Дефиле над пропастью

…Вдруг из прихожей донесся скрип. Алиса напряглась.

Она не закрыла двери? Нет, такого быть не может. Замок автоматический и захлопывается сам.

– Кто здесь? – услышала она окрик.

Полиция?

– Отвечайте, или я звоню «02».

Да кто это, черт возьми?

– Это я звоню «02», – крикнула Алиса. – Уже набрала!

Тут дверь в спальню распахнулась, и на пороге возник высокий, широкоплечий мужчина в спортивных штанах, футболке и… тапках!

– Вы кто? – спросила Алиса, недоуменно уставившись на незнакомца.

– Я друг Коко. Зовут меня Данила, Дэн.

– Друг? Коко? – Она фыркнула. – Я знаю всех ее близких, и среди них нет никакого Дэна.

– Значит, не всех, – буркнул он.

– И как вы попали в квартиру?

– Вы дверь не закрыли.

– Серьезно?

– Замок в последнее время заедал и не захлопывался с первого раза.

– А вы что же… Вот так… по улице? – и ткнула пальцем в тапки.

– Я живу в этом же подъезде. Спускался к почтовому ящику, увидел, что печать сорвана, а дверь неплотно закрыта, вот и вошел.

– И давно вы с Коко дружите?

– Там шипит что-то, – сказал он, указав себе за спину.

– Чайник, – вспомнила Алиса и заторопилась в кухню. Дэн последовал за ней. – Вам заварить? – спросила у него Алиса.

– Я буду кофе.

Она открыла навесной ящик и достала из него турку и баночку с арабикой.

– Я растворимый люблю.

– Но Коко терпеть его не может, поэтому не держит…

Дэн молча подошел к ящику и открыл другое его отделение. В нем оказалась банка с «Якобсом».

– Как вы тут хорошо ориентируетесь, – поразилась Алиса. – Часто бывали в гостях?

– Да.

– Почему тогда я вас ни разу не видела? – Он пожал своими мощными плечами. – Более того, я о вас и не слышала.

– А я о вас – частенько. Вы ведь Алиса, так?

– Совершенно верно.

– Коко очень вас любила. – Он взял одну из грязных чашек, сполоснул, сыпанул в нее кофе. – Вы зачем тут?

– Выбираю платье для похорон.

– Из тех двух, что лежат на кровати? – Алиса кивнула. – Мне кажется, бордовое лучше подойдет.

Алиса и сама к тому склонялась. Бордовый – благородный цвет. Царственный. Викторианский. И это символично. Ведь они хоронят королеву… Викторию.

– Как вы познакомились? – спросила Алиса, усевшись на табурет с чашкой.

– Я только переехал в этот дом.

– И давно вы купили тут квартиру?

– Снял, – поправил ее Дэн. – Три месяца назад. Сейчас я живу на восьмом этаже, а до этого на пятом…

– Вы с восьмого этажа спускаетесь за почтой пешком?

Дэн нахмурился, и шрам, пересекающий густую русую бровь, побелел.

– Вы меня в чем-то подозреваете, не пойму?

– Я просто спрашиваю, – сделала она невинное лицо.

– Нет, вы допрашиваете. – Он сделал глоток кофе и скривился – забыл положить сахар. – Стараюсь не пользоваться лифтом, ходить, особенно по лестнице, полезно. Еще вопросы? Или я могу продолжить?

– Извините.

– Так вот я поднимался к себе в квартиру и по привычке нажал в лифте кнопку с цифрой «пять»… – Он резко замолчал. Затем, мотнув головой, выпалил: – Вот только не надо на меня сейчас так смотреть!

– Как?

– Как следователь, поймавший подозреваемого на лжи. Я был пьян. Поэтому по лестнице не пошел. Поднялся на лифте до пятого этажа, вышел и к двери направился. Ключ сую в скважину, а он не лезет. Тупо соображаю, что такое, как вдруг дверь распахивается, и я вижу на пороге незнакомую женщину. Это была Коко.

