Квоска-хао, или Вместо тепла

– Я… – чуть ли не плачуще начал Ярослав, но сжал руку в кулак, наклонившись к нему. – Она и не любила меня… Понимаешь? Просто игрушка…

– Серьёзно? То есть ты, как ты себя называешь, высокодуховный человек, повёлся на очередную, я извиняюсь, шалаву, и тобой пользовались?

– Нет, всё было сложнее. Она не такая. Она действительно, наверное, была моей мечтой. Вот только я ей был… если по факту, то друг. Она и сама думала, что это любовь, но нет. Я всего лишь отвлекал её от боли прошлого…

– Добровольно?

– Что?

– Добровольно отвлекал?

– Не зная. И она не знала.

– Получается, она была твоим идеалом, но ты не был её идеалом?

– Ну, типа того. Хотя с другой стороны, если так получается, то она не мой идеал. Идеал вообще нельзя точно обозначить.

– Это да… Помнишь, ещё из школьной программы, «Записки мечтателя» или как-то так было? Достоевский вроде. Я не помню точно.

– Да… это я запомнил. Саму суть. То, что я живу мечтами. Когда я прочитал, я понял, что я не один такой.

– Да… Я как раз вспомнил просто: там же тоже было про идеал. То, что «я люблю не вас, а мой вымышленный идеал», «я буду постоянно мечтать, как мы с вами видимся»…

– Жизненно. Очень жизненно. Самое страшное, что мечты начали сбываться.

– Как бы ни банально это звучало, но бойтесь исполнения желаний…

– С одной стороны, да. Но с другой, это полезный шаг в жизни, позволяющий раскрыться личности.

– Только он может быть о-о-очень тяжёлым. А вот ты не задумывался, что, к примеру, твои желания исполняются, а чьи-нибудь, нет?

– Ну… Я, конечно, учёный, но… помню книжку «Империя ангелов»…

– Ангелов?

– Да. Фантастика. Там не магия. Вполне логично объяснено. Мне очень понравилась эта версия. То есть, все веры, по факту, весьма глупы, потому что не логичны. А там все законы прекрасно изложены: что, почему и зачем. Так вот, может, просто мой ангел работает, а у других нет… Он же как бы отражение своего подопечного. Я хочу развиться, и он хочет развиться. Вот и пашем.

Егор сначала чуть не рассмеялся, но сдержался. А потом даже задумался…

– Я не читал. Можешь объяснить эту теорию? Я же не могу просто так её судить…

– Ну, для начала всё построено на некой иерархии цифр. 1 – минерал, 2 – растение, 3 – животное, 4 – цивилизация (точнее, существо в цивилизации), 5 – мудрец, и 6 – ангел. Там много про это расписывается, но я кратко. Так вот, когда кто-то умирает, он попадает в таинственное место, выразимся так, где проходит суд. Там считают твои баллы. Чтобы перейти на следующую ступень, нужно набрать определённое количество баллов, а назад откатиться сложно, даже если баллов не наберёшь. Человеку надо шестьсот баллов, чтобы попасть в «рай» – следующую ступень развития, стать ангелом. Не набирает – в «ад», ещё одну жизнь на земле. Там суд довольно… человечный, хотя я не люблю этого слова. Можно спорить, оспаривать… Ангел-хранитель твой будет яростнее оспаривать. Он адвокат. Ну, а на следующей ступени, ангеле, тебе надо выпустить одного человека, то есть, сделать так, чтоб он набрал шестьсот баллов. Там опять же большая система, что да как, но я кратко: ты оказываешь определённое влияние на жизнь человека, что должно помочь ему развиться, набрать баллы. Вот все и стараются. Ну как все. Как на земле есть дебилы (большинство), которые не задумываются вообще, так и там на всё забивают. Ну, это как раз-таки эти обыватели. Всё-таки, заработок баллов – это саморазвитие, что является духовной составляющей. Ну, как-то так. Хотя можно и вообще всю книгу пересказывать.

