Действуй, жена!

Но дверь в соседнюю квартиру оказывается заперта.

– А ключей у меня нет, – вздыхает Алексей. – Пусти переночевать, а?

– С Ромкой свяжись, – велю я и сама понимаю, что сморозила глупость. Сотовый тоже остался в чертогах Нефертити. А обычные стационарные телефоны народ теперь не держит.

– Завтра с утра я ему на работу позвоню, – сообщает Воскобойников и, как ни в чем не бывало, заходит ко мне в квартиру. Здесь тоже будто курицу резали и она без головы носилась по всем комнатам.

– Чувствуй себя как дома, – бурчу я, сразу проходя в кухню и доставая с полки чашки. Включаю чайник, придвигаю в центр стола пакет с выпечкой. – Не стесняйся, – хмуро предлагаю я и сама себя одергиваю.

Кому?! Кому я это говорю, твою мать?!

– Прости, – кидает на ходу Леха без капли раскаяния. – Постели мне где-нибудь на коврике в прихожей, – шутит, включив все свое обаяние. Но у меня давным-давно выработался иммунитет на его шуточки. Будто прививку сделали!

– В гостевой спальне ложись, – коротко замечаю я, доставая из-под раковины ведро для уборки. – Там все постелено.

– Какие мы важные, – кривляется Воскобойников, садясь за стол и по-свойски вытягивая пирожок из пакета.

– Гостевая спальня сейчас – необходимость, а не роскошь, – улыбаюсь я, набирая с помощью специального шланга ведро воды. Добавляю туда белизну, пятновыводитель и усилитель порошка. Все до кучи! Сначала мою квартиру, а потом тамбур. Чем там занимается любимец публики, я не знаю. И честно говоря, даже не интересуюсь. И так все понятно. Выпьет чай, сожрет пирожки, а потом засунет нос в холодильник и спросит жалостливо:

– Шакира, а у тебя совсем ничего нет из еды?

Я прекрасно знаю эти фокусы, поэтому не ведусь. Молча драю стены и пол, да еще себя нахваливаю.

– Кто молодец? Я молодец, – напеваю вполголоса, вспоминая, как все-таки решилась на дорогущие моющиеся обои в прихожей и венецианскую штукатурку в тамбуре. Зато теперь тряпочкой провел, и вуаля! Даже намека нет, что здесь резали поросенка.

– Тебя, наверное, завтра в ментовку вызовут, – замечаю я негромко, вернувшись в кухню.

– Зачем? – искренне удивляется Леха, доедая последний пирожок. Перехватывает мой взгляд и начинает каяться: – Кира, прости! Хочешь, давай еды закажем, а? У тебя все равно в холодильнике пусто. Я посмотрел. Дай телефон, закажу.

– Я собираюсь спать, Леша, – заявляю я негромко, но твердо.

– Поедим, поболтаем, а? Сто лет не виделись, Кира, – прижав к себе больную руку, с жаром восклицает Воскобойников.

– Мне завтра на работу, – замечаю я нейтрально, всем своим видом давая понять, что встречи одноклассников в ночи – не моя стихия.

– Как скажешь, – разводит руками Лешка, обидевшись на полное пренебрежение к его персоне. Он тут же морщится от боли. – Обезболивающее есть, Мансурова? – прижимает руку к груди.

– Конечно, – киваю я и бегом несусь за аптечкой.

«Вот же дура, – тихо бурчу, внезапно остановившись, и обратно возвращаюсь степенным шагом. Протягиваю средство, купленное прошлым летом в Эмиратах.

– Странное снадобье, – рассматривает флакончик и черные таблетки Воскобойников. – У садоводов на рынке покупала? – интересуется небрежно.

– В аптеке, в отделе ядов, – парирую я. – Держу вот, на всякий случай… Спокойной ночи, Леш, – бросаю я и сворачиваю в коридор. Но не успеваю сделать и шага, как крепкий и властный мужчина догоняет меня и прижимает к стене.