– И вы сразу подружились?

– Не сразу, но вскоре. Я в подъезде никого, кроме нее, не знал, и когда мне срочно понадобились спички, я спустился к ней, чтобы одолжить. Так, постепенно, и сблизились.

Договорив, он стал пить кофе, в который добавил три куска сахара.

Красивый, подумала Алиса, рассмотрев Дэна. Не только фигура хороша, но и лицо. Такому бы для журналов сниматься. Но если бы Дэн работал моделью, она бы его знала.

– Почему вы на меня так пристально смотрите? – спросил Дэн, оторвавшись от кофе.

– Не на вас, на чашку. – Она на самом деле перевела взгляд на нее.

– А что с ней не так?

– Она больше остальных, и на ней нарисован какой-то странный пес.

– Это Снупи. Вы что, не знаете такого?

– А должна?

– Герой мультика. Я в детстве его обожал. Поэтому Коко и купила мне чашку с ним.

– То есть у вас в ее доме была персональная чашка?

– Да. А у вас нет?

– Ни у меня, ни у Элены, ни у Васко. Я уж не говорю об остальных…

– И что из этого следует? – Он вернулся к кофе. Попивая его мелкими глотками, смотрел Алисе в глаза.

– Что вы были в ее доме самым желанным гостем.

– Вас это расстраивает?

– Нет. Но я удивляюсь тому, что она не представила такого близкого человека друзьям. Более того, она скрывала от них факт его существования.

– Может, просто не афишировала?

– Даже если так… Все равно странно. – И тут Алису осенило. – У вас были отношения! Вы не просто друг, вы ее любовник. А если учесть, что вы ее младше как минимум лет на тридцать, а скорее – сорок, то ничего странного в том, что Коко умалчивала о романе.

– Мы не были любовниками!

– Она всегда говорила, как ей противно смотреть на старух, связавшихся с молодыми. Ругала Элену за то, что она клюет на мужчин – ровесников ее сына…

– Вы меня слышите? – рявкнул Дэн. – Я сказал вам: мы не были любовниками!

Он с грохотом опустил чашку на стол, вскочил с табурета и, широко шагая, вышел из кухни. Несколькими секундами позже раздался хлопок двери. Судя по звуку, замок защелкнулся с первого раза.

Алиса допила свой чай и, взяв чашки, проследовала к мойке. Быстро сполоснула посуду и вернулась в спальню. Черное платье убрала в шкаф, бордовое сложила и сунула в пакет. Что еще? Туфли. Белье. Чулки. Хотя нет, пожалуй, гольфы – платье до середины икр. Украшения. Или это лишнее?

И все же Алиса решила, что серьги обязательны. Коко была фанатом этого аксессуара. Как она говорила, проколола уши, чтобы избавиться от комплекса. Когда-то в юности она переживала из-за своих оттопыренных ушей и постоянно закрывала их волосами. Но потом решила – хватит. Первым делом она сменила прическу, вторым – проколола уши. То есть не просто выставила свой недостаток на обозрение, но и привлекла к нему внимание. Поначалу смущалась, когда ловила на себе пристальные взгляды, потом привыкла. И наконец стала считать свою лопоухость изюминкой.

Алиса подошла к комоду, выдвинула ящик. В нем Коко хранила деревянную, «палехскую», шкатулку с украшениями. Когда-то она была полна драгоценностей. Но Виктория распродала почти все, оставила лишь несколько изделий. Когда Коко открывала шкатулку при Алисе в последний раз, в ней лежали три пары сережек, нитка жемчуга, крестик и то самое кольцо, которое потом обнаружилось в антикварной лавке при ломбарде. Хорошо, что Алиса купила его. Теперь у нее останется что-то на память о Коко.

Достав шкатулку из ящика, Алиса откинула крышку и ахнула. В уголке сиротливо лежал, поблескивая бриллиантовой крошкой, крестик. Ни бус, ни сережек. Ничего!