– Ну и за что даются эти баллы?

– Да за всякое. Хорошие поступки, вклад в культуру, в науку. Могут за смерть дать. Ну, например, за сгорание заживо… двести что ли.

– А в чём логика тут?

– Ну, физические страдания помогают развиться душе. Я забыл добавить, что ты сам выбираешь, кем быть в следующей жизни. Относительно твоих баллов тебе предлагаются варианты…

– То есть, по этой версии, всё предсказано?! Жизнь развивается по определённой траектории?

– Да нет же. Закладываются базовые физические характеристики. Например, тебе предложат список болезней, по твоим баллам, из которых ты выбираешь. Выбираешь, в какой семье родиться. Примерное развитие предсказывается, по типу: твои родители садисты, ты будешь много страдать, но это сделает из тебя выносливого человека. Ну, внешность там… какие-нибудь параметры характера. По факту, это твои гены. Так ведь в жизни и есть: многое заложено генами. Я даже придерживаюсь версии, что очень много. Но есть факторы внешние. Какой-нибудь признак ты можешь поменять: да хотя бы пластическая операция! Всё равно многое зависит от тебя и твоего ангела-хранителя. Всё задаётся примерно, около. Вот, допустим, смерть. Да, обозначается примерный возраст смерти, например, шестьдесят-шестьдесят пять. Как ты умер тоже определяется, причём ты сам выбираешь. Но вот как ты проживёшь эту жизнь и как подойдёшь к такой смерти – дело твоё. Вообще, по факту, многое решаешь именно ты: просто что-то до рождения, ещё там, а что-то уже по жизни. Видишь ли, эта теория хороша тем, что она не ограничивает наш разум: ты творец своей судьбы. Но при этом некоторое определяется. Но это та же генетика. Поэтому мне и нравится эта версия.

– А суицид?

– Суицид… это может быть как и логический конец, так и преждевременно. Если ты не дошёл до своего предначертанного конца осознанно, то ты отправляешься доживать остаток обратно. Отсюда и смерти в раннем возрасте. Кто-то несколько месяцев доживает (ещё в утробе помирает), а кто-то в десять.

– А логический конец… это когда всё? Когда ты исчерпал себя? Как Есенин?

– Да, наверное, как Есенин. Как Горшенёв. Много примеров. Ну, это великие обычно.

– Но всё равно запутано.

– Надо прочитать, чтобы понять.

– Да, это верно. Краткий пересказ не канает… А как думаешь, сколько ты баллов наберёшь?

– Я хочу, чтобы эта жизнь была последней.

– Ты серьёзно? Хочешь, чтобы за всю эту разруху дали шестьсот баллов?

– Видишь ли, там не ЕГЭ. Там будут судить такие же личности. Простого обывателя, конечно, будут судить так же просто: убил дерево – минус баллы, сделал чистосердечное пожертвование – плюс баллы. А особенных и судить по особенному будут. Они ж замучаются все мои отнятые жизни считать. Там огромное отрицательное число баллов получится. В этом и смысл, если мне изначально положено какое-то дело, его надо делать. За него будут считать совсем по другим расценкам.

– А как понять предназначение?

– Интуиция, чувства. Я, как-то, больше логикой живу, интуиция у меня хреновая. Но я хотел провести эту революцию, я её провёл. Значит, такова была моя задача. Мне за это дадут баллы. А кто-то получит возможность развиться. Это же тоже взаимосвязано.

– Но как это поможет развиться мне?

– Никак. Может быть, ты выполнил своё предназначение…

– Но…

– Ты уже написал не одно произведение. Потом кто-то получит баллы за то, что найдёт твои сочинения. А кто-то за то, что их представит свету. Вот такова жизнь.

– А не слишком ли мелко?

– Кому как. Я помню, читал рассказ один… там Смерть пришла уже к немощному старику, и он её спросил: в чём смысл жизни? Она сказала, что его смысл жизни был, что он ещё в школе кому-то там поставил подножку. И именно этот нюанс помог этому кому-то стать большим человеком. Вот так, иной раз ты лишь маленький пазл. Поэтому мне трудновато осуждать обывателей. Если б не они, я бы всего этого не достиг. Честно, я не могу представить мир без них. Они пазлы, а мы картинки.

– Но при этом ты всё равно не любишь обывателей?

– Да. Не люблю. В некотором роде даже ненавижу, хотя мне не свойственно это чувство. Видишь ли, эти гады меня жутко раздражают. И, блин, я ничего не могу с этим поделать. Меня аж трясёт. Вот блин их образ жизни… типа, тут деньги – тут хорошо, тут нет денег – тут плохо.

– Но разве тебе не плевать на других?

– В том и проблема. Мне вроде пофиг на них, но от их мышления мне плохо. Так ведь ладно, если б это был вымирающий вид, так это было почти всё моё окружение. Понимаешь?! Я был… чужим среди своих, я был единственным евреем среди фашистов, бедный волчонок в стаде баранов. Это было о-о-очень трудно.

– Но а теперь?

– А теперь я вырос, и не только в физическом плане, но и в плане возможностей. Волчонок стал самым грозным хищником! Частично, мной движет некая злость…

– Я уже совсем запутался: то ты говоришь, что тобой движет совесть, грубо говоря, то просто принцип, то желание набрать баллы, а тут ещё и злость…

– Всего понемногу. Не мучайся – я сам не понял. Но вообще много мелких причин, которые толкают к большому действию. Я, в принципе, иногда так поступаю.

– Поди ещё какие-нибудь причины есть?

– Импульс. Одна из главнейших причин многих моих действий. Подкатило определённое настроение, и ты либо твёрдо решил, что будешь что-то делать, либо уже начал это делать. А я не люблю отступать от дел, особенно, когда они прекрасно идут.

– Ещё что-то? А то ещё окажется, что тебя подговорили инопланетяне, что тебе внушила что-то цивилизация из параллельных миров, что твоё тело захватила другая личность…

– Пока всё. Может, потом ещё о каких причинах догадаюсь.

– Слушай, вот, не знаю почему, но в мыслях у меня взбрело соотношение характеров и любимых цветов…

– Ой, опять эта фигня. Мало того, что пытаются опять как-то загнать личность в рамки, так тут ещё и любимые цвета. Понимаешь, нет их. Нет любимого цвета. Вот я могу сказать, что мне нравится чёрный, вот только если у меня лицо станет чёрным, я не очень-то буду рад (ну, если только по приколу, кратковременно), или если ногти у меня почернеют… Есть любимые цвета в конкретном контексте. Нельзя человека взять и спросить: какой твой любимый цвет? Можно спросить, какого цвета одежду ты предпочитаешь. Я спокойно скажу: чёрный. Или, спросят, какого цвета волосы тебе нравятся. Я скажу, что оттенки коричневого. А так мне очень приятен синий цвет, но синие волосы мне явно не по душе. Поэтому это тоже бесит.

– Ты, конечно, безусловно прав, но мне было интересно, почему именно это сейчас взбрело у меня в голове… Должна же быть какая-нибудь связь…

– Да всякая разная может быть… Мы заикнулись об инопланетянах, а ты, допустим, в подростковом возрасте, читал статью про них и наткнулся на статью про цвета. Вот у тебя и всплыло. Или просто желание познать мой характер подняло первым именно этот параметр.

– Тут да, тут да… Я вот что ещё хочу спросить… долго нам ещё?

– Что долго? Болтать?

– Не… воевать.

– Не знаю. Лично я уже устал. Физически. Был бы рад отдохнуть. Но надо пахать.

– А морально не устал?

– Морально я устал уже давно. Я ж среди сплошных обывателей жил.

– И не хочешь отдохнуть?

– Физически я более-менее отдыхать умею. Морально вообще не знаю как.

– Медитация?

– Как-то пытался начать.

– И что?

– Да ничто. Не могу я так. Характер у меня такой. Я даже статические упражнения не могу делать. Мне нужна динамика.

– Так книжки…

– Да есть у меня способы… Просто некогда сейчас.

– В том числе и книжки?

– И книжки, и рыбалка. Но блин… всё это одно. Видишь ли, любой способ переключиться – это зависимость. Вот как алкоголь и селфхарм: ты сделал, чтобы унять «боль», но она потом всё равно вернётся, и ты ещё, и ещё… Вот только это признают проблемами, а книги и рыбалку нет. Хотя действие такое же: пока ты читаешь, тебе хорошо, но потом опять плохо. Вот и вырабатывается зависимость. И тоже же есть вред: от книг портится зрение и осанка, а от рыбалки организм подвергается нагрузкам и другим воздействиям, даже элементарный холод. С одной стороны, закаляет, а с другой, так и заболеть можно. Но вот… книжки допустим. Пока ты читаешь, тебе хорошо – ты в другом мире. Некоторое время спустя прочтение тебе хорошо. Но потом возвращается старая грусть и новая ностальгия о том, что книга закончилась. И ты опять в печали. Потом берёшь новую книгу… Ничего не напоминает?

Егор подумал, но не дал ответа.

– Наркотики! – сам ответил Ярослав. – Ты принял, и тебе хорошо, но потом тебе опять плохо, потому что их действие прошло. Да и по факту, при наркоте ты тоже уходишь в другой мир.

– Ты принимал наркотики?

– Нет, ни в коем случае. Разве что, в медицине, может быть, типа наркоза. Но я могу судить об этом. Вот только это суждение говорит о том, что нельзя осуждать алкоголиков и т.п. Они так избавляются от стресса. Мы тоже избавляемся, но по-другому. Мы такие же наркоманы.

– Ну а у тебя был хоть какой-то опыт с чем-то таким… ненормальным, грубо говоря?

– Я тебя понял. Я не курил, не пил и, тем более, не принимал. Но… ты слышал о самоповреждениях?

– Тот самый селфхарм, который ты упоминал?

– Да, он самый. Нечто подобное я делал. Ещё в школе.

– Это делают, чтобы заглушить внутреннюю боль…

– Да, но… несмотря на то, что у меня были большие депрессивные наклонности, я делал это по другой причине. Я пытался доказать себе, что мой разум сильней всего. Почему мы не можем себя повредить? Потому что инстинкт самосохранения. Вот я и пытался при помощи разума его приглушить. Это были такие редкие неудачные попытки, при которых я просто себя немного поцарапал ножом. Это было очень редко, да хотя и началось то уже под более поздний возраст. Да, было то пару раз, наверное, за год. А потом как-то я опять твёрдо решил. Первый день несколько царапин и несколько ранок, которыми, относительно, я был доволен. Но я захотел нормальную рану, в отношении глубины. На следующий день я это сделал. Она не была длинной, хотя я хотел длинную, потому что это было очень подозрительно. Потом попробуй объяснить, что ты не мазохист, не шизик. Вот и сделал нормальную рану.

– А в чём заключался этот эксперимент?

– М-м-м… Смысл был в трезвости. Смогу ли я трезво судить. Известно множество случаев, когда люди себе сами отрезали конечности, к примеру, ради ампутации, чтобы жизнь спасти. Да и научившись вредить себе, ты трезвее сможешь вредить другим. Ты становишься более пригодным к жизни.

Обменявшись ещё несколькими фразами, они легли спать, но Олдман так и не уснул. Он лежал и смотрел на чёрное небо с белыми звёздами. Смотря на них, ты погружаешься в другое состояние, тебе одновременно и хорошо, и страшно. Ты одновременно чувствуешь давление всего этого небесного груза и упокоение. Любая хоть немного романтичная натура не уснёт под этим, разве что… только если у неё нет жизненной закалки. Каргин, к примеру, засопел почти сразу, так как его организм приспособился ко сну. А Олдман, как недавно покинувший зону комфорта, такой способности не имел. Он не столько думал, сколько размышлял, сам не понимая о чём: мысли постоянно текли, но ощущение было такое, что они отсутствовали.

Наутро, когда небо почти не отличалось от ночного и лишь где-то на горизонте проклёвывался восходный свет, Егор спросил Ярослава:

– Как ты засыпаешь?

– Что?

– Ну, ты вчера лёг и почти сразу уснул.

– А… Привычка выработалась. Я помню, у меня папа тоже, и дед, ляжет и уже храпит. Я в детстве не понимал: как? Потому что я ложился и ворочался, ворочался… долго. А потом, когда начал активно ходить на рыбалку или забивать свой день школой и тренировками, то сам понял, что это не сложно. По факту, я стал спать мало. Частично от того, что от пересыпа у меня болела голова. А пересып у меня был это часов девять. Хотя и рекомендуют спать десять часов, но мне было очень хорошо от семи, хотя я и уставал, но эта усталость была приятная, не то что головная боль. Я спал по семь часов, иногда и шесть было, и пять. Да опыт был и на четыре часа. И от такого недосыпа мне не было плохо: я прекрасно себя чувствовал, только… как стоило куда-то сесть, так сразу клевал… Такие ситуации приучили организм. Из-за того, что я сплю мало, я должен получать ото сна больше. Я стал засыпать быстрее и спать качественнее. Ведь организм не может понять, просплю ли я завтра до семи часов или поднимусь в пять. Вот он и пытается выжать больше. Но засыпать очень быстро я так и не научился. Но я делаю это быстро и с удовольствием.

– И это не сказалось на твоём здоровье?

– Эм… Ну, как видишь, у меня рост чуть больше метра семидесяти, хотя у меня отец и оба деда были выше восьмидесяти…

– А мама и бабушки?

– Они были низкие, чуть выше шестидесяти. Но смысл в том, что у меня так и шло по генам: мужской пол высокий, женский низкий, скорее всего. Мне конечно говорили, вырастешь ещё… Вот в старшей школе. Но мне нравился мой рост, и я не хотел расти. Вот почти и не рос.

– Не хотел расти… в смысле, хотел остаться ребёнком?

– Нет, ни в коем случае. Я хотел быть властелином своей судьбы. Но в плане роста, я хотел оставаться на уровне около ста семидесяти. Самое то. И видишь, я так и остался. Возможно потому, что не давал организму ресурсов на рост: я мало спал и был физически активен. Я, конечно, жрал как конь, но в рост это не ушло.

– И всё? Хочешь сказать, ты не получил больше никаких проблем?

– И всё. У меня реже болела голова, я бодрее себя чувствовал. И стал выносливее.

– Интересно…

– Да, очень. Знаешь, это действительно увлекает: изучать свой организм. И хотя я не шёл на какие-то сверхъестественные рекорды, на достижения грани возможностей, я познавал свой организм: как он спит, как он ест, как он думает… Я расшифровывал сны… Нет, не в смысле всякой мистики… Весьма по-научному: я проводил линии между тем, что есть у меня в голове, например, что я сегодня увидел, что знаю, о чём вспомнил, и тем, что мне приснилось. Зачем это? Да ни зачем. Кто-то может и скажет, что сон – это то, о чём ты думаешь, это те проблемы, которые тебя беспокоят. Чушь. Почти. Сон – это просто сгусток информации, которую прокручивает наш мозг. Сколько мы только снов за одну ночь видим! А запоминаем либо последние, либо яркие. И то, прям на пробуждении помним процентов пятьдесят. Прошло минуты две, пока ты полностью не проснулся, и уже процентов двадцать пять от силы помнишь. Сходишь в туалет, приготовишь кофе… и уже процентов десять. А потом и вовсе в памяти остаются лишь несколько кадров или «гифок». Хотя подсознание, может, и сохраняет. Нет, точно сохраняет. Я видел похожие сны.

– Похожие или одинаковые?

– Они не могут быть одинаковыми. Они были похожи. Вот на данный момент помню один… точнее, одну пару. А может, он мне и несколько раз снился… Ну, в общем, последнюю версию я помню довольно полно, ну, относительно. И если отслеживать, то сны шли на «повышение уровня».

– Это была игра?

– Эм… почти. Смотря с какой стороны смотреть…

Сергей свистнул:

– Завтракать будете?

Товарищи уверенно кивнули и подошли к «накрытой поляне» с остатками трапезы. Так и пришлось: пока одни ели, другие сторожили. И так получилось, что Каргин с Олдманом заболтались и остались последними. А выбор, собственно, не баловал: отопревший варёный корень, несколько рёбрышек и помятая клюква. Егор принялся за корень, а Ярослав решил обглодать кости. И по иронии, они так увлеклись, что один остался без мяса, другой без «гарнира». Но кучку «десерта» они поделили честно и съели, смеясь над своим собственным положением.

– Так, сто километров на северо-запад, там должен быть город, – проговорила 201-я.

– Большой? – уточнил Ярослав.

– По моим данным, было восемьсот тысяч человек.

– И много ещё городов осталось? – устало спросил Егор.

– Двести городов есть точно. Но это только города… а ещё посёлки городского типа, просто сёла…

– О Господи! – воскликнул Олдман и чуть не упал.

Но Ярослав придержал:

– Справимся…

И вот кортеж опять мчался по снегу, а на крыше БТР сидели три фигуры. Ярослав и Егор о чём-то опять болтали, благо малошумные двигатели позволяли, а Никита лишь неодобрительно поглядывал на них.

– Ну а всё-таки, как ты считаешь, каким должно быть идеальное государство?

– Идеальное государство? Государство, по факту, – это общество. А идеальное общество – отрицание личности.

– Ты считаешь, что личность и общество – антонимы? Личность – это же составляющая общества. Это как кирпичик. Как клетка. Если правильно выстраивается, получается крепкая структура.

– Вот тут и приводится твой пример с клетками. Идеальное общество – это цельный организм. Ты не задумываешься о каждой клеточке, но все они работают на общее благо. Они не смогут жить отдельно без посторонней помощи. Они должны быть частью чего-то большого. Вот оно идеальное общество, когда нет личности, когда все работают на общее благо. А если вдруг в кого-то закрадывается личность, у него появляется «Я», то общество начинает рушиться. Эта личность откажется идти за кем-то, откажется рисковать собой, она начнёт думать о себе. Вот она личность: думать о себе. И как же может существовать общество, когда каждый думает о себе? Вот. Существует две крайности, и середины между ними быть не может… Нет, она может быть, но это очень не жизнеспособная форма. Вот есть… как мне опять же очень понравилась версия, два «гендера»: муравьи и крысы. Муравьи – это как раз-таки идеальное общество, идеальное государство. Муравейник работает, как единый организм. Там нет «Я». Никто не задумывается о своей жизни, только если в форме «ячейки общества». А крысы – это противоположность. Там каждый думает о себе. Да, это социальные животные, но это позволяет им выжить, сохранить их же шкуру. По факту, идеальное общество – это все эусоциальные насекомые. А остальное: практически все остальные животные. Ну, млекопитающие наверняка. Хотя если смотреть с точки зрения аналогии с людьми, то все, кто способен к командной работе.

– Эусоциальные?

– Да, это все… цивилизации, что ли. Хорошо развитая социальная система.

– Да, кажется, я понял. Блин, прав же ты. А мне тут мысль в голову пришла…

– Какая?

– Абсолютно бредовая…

– Да говори. Чё ты тянешь.

– После войны создать своё государство.

Ярослав рассмеялся.

– Вот этого я и боялся, что ты не воспримешь всерьёз, – обидчиво ответил Егор.

– Да ладно, не принимай близко к сердцу. Просто мне показалось смешным, а по факту-то идея серьёзная.

– Ты… – как маленький ребёнок, или собака, полностью отдавшийся и поверивший, начал Егор.

Но… как жизнь, стремительно под колёса БТР врезалась ракета… длинная и стройная, такая серо-белая… красивая… как Смерть…

Взрыв… в центре мутно-красная точка, от неё пошло смертельное жёлто-оранжевое облако, которое породило жёлтые остроконечные лучи, а вокруг лишь грязный дым… Мощная машина встала на дыбы, как испуганная лошадь, все три фигуры полетели в сторону, а за ними и сама груда металла, накрыв собой тела.

Несколько автомобилей резко развернулись, уйдя в дрифт. Остальные же и танки только прибавили скорость. И нет, они не крысы и не трусы. Таков был завет Ярослава: «Я, может, и Бог, но, прошу вас, не относитесь ко мне как к Богу, не кладите все свои головы за меня. Хватит и нескольких». Вот и развернулось лишь «несколько» автомобилей. Если люди живы – их можно будет забрать, если нет – то увы, ничего не поделаешь.

Ярослав подскочил сразу и бросился к Егору. Никита поднялся попозже и, пошатываясь, стал растерянно оглядываться. Заскрипел люк БТР. С большим трудом (ну и помощью Иванова), Никифоров выбрался из покорёженного металла. Кажется, всем повезло. И повезло чудом. А… нет… тут самое время прикусить губу и снять шляпу… Тяжёлый труп машины всё-таки задел Олдмана… ещё молодого парня, у которого вся жизнь должна была быть впереди. Большое колесо придавило его ноги, а острый тонкий осколок пронзил грудь.

Каргин упал возле него на колени и снял его шлем… он потряс его за плечи, похлопал ладонями по щекам, надеясь услышать хоть что-то, хотя бы последний вздох… Но стеклянные глаза устремились в небо, а приоткрытый рот, вместе с другой мимикой, выражал лёгкое недоумение, удивление.

И почему? Что случилось? Кто виноват? Егор? В своей смерти человек виноват сам? Но в чём тут виноват Егор? В том, что БТР подбила ракета? В том, что ракета оказалась хорошей? В том, что непонятная железяка проткнула ему грудь? Даже если бы он хотел бороться, а он безусловно хотел, то что бы он мог сделать? Что-то повыписывать в воздухе, в надежде, что удастся отлететь подальше? Но где были гарантии, что как раз туда же не полетит этот проклятый осколок?! Может, Егор виноват в том, что так сел? А как там можно сесть?! Он сел туда, куда можно было сесть. Может, тогда виноват Ярослав, человек, который стал Олдману в последнее время самым близким существом? В том, что небезопасно посадил своего товарища. Он сам был в таком же положении, только судьба распорядилась так, что осколок проткнул именно Егора! Так может, Ярослав виноват тем, что втянул во всё это Егора? Он виноват в том, что не стал убивать человека? Что показал ему другую жизнь? Разве можно винить в этом человека?! Тогда, может, виноват тот, кто делал этот дурацкий костюм, который не спас, когда надо? От всего нет спасения… Этих людей можно было бы обвинить, если бы костюм не выдержал пули… но кто знает, какая сила была у куска металла… Искать виноватых? Да толку искать виноватых… их и нет! Да, не всегда может быть виноватый. Бывают действительно случаи, когда от нас действительно почти ничего не зависит. Не то время, не то место… Именно это отбивает тягу к борьбе у многих: что стараться, когда вот так с неба…