– Мансурова, – бубнит он, поправляя мои выбившиеся русые прядки. – Что же мы наделали, Кира… – жарко шепчет мне на ухо. Проводит ладонью по бедру и застывает, пораженный догадкой. – Твою ж мать, Кира, – восклицает в замешательстве. – Ты без трусов, что ли?

– Вот какое тебе дело, Воскобойников? – устало вздыхаю я, отодвигая локтем незадачливого ухажера. – Я же тебя не спрашиваю, почему ты ходишь с хоботом, хвостом и ушами.

Я осторожно высвобождаюсь из Лешиных объятий и, чувствуя, как последние силы капля за каплей покидают меня, валюсь на кровать. Заснуть не удастся, я это точно знаю. Приподнимаюсь на локте и внимательно смотрю по сторонам. Вспоминаю, что в письменном столе, стоящем около окна, кажется, валяются пачка сигарет и зажигалка. На негнущихся ногах снова выхожу в прихожую забрать сумку. Краем глаза замечаю Леху, развалившегося на диване перед телевизором. Воскобойников чешет пузо, щелкает пультом, переключая каналы, и кажется довольным жизнью. Слоновья морда и хобот с ушами его никак не смущают, зато выводят из терпения меня.

– На вот, возьми, – приношу разноцветную махровую простыню. – Прикройся…

– А что такое? – противно вскидывается Леха и самодовольно смеется. – Какие-то мысли навевают мои труселя?

– Ничего нового, – усмехаюсь я. – Спокойной ночи, – говорю равнодушно и величественно отступаю в спальню. Валюсь на кровать, утыкаясь носом в подушку, и уже собираюсь от души пореветь, но тут же понимаю, что ничего не выйдет. Во-первых, из меня слезу не выжмешь, а во-вторых, телефон в сумке начинает кукарекать. Такой рингтон принадлежит только одному человеку – моему шефу. Такой звонок в ночи говорит только об одном. В нашей славной конторе приключилась какая-то ж*па. Потянувшись за сумкой, я выуживаю сотовый с самого ее дна, в который раз мысленно матеря себя за бардак.

– Да, Анатолий Иванович, – бодро заявляю я, откинувшись на подушки, и внутренне готова к новым неприятностям, уже как снежный ком валящимся на мою голову.

– А что у нас с проектом для Пирогова? – рычит в трубку шеф. – Я же тебя просил заняться побыстрее…

– Уже в работе, – вру безбожно. – Завтра с утра покажу наброски.

– Это хорошо, – сменяет гнев на милость Анатоль. – В девять на планерке посмотрю. Покумекаем, что еще можно добавить… А сам Пирогов к двенадцати заявится. Вот не терпится человеку. Но ты у меня молоток, Мансурова. Или как сейчас говорят?

– Понятия не имею, – тихо бурчу я, стараясь поскорее закончить разговор и сесть за работу. Ночь предстоит бессонная, и я в этом не сомневаюсь.

– Лампово, – хохочет старый хрыч.

Анатолю хорошо за шестьдесят, в своем деле он – гений, и, работая с ним бок о бок уже лет семь, я до сих пор многому учусь. Но как же я ненавижу его любовь к молодежному сленгу. Каждое новое выражение он записывает в особую тетрадочку. Потом забывает и переспрашивает. Вот как сейчас. А я злюсь и искренне не понимаю, почему тефтели должны называться митболами, а женщина средних лет – милфой?

Я снова заглядываю в экран телефона. Двадцать три сорок пять.

«Часов до пяти можно поработать и часика два поспать, – решаю я, подскакивая с кровати и включая ноутбук. – Пирогов, вот что тебе неймется? – мысленно обращаюсь я к местному денежному мешку. – Лучше женой займись, а то она у тебя все по студентам шарахается. Совсем от рук отбилась!»

Открыв почту и найдя там письмо от Анатоля, я читаю и вновь перечитываю требования Пирогова. А затем исполняю их в точности.