Ограбление? Но тогда бы воры забрали все. Крестик не так ценен, как жемчуг и камни в сережках, но и он стоит денег, причем не самых малых. Выходит, Коко сдала в ломбард все свои украшения. Тогда зачем оставила последнее?

Алиса собралась убрать шкатулку обратно, но увидела, что бархатная подушечка, лежащая на дне, чуть сдвинута, и из-под нее выглядывает не дерево. Что-то яркое и бумажное. Недоуменно нахмурившись, Алиса вынула подушку вместе с крестиком, положила на столешницу. Под ней оказалась фотография, сделанная простенькой цифровой «мыльницей» в Сочинском дендрарии. Алиса бывала там и узнала беседку, окруженную сочной тропической растительностью. На снимке были изображены двое. Мужчина и женщина. Они стояли обнявшись и улыбались в объектив.

Обоих Алиса знала…

Это были Коко и Дэн.

Коко и Дэн, якобы познакомившиеся три месяца назад.

Вот только, судя по дате, стоящей в углу, они уже полгода назад вместе находились в Сочи.

Глава 3

Васко

Руки тряслись. Да так сильно, что, пока пил, полстакана расплескал.

– Девушка, еще минералки! – крикнул он официантке. Та кивнула и унеслась к барной стойке.

В этот неприметный ресторанчик он не зашел бы, так как предпочитал проверенные если не им, то хотя бы знакомыми заведения, если бы не нуждался в воде, виски и супе. Пить он хотел, потому что много говорил на допросе, алкоголя, чтобы снять стресс, а горячего требовал его пустой, да еще ноющий после ночных возлияний без закуски желудок.

Принесли второй стакан воды. Его Васко выпил целиком. Руки уже не тряслись, а чуть подрагивали. После ста граммов виски и этот тремор пройдет.

Васко снял с себя полупальто, повесил на спинку стула. В заведении имелся гардероб, но он не пожелал там раздеваться, поскольку озяб. Теперь ему стало тепло. Сидел Васко возле колонны, на которой висело зеркало. Он бросил взгляд на свое отражение и внутренне содрогнулся. Вид ужасный. И это исправить не сможет даже чудо-сыворотка.

Васко пересел, чтобы не видеть свою помятую рожу.

– Ваш виски, – услышал он голос официантки. – И отдельно лед, как просили.

– Что там с моим харчо? – спросил Васко, добавив в «Джек Дениэлс», а скорее, его контрафактный аналог, два кубика льда.

– Через пять минут будет готово.

Васко кивнул. Пока он будет расправляться с виски, суп приготовится и настоится.

Зазвонил телефон. Васко потянулся было к карману, в котором он лежал, но передумал вытаскивать сотовый. Пусть звонит, в ближайшие двадцать минут его ни для кого нет.

Алкоголь подействовал быстро. Васко почувствовал приятное тепло в желудке. Оно разливалось по телу, неся с собой покой.

Телефон, замолчав, вновь затренькал через несколько секунд. Васко сунул руку в карман и, не вынимая аппарата, отключил у него звук.

Когда принесли суп, стакан опустел. Васко заказал второй.

«А неплохое местечко, – подумал он. – Оно бы понравилось Коко…»

Коко…

Мысли о ней не оставляли Васко.

Виктория… Его королева.

Сколько лет он любил ее? Элена бы сказала, – почти полвека. Но она ошибалась…

Да, Васко питал к Коко чувства долгое время. Сначала любил, надеясь. Потом – упрямясь. После – оправдываясь перед самим собой. Легче было сказать: у меня не получилось создать семью, потому что я любил всю жизнь одну-единственную…

Пожалуй, он так бы и умер с этими мыслями, если бы не один человек, внезапно появившийся в его жизни. Он все расставил по местам. И Васко понял, что не любит больше Коко. Причем настолько охладел к ней, что ему все равно, жива она или мертва…

Коко, естественно, об этом не узнала. Как и Элена. Обе продолжали думать, что для Васко не существует никого, кроме его королевы.

Отбросив мысли о Коко, он принялся за харчо. Суп оказался на удивление вкусным, наваристым. В тарелке лежал кусок баранины на косточке. Васко оставил ее на «десерт». Он всегда съедал сначала жижу, потом картофель, крупу, капусту, в зависимости от того, какой суп, а под конец – мясо.

Поев и расплатившись, Васко покинул ресторан. Почти у входа он поймал такси и поехал к себе в студию. Прошли времена, когда под нее была оборудована одна из комнат его квартиры. Чудом он умудрился купить небольшое помещение и разместить в нем мастерскую. Тогда просто все удачно совпало: он получил хороший гонорар, и тут же ему подвернулась жилплощадь по бросовой цене.

До студии он доехал за полчаса. Через неплотно закрытые жалюзи пробивался свет, значит, его ассистент (он называл его учеником) занят делом.

– Леша, у нас клиент? – крикнул Васко, войдя в помещение.

– Да, – откликнулся парень. – Но мы почти закончили…

– Я могу войти?

Ответ был утвердительным, и Васко толкнул дверь непосредственно студии. Спросил он, можно ли войти, не просто так. В последнее время стало модным сниматься обнаженными и дарить фотографии в стиле ню мужьям или любовникам на незначительные праздники типа Дня всех влюбленных. Бывало, что мужчины снимались голыми для своих дам. Реже они же, но для кавалеров – геи обычно пользовались услугами «своих». Васко обнаженку снимать не любил. Поэтому поручал ее ученику. Но первое время процесс контролировал и замечал, как некоторые стесняются. Вроде и решились обнажиться, а как дошло до дела, зажались. Скованность мешала женщинам правильно себя подавать. Только привыкнув к фотографу, они расслаблялись. Как говорил Леша, ловили волну. Но не всем удавалось. Была пара клиенток, так и не справившихся со смущением и ушедших без фотографий. Не дай бог сейчас на площадке такая. Умчится, как испуганная лань, завидев постороннего мужчину, и не видать им гонорара.

Но на сей раз перед объективом фотокамеры была женщина одетая. Причем полностью. На ногах высокие сапоги с оторочкой. Тело погребено под мехами. А на голове – совершенно невозможная шляпа из голубой норки.

– Последний кадр, милая, – обратился к ней Леша. – Сделай его красивым…

Женщина послала в камеру воздушный поцелуй. Леша сделал вид, что он в восторге.

Закончив съемку, парень проводил клиентку до двери и велел приходить завтра. Вместе они выберут удачные кадры, он их отредактирует, а нужные отпечатает.

– Что это за меховой стог? – спросил Васко у ученика, когда за женщиной закрылась дверь.

– Хороша, да? – улыбнулся тот. – Ни за что раздеваться не захотела.

– Может, у нее под овчиной, чернобуркой и норкой копыта, хвост и рога?

– Все гораздо проще: женщина получила страховку, ухнула ее всю на те вещи, о которых мечтала в годы своей молодости, но не могла купить. Фото сделала на память. А еще – чтобы отослать родственникам и подружкам юности в провинцию. Дабы завидовали.

Васко усмехнулся и покачал головой.

– Тебе Оскар звонил, – сказал Леша, усевшись за компьютер.

– Сюда?

– Ну да. Ты по сотовому не отвечаешь.

– Точно! – Васко хлопнул себя по лбу. Звук отключил и забыл.

Достав телефон, он обнаружил пять неотвеченных вызовов, три – от Оскара. Стал набирать ему, но у сына Элены телефон оказался отключенным. Наверное, тот, как всегда, забыл поставить ночью на зарядку.

