скачать книгу бесплатно
– Это ты чего?! – девушка ослабила хватку, молодой человек выпрямился и, прищурившись, стал её рассматривать.
– Да ты не Маринка! – через секунду произнёс он, и лицо, красное от мороза, покраснело ещё сильнее. – Прости… те!
– Ну слава богу, разобрался! – Наталья смерила его взглядом. – Не смею вас более задерживать.
Парень крякнул что-то неопределённое и отошёл к зданию ДК, изредка поглядывая на Наташу – которая делала вид, что ничего не замечает.
Ежеминутно сверяясь с наручными часами, девушка совсем потеряла терпение. Она посмотрела по сторонам, убедилась, что подруги не видно, и побрела с площади. Вскоре позади захрустел снег под чьими-то торопливыми шагами.
– Предупреждаю: если вы задумали глупости, то так просто не отделаетесь! – не останавливаясь, бросила Бирюкова через плечо.
– Да я это… – с досадой изумился молодой человек. – Я извиниться хотел!
– Тогда извиняйтесь! – девушка наконец развернулась к нему.
– Извини… те. Я правда спутал те… вас со своей одноклассницей! Маринкой, – и, просияв улыбкой, представился: – Меня, кстати, Костей зовут.
Бирюкова тоже еле сдержала улыбку.
– А меня Наташей! – и звонко рассмеялась.
В тот вечер ни один, ни другая больше не чувствовали мороза, не думали о времени, а о кино и вовсе позабыли. Они гуляли допоздна, а через пару дней Костя свалился с температурой. Наталья пришла ухаживать за больным, да так и осталась…
– Привет, Костик! – Наталья Николаевна обняла супруга и нежно поцеловала.
– Привет, Натусь, – удивлённо поздоровался Костя. – Я думал, ты ещё на работе. А тут такая приятная неожиданность!
Бирюкова мило улыбнулась и ещё раз поцеловала мужа.
– И не одна, – она посмотрела снизу вверх и лукаво прищурилась.
– Ах ты плутишка! – он хотел зажать её в объятиях, но та проворно вывернулась и отбежала.
– Руки! Мыть! – наигранно командным голосом приказала она и указала на дверь ванной.
Мужчина отдал честь и немедленно выполнил приказ.
– Так, что за новая неожиданность меня ждёт? – потирая руки, он уселся за стол.
– А вот чего, – Наталья поставила перед мужем тарелку.
– Окрошка! – по-детски радостно воскликнул тот и чмокнул супругу в щёку. – Спасибо, Натуль!
– А больше никаких сюрпризов не припасла? – довольно отвалившись после добавки, спросил Костя.
Бирюкова помедлила и, заливаясь краской, тихонько произнесла:
– Кажется, ты скоро станешь папкой…
Костя сорвался с места. Табуретка упала так, что у неё отвалилась ножка, а он подхватил жену и закружил по тесной кухоньке.
– Сумасшедший! – захохотала женщина. – Прекращай! Поставь меня обратно!
Сделав ещё пару оборотов, мужчина остановился, но на пол вернул её не сразу, а только спустя пару мгновений. Он продолжал обнимать Наталью, зарывшись в волосах и шепча слова счастья. Она тихонько шмыгнула носом, и только тогда Костя выпустил её из объятий. Аккуратно вытерев ей слёзы, снова прижал к себе и стал покачивать, будто убаюкивая.
– Тш-ш-ш… Натулечка моя, я с тобой… А знаешь, я тоже вот сейчас задумался, и мне тоже стало страшновато: а вдруг не справлюсь? Ну с ролью бати. Но знаешь, справлюсь, ведь у меня есть ты. А у тебя есть я…
Слова мужа действовали словно успокоительное: плечи Бирюковой перестали подрагивать, а всхлипывания делались всё реже. Наконец она подняла на мужа глаза, ставшие ещё зеленее, – будто слёзы смыли с них налёт печали и всего плохого, что пришлось увидеть за последние дни, – внимательно посмотрела на Костю, мысленно собираясь с духом, и наконец прошептала:
– Мне не страшно, Костик. Особенно с тобой. С тобой я под надёжной защитой. Просто… просто я не знаю, как сказать тебе, что завтра я уезжаю в деревню… Там…
– Куда ты уезжаешь? – нет, муж не вспылил, не закричал – от неожиданности и двойственности ситуации он не знал, как реагировать.
– В деревню. В Орлик, – стала объяснять Наталья. – Мне нужно, Костик. Там…
– Ладно о себе не думаешь, не говоря уже обо мне, ты о ребёнке подумала? – начал закипать мужчина. – Ты о нём подумала? А?
– Подумала, – Бирюкова отвела взгляд. – Мне нужно.
– Да что ты заладила – «мне нужно»?! Что тебе нужно? – почти заорал Костя. – В очередной раз потерять ребёнка?!
– Не кричи, прошу тебя, – она подняла на него глаза, полные слёз, просьбы и любви. – Погоди, не перебивай! Там… Там я смогу пролить свет на гибель моих родителей…
Муж хотел было что-то ответить, но вместо этого отступил назад и тяжело осел на другой табурет, обхватив голову руками. Наталья подошла к супругу, осторожно, словно боясь, что он оттолкнёт её, обняла за плечи и поцеловала в макушку. Он не оттолкнул, нет, – более того, обнял в ответ. С облегчением вздохнув про себя – самое тяжёлое позади, – будто чужим голосом она проговорила:
– И я поеду не одна. Со мной отправляют Абазяна. Помнишь, я о нём рассказывала?
– Помню, – примирительно буркнул Костя.
– Ну и Шутов будет периодически приезжать, – Бирюкова перевела дух, после чего продолжила: – А я к тебе. Ну раз в два дня, например…
– Наташ, обещай мне беречь себя, – муж пропустил эти подробности мимо ушей.
– Обещ…
– И, – прервал он её на полуслове, – обещай мне, что после этого своего Орлика ты угомонишься. И работу будешь брать менее опасную.
– Обещаю… Кость, я…
– Наташ, – перебил он снова, – я ж люблю тебя! И хочу, чтобы ты никогда, слышишь, никогда больше не страдала! – он крепче прижал её к себе. – Дурёха моя неспокойная, неужели ты забыла?..
Нет, она не забыла. То, что Бирюкова пережила два года назад, не пожелаешь и врагу. Её беременность проходила хорошо, даже слишком. До того майского дня, который разделил их с Костей жизнь на до и после…
Поначалу Наталья не придала значения небольшим выделениям с сукровицей и спокойно легла спать. Ночью проснулась от острой боли в животе, на нижнем белье были не просто пятна крови – кровь буквально лилась. Как назло, муж был в тот день на смене. Женщина, теряя сознание, еле доползла до соседки и кое-как жестами попыталась объяснить причину ночного визита. Та спросонку никак не могла понять её, но, увидев огромные пятна крови на ночнушке, спотыкаясь, бросилась к телефону и вызвала скорую.
Врачи приехали достаточно быстро, но время, упущенное с вечера, сыграло против них. Бирюкову еле спасли, а двойняшки, мальчик и девочка, умерли.
Наталья Николаевна держалась стойко, но только перед людьми и даже перед мужем, тихо рыдая в подушку чёрными бессонными ночами. А Костя знал, он всё знал. Знал он и свою Наталью. Поэтому не показывал вида, бережно и осторожно заботясь о ней в простых, но самых важных мелочах.
– Пойдём спать, – не дожидаясь ответа, сказал Костя. – Уже поздно, нам нужно выспаться.
– Спокойной ночи, Костик, – прошептала Бирюкова, наконец найдя удобное положение на кровати.
– Спокойной ночи, Натуль.
Мужчина нежно приобнял жену так, что ладонь оказалась на её животе. Сморгнув подкатившую слезу, Наталья лишь сделала вид, что заснула. Не шёл сон и к Косте. Воспоминания, что, казалось, похоронены временем, всколыхнули души и страхом поселились в сердцах…
ГЛАВА 9
Село Орлик, июль 1975 г.
– Мамочка, а ты когда приедешь? – курносая девочка лет шести силилась помочь матери вынести дорожный чемодан за калитку.
– Не знаю, Манюнь, – нервно отмахнулась женщина. – Дай я сама донесу, ты мне только мешаешь. Вон как рука оттянута.
– Но я же твоя помощница, мамочка, – девчонка не выпускала ручку чемодана, стараясь поспевать за быстрыми шагами матери.
– Помощница, да, – немного смягчилась та, – но багаж тяжёлый, а тропинка узкая – вдвоём нести неудобно. Так что отпусти.
– Хорошо, мамочка, – подчинилась Манюня.
– Вот и умница, – с холодком в голосе, но мирно похвалила женщина и чуть потрепала дочь свободной рукой по спутанным пшеничным волосам.
«Совсем не похожа на отца, – подумалось женщине. – Скорее в нашу породу пошла. Оно и к лучшему».
Перехватив чемодан в левую руку, мать Манюни двинулась по тропинке, а девочка семенила следом.
– Так, всё, Манюнь, иди домой, дальше я одна, – то, что дочь буквально везде следовала за ней хвостом, не просто надоело женщине за эту неделюв родном доме, нет. Выводило её из себя!
– Но я хотела проводить тебя до конца улицы, мамочка, – уголки губ девочки поползли вниз. – Можно? Ну пожалуйста!
– Нет! – рявкнула женщина. – И сколько тебе повторять: не называй меня мамочкой! Мама. Просто мама! Неужели так трудно запомнить?
– Хорошо, мамо… мама, – прошептала Манюня, еле сдерживая слёзы.
– Так, мне тут ещё слёз не хватало!
– Я… – от переживаний девочка стала заикаться. – Я… я не пл… плачу, мама.
– Надеюсь. Так, всё, я пошла, иначе опоздаю на автобус! Слушайся бабушку, поняла?
– Да, мама, – не поднимая глаз, ответила Манюня.
Даже не обняв дочь на прощание и не сказав больше ни слова, женщина опять подхватила чемодан и, немного петляя от его веса, направилась в сторону стоянки – так деревенские называли гаражи, где базировалась техника от тракторов до комбайнов. Там собирался и народ, чтобы ехать в райцентр по делам.
Женщина ни разу не обернулась. Она просто знала, чувствовала спиной, что тут дочь не послушалась её. В сердце кольнуло и почти сразу отпустило, оставив странную горечь. Или тоску? Нет, она не тосковала по дочке. Стыд? А за что – Манюня сыта и одета. Но как бы то ни было, это Его ребёнок…
Женщина зацепилась за эту мысль, как за спасательный круг. Одно за другим, словно волны, на неё стали накатывать воспоминания о страстных ночах прошедшей недели, проведённых в Его объятиях. Скоро Он поговорит с этой «неаппетитной», как сам выражался, Ларкой, и они будут вместе. А пока ей ненадолго надо исчезнуть из этого гадюшника.
«Но тогда нам придётся взять к себе и Манюню… – мысли беспардонно вернули её к дочери, но щемящего чувства, сковавшего грудь, уже не было. На его место пришла решимость и холодный расчёт: – А Манюня пусть живёт с моей матерью. В деревне ей лучше будет».
– Нинок снова ищет приключенья на задок! – дружный мужской гогот вырвал Мохову из размышлений.
Когда смех чуть утих, тот же мужик продолжил:
– Нин, а Нин, пойдём со мной! Я тебе такии приключения покажу, шо мама не горюй!
– Вась, иди с собой приключения смотри – тебе, так-то, привычнее, – не осталась в долгу Мохова, после чего последовал новый, более громкий хохот, а Вася, залившись краской, плюнул под ноги Нине и пошёл к своему комбайну.
– Ну Нинка! Во, видали, остра-то на язык! Как она Ваську! – слышалось среди нахохотавшихся мужиков, тоже расходящихся по комбайнам-машинам.
Через несколько минут деревенский автобус плёлся по дороге в райцентр, увозя Мохову из Орлика.
…Манюня не пошла домой, как сказала ей мама. Она смотрела ей вслед, пока та не скрылась за поворотом. Но и даже потом не посмела сдвинуться с места, мысленно пытаясь прикинуть своим детским умом, через сколько мама будет на стоянке. Манюня запретила себе плакать, ведь мамочка этого не любит. Хотя ком в горле предательски перехватывал дыхание, грозясь вот-вот вылиться горькими слезами нелюбимого, ненужного ребёнка.
– Эй, Мань! А, Мань! – раздался за спиной голос одного из соседских мальчишек – Антона Орлова, – не в меру задиристого и драчливого. – Што молчишь, а? Оглохла?!
Мальчик возник перед ней.
– Оглохла, я спрашиваю?!
– Слышь, убогая, к тебе обращаются! – рядом нарисовался второй, Игорь Мухин. Он подобострастно смотрел на Антона, ожидая одобрения.
– Убогая! – выдавливая смех, воскликнул тот. – Убогая!.. Да ещё и врушка!
– Это почему? – Мухин перестал наигранно посмеиваться.
– А вот потому! Батя-то её, – он ткнул пальцем в Манюню, – оказывается, жив-здоров!
– Умолкни, дурак! – почти закричала девочка. – Мой папка лётчиком был! А самолёт разбился! Понял?!
– Ой-ёй-ёй, у кого это тут голос прорезался, а, Игорёк?! – хохотнул Антон, зло сверкая глазами. – Сказки тебе рассказывают, убогая!
– А вот и не сказки! – Маня сорвалась на писк. – У меня даже фуражка его есть!
– А вот и сказки! – передразнил Орлов. – Дядь Валера Ломов твой батя, поняла?! Убогая…
– Неправда! – разрыдалась Манюня, сжимая кулачки. – Перестаньте!
– Убогая! Убогая! – неслось с обеих сторон.
Девочка размахнулась, чтобы влепить оплеуху Антону, но тот увернулся, и она слегка задела по носу Мухина.
– Да я тебя! – Игорь дёрнулся, чтобы дать сдачи, но Орлов остановил его.
– Настолько убогая, что драться не умеешь! Правильно тебя мать бросила!
Это было выше силёнок Манюни: растолкав мальчишек, она помчалась прочь от их вранья, их издевательств, прочь от дома доброй, но такой мягкой бабули. Она бежала и бежала, пока не споткнулась и не упала среди ржаного поля. Слёзы обжигали больше, чем кровоточащие ссадины на коленках, да и не чувствовала она этого. Боль внутренняя разрывала её на части. За что ей это всё? Почему мама не забирает её с собой? Почему приезжает так редко? А когда приезжает, почему не приласкает и не поцелует, как Анькина мама? Да просто почему не скажет ей доброе ласковое слово? Она ведь так старается! Ещё и эти двое. Почему они задирают именно её? Почему, почему, почему?.. Незаметно для себя за этими бесконечными вопросами, не находящими ответов, Манюня, свернувшись клубочком, уснула.