«Две параллельные прямые должны пересечься? Да не вопрос», – фыркаю я, делая эскизы рекламной кампании. Все равно, это все полетит в корзинку, а сам Пирогов начнет орать гадости, обвиняя нас в непрофессионализме. Но в своем деле я лучшая, поэтому он и пришел ко мне. Они все приходят. Сначала покричат как резаные, а потом, утихнув, начинают есть с рук. Я даже не задумываюсь, что я могу ошибаться. Да и после воцарения Лешки у меня в квартире я что-то плохо соображаю, но делаю в программе наброски и придумываю слоганы, прославляющие чудо-кастрюли, выпускаемые Пироговским заводом. За кухонным скарбом подтянутся карамельки его кондитерской фабрики, а за ними и парк аттракционов, открытый в области на имя жены. За работой я на время забываю о своем госте и, только когда за дверью слышу хорошо поставленный голос Воскобойникова, настороженно прислушиваюсь. Мой ушастый друг топает из комнаты в комнату и что-то декламирует. Ночью в квартире тихо, дикция у Лехи отличная, и я различаю каждое слово:

– … Что кажется и может быть игрою; То, что во мне, правдивей, чем игра; А это все – наряд и мишура.

«Гамлет, что ли?» – морщусь я. Представляю Лехеса, разгуливающего по квартире.

– Офигеть, – шепотом твержу я и, не отрываясь от экрана, закрепляю слои изображений и сохраняю сделанную работу на флешку.

«Завтра будет что показать», – довольно усмехаюсь я, направляясь к постели, но, прежде чем лечь, подхожу к двери и, слегка приоткрыв ее, выглядываю в коридор. Уж больно хочется посмотреть, как человек с хоботом и слоновьими ушами в паху читает Шекспира.

Глава 3

Леша

За два месяца до описываемых событий

– Ты в курсе, – вальяжно развалившись в кресле, говорит Ромка, мой старший брат, – восемьдесят процентов недвижимости, покупаемой для любовниц, клиенты оформляют на себя?

Брат лениво тянется к чашке с давно остывшим кофе, делает маленький глоток и морщится.

– Марина Федоровна, – басит он, сняв трубку. – Еще кофе, пожалуйста.

Он потягивается в кресле, и через тонкую ткань рубашки проступает мощная мускулатура. Я наблюдаю за поднимающейся на вдохе грудной клеткой и понимаю, что выгляжу примерно так же. Высокий рост, как у гренадера, широкие плечи и ежик светло-русых волос. Точная моя копия более раннего выпуска. Лет так на семь.

– Оформлю на себя, – отмахиваюсь я. – Симоне все равно, лишь бы вместе. Но дальше этот дурдом продолжаться не может, – тяжело вздыхаю я, вспоминая недовольные лица матери и сестер. У них, естественно, своя насыщенная жизнь. Дети, мужья, работа… Но они с завидным постоянством продолжают лезть в мою. Все четверо. И если маме еще можно что-то втолковать, то сестры непоколебимы.

– Не такая, – выносят вердикт в первый же вечер знакомства и дружно начинают собирать компромат. НКВД, блин! Нина, Ксения, Вера и Дана…

– Наши уже познакомились с Симоной, малыш? – недобро ухмыляется брат. Ромку, как самого старшего, наши родственницы предпочитают не трогать. Но даже если кому-то придет в голову влезть в его личную жизнь, ответка прилетает незамедлительно. Бро резко ограничивает ежемесячные выплаты и терпеливо ждет, когда до сестер дойдет. В его случае помогает. В моем – ситуация безвыходная.

– Нет, – не сдержавшись, рыкаю я. – На свадьбе встретятся. Мне надоело всех мирить, понимаешь? Я влюбился в Мону как пацан. И не хочу ее потерять из-за выходок сестер. А следующие полгода у меня самые тяжелые. В новом фильме я выступаю режиссером и автором сценария. Мне важно, чтобы сейчас, когда многое поставлено на карту, меня ничего не отвлекало. Вот я и решил купить хату. Нашим, естественно, говорить об этом не собираюсь, а то идея потеряет весь смысл. Будем спокойно жить вместе с Моной. Я – писать сценарий, она – сниматься в рекламе…

– А НКВД что скажешь? Уехал в командировку? – криво усмехается брат.

– Легенда такая: я живу на даче в Перловке, творю нетленку. Приезжать можно изредка и только по особому распоряжению…

– У баб прям нюх на подобную лажу, – морщится брат, – заявятся раз без звонка, глянут пристально, допросят прислугу… Не вариант, Леха!

– Мне плевать, – ворчу я, откинув голову на спинку кресла. – Гастроли, командировки, вечера встреч по всей стране… Я нигде не могу от них избавиться. Только пока в сортир хожу самостоятельно. Дана или Вера обязательно прутся со мной. Одна лишь польза – отгоняют поклонниц лучше любого секьюрити.

– Какую квартиру желаешь приобрести? – интересуется брат, владеющий самой большой риелторской компанией в городе. – Что-то уже решил?

– Конечно, – киваю я, осознав, что только через полчаса болтовни мы, наконец, подошли к цели беседы. – Первоначальные параметры такие, – потерев лицо, начинаю я. – Трехкомнатная квартира в самом центре. Какая-нибудь новостройка в тихом дворе. Подземная парковка и охраняемая территория. Если за окном я увижу роскошный вид, пруд с лебедями, парк или хотя бы сквер, возьму сразу же…

– Пентхаус не хочешь?

– Верхний этаж, бро, – морщусь я. – То воды нет, то света, то лифт не работает. Пока устроит демократичная трешка. А когда Моночка забеременеет, переедем в Перловку. У меня недвижимости и так как у дурня фантиков. Этот вариант рассматриваю как временное пристанище. Потом буду сдавать в аренду или продам… Поэтому хата изначально должна быть ликвидной и лишенной всяких рисков. Никаких прописанных бабушек, малолетних детей или пустующих пятен рядом, а то построят тюрьму или больницу скорой помощи.

– В самом центре? Где земля на вес золота? – ехидно уточняет Ромка и, поводив мышью, задумчиво смотрит в экран. – Есть срочная продажа, Леха. Под твои условия подходит идеально, только подземной парковки нет. А так все совпадает. Вот смотри, – Ромка тыкает пальцем в айфон, и тут же на огромной плазме, висящей напротив меня и транслирующей гонки «Формулы-1», загорается карта города. – Вот здесь, – брат обводит электронной указкой пересечение двух центральных улиц. – От перекрестка Ленина и Адмиральской пять минуты ходьбы. Дом новый, три года как построили. Паркинга нет, – повторяет брат, хитро прищурившись, – но рядом торговый центр «Лиана». Всегда можно уйти от хвоста или назначить встречу в кафе.

– Не мой случай, – мотаю я башкой. – Меня там собьют с ног обалделые фанатки…

– Трудно быть звездой, – саркастически ухмыляется брат и деловито интересуется: – Ну что, берем?

– Конечно, – тут же соглашаюсь я. – Сходи сам, посмотри… Если все понравится, тогда покупаем.

– Мы можем хоть сейчас прогуляться, – предлагает брат. – Тут минут пятнадцать ходьбы. – И под мой негодующий взгляд добавляет: – Бейсболку надвинешь на глаза, никто не узнает.

Я не успеваю согласиться, когда в кабинет с подносом вплывает Ромкина секретарша. Чинно расставляет новые чашки с дымящимся напитком и деловито забирает старые. Шепчет негромко шефу:

– Роман Николаевич, там Климов ждет. Примете?

– Конечно, – кивает брат. А я гляжу на него с нетерпением школяра.

– Ты думаешь, твоя служба безопасности что-то накопала?

– Ну, если просится, когда ты здесь, – бурчит брат, – то, скорее всего, да. И когда в кабинет, серьезно насупившись, входит невысокий грузный мужчина, мы с Ромкой радостно переглядываемся.

– Нам удалось выйти на след, – солидно бубнит Климов, – во всяком случае, точно известны настоящие фамилия и имя врага.

– Мы вас слушаем, Юрий Иваныч, – стараясь сохранять спокойствие, говорю я. Но, видит бог, мне трудно усидеть на месте и не вырвать дурацкую черную папку из рук Климова.

Как только моя карьера пошла вверх и каждая собака на улице узнала мою твердую походку, в интернете начались странные публикации. Некая сумасшедшая блогерка, Дерзкая Анжелика, возомнила себя рупором совести и при каждом удобном случае поливала меня грязью. И если раньше я отмахивался и не обращал внимания, то с годами дело приобрело нехороший размах. Эта гадина объявила себя чуть ли не звездой и главным блогером Инстаграма и поставила на поток сбор компромата. Обо мне, других знаменитостях и даже сильных мира сего стали появляться отвратительные истории. Девяносто процентов правды и десять глупых суждений, выставляющих героев постов полными недоумками. Мне сначала казалось, что за человеком, решившим походить по лезвию остро наточенного ножа, обязательно стоит какая-то сила. Кто-то должен прикрывать тылы, обеспечивая защиту. И, честно говоря, я начал искать не с того конца, решив сперва выяснить, кто из моих недругов стоит за этой особой. Но, как мы ни бились с братом, ничего узнать не удалось. Секретный аккаунт. За компромат – а мы с братом попробовали поймать рыбку на живца – оплата пришла с ПэйПэла. Круг замкнулся, но я точно знал, что за этим блогом стоит кто-то близкий. Обиженный или оскорбленный мною человек. Но, как ни крути, вычислить мстителя с этой стороны вообще дохлый номер. По пути к славе я многим наступил на больные мозоли. Особо по головам не шел, но несколько шей для трамплина использовал. И плевать, что там кто думает. Сейчас главное – найти, кто шкарябает обо мне мерзкие статейки, и пригрозить. Наши с братом юристы и мой агент в один голос твердят, что обращаться в суд – дело бессмысленное. Известный фактт: в «Рупоре Дерзкой Анжелики» не публикуются неподтвержденные факты. Каждый мой поход в ночной клуб, мальчишники близких друзей, поездки на Мальдивы или в Куршавель, все освещалось в дурацком блоге. Факты подтасовывались, а фразы строились настолько двусмысленно и витиевато, что каждому прочитавшему мерещилось самое плохое. Оставалось лишь надеяться на удачу, ждать когда хозяйка Рупора потеряет бдительность, поймать ее и лично вытрусить всю дурь…

– Мы немного продвинулись в расследовании, – бубнит Климов. – Удалось узнать имя владельца блога и его ай-пи. Но боюсь, на этом все, – разводит он руками, – тупик, господа.

– Зная настоящую фамилию и ай-пи, мы не сможем вычислить гада? – сомневается в словах безопасника Роман. – Теперь как два пальца… – зло рычит он. – Лично раздавлю гниду!

– Оставь мне, – небрежно бросаю я и добавляю с усмешкой: – Отдам на растерзание поклонникам.

– Бесполезно, – мотает головой Климов. – Нужно искать способ выманить эту тварь из норы.

– Ничего не понимаю, – удивляется брат. – Мы можем установить слежку за этим субъектом и подставить любым из известных методов. Он или она могут сбить человека, или в машине найдутся наркотики. В конце концов, в квартиру по соседству заедут гопники, а в рядом стоящем доме поселится цыганский табор.

– Кто это, Юрий Иваныч? – морщусь я от слов брата, но в общем и целом согласен с ним. Любому из нас за глаза хватит административного ресурса, чтобы превратить жизнь врага в ад. И для этого не обязательно обращаться к криминалу, хотя среди моих почитателей имеется парочка авторитетов. Но незаконные методы с моей-то славой дадут обратный эффект. Но я, как человек искусства, подойду к делу творчески. Клянусь!

– Настоящие имя и фамилия блогера – поморщившись, сообщает Климов, – Дерзкая Анжелика Альфредовна, … года рождения, проживает по адресу: Мурманск, …

Ромка вбивает в поисковую город и адрес, затем переводит карту в режим спутника, и мы все вместе обалдело пялимся на огромный участок, заваленный мусором.

– Городская свалка, – кивает Климов.

– Интересный поворот, – рычит брат. – А что с ай-пи? Его-то никак не скроешь!

– Зарегистрирован в Дубае, – натужно вздыхает безопасник, – я и говорю, что тупик.

– Адрес проверили? Если это какой-то отель или съемная вилла, нам не составит труда найти червяка, как бы он ни законопатился.

– Я тут посоветовался кое с кем из Интерпола, – бурчит Климов, намекая на свою бывшую генеральскую должность, – точно определить невозможно, но судя по адресу – это Марина Бэй, частная вилла. Никогда не сдавалась и не сдается. Узнать конечного собственника не представляется возможным. Вилла принадлежит группе компаний «Ландгрем». Зарегистрирована в Дубае. Занимается строительством. Больше ничего не известно.

– Обычная практика, – неохотно кивает Ромка, – скоро и мы к этому придем.

Я вполуха слушаю рассуждения брата и его зама по безопасности, прихлебываю кофе и бездумно пялюсь на карту. Я обожаю это состояние, когда в башке происходит некая перезагрузка и из глубины воспоминаний всплывает нужная информация.

Дерзкая Анжелика!

«И почему я не подумал об этом раньше?» – удивляюсь я, чувствуя, тот самый восхитительный момент, когда в башку приходит ответ. И будто со стороны вижу небольшую комнату в хрущевке, двух юных любовников, лежащих в обнимку и болтающих чепуху. Ощущаю, как по моей груди снова скользит тонкий девичий пальчик, слегка царапая ноготком. Слышу веселый голос и звонкий смех.

– … моя Анжелка выходит замуж за американца, представляешь? Была Дерзкая, а станет Ретмен.

– Человек-крыса? – хохочу я, обнимая девчонку. – Пусть лучше остается Дерзкой. Вон как звучит! Дерзкая Анжелика!

– Она уезжает к мужу в Париж. – Пальчик замирает у меня на груди, а в голосе неожиданно проскакивают печальные нотки.

– Не грусти, – целую я любимую. – Париж или Мурманск? Все равно далеко от нас. Вы хоть в реале виделись?

– Ну конечно, – кивает она, – мы же двоюродные сестры!

– А почему она едет в Париж, если муж американец? – от нечего делать спрашиваю я, а сам легонько щекочу хрупкие девичьи ребра. Моя подружка хихикает и шутливо кусает меня за плечо. Мы снова начинаем возиться перед следующей любовной схваткой.

– Кэрри – американец, – выдыхает моя любимая, царапая мне спину, – но он известный архитектор и строит дома по всему миру.

– На свадьбу поедешь? – улыбаюсь я, накручивая на палец русую кудрявую прядку.

– Конечно, – с восторгом восклицает она, – я же подружка невесты… Поедем вместе? – предлагает с жаром.

– Не могу, – мотаю головой я, испытывая самое неподдельное горе. – У меня прослушивания…

Зеленые озорные глаза на миг грустнеют.

– Скоро мы расстанемся, – говорит их хозяйка.

«Как ее звали? – спрашиваю я и тут же одергиваю сам себя. – Кому я вру? Имя своей первой женщины я запомнил навсегда».

– О чем задумался, Леша? – Брат смотрит на меня подозрительно, зная о моих способностях и феноменальной памяти. – Надумал что-то?

Я скупо киваю, не желая вдаваться в подробности при постороннем.

– Да, Юрий Иваныч, – будто вспомнив о важном, дает поручение Ромка. – Срочный вопрос. Нужен список жильцов дома номер восемь по адресу… Нет ли там кого подозрительного. Особенно обратите внимание на пятую и седьмую квартиры.

– Сейчас пробьем, – становится наизготовку Климов.

И как только за ним закрывается дверь, брат выжидательно смотрит на меня.

– Ну, кто? Кто? Говори, – поторапливает нетерпеливо.

– Шакира Мансурова, – выдавливаю имя, которое запретил себе произносить даже мысленно.

– М-да-а, – не удержавшись, мычит брат и, на минуту задумавшись, добавляет: – Имеет полное право, Леха.

– Согласен, – киваю я. – Если за этой дурацкой выходкой стоит моя Кира, я спущу дело на тормозах. Коли эта глупая писанина доставляет ей удовольствие, я не против. Пусть развлекается, – стараясь казаться равнодушным, разрешаю я. – Только попроси Климова пробьет по ней информацию. Хочу знать все. Адрес, семейное положение, место работы и даже форму интимной стрижки.

– Раньше был тележурнал «Хочу все знать», – фыркает Ромка, – обратись на телевидение. Они помогут…

– Не хочу, – криво усмехаюсь я. – Дай задание Климову, вроде из моей части прибыли ему тоже перепадает на зарплату…

– Да не вопрос, – корчит мне противную рожицу брат и, позвонив главному безопаснику, дает новое задание. Тот срабатывает быстро. Перезвонив через пять минут, что-то быстро диктует. А мой старший брат, схватив карандаш, сразу записывает, затем толкает листок ко мне. Я обалдело смотрю на сиреневый клочок бумаги, где Ромкиным убористым почерком выведены косые строчки:

«Шакира Мансурова, арт-директор компании «Дизайн – ФМ», проживает по адресу: Адмиральская, восемь, квартира пять».

«Пасьянс сошелся», – криво усмехаюсь я и, подняв глаза на брата, встречаю хмурый напряженный взгляд.

– Я так полагаю, – шипит Ромка, – квартира на Адмиральской отпадает? Придется искать другой вариант.

– Нет, – усмехаюсь я довольно. – Покупаем именно ее. Похоже, это единственный способ прекратить безумные публикации. Когда человек далеко, ты не воспринимаешь его как настоящего, а вот когда он живет по соседству, крайне сложно писать о нем гадости…

– Знаток человеческих душ, – ехидно фыркает Ромка.

– Профдеформация, – кисло соглашаюсь я.

– Мне не нравится эта затея, – серьезно предупреждает брат. – Если ситуация выйдет из-под контроля, я обращусь куда следует…

– Если за «Рупором Дерзкой Анжелики» действительно стоит Шакира Мансурова, то маме и сестрам можно только посочувствовать. Она их сожрет и не заметит. Моя бывшая нарастила клыки и когти и способна за себя постоять… Просто удивительно, что она еще ничего не написала про них.

– Наверное, боялась разоблачения, – пожимает плечами брат и кивает на прощание.

«Шакира», – незаметно вздыхаю я и, опустив на глаза козырек бейсболки, вхожу в просторный лифт. Сразу отворачиваюсь к дверям, став спиной к любопытной публике. Слышу сзади перешептывания, так давно надоевшие мне.

– Я тебе говорю, это Воскобойников…

– Да нет же…

Не обращаю внимания на глупых хихикающих гусынь и стараюсь полностью сосредоточиться на своих проблемах.

«Мама с сестрами, Симона и Шакира… Какой-то треугольник получается. Бермудский, блин!» – в сердцах думаю я и сам удивляюсь, когда в голову приходит совершенно фантастическая идея.

Глава 4

Леша

Утром я просыпаюсь от дразнящего запаха жареного мяса и, вытаращив глаза, не сразу понимаю, где нахожусь. Моментально в памяти всплывает дурацкая ссора с Симоной. Она хлопает стеклянной дверью прямо перед моим носом. Раздается треск, и тонкие прозрачные осколки дождем сыплются на пол. Я успеваю отскочить в сторону, когда большой осколок падает прямо на меня, впивается в предплечье, разрезая плоть. Эта дура Симона, чуть не заполучившая от меня обручальное колечко, вопит от страха, а мне ничего другого не остается, как вломиться в квартиру к Кире Мансуровой. И в который раз подивиться выдержке бывшей подружки. Шакира! Эта женщина до сих пор поражает мое воображение. Иногда даже снится ночами, не отпускает. Боевая, настойчивая, дерзкая!