– Ох уж эти современные аппараты, – проворчал Васко. – Так быстро разряжаются…

У него самого был респектабельный «Верту» трехлетней давности. И солидный, и энергоемкий. А что функций мало – так и хорошо, не запутаешься. Когда Васко нахваливал свой аппарат, Оскар смеялся и обзывал его старичком. По его мнению, равнодушие к техническим новинкам больше выдает возраст, чем седина или морщины.

– Посмотри, как наша мадам получилась, – окликнул Васко Леша.

Тот подошел к столу, за которым он сидел, и глянул на монитор.

– Она так вспотела в своих мехах, что лицо свекольное, – заметил он.

– Ничего, сделаю цветокоррекцию. Зато как кокетливо мадам смотрит из-под полей. Можно отличный портрет сделать…

Что Васко нравилось в Леше, так это его увлеченность. Он любил то, чем занимается. И видел красоту там, где другой не заметит. Он напоминал ему себя в молодости, поэтому Васко и взял в ученики именно Лешу.

Их знакомство состоялось год назад в агентстве Элены. Васко забежал поздороваться с подругой и узнать, нет ли для него работы. В коридоре столкнулся с парнем дикого вида: голова выбрита по бокам и на затылке, а на макушке длинные волосы, заплетенные в косу, спускающуюся до лопаток, в носу несколько сережек, в ухе дыра, в которую палец можно засунуть, а руки все в цветных тату. Васко неплохо относился к людям неформального вида, сам выделиться любил, но во всем же нужна мера. Достаточно косы. Или тоннеля в ухе. Или татуировок. Молодые же люди так увлекались всем и сразу, что становились похожими на инопланетных монстров.

Впоследствии оказалось, что парень работает в журнале Оскара графическим дизайнером. Увлекается фотографией. Делает отличные снимки природы. А вот с людьми работать не умеет, иначе его бы взяли в штат еще и фотографом. Васко, посмотрев работы парня, оценил их высоко. А так как на тот момент остался без ассистента, предложил Леше попробовать себя в этом качестве. Тот с радостью согласился.

– А тут у тебя что? – спросил Васко, увидев, что один из пластмассовых контейнеров, в которые они кладут распечатанные фотографии, полон. – Вроде всем клиентам все раздали.

– Это я свои снимки распечатал.

– Можно взглянуть?

– Конечно. Мне важно твое мнение.

Васко вынул фотографии и стал просматривать. На всех была изображена одна и та же девушка. Весьма симпатичная, но уж очень ярко накрашенная. Леша снял ее со стеклянным шаром размером с мяч. Ракурсы были разными, и на снимках он был то больше, то меньше, то закрывал часть лица модели, то отражал его, то забивал в кадре, то возвеличивал, а на одном обожествлял – походил на нимб.

– Отличные работы, Леша, – похвалил ассистента Васко.

– Я назвал эту серию фотографий «Космос».

– Голова – планета, а шар – ее спутник?

– Земля и луна.

– Хорошая идея. Но ты ошибся с выбором модели. Надо было взять девушку иного типа: блондинку, а лучше русую, с прозрачными глазами, тонкой кожей, через которую просвечивают вены, и не красить ее так ярко.

– У меня не было выбора, – усмехнулся Леша. – Модель – моя девушка. Эту сессию я сделал для нее.

– Какое-то лицо знакомое. Мы с ней когда-то работали?

– Нет. Но ты можешь ее знать, Сью – подруга Алисы Карповой, главной звезды агентства Элены.

– Точно, я видел их вместе.

– Она нас и познакомила. Я, правда, сомневался, что у меня есть с ней шанс, уж очень Сью шикарна, но мы поладили…

Васко удивился, услышав эти слова. Девушку можно было назвать какой угодно, но не шикарной. Или современная молодежь вкладывает в это прилагательное какое-то другое понятие? Искажает его смысл по незнанию? Коко была шикарной: роскошной, изысканной, изящной, модной, светской. Элена ею и остается. А Алиса стремится к тому, чтобы стать, но, на взгляд Васко, пока не дотягивает до уровня своих покровительниц.

Васко собрался вернуть фотографии в ящик, но тут увидел, что вынул из него не все. Несколько штук были меньшего формата, и он их не заметил.

– Да, я хотел спросить, когда ты сделал эти кадры? – спросил Леша, увидев в руках Васко те самые снимки.

– Я?

– Ну да.

– Это не я, – сипло прошептал Васко, пересмотрев все четыре снимка.

– Это же твоя подруга. Коко, кажется. И стиль твой.

Тут дверь в студию распахнулась, и на пороге возник Оскар. Взгляд его тут же устремился на фотографии Коко, которые Васко все еще держал в руках.

– Эти снимки сделал ты? – спросил он хрипло.

– Да вы сговорились, что ли? – возмутился Васко. – Нет, это не я фотографировал Коко. Хотя это, бесспорно, странно, поскольку последние годы, сложившиеся в десятилетия, она только мне доверяла это делать.

– Тогда откуда они у тебя?

– Я нашел их тут… – Он указал на ящик. – А что, ты тоже их видел?

Он кивнул.

– Знаешь, что это?

– Да, конечно, это портреты моей подруги Виктории, – терпеливо ответил ему Васко. Оскар определенно сегодня не в себе.

– Это ее посмертные портреты!

Васко с ужасом посмотрел сначала на Оскара, затем на них и растерянно спросил:

– И как эти фотографии могли попасть к нам в студию?

– Значит, их сделал кто-то из вас двоих. Вот только кто: ты или твой ученик?

Глава 4

Дэн

Она опаздывала! Впрочем, как всегда.

Хоть бы раз явилась вовремя. Так нет, хотя бы на пять минут, но задержится. «Женщине положено опаздывать!» – жеманно отвечала она на упреки Дэна и шлепала его по руке.

Кто бы знал, как ему это не нравилось. Это, а еще много чего…

Но Дэн все равно ее любил.

Подошла официантка. Кокетливо улыбаясь, предложила еще кофе. Дэн отказался от него и попросил принести воды.

Когда девушка удалилась, он повернулся к окну и стал смотреть на собаку, что сидела, грустно моргая, под фонарем. Судя по гладким бокам и ошейнику, животина потерялась. Дэну стало жаль ее. Но не настолько, чтобы взять к себе. Хотя когда-то он именно так и поступил бы. Ребенком он тащил в дом кошек, собак, ежей, раненых птиц, а повзрослев, привел бездомную девушку…

Ему было двадцать три. Он уже больше года жил в Москве, работая со своим бывшим тренером Митяем. Тот как афганец, уйдя в отставку, получил сертификат на приобретение жилья. Думал дом себе купить с участком, да чтоб дом в два этажа, а участок в тридцать соток, но выделенной государством суммы на такие роскошества не хватило бы. Хотел Митяй умерить аппетиты, но тут его боевой товарищ в столицу позвал. Сказал: помощник надежный в одном деле нужен. Дело это денежное, и если Митяй поднапряжется, то за год заработает себе на вожделенные хоромы.

Поехал Митяй. А Дэн за ним увязался. В деревне для него занятий не было, а дед вроде сам справлялся.

Оказалось, держит однополчанин Митяя спортзал, в котором нелегальные бои проводят. А так как доход этот бизнес ощутимый приносит, то решил он расшириться. Но один побоялся не справиться, вот на подмогу проверенного боевого товарища и позвал.

Митяй за дело взялся рьяно. И Дэна пристроил. Парень то ставки принимал, то выпивку разносил, то ринг от крови отмывал. Хотя мог бы на нем кулаками махать – ему хозяин предлагал неоднократно. Но Дэн твердо решил: никаких больше боев, и довольствовался ролью мальчика на побегушках.

Жили они с Митяем сначала в зале, потом тренер квартиру купил. Маленькую, жалкую, зато в Москве. Понял он, что не хочет в деревне барствовать, лучше в столице остаться и заняться делом. До старости-то еще далеко!

Дэну тоже в Москве нравилось. Тем более он стал букмекером и теперь занимался только принятием ставок и выдачей выигрышей. И перспективы имелись. Когда босс откроет третий бойцовский клуб, в первом, самом маленьком, освободится место главного, поскольку Митяй станет во втором управлять. И тому и другому это было обещано. Оставалось подождать год-другой.

Как-то Дэн, уходя из зала последним, заметил у мусорного бака человека. Он рылся в нем, но как-то брезгливо. Брал двумя пальцами пакет, рассматривал на свет, затем аккуратно возвращал на место.

– Вы что-то нечаянно выбросили? – обратился Дэн к человеку.

Тот, вздрогнув, обернулся, и Дэн увидел девичье лицо…

О, что это было за лицо! Огромные глаза с длиннющими ресницами. Носик пуговкой. Румяные щеки. Пухлый рот. Дэну девушка напомнила повзрослевшую Аленку с обертки шоколада. У нее даже платок на голове имелся. А из-под него короткая волнистая челка торчала.

Дэн так загляделся на лицо красавицы, что не сразу заметил, как она грязна. Руки черные, одежда в пятнах, явно с чужого плеча, на ногах рваные валенки размера сорок пятого. «Аленка» несколько секунд стояла, испуганно глядя на Дэна, потом сорвалась с места, чтобы убежать, но Дэн остановил.

– Не бойся меня, – сказал он, схватив девушку за руку. – Не обижу…

– Пусти, – прошептала она и попыталась вырваться.

– Ты есть хочешь?

Она закивала головой.

– Пойдем, покормлю тебя.

Но девушка вцепилась в бак, не желая идти в зал.

– Да что с тобой такое?

– Ты меня изнасиловать хочешь. А может, и убить! Нет, не пойду. Я лучше с голоду умру.

– Хорошо, сиди тут, я еду вынесу. Но ты же грязная вся. Неужели хотя бы руки помыть не хочешь?

– Хочу, – грустно сказала девушка.

– Как тебя зовут?

– Аленка.

– Брось.

– Правда. Лена по паспорту. Но папа Аленкой называл всегда…

– А где он?

– Умер.

– И больше у тебя никого?

– Мать. Но она меня из дома выгнала, когда мужика нового привела. Побоялась, что уведу.

– Пьет?

Алена тяжело вздохнула.

Она все же дала себя уговорить зайти в помещение. Пока Дэн грел воду для чая и резал бутерброды, девушка была в душе. Вышла оттуда чистая, с мокрыми волосами, вот только в том же тряпье.

– У меня нормальная одежда была, – сказала она. – Но с меня ее сняли.

– Кто? – испугался Дэн, решил, что девушку изнасиловали.

– Бомжи. Приютили меня, потом напились и раздели. То, что сейчас на мне, нашла в подвале и на помойке.

– Я не понимаю, почему ты по подвалам с бомжами шарахалась? У тебя что, нет знакомых?

– Я на вокзале ночевала сначала. Потом меня приметили и прогнали. А знакомых нет. Я не москвичка. Приехала из Ярославля на электричках. Думала, тут как-то устроюсь. Хоть посудомойкой, хоть уборщицей.

– И что же?

– У меня паспорт украли. Никто без него не берет.

Она еще долго рассказывала Дэну о своей несчастливой жизни. И он, слушая историю Аленки, думал, что ему в принципе не так уж и не везло. По крайней мере, всегда рядом были люди, готовые помочь.

– Значит, так, – сказал он, когда девушка наелась и напилась. – Тут я тебя оставить не могу, но пущу в подвал. Принесу туда маты, подушку, плед. Переночуешь в тепле и безопасности. Утром приеду, покормлю тебя, и будем решать, что делать.