Квоска-хао, или Вместо тепла

– Да ладно, ладно. У нас есть истребитель один… единственный. Будешь нас с воздуха прикрывать.

– О-о-о-о, – Немецкий в предвкушении потёр руки, – погоди, а из воздуха всё?

– Один вертолёт, один кукурузник. На них эмчи.

– М-да… ВВС прям… ух!

***

– Какой род войск? – спросил старенький мужчина в белом халате.

– Хм… Пехота. Обычная пехота.

– Интересно… Обычно стремятся в ВДВ, ВВС, ВМФ… А ты тут – обычная пехота. Такие люди нужны, и здоровье тебе позволяет. Да, хорошее. Где будешь воевать?

– А это тоже выбирается?

– В нынешней ситуации да.

– В Сибирь отправляйте… – немного на отшибись ответил Олдман.

– Сибирь? – мужчина удивлённо поднял глаза. – Да ты отчаянный парень…

– А что? Я люблю Сибирь. А вы, кстати, не расскажете, что всё-таки происходит?

– Война, милок… кажется. Ладно, иди, сейчас на нас нагрузка большая. Направо повернёшь.

***

– Ну, встречай! – крикнул Сергей, распахнув объятия.

Девушка со светлыми волосами удивлённо обернулась, но глаза тут же радостно загорелись. Она вскочила со старой наполовину развалившейся бочки и с визгом бросилась к парню, чуть не сбив его. Но Немецкого сбить трудно, и он подхватил Клинову и пару раз прокружился с ней.

– Живой… – проплакала она, прижавшись к плечу. И пускай Сергей в костюме, и лишь голова нет, она всё равно жалась к нему, слегка поглаживая.

– Не нашли ещё средства убить меня… – гордо и ласково заявил он, не отпуская Викторию.

– Теперь мы будем вместе? – она подняла жалостный взгляд.

– Нет… Война ещё не закончена. Осталось немного…

– Я с тобой!

– Не получится. Я на одноместном истребителе.

– А я?

– Ты будешь среди других воинов, если захочешь. Можешь выбрать свою боевую машину. Только аккуратнее, молю тебя.

– Это ты аккуратнее. Если на огромной скорости разобьёшься, то никакой костюм не спасёт.

– Ещё не нашлось средства меня убить. Ну, не плачь. Мы обязательно будем вместе.

– Ты думаешь?

– Знаю.

– Нельзя знать всё наперёд.

– Нельзя, а я знаю, – он улыбнулся и поцеловал её, а потом спешно ушёл.

***

– В форме уже?! Молодцы! Выходим и строимся вместе с теми! – высокий мужчина в военной форме с мелкими морщинами и серыми усами открыл грузовой отсек бронированного УАЗа и прокричал новобранцам, активно жестикулируя пистолетом.

Молодые люди самого разного роста, но в военной форме казавшиеся одинаковыми, по очереди выпрыгнули из машины и бегом добрались до стоявшей неподалёку шеренги, где присоединились к ней. Да, построение не по росту, но для новичков довольно грамотно.

– Я не привык врать своим людям, – вдоль людей широким, но медленным шагом шёл мужчина лет пятидесяти со шрамами и морщинами и громко говорил, – поэтому скажу вам прямо: вы в жопе! Мы все в жопе! А вас ещё отправили в самое предполагаемое пекло, в горячую точку. За что вас сюда… не знаю. Все молодые, вам ещё жить и жить. Но, ладно. При помощи моего опыта и опыта моих боевых товарищей мы сделаем из вас кое-каких бойцов в максимально короткие сроки. Держитесь.

– Так что за война всё-таки? – из шеренги раздался уже знакомый нам голос.

– Смелый?

– Я в Сибири, – усмехнулся Егор. Прокатился напряжённый смешок.

– Шаг вперёд! – рявкнул командир, нашёл глазами, где из ряда вышел человек, подошёл к нему и пристально посмотрел на него с лёгкой улыбкой. – Смелый… Упор лёжа!

– Есть… – уныло кинул Олдман и принял стойку.

– Сколько раз сможешь отжаться? Дрыщляв ты.

– Ну, раз двадцать смогу…

– Сорок. Если не сделаешь, то от каждого по пинку получишь. И не только под зад.

Егор, конечно же, не смог. Упал на обидных тридцати восьми. Лишь половина сжалилась над ним, наградив лёгкими пинками по мягкому месту. А вот вторая половина, может быть, следуя инстинктивной жестокости, не жалела: либо сильные удары под зад, либо средней силы, но по рёбрам.

– Ну, приятно? – ядовито улыбнувшись, проговорил командир.

Парень в ответ лишь что-то прохрипел и тяжело улыбнулся, потирая больные места и пошатываясь.

– А вот не надо брать на себя больше, чем ты можешь, – наставительно сказал командир и начал отдаляться вдоль ряда.

– А я и не брал! Я сказал – двадцать! А вы мне – сорок! – Олдман нашёл в себе силы ответить.

Командир застыл на месте, опешив от такой наглости, но быстро развернулся и со скоростью кошки оказался рядом, поедая взглядом. Он похож на хищника.

– Двадцать?.. Хорошо. Вот только если не сделаешь, побежишь двадцать кругов вокруг полигона. Не сможешь работать руками, будешь работать ногами.

Прошёл лёгкий гул. Это были те, кто знал, что это за дистанция. Вокруг полигона не меньше десяти километров, там леса и болота.

– Тишина! – прорычал командир.

Естественно, Егор опять не справился, и опять обидно – семнадцать. Руки забились, теперь умрут и ноги, и лёгкие, и всё тело – двести километров нельзя пробежать, поэтому придётся ползти до предела. Может, пять километров, а может, и тридцать.

Олдман уныло встал и побежал – он знал: пару километров пробежит точно, а что будет дальше – сам чёрт не знает. А командир продолжил что-то энергично говорить, а потом началась тренировка.

***

– Никитос, садись и погнали, – Каргин кивнул в сторону БТР и залез на него, взявшись за приваренную ручку и проверив, хорошо ли сидел шлем, на месте ли меч и когти (хотя оружие никуда деться не могло).

– А чё я? Может, я тоже на своих ногах хочу сражаться, – Иванов поднял автоматы и намекнул на другое оружие, которым увешан его костюм: ещё один автомат, пистолеты, УЗИ, обоймы, патроны, пара армейских ножей и компактный вариант РПГ с одним зарядом.

– А кто тогда?!

– Я! – сказала Клинова, проверив убранные волосы и натянув шлем.

– Ха! – Ярослав ещё раз проверил меч.

– За*бись, – наверх залез и Никита.

Клинова забралась внутрь и умело завела машину.

– Погоди, а откуда?.. Как? Даже я не умею, а ты где научилась? – растерянно спросил Каргин.

– Отец…

Модифицированный, когда-то разваливавшийся, БТР понёсся по тоннелю, слегка подскакивая на неровностях. Вслед за ним поехало ещё два танка и больше десятка разных автомобилей.

***

Ночь. Месяц печально светил, ветер усиливался. Снежинки поднимались с земли, приятно отражая лунный свет. Но среди этого естественного света блеснул и искусственный: два жёлтых шарика, прыгавшие во тьме. Тёмный УАЗик остановился у леса, осветив следы. Водитель пригляделся и поехал по ним. Но быстро остановился, заметив замерзавшую человеческую фигуру. Водитель вышел и затащил человека на заднее сидение.

– Ну, смелый?! На первом кругу сдался. Никто двадцать не пробегал, хотя бы потому, что у нас по кругу на длительные дистанции не бегают. Я тебе говорю, не можешь – не берись, не бери больше.

– Я-я-я н-не-н-е бе-бе-берусь-сь, – стуча зубами, ответил Олдман, поджав ноги к груди.

– Берёшь. И сейчас берёшь. Я старше тебя по званию, намного, я тебя сильнее, быстрее, выносливее. Я тебе соперник не по зубам. Вступая со мной в диалог, ты должен это понимать и просто молчать.

– Э-эт-т-то нар-р-руш-е-э-ние прав с-с-с-с-свобод-д-д-ды с-с-с-слова.

– Да. Хотя нет. Это не нарушение. Я ж тебе рот не затыкал. Я тебе просто говорю про устройство мира: негоже моське на слона лаять. Вот если б слабые звери, дабы потешить своё эго, вылезали из укрытий и рыпались на крупное зверьё? Оно их либо бы игнорило, либо убивало. Вот ты спросил: ладно. Начал шутить – я решил тебе показать твоё место. Показал. Ты стал отстаивать свою точку зрения. Ты начал спорить. Чтобы спорить, ты должен быть кем-то. Вот я и дал тебе возможность показать, кто ты. Ты не справился. Это вроде называется «хищник-жертва»: надо правильно понимать, кто ты, иначе могут быть проблемы. Заметь, ты сначала стал что-то опять говорить, а теперь молчишь. Идёт урок на пользу. Так, ты давай не скручивайся, а держись – тут дорога плохая.

***

– У-у-у-у-у-ху-у-у-о-у! – провыл Никита, спрыгивая с транспорта на ходу.

Ярослав лишь прошипел.

БТР и танки сразу принялись давить дома со спавшими людьми, машины – расстреливать выбегавших. А на руки двум бойцам досталось лишь по одному: первому вскрыли грудную клетку тэкко-каги, а второму перерезали глотку ножом.

Это была маленькая спавшая деревушка, в которой народу толком и не было, но это уже начало войны, кровь пролита полноценно.

***

– Подъём! – раздался громкий голос, и с коек соскочили или упали новобранцы. За окном ещё темно (хотя, зима – почти весь день темно, но сейчас очень раннее утро), но сейчас питательный завтрак, потом тренировки и тренировки. Физические, умственные, психические, стратегические. Нагрузка высокая и часть людей уже не встала: кто умер, кто тяжело заболел. Но, по словам командира, доля людей на это обречена, зато оставшееся большинство закаляется.

– Это дедовщина… – пропыхтел Егор, ломаясь под тяжестью тракторной покрышки.

– У тебя есть силы разговаривать?! Быстрее, ещё быстрее! – проревел командир, надрывая связки. От этого рёва в душе холодело… но мышцы разогревались.

***

Очередная деревня. После двух мелких деревушек, эта покрупнее. Транспорт опять, не сбавляя скорости, стал таранить дома, не обращая внимания на крики и стоны. Из пехоты пока сражались только два человека: Каргин и Иванов. Они с мерзкими дикими звуками спрыгивали с БТР и убивали всех (ну, из людей), кто подавал признаки жизни, максимально быстро и экономично. Вот когти просто открыли грудную клетку и разорвали внутренние органы; вот нож проскользил по горлу; четыре острых клинка проткнули лёгкие и сердце; голова неестественно вывернулась; клинки распороли живот, и внутренности устремились на свободу; пуля прошила голову и застряла в мозгу. Всё, опять быстро. Но это только начало.

– Долго мы так будем, если каждую деревню мочить, – по-змеиному прошипел Ярослав.

– Ничего, потерпим… – маниакально протянул Никита.

Каргин в ответ лишь прорычал, как рычит собака, у которой отбирают кость.

***

Где-то севернее в другой деревушке тоже не спокойно. Вспышки голубого света просто пожирали дома и людей. Они не оставляли свидетелей.

***

– Целься! Твою мать, целься!

Олдман, дрожа, всё-таки сделал выстрел из снайперской винтовки, который каким-то чудом задел мишень.

– Бегом!

***

Посёлок городского типа. Многоквартирные дома танки уже не валили, но давили людей и поджигали постройки встроенными огнемётами.

А пехота опять зверела: с животными звуками убивала направо и налево.

Вот бежал мужик в лёгкой одежде с вилами, как с копьём. Вот кто-то прицеливался охотничьей двустволкой. Кто-то пытался нервно завести иномарку. Спустя пару мгновений первый валялся в сугробе с вилами, торчавшими из живота, второй – лежал у стены горевшего дома с простреленной шеей, третий – под колёсами своего же автомобиля.

Белый снег заливала кровь. Она его топила, а потом сама и замерзала, не успев свернуться.

***

– Слушаем внимательно! Я думал, времени у нас будет больше, хотя бы три дня. Но прошёл только один! Один! Но теперь вы заслужили звание пушечного мяса. Теперь вы отправляетесь в бой. Просто убивайте всех, кто не наш. Неважно как. Убивайте и старайтесь умереть позже. Кто не согласен?!

У Олдмана дёрнулась рука поднять её, но на его счастье командир не увидел этого движения, а какой-то рядовой крикнул «Я!».

– Вот, посмотрите! – командир наставил на этого несчастного пистолет и выстрелил. – Не думайте, что это только в американских фильмах так. Это жизнь.

Никто не осмелился посмотреть на труп, и никто его не убрал. В шеренге осталась прореха.

– Можно вопрос?! – выкрикнул Егор.

– Разрешаю.

– Какая у нас экипировка?

– Хе-хе… экипировка? Автомат, нож, обойма. Или много?

– А «ратник»… Хотя бы самые первые образцы…

– А самые первые образцы стоят в музеях… Я же говорю, вы пушечное мясо. Вперёд! Вам пять минут, чтобы написать завещание.

Солдаты поплелись к казармам, но командир взял Олдмана за плечо и подождал, пока все отдалятся.

– Товарищ командир, это же неправильно. У нас прогрессивная страна, высокие технологии, цена человеческой жизни, – взмолился Егор.

– Неправильно… Не такая уж у нас и прогрессивна страна: мы не можем спасти каждого человека, обеспечить его всем, что надо. А вот наш соперник может всё. Всё, Егор…

– Да кто же этот «невидимый» противник?!

– В том-то и проблема… Мы не знаем! Но мы знаем, что нет уже полмира. Полмира! И это я не фигурально выражаюсь.

– Это невозможно. Это всё выдумки.

– Возможно, Егор. Не выдумки, а реальность. В это невозможно поверить, но это происходит. Климатическое, ядерное оружие – я не знаю, но я знаю, что это конец.

– Очень оптимистично. А почему вы выделили меня?

– Ты можешь больше, чем просто умереть. Ты – тот, кто может нам помочь.

– Я? Да я сорока раз отжаться не могу! Я дрыщ. Я живу выдуманными мирами.

– Ты! Ты себя недооцениваешь. Тебе просто надо выжить. Сражаться или не сражаться – пофиг. Увидь и не умри. Ты должен узнать хотя бы примерно, с чем нам надо столкнуться.

– Но как? Даже если я выживу, они всё равно достигнут вас раньше.

– А вот и нет. Скорее всего, они пойдут другим маршрутом. О нас они не могут знать. Жертвами будут города и сёла.

– Может, всё-таки «ратник»?..

– С «ратником» тебя свои убьют ещё раньше.

– Да… до сих пор всё болит, – Олдман посмотрел на труп, который так и лежал. – Это жестоко.

– Мир жесток. Ничего не поделаешь…

– А если меня убьют?

– Никаких если.

– Это больно?

***

– Что вы? – хрипя, спросил морщинистый дед.

– Мы? Смерть… – ответил «пехотинец», держа старика за рубашку на груди.

– Давно пора… – человек закрыл глаза, сделал глубокий вдох и на выдохе улыбнулся. Меч проткнул ему грудь.

– Не-е-е-е-е-е-е-е-т! – прокричал парнишка лет двенадцати, замахиваясь палкой. Он тут же упал, а на боку растеклось пятно крови.

– Миша! – заревела женщина, упав на колени рядом с мёртвым телом мальчика. Её раздавила машина. Метко и надёжно, с минимальной болью.

– Я уже со счёту сбился, – Каргин вытер меч и ловко убрал его в ножны.

– Я тоже не знаю. А ты про деревни или людей?

– Деревни.

Мимо проехал БТР, за который они зацепились.

***

Из леса выбегало небольшое войско – полсотни солдат, почти ничего не умевших. Они с криком «ура» бросались к городу. Один из них затерялся в лесу, спрятавшись за деревом.

– О Боги! Помогите мне… Не важно кто – я ни в кого не верил, но сейчас поверю во всё, что угодно… – Олдман сидел за деревом, обливаясь потом.

Раздался гул моторов. Егор слегка выглянул и попытался всё запомнить в мельчайших деталях, но всё тело бешено тряслось.

Показались танки, поджигая дома. За ними вылетел БТР, с которого спрыгнуло два человека в чёрном. А следом подъехали и автомобили. Один пехотинец рубил солдат направо и налево непривычным оружием – когтями на руках, а второй – умело распарывал ножом животы и глотки. Когда закончились военные, под металл стали попадать и местные – они пытались защитить свой дом, свою семью. Но всё тщетно: человек либо сгорал, либо умирал от клинка, либо под колёсами или гусеницами.

Городок всё-таки больше деревни, но простоял не намного больше. Смертоносцы исчезли также быстро, как и появились.

– Чтоб вас… – Егор встал и тут же упал, обессилев. – Что же это? Помогите… – прошептал он.

***

Деревня за деревней. Теперь страдали и города. Нападали либо техника с двумя воинами, либо загадочные голубые вспышки: никто не мог ничего разглядеть и, уж тем более, выжить.

***

Из леса, задыхаясь от усталости, выбежал человек в военной форме. Он подбежал к ближайшему человеку, простому караульному, выдавил из себя одно единственное слово – «каюк», и упал.

Очнулся он только от резкого запаха мочи прямо в носу. Эта вонь заставила его подскочить на кушетке. Олдман находился в белом помещении: кушетка, ширма, стол, ящики… Медпункт, сто процентов. Егор огляделся, но запах продолжил теребить в носу – медсестра всё ещё держала ватку, пропитанную нашатырным спиртом, у его носа. Парень отодвинул девушку, закрывавшую нос рукой, а в другой державшую пинцет с, собственно, ваткой.

– Ангелина, вы свободны, – послышался знакомый голос.

Медсестра встала и пошла к выходу, но командир её остановил. Отпустил, только когда забрала вонявшую ватку.

– Рассказывай, – он сел на кушетку.

– Это… – Егор уселся поудобнее и стал напрягать сознание, от воспоминаний которого закружилась голова, затошнило, по телу пробежал мороз, а потом потёк пот. – Смерть… Это смерть… Сначала танки…

– Танки?

– Да, два танка… они стали всё жечь…

– Танки? Жечь? Ты ничего не путаешь?

– Нет. Танки поджигали дома. Они были как драконы… Вы только представьте… дом. В нём люди. И тут он начинает гореть… Люди сгорали заживо… – глаза намокли, а ноги похолодели. – Потом БТР… с него спрыгнуло два человека.

– Два?! Всего два человека?

– Целых два! Они были в чёрных костюмах от пяток до лица. У одного много автоматов и пистолетов, и ножи. У другого меч и когти…

– Когти?

– Да! Да! Когти! Настоящие стальные когти! А-а-а-а… – Олдман схватился за голову, вспоминая кровавые сцены – его мозг был не готов к этому. – Сердце…

– Что?

– Сердце… Живое бьющееся сердце… Когтями он просто открыл грудь – рёбра раскрылись как лепестки, – к горлу подкатила рвота, но он сглотнул и прокашлялся, – а там сердце ещё бьётся… оно бьётся… А когда на танках давили… гусеницами… – его вырвало на пол, – это смерть…

– Их было всего два человека – нельзя было застрелить?

– Это смерть… смерть… – Егор уставился на свою рвоту выпученными глазами, веки отвисли, кожа лица побледнела. – Смерть…

– Э, – командир поднёс к носу рядового ватку, что заставило того взбодриться.

– А? Что?

– Почему не застрелили?

– Их не брали пули… Наши стреляли, но ничего. Просто ни-че-го.

– М-да…

– Я не хочу так умирать. Не хочу! Не хочу!

***

– Стойте! – крикнули люди, выстроившееся цепочкой на краю деревни. Она расположена близко к городу, и, похоже, местные уже как-то узнали о происшествии.

Но в танках их даже не слышно – машины просто поехали напролом, разом задавив полнаселения, и стали крушить дома.

А с БТР спрыгнуло два человека, которые замерли, смотря на две кучки людей, испуганно столпившихся, как загнанные овцы.

– Уйдите! Уйдите! – крикнула какая-то женщина.

– А-а-а-а! – смешного вида мужик побежал с вилами, ткнув ими в живот воина, чем лишь немного оттолкнул его, а металл не пронзил новейшего материала – он ткнулся будто в камень, лишь погнулся.

– Уйдём… Когда вас убьём… – прошипел тот, кто с мечом, и опять началась резня, из которой опять вышли живыми лишь зачинщики.

***

– На, пей, – командир протянул Егору фляжку, от которой сильно пахло алкоголем.

– Нет… не хочу, не хочу умирать…

– Пей! Мать твою, пей! – он почти силой залил содержимое в парня, с непривычки его опять вырвало. – Ты что, не пил?

– Нет, – Егор помотал головой. – Не пью.

– А, понятно. Ну, пришёл в себя?

– От этого не придёшь…

– Ну, более-менее помогло. Ладно, для разведки ты сгодился… Шок переживёшь. Пётр Саныч. Так и не представился я, Пётр Саныч. Иди спи, а я пока буду думать.

***

Армия смерти заехала в один из подземных тоннелей. Кортеж остановился. С БТР слезли Иванов и Каргин, из него Клинова. Из одного танка выбрался Никифоров, а из остальных транспортных средств повыпрыгивали эмчи. Все сняли шлема и объединились в две группы: Sapiens и Metamorfosis. Кроме 201-ой, которая предпочла собеседников повыше. Микролюди сразу принялись о чём-то оживлённо разговаривать, а люди выглядят особенно по-разному.

У Клиновой впервые появились лёгкие мешки под глазами, светлые волосы, кажется, потеряли и этот оттенок, а кожа сильно побледнела и покрылась сеточками синих сосудов.

У Иванова, наоборот, появился определённый блеск, азарт. Глаза горели, кожа красная, волосы немного приподняты, усы нервно дёргались.

Каргин, с одной стороны, весьма обычен, но с другой… Глаза красные, но при этом мокрые, челюсть дёргалась, иногда со стуком закрывая рот, всё тело дрожало, особенно руки и колени.

Никифоров, он же Алексей, тоже преобразился – кожа стала темнее, а глаза выразительнее, но пропала улыбка. Это новое состояние к нему уже приходило во время погони, но сейчас, возможно, оно закрепилось.

201-я разглядывала их всех со скрываемым любопытством, делая для себя определённые выводы.

– Неплохо так поработали, – наконец заговорил Никита.

– Сойдёт… – отмахнулся Ярослав.

– Всем завоевателям такое даже и не снилось, но это же всё равно мало, в мировых масштабах, – Алексей почесал подбородок, покрывшийся коротким пушком.

– Мало… мы как маньяки… – едва не заплакал Ярослав.

– Э, ты чего? – Никита взял его за плечи и встряхнул. – Ты чего? Это же всё во благо! Мы же думали об этом годы! И ты теперь вот так.

– Я просто не могу понять, как я вообще всё это придумал и делаю. Я же, на самом деле, мягкий…

– Ничего себе, мягкий! Я как увидел, как ты одному грудь разорвал, так меня чуть не вывернуло, – перебил его Алексей.

– Вот именно. О чём я и говорю. Я не медик, не военный. Я плохо переношу всё… это. Кровь, кишки, мясо… А другому боль я не могу причинить, а тут по моей вине уже половина земного шара вымерло, а теперь я вообще вручную всё делаю, холодным оружием. Мне кровь чуть ли не в лицо летит, а я хладнокровно продолжаю убивать…

– Вот почему ты мне казался искусственным… – прошептала Виктория.

– Что?

– Ну, ты, вроде, всё время жестокий и суровый, но как-то это было не правдоподобно, не по-настоящему. Теперь понятно.

– Может быть… Чтобы проявить жёсткость, нужно проявить жестокость. А в жизни нужна жёсткость, значит, надо быть жестоким. Ладно, дозаправьтесь, попейте, кто сможет – поешьте, и продолжаем!

***

– Танки можно РПГ и минами. А что это за костюмы… Может, Егор что-то не так понял? Может, наши стреляли и просто промахивались? Из чего могут быть эти костюмы… