скачать книгу бесплатно
– Спасибо, святой отец за все. – отрезала Анна. – За ваши рассказы, советы и поддержку. Я очень вам благодарна. Но сейчас я не нуждаюсь ни в чьих советах.
– Тогда, ваше высочество, последнее напутствие… – четверка остановилась у резных двустворчатых дверей, – остерегайтесь графа Рауля. Никогда не знаешь, какую игру он ведет.
Анна кивнула, понятия не имея о том, кто такой граф Рауль, ее мысли были в данный момент очень далеко от этого. Епископы встали бок о бок перед принцессой, Анна выпрямила спину, сделала глубокий вдох, Милонега напоследок тихонько сжала ей руку и заняла свое место позади. Двери распахнулись по стуку трости хромого Роже и процессия двинулась в Тронный зал, где их ждал король.
В нос ударил резкий кислый запах застарелого пота, перебродившего вина и стали. Откуда-то играла музыка, слышался громкий смех. Зал оказался неожиданно большим: высокие своды поддерживались множеством колонн, среди которых стояли люди. Присутствующие, кто был одет в походную кольчугу и доспех, кто в соответствующие королевскому двору туники, но все как один были в плащах и при мечах у бедра. Они разговаривали между собой, и, казалось, совсем не замечали идущую в центре зала княжну и ее спутников. Сердце Анны от страха и волнения билось, словно птица в клетке, но ее до глубины души удивляло и даже оскорбляло поведение придворных – полное безразличие к ней, словно ничего важного не происходило. А она и вовсе была пустым местом. Однако княжна, несмотря на такое бесцеремонное равнодушие старалась изо всех сил сохранять спокойствие и изящность горделивой осанки и не менять походки. Процессия пересекла зал, в его конце на постаменте стояло большое бронзовое кресло, оббитое тканью, на котором восседал король. Он вальяжно развалился на этом троне, широко расставив ноги, позволяя своему объёмному животу, покоится без стеснений. Как и говорили ей в дороге, король был не молод, с сединой в черных волосах и бороде. Возможно, в молодости он был привлекателен, но сейчас от этого осталось мало напоминаний. В руке Генрих сжимал кубок с вином и неспешно разговаривал с кем-то из приближенных. Епископы подошли к ступенькам помоста и поклонились. Король словно только сейчас заметил их и махнул рукой, разрешая им говорить.
– Ваше Величество, – откашлялся Роже, начав заготовленную речь. Анна почувствовала, как ее щеки предательски вспыхнули от волнения, и она отвела взгляд. Посмотрев в сторону, девушка внезапно поняла, что все же один человек во всем помещении смотрит на нее. Достаточно молодой мужчина, не старше 30 лет на вид, с интересом смотрел на русинок. Он стоял в богато расшитой золотом черной тунике поверх темно-зеленой рубахи, в теплом, подбитом дорогим мехом плаще, который скрепляла золотая фибула у горла. А его длинные чуть ниже плеч каштановые волнистые волосы выглядели настоящей гривой, красиво подчеркивая линию шеи. Видимо он имел обыкновение гладко выбривать щеки, но сейчас их покрывала легкая щетина и выглядела неорганично на его выхоленном лице. Этот незнакомец стоял почти у самого трона короля, по-хозяйски скрестив руки на груди и отставив одну ногу в сторону. До ее появления он разговаривал с кем-то из придворных, так как его собеседник, как ни в чем не бывало, продолжал свою речь, не обращая внимания. Но он сам чуть повернул голову и, скосив удивительные зеленые глаза, полные какой-то насмешливой дерзости, не стесняясь, рассматривал ее, и беззастенчиво оценивал княжну. Увидев, что Анна его заметила, веселья и дерзости в глазах стало заметно больше, а на тонких мужских губах заиграла самодовольная улыбка. Анна резко отвела взгляд, придав себе невозмутимый вид, но вынуждена была себе признаться, что взгляд этих зеленых глаз обжег ее душу. И в отличие от нее самой, незнакомец продолжает смотреть на нее, лукаво улыбаясь.
–…Великий князь Киевский, – тем временем продолжал Роже, и Анна поймала себя на мысли, что засмотревшись на зеленоглазого франка, совсем забыла о том где находится и зачем. – прислал свою младшую дочь княжну Анну Ярославну Вашему Величеству в залог вечной дружбы и нерушимости союза Франции и Руси. – закончив видимо длинную речь, которую девушка прослушала, Роже сделал шаг в сторону, Анна же вышла вперед. Тут, наконец, в зале повисла тишина, и десятки пар глаз воззрились на девицу. Милонега одновременно инстинктивно сделала шаг к ней. Король молчал, буравя темными глазами из-под кустистых черных бровей невесту. Анна приложила все душевные силы, но не отвела взгляда, только слегка наклонила голову в знак приветствия, как ее учила мать.
– Добро пожаловать во Францию, княжна. – наконец пробасил король. – Надеюсь, ваш путь не был утомителен.
– Отнюдь, Ваше Величество. – ответила Анна на французском. Брови короля взлетели вверх от удивления, краем глаза Анна видела, что придворные шокированы не менее него. Видимо, никто не ожидал, что иностранная принцесса знает их язык. – Франция прекрасная страна, я получила настоящее удовольствие, путешествуя по ее дорогам.
Она лукавила, скудные земли, сизое небо над головой и жалкие, бедные, если не сказать нищие, деревни крестьян и грязные унылые каменные города произвели на киевлян отвратительное впечатление. Но слова лести княжны достигли желаемого результата, король издал удовлетворенный звук, похожий на хрюк, а сурово сжатые губы тронуло некое подобие улыбки.
– Располагайтесь, замок к вашим услугам, княжна. – ответил король и махнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена и вернулся к прерванному разговору с придворным. Роже и Готье поклонились ему, и, пятясь задом к дверям, оттеснили княжну и ее служанку к выходу. Анна вспыхнула от такой грубости, но, разумеется, сказать ничего не могла. Она только наклонила слегка голову в поклоне и, гордо повернувшись, в сопровождении Милонеги, на глазах у всего двора прошествовала через весь зал. Она не знала, как трактовать такое поведение короля, столь холодный прием, первоначальное безразличие придворных, но удалялась по возможности с самым большим достоинством и независимым видом, на который была способна. Но одна пара глаз, она чувствовала это почти физически, проследила за ней до самых дверей, а на губах их обладателя играла все та же самодовольная улыбка.
Когда двери за процессией закрылись, король едва заметно кивнул этому самому обладателю зеленых глаз, который все так же игриво смотрел вслед ушедшей княжне. Он стоял, не меняя положения скрещенных на груди рук, а на лице блуждала загадочная дерзкая улыбка. Подойдя к трону, он кивнул головой, обозначив церемониальный поклон королю. Хотя и без тени должного подобострастия, скорее отдал дань обязательному этикету для галочки, чем выразил настоящее почтение. Монарх махнул ему рукой, чтобы тот подошел ближе. И только когда расстояние между ними было достаточное, чтобы их разговор никто не слышал, Генрих заговорил.
– Ну что скажешь?
– Его Величество спрашивает меня об этой русской принцессе? – уточнил тот, на его губах играла все та же загадочно-игривая улыбка. – Что-то конкретное сказать о ней сложно.
– Перестань юлить. – пробасил король. – Я прекрасно знаю о твоей способности видеть людей насквозь. Что ты о ней думаешь?
– Роже, помнится, доносил нам, что дочь короля руссов баснословно красива, я вижу, что он был прав – девица прекрасна. Количество обозов с приданным, которые мы застали во дворе, подтверждают его слова о богатстве ее отца. Роже сообщал, что Анна умна, образованна, горда и независима..
– Вот-вот. – нахмурил брови король. – Горда и независима. Ее ум, образованность… все это меня мало волнует. – и помолчав добавил. – Главное что она молода, здорова и может рожать моих детей.
– Я слышал, что ее мать княгиня Игигерд родила десятерых детей. –поддержал сюзерена собеседник. Он говорил весьма учтиво, но если бы король присмотрелся, то понял бы, что тот думает о чем-то своем, словно разрабатывает какой-то план. – Об этой шведской принцессе ходили легенды. Говорили, что покойный Олав II, король Норвегии потерял голову от любви к ней, а ее руки добивались чуть ли не все принцы Европы. По заверениям Роже Анна – копия своей матери.
– Откуда ты все знаешь? – фыркнул король и отпил еще вина.
– Я заплатил писарю Роже и он собирал мне информацию в Киеве. – пожал плечами тот. – Она красива, молода, умна, воспитана. Дочь знатных родителей. И потом, она состоит в родстве со всеми правящими Домами Европы. А это на руку Франции.
– Мы уже это не раз обсуждали, Рауль. Не чересчур ли она независима?
– Лично мне нравится больше усмирять строптивых скакунов, от них более сильное и здоровое потомство. А самый непокорный город – самый богатый город. – Я думаю, она обвыкнется с нашим укладом жизни и подстроится под него. Ей только надо немного помочь. – он задумчиво подпер подбородок пальцами. – Вашему величеству стоит быть к ней терпимее и снисходительнее. Такая королева будет очень полезна Франции.
– Возможно, ты и прав. – задумался Генрих и отпил еще вина. – Она сможет подарить мне здоровых детей, это все, что от нее требуется. А приданое пополнит мою казну. Но ее дикость и варварство настораживает меня. Нам же быть венчаным перед Господом.
– Я уверен, Ваше Величество, что если вы завоевали свой трон, то уж подчинить столь молодую женщину-иностранку, собственную жену, для вас не составит проблемы. – усмехнулся собеседник. Король резко повернул к нему голову и угрожающе произнес.
– Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты обвинил меня только что в трусости.
– Но вы меня знаете, Ваше Величество. – как ни в чем не бывало улыбался тот и даже слегка наклонил голову . – Я самый верный и преданный ваш вассал.
– Хорошо, позови мне Шарля. – махнул рукой король, отпуская своего собеседника.
Анна в гневе почти влетела в свои покои. Как волчица, она металась по комнате и не могла найти себе места. Она хватала со стола то гребни, то заколки. Бросала их. Схватила молитвенник, заботливо оставленный баронессой, но тут же вернула его обратно. Кинулась к окну, но дойдя до него, резко развернулась и быстрыми шагами начала ходить по комнате, сжав кулаки. Французские дамы сжались, не зная как реагировать на такое поведение принцессы, одна Сен-Меран как ни в чем не бывало, продолжала вышивать. И только Милонега выразила то, что Анна не могла облечь в слова, обращаясь к епископу Готье, который сопроводил их до покоев.
– Как это понимать, преподобный отец? Ваш король не так заинтересован в этом браке, как вы уверяли великого князя Ярослава?
– Ваше высочество, – епископ нервно облизнул губы, стараясь подобрать слова. – Вы очень понравились королю, уверяю вас. Скоро вы получите подтверждение моих слов. Просто король… Франция… Ваше высочество… – Готье примирительно заговорил Анне. – Поверьте, то, что король принял вас на глазах у всего двора – уже невиданный жест щедрости и расположения. А то, что он при этом выразил вам почтение и гостеприимство это практически из ряда вон. Я предупреждал вас, нравы Франции и Руси очень разняться. Наш король всю жизнь провел в военных походах, добиваясь и отстаивая собственные права на престол. Он…– епископ понизил голос до шепота, оглянувшись, чтобы никто не слышал его слов, хотя по-славянски понимали только они трое, не считая Роже. – …он просто не умеет быть галантным. К тому же он питает сильное предубеждение против умных и сильных женщин. Королева Констас, я вам рассказывал, сделала все, чтобы лишить его и покойного принца Гуго короны.
– Ну хорошо. – вздохнула Анна и посмотрела в окно. Уже успело стемнеть, и дамы зажгли свечи. Их тусклый свет слабо помогал рассеивать полумрак. Анна задумчиво теребила жемчужные бусы, и смотрела в огонь камина. Казалось, княжна успокоилась и погрузилась в свои мысли. Внезапно в дверь покоев постучали, Герберга открыла дверь и в комнату вошел худенький коротко стриженный юноша. Отчаянно краснея и дрожа всем телом, он поклонился княжне, ожидая разрешения говорить.
– Ваше высочество, позвольте представить вам Шарля, сына барона де Бомон. Шарль – оруженосец короля Генриха. – церемонно произнес и улыбнулся епископ. Юноша испугано смотрел на королеву, а щеки его по-детски миловидного лица заливала краска смущения.
– Здравствуй, юный барон де Бомон. – кивнула Анна улыбнувшись, от чего юноша еще сильнее залился краской.
– Ваше высочество…-запинаясь начал Шарль и замолчал.
– Ну? – кивнула девушка. – Говори, не бойся.
– Его Королевское Величество приглашает вас разделить с ним вечернюю трапезу. Если, конечно, у вас есть на то желание. – выдавил наконец мальчик и, словно испугавшись собственной дерзости, опустил глаза в пол. Епископ с облегчением вздохнул и посмотрел на Анну, словно говоря «А я что говорил вам?». Анна покусала губку, обдумывая слова оруженосца.
– Я очень благодарна, Его Величеству. – Кивнула она. –Безусловно, польщена оказанной мне честью и с радостью принимаю его приглашение. Передай королю, что я скоро присоединюсь к нему.
Мальчик радостно просиял и с обожанием и нескрываемым трепетным восторгом воззрился на княжну. Епископ кашлянул и Шарль, вспомнил где находится. Он церемонно поклонился и поспешил вон.
– Полагаю, – Анна встала к зеркалу, Милонега ловко начала поправлять прическу княжны. – я должна быть польщена таким вниманием короля?
– Вы быстро учитесь, княжна. – кивнул епископ, не заметив сарказма. – Король ужинает только с самыми приближенными людьми. Самыми богатыми и могущественными вассалами королевства. Полагаю, Его величество хочет представить вам их.
– Мне их? Или меня им? – снова саркастично спросила Анна.
– Всем вам это знакомство пойдет на пользу. – уклончиво ответил Готье.
Анна прошлась по вечернему холодному замку. Он все так же не внушал ей чувство гостеприимства в темное время суток, как и в дневное. Анна с щемящей тоской вспомнила родной Киев, где все было так тепло и привычно. И деревянные терема, и просторные светлицы, и горницы, печки и, конечно, бани. Улыбающиеся лица комнатных девушек, прекрасные, как древние богини, сестры, суровая и не менее величественно-красивая мать. Охота с братьями, верховые прогулки по осеннему лесу. Лирники и гусляры, танцовщики и цирковые акробаты, отцовская библиотека в Храме, ученые мужи и монахи, ведущие умные разговоры о Боге и природе естества. Послы из Византии, разодетые в шелка, суровые норманны, героические варяги на пирах…Все это осталось в прошлом, далеко на Востоке. В прошлой жизни. Теперь ее ожидала одинокие холодные замки, мрачный и суровый пожилой муж и абсолютно чужие люди. И единственным осколком, связывающим ее с Русью остается верная Милонега, которая несмотря на увещевания епископа и Сен-Меран увязалась за княжной на этот ужин к королю. Ощущая ее присутствие позади, Анна немного успокаивалась, чувствуя обычную уверенность в себе, которая была сейчас так необходима. От этого ужина зависело многое – сумеет она понравится королю, значит свадьбе быть. А если нет – придется позором покинутой невесты возвращаться домой. И этого, последней незамужней дочери Великого князя вовсе не хотелось.
Стоящая на часах стража пропустила княжну и ее неизменную спутницу в личные покои короля. Русинка оказалась в небольшом помещении, видимо служившим ему чем-то средним между кабинетом и столовой. Десяток свечей да огонь камина не разгонял тьму, и царил приглушенный полумрак. В этом тусклом отблеске Анна различила, что обстановка была в общем-то очень проста: на стенах висели одинокий гобелен с непонятным сюжетом, оленьи рога и оружие, посередине комнаты стоял небольшой стол, три стула-кресла. Вот собственно и вся мебель. Генрих уже сидел во главе стола на кресле – некоем подобии трона, спиной к камину, как и раньше, мрачный и суровый он зябко кутался в меховую накидку и сжимал в руке все тот же кубок для вина. Ужин уже был готов, и все яства ожидали своей очереди на столе, выделяясь на льняной когда-то белоснежной скатерти, распространяя аппетитный запах: фрукты, хлеб, мясо и дичь. За креслом короля стоял уже знакомый Шарль и держал большой кувшин с вином. Двое мужчин о чем-то тихо переговаривались, стоя у камина. Один ворошил угли большой кочергой, стоя к Анне спиной. Княжна кивнула королю в знак приветствия, и тот тяжело вздохнул и хрипло произнес:
– Прошу, присаживайтесь княжна. – он указал ей на стул-кресло за столом. – Я пригласил вас разделить нашу трапезу, хотя обычно предпочитаю ужинать в компании моих друзей и самых знатных и близких мне вассалов.
– Я польщена вашим вниманием и доверием, Ваше Величество . – обворожительно улыбнулась Анна. Король на минуту задержал на ней тяжелый взгляд, но она его снова выдержала, и он продолжил.
– Я хотел представить вам, сударыня, моих ближайших соратников, которые собрались здесь почти все. Не хватает только моего младшего брата Эдо. К сожалению, их не так много, но каждому из них я могу доверить свою жизнь и честь.
Из тени от камина вышел невысокий мужчина лет сорока. Высокий лоб, цепкий взгляд и острая борода, большой рост и широкие плечи выделяли этого человека. Он недружелюбно посмотрел на Анну, но поклонился ей с почтением.
– Представляю вам, княжна, графа Бодуэна V Фландрского, моего родственника. Моя сестра Адель во втором своем браке его супруга.
– Мое почтение, принцесса. – сухо произнес он, Анна кивнула и улыбнулась самой обворожительной улыбкой, на которую была способна. Бодуэн невозмутимо уселся по левую руку от короля, проигнорировав ее дружелюбие. Анна с едкостью заметила, что у этого человека, как и у короля, способность улыбаться вовсе отсутствует. Но очень скоро, Анна позабыла про Бодуэна и про его умение смеяться, так как мужчина, ворошивший угли в камине выпрямился и вышел на свет. Анна вздрогнула: ее снова прожег острый взгляд уже знакомых зеленых глаз. Несомненно, это был он, тот богатый приближенный из Тронного зала, стоявший так близко к Генриху. Теперь он был гладко выбрит, и княжна могла лучше рассмотреть лицо: мужественные узкие губы, небольшая родинка справой стороны на подбородке, крупный нос с горбинкой и очень выразительные лукаво блестевшие зеленые глаза из-под черных ресниц. Его шикарная грива волос непослушными кольцами спускалась на плечи, сливаясь по цвету с темной туникой. Он смотрел на нее все так же дерзко оценивающе, а на губах играла все та же надменно-загадочная улыбка.
– Позвольте представить вам, княжна, – махнул рукой король. – Рауль де Крепи де Вексен граф Валуа. – она кивнула, постаравшись улыбнуться так же, как Бодуэну, но поняла что терпит фиаско: под этим пронизывающим насквозь взглядом она терялась. Мысли разбегались в разные стороны, а лицо никак не желало слушаться свою хозяйку. Девушка покраснела и опустила глаза. Рауль победно поднял подбородок. Он прижал правую ладонь к сердцу и изящно поклонился, не опуская прожигающего взгляда с Анны.
– Княжна, добро пожаловать во Францию. – вкрадчиво произнес он, а Анна ощутила, что щеки ее еще сильнее залил румянец, однако его слова пролились бальзамом на душу: кроме короля и Готье ее славянским родным титулом ее никто не называл здесь. Анна сделала волевое усилие, приказав успокоится бешено бьющему сердцу, и подняла глаза на Рауля и как можно спокойнее ответила:
– Благодарю вас, граф. Мне очень приятно, – она перевела свой твердый взгляд на короля, – что меня принимают столь радушно, ваше величество. Благодарю вас за доверие и расположение. Ваши друзья – мои друзья, и коли вы доверяете им свою жизнь, я могу безбоязненно доверить им свою.
Валуа и Бодуэн удивленно переглянулись, словно не ожидали от девицы такой длинной и умной речи. Король же, не отрываясь, смотрел на свою невесту. Пытаясь видимо ее оценить, Генрих искал признаков лицемерия в ее поведении или обмана, но не находил. Он был заинтересован русинкой и не спускал с нее внимательных глаз, стараясь рассмотреть ее получше и узнать, что же кроется за этой ангельской внешностью. Анна отвечала на его тяжелый взгляд легкой и дружелюбной улыбкой, а мягкий взгляд лучезарных серых глаз из-под длинных черных ресниц излучал радушие и очарование.
– Надеюсь, княжна, – нарушил повисшее молчание Рауль, – ваше путешествие было не обременительным?
– Вовсе нет, граф. – Анна постаралась не смотреть на него, чтобы не смутится снова. Она подставила кубок для вина, Милонега, до этого тенью стоявшая за ее спиной, мгновенно его наполнила. – Мой дядя Казимир, король Польши, муж моей родной тетушки Добронеги, любезно принял нас в Кракове, сопроводил через свои земли до самых границ своего государства на западе. Император Священной Римской Империи принял наш кортеж не менее гостеприимно, предложил посетить Ахен и поклониться праху Карла Великого.
– Вот как? – поднял брови Рауль. Король продолжал буравить взглядом Анну и пить вино. Бодуэн все так же молчал, но первый приступил к еде. На его тарелке высилась гора еды, и он с удовольствием рвал кусок курятины руками, выедая самые нежные места. И только Валуа в своем кресле не притрагивался ни к вину, ни к пище. Он сидел прямо, словно статуя, подперев голову рукой, и по-прежнему прожигал глазами княжну, но дерзкая улыбка с лица исчезла. – Разве Император был благосклонен к вам? Насколько мне известно, после того, как он отверг брак с вами, предложенный Киевом, отношения между вашими державами несколько охладели.
– Вы правы, – Анна не менее дерзко посмотрела на Рауля, нахмурив бровки, и тот недоуменно замолчал. – Но мой брат Владимир женат на племяннице Императора Оде. И Генрих дорожит дружбой Норвежского королевства, где правит сейчас муж моей старшей сестры Гаральд Храбрый. К тому же, он только-только сейчас наладил мир в мятежной Венгрии, заручившись дружбой с королем Андрашем, мужем моей сестры Анастасии.. Возможно, учитывая, наши с ним тесные родственные связи, император и был столь гостеприимен. – Анне очень хотелось есть, она позволила себе положить на тарелку гроздь винограда и даже отщипнуть пару ягод, прежде чем продолжить. Она понимала, какой эффект производят ее слова, сказанные между делом, о родственных связях Рюриковичей. Происходящее было ясно ей как Божий день: король вместе со своими высшими вассалами решил устроить ей смотрины, чтобы составить себе о ней мнение. И сейчас, Анна отчаянно хотела прибавить себе веса в их глазах, ссылаясь на свою многочисленную родню во всей Европе. Из-под опущенных ресниц она тайком наблюдала за своими собеседниками, отчаянно пытаясь понять что же происходит в их головах: граф Фландрии Бодуэн, будучи неспокойным соседом императора Генриха, и даже вассалом его, скосил на нее глаза, но как ни в чем не бывало продолжил жевать. Лицо графа Рауля, было каменным, а в глазах читался мучительный мыслительный процесс, в ходе которого Валуа что-то просчитывал. По лицу Генриха же ничего понять было не возможно: он все так же мрачной тучей развалился в кресле, пил вино и буравил взглядом княжну. Анна с удовольствие поняла, что словами о своей семье она добилась ожидаемого результата, и решила уколоть французов, стараясь использовать самый невинный тон, на который была способна: – Поэтому путь через Европу нашему кортежу максимально обеспечили безопасность мои родственники. Чего нельзя сказать о ваших землях.
– О чем вы, княжна? – в момент подобрался Бодуэн и даже перестал жевать.– Вам что-то угрожала по пути сюда?
– Вскоре после пересечения границы с Империей, мы отправились по тракту, ведущему в Реймс. Но из-за весеннего половодья уровень воды в реках поднялся, и нам пришлось сильно изменить направление к северу и проехать через город Амьен, где мы провели ночь. По совету епископа Роже мы не стали останавливаться в замке графа, а воспользовались странноприимным домом. По его словам места там не спокойные. – краем глаза Анна заметила, как дернулся граф де Валуа и заметно напрягся. – Уже на следующий день, по дороге в область Иль-де-Франс, едва мы выехали из города, на наш обоз напал отряд хорошо вооруженных всадников, стараясь захватить наше имущество. Мои дружинники отбили их атаку, и они скрылись в лесу. Одного из этих разбойников нам удалось захватить, а допросив его, мы узнали, что это были люди герцога Нормандского, которые сопровождали его важного посланника в Амьен. Но на обратной дороге встретили нас и посчитали легкой добычей.
– Что? – взревел Генрих так, что Анна вздрогнула, и ударил кулаком по столу.
– Ваше высочество, – грозно сверкнул глазами граф Фландрии, – повторите еще раз. В Амьене был отряд всадников герцога Нормандского?
– И они посмели напасть на вас? – не менее угрожающе спросил Валуа. – Где этот ваш пленный?
– К сожалению, этот воин был тяжело ранен, а мои дружинники… как бы это сказать… Переусердствовали с методом допроса. Нормандец упорно не желал сообщать, проявляя чудеса стойкости, кому они служат, и какой сюзерен снабдил их такими хорошими воинскими доспехами: кольчуга на воине и его меч стоят небольшое состояние.
– Ваше высочество, – Рауль подался вперед, в свете пламени камина, его напряженные глаза горели каким-то неестественным огнем, – вы уверены, что этот рыцарь не солгал? Что посланник Нормандии мог делать в Амьене?
– Возможно, граф, – резко ответила Анна, – этот разбойник и мог придумать такую легенду. Но в одном из обозов мы привезли в Реймс штандарт, который, видимо он нес, сопровождая этого самого важного посланника в Амьен. На знамени посла два желтых льва на красном поле. Как мне объяснил епископ Роже, это герб герцогства Нормандского.
– Вильгельм вконец обнаглел! – Рауль повернулся к Генриху. Его глаза горели огнем, шевелюра волос от резкого движения облаком поднялась вокруг головы, а крупная мозолистая ладонь с размаху в ярости вонзила лежавший рядом кинжал в стол. Звякнула посуда, несколько виноградин сорвались с блюда и покатились на пол, бокал Анны опрокинулся, и на скатерть пролилось красное вино. – Что его посланник забыл в Амьене? О чем они еще могут договариваться с этим старым дураком?
– Снова этот Бастард! – вторил Бодуэн. – Снова он! Хороша благодарность за все! Снюхаться с этим амьенским…Прости, Рауль… Но это чистой воды предательство. Последняя фраза, адресованная Валуа удивила Анну. Разумеется, напасть на кортеж невесты короля – неслыханная дерзость. Но почему именно Рауль так остро отреагировал на происходящее?
– Ваше Величество, я вижу, что принесла важные новости? – постаралась невозмутимо спросить Анна, хотя вид трех разъяренных мужчин вызвал у нее до сей поры редкое чувство страха. Сердце колотилось как сумасшедшее, руки словно парализовало. Она переводила взгляд то на одного мужчину, то на другого, то на третьего. Рауль сжимал рукоять кинжала, воткнутого в стол, Бодуэн сжимал кулаки, ходил желваками. Но самую страшную картину представлял собой Генрих: внезапно он вскочил, роскошная меховая шаль упала на пол, он даже не заметил этого. Тяжелыми шагами, топая кованными сапогами, он метался по комнате, то и дело хватал меч и кинжал. Король издавал устрашающие звуки, больше похожие на рык разъяренного зверя. Наконец, он схватил свой кубок с вином и со всей силы швырнул его о стену.
– Я не хотела, чтобы мои слова так подействовали на вас, Ваше величество. – вкрадчиво произнесла Анна, стараясь утихомирить гнев короля. – Я чувствую себя виноватой, мне не стоило проезжать через Амьен? Следовало дождаться, пока уровень воды в реках спадет? Но мы торопились как могли, так как очень не терпелось познакомиться с вами.
– Вовсе нет, княжна. – рухнул король в свое кресло. – Вы оказали неоценимую услугу. Герцог Нормандский налаживает связи в Амьене, это очень подозрительно!
– Мне доносили, что на Севере снова не спокойно. – снова вступил Рауль, обращаясь к мужчинам – Бароны Блуа стали чересчур нахальными и нападают на некоторые королевские замки. Поговаривают, что Тибо собирает силы. Не удивлюсь, если Амьен уже в союзе с ним. Но я считал, что это ничем серьезным нам не грозит, поэтому не предпринимал меры. Надо сказать, новости княжны в корне меняют дело: если к бунтовщикам примнет Нормандия, события принимут опасный оборот. Чего может понадобиться здесь Вильгельму? Может, Бастард хочет захватить Вермандуа? Малыш Герберт вряд ли сможет отстоять права своего графства.
– Ради чего бы они не объединялись, – вставил Болдуэн, – этот союз ничего хорошего не сулит!
Анна растеряно переводила взгляд с одного на другого или третьего, пытаясь разобрать, о чем они говорят. Но ни путанная французская политика, ни новый язык, еще не до конца укоренившийся в голове, не добавляли ей понимания происходящего. Внезапно, Генрих решил прийти ей на помощь.
– Нормандии это вассальное герцогство на северо-западе Франции, княжна. Они присягнули на верность короне, но по сути там всем правит герцог Вильгельм. На сегодняшний день, он один из самых могущественных герцогов Франции. – устало произнес король, Он морщился, держась за плечо, Шарль заботливо помог ему накинуть поудобнее меховую шаль и налил вина в новый бокал. – Его отец, Роберт Великий…
– Церковь его, правда, предпочитает называть Роберт Дьявол. – вставил Валуа.
– Да, Робер Дьявол – был великий человек. Я не встречал более умного, мудрого и справедливого правителя. Все мы, – он обвел рукой присутствующих, – обязаны ему во-многом всем, что нынче имеем. Когда моя мать столкнула нас с младшим братом Робером лбами, как до этого сталкивала отца и моего старшего брата Гуго, герцог Нормандии помог мне разбить армию врагов и уничтожить Эда де Блуа, примкнувшего к ним. Робер был уникальный человек, твердой рукой управлявший самым из диких французских герцогств. Но он скончался 12 лет назад, и ему наследовал его незаконнорожденный сын Вильгельм. Слишком юный, чтобы править самостоятельно, сын его многолетней любовницы Герлевы, иными словами бастард. Естественно такой расклад не понравился племяннику покойного герцога Ги, сыну графа Бургундского, и он начал войну против Вильгельма. Бедному мальчику и так приходилось несладко: в семь лет стать герцогом самого мятежного и кровожадного герцогства Франции и выжить при этом – уже героизм. Его вассалы и бароны постоянно бунтовали против него, тем более подстрекаемые Ги, его кузеном. Испытывая чувство долга перед сыном Робера Дьявола, я оказал ему помощь в его борьбе, и он утвердился в Нормандии. Но с каждым годом этот паршивый Бастард доставляет все больше и больше забот. Мне доносят о бесконечных интригах, которые он плетет, усиливая свое влияние все больше и наращивая свою военную и политическую мощь. А теперь, он отправил посланника в Амьен… В союзе с графом Раулем Мантским они будут обладать сокрушительной мощью, тем более, если к ним примкнет снова граф Блуа.
– Бастард ли за этим стоит, или же это старый Амьен опять мутит воду, ничего хорошего это не обещает. – задумчиво протянул Бодуэн. Очевидно он был самым спокойным и взвешенным из всех троих.
Анна почувствовала дурноту. Долгое путешествие изнурило ее, события последнего дня и вовсе обессилили ее. А тут с головой сразу приходится окунуться в новую и чужую пока для нее политику. Столько новых и незнакомых, ни о чем не говорящих ей, имен, титулов, названий и событий кружило голову. Голова раскалывалась, а глаза закрывались сами по себе, испытывая острую необходимость в сне. Но как было возможно удалиться с этого ужина в узком кругу, чтобы не возникло обиды у его участников и не пропало желание приглашать ее впредь сюда, Анна не знала. Мужчины углубились в обсуждения ситуации, рассуждая о расстановках сил на Севере, и перестали обращать внимание на княжну. На помощь, внезапно, пришла верная Милонега. Она специально выронила из рук бронзовый кувшин с вином. Грохот был оглушительный, он эхом прокатился по комнате и затих вместе с разговорами мужчин. Они уставились на русинку не понимающе, но очень скоро взгляд короля сменился на гневный:
– Ты что себе позволяешь?! На конюшню захотела?
Милонега побелела, но не отступила назад
– Ваше Величество, – Анна поняла замысел подруги и пришла ей на выручку. – прошу простить мою служанку. Мы проделали такой длинный путь, да и переживания последнего дня – слишком большое испытание для юной девушки. Я и сама валюсь с ног от усталости, что уж говорить о Милонеге?
– Конечно, княжна. – неожиданно осекся король. Его гнев сменился неумелым смущением. – Вы безусловно устали с дороги, а мы надоедаем вам нашими мужскими разговорами.
– Вовсе нет, Ваше Величество . – улыбнулась Анна, но постаралась продемонстрировать усталость в глазах. – Мне очень интересно, и я бесконечно благодарна вам за ваше приглашение.
– Однако час уже поздний. – непреклонно ответил король. – Ступайте к себе, завтра наши каноники обсудят с вашими посланцами детали брачного договора. А пока отдыхайте. Доброй вам ночи.
– Вы так внимательны, Ваше Величество, что я не могу отказаться от вашей заботы. – она встала, стараясь сделать это с показной неохотой. – Доброй ночи, Ваше Величество. Господа. – Анна кивнула королевским любимцам. Те ответили ей почтительным поклоном головы. Но прежде, чем княжна повернулась к ним спиной, она столкнулась взглядом с графом Валуа. Он снова буквально обжег ее своими горящими зелеными глазами. На его породистом лице не было больше самодовольной улыбки, он сейчас был похож скорее на хищного волка в своей гриве курчавых волос и полыхающими глазами, который учуял запах добычи. Ее щеки снова залил румянец, а в мыслях наступил хаос. Пока это не стало заметно, Анна резко повернулась, качнув толстой косой, и удалилась в сопровождении, опустившей «виновато» глаза Милонегой
Глава 2
Восходящее утреннее солнце золотило шпили и крышу замка То – бывшей излюбленной резиденцией правителей из династии Каролингов. Впервые за много дней, мрачные низкие тучи рассеялись, и тепло и свет весеннего светила щедро одаривали изголодавшуюся за долгую зиму землю. Рауль любил солнце, такое редкое для его страны. Любил его теплые ласкающие лучи, любил и полуденную жару летних дней, которое оно приносило. Его жесткое сердце бывалого воина оживало, когда дневное светило озаряло своим светом все вокруг. Когда-то, в детстве, его дядя Фульк, епископ Амьена, рассказывал им с братом о том, что в далеком прошлом их предки-язычники поклонялись солнцу как божеству. Отмечали солнечные праздники, приносили жертвы и строили капища в его славу. Если это было правда, то Рауль понимал их: солнечный свет и тепло, золотящее лицо и прохладный весенний ветерок вселяли в него куда больше сил и энергии, а тело и душа чувствовали себя более очищенными и легкими, чем после многочасовой мессы в мрачных христианских храмах, где нудные священники долго и заунывно призвали к смирению и покаянию, пугая паству рассказами о геенне огненной, куда все непременно попадут.
И этим утром граф пользовался моментом, стоя возле открытого окна своих покоев в замке, сложив руки на груди и подставив лицо солнечному утреннему теплу. Он с наслаждением вдыхал сырой запах оттаявшей земли, прохладный ветерок, доносившийся из окрестных полей, а слух ласкал пение жаворонка.
В этом году зима была необычно холодной и суровой. В деревни пришел голод, и крестьяне из-за обрушившегося мора, совсем пали духом. Но вчера люди начинали обрабатывать поля, ковыряя измученную землю. Песня полевого жаворонка возвещала начало весны. Но сейчас, ему почему-то казалось, что птица знаменует начало какой-то новой эпохи в стране, словно все вокруг пробуждалось ото сна и впереди ждало только светлое будущее.
Несмотря на апрельскую прохладу и открытое окно, граф стоял в короткой льняной рубашке с распущенной шнуровкой у горла, густые каштановые кудрявые волосы ниже плеч были собраны на затылке в хвост, оставляя шею голой, обтягивающие, но не стесняющие движений, штаны были заправлены в высокие до колен сапоги для верховой езды. Он смотрел в окно с, казалось, совершенно отрешенным взглядом, погруженный в собственные мысли, но на самом деле внимательно слушал сидящую посередине комнаты даму. Она, опустив глаза и теребя платок, запинаясь, рассказывала, стоявшему к ней спиной графу и исподволь за ним наблюдала со смесью тоски и грусти в глазах:
– После ужина княжна вернулась в крайнем возбуждении. Отпустила всех дам ночевать, осталась только Милонега и я. Долго стояла на коленях перед Святым распятьем, молилась на своем языке. Но епископ Готье сказал, что она прочитала все положенные молитвы. Потом удалилась почивать. Утром проснулась в дурном расположении духа, еще до утренней молитвы велела собрать постельное белье и одеяла с подушками и выставить их на дворе просушить и проветрить, все окна приказала открыть нараспашку. Только после этого прочитала опять-таки на своем варварском языке молитвы, переоделась, переплела прическу, отказавшись прятать волосы под чепец как положено. Спрашивала у меня как называется кафедральный собор Реймса. Только после этого приказала принести завтрак. – женщина сделала паузу и робко посмотрела на Рауля. Тот не двигался, продолжая смотреть в окно, вид из которого открывался на Башню, куда поселили киевскую княжну. Казалось, он не слышал рассказа, погруженный в одному ему известные мысли. Но она знала, что это не так. Он внимал каждому ее слову, запоминая и обдумывая. Такой это был человек. Умение бороться и побеждать было у него в крови, огонь Карла Великого горел у него в сердце ярче, чем у всех остальных потомков вместе взятых. Даже его гордая посадка головы, прямая спина и широко расставленные ноги в этой позе выдавали в нем воина и победителя. А он с детства был таким, как она помнила.
– Все? – внезапно спросил он, не поворачивая головы. Женщина вздрогнула, внезапно осознав, что слишком долго молчит и откровенно любуется графом де Валуа, а в груди тлеют, казалось, давно погасшие за столько лет угли чувств.
– Все. – кивнула она. Он сделал глубокий вдох, прикрыв глаза. На его каменном лице не отобразилось никаких эмоций. Не спеша он подошел к женщине, с надеждой и щемящей тоской в глазах смотревшую на него. Полминуты он прищурившись смотрел на нее сверху вниз и внезапно стальная рука крепко сжала ее горло под подбородком. Полные ужаса глаза уставились на него.
– Все ли ты мне рассказываешь, мышка? – прошипел он, зеленые глаза, не скрывая гнева, метали искры.
– Клянусь тебе, Рауль, я рассказала все! Отпусти, мне больно! – жалобно прошептала она.
– В таком случае, Беатрис, – он перехватил хватку, взял ее подбородок указательным и большим пальцем, – что за чушь ты мне тут несешь? Я тебя зачем приставил к ней? Чтобы ты была моими ушами и глазами при ее дворе. Мне нужно знать, что она делает, что говорит, о чем рассказывает, с кем встречается! – он разжал пальцы, и напряженная до предела женщина едва не плакала от ужаса и боли. А он снова вернулся к окну, но в этот раз не поворачивался к собеседнице спиной, продолжал ее сверлить взглядом. – Куда ходит, какие планы строит! Вместо этого ты мне тут плетешь какую-то околесицу!
– Ну так ведь прошел ведь всего один день… – попыталась оправдаться Беатрис, поглаживая белую шею в том месте, где минуту назад так опасно сжимали как тиски пальцы Рауля ее горло. – Да и потом, она в основном говорит на славянском языке… его знает только епископ Готье. А беседует исключительно только с этой своей служанкой Милонегой, та даже ночевала в ее покоях. Они просто неразлучны, всегда вместе. Кажется, что эта девчонка боится свою госпожу оставить хоть на минуту. Хотя порой мне непонятно, служанка она или нет, они, скорее, как подруги.
– Милонега, говоришь? – улыбаясь и поглаживая подбородок, задумался Рауль. – В этом что-то есть. Может ты и права. – судя по его улыбке, Беатрис поняла, что он уже что-то придумал, как всегда хитрое и тонкое. – Ну что ж, и от тебя все таки есть польза. – он развернулся к ней спиной, взял с кровати кожаный на шерстяной подкладке колет и пока его надевал спросил, – А сейчас, она что делает?
– Пока Герберга и остальные возятся с постельным бельем, она приказала приготовить двух лошадей из конюшни, которые прибыли с ней вчера, и достать наряд ее наряд для верховой езды.
– Что? – резко повернулся граф, его хвост из густых волос мотнулся назад, а ястребиный взгляд вперился в сжавшуюся в комок Беатрис. – Она собралась на прогулку, и ты молчишь, мышка?! Куда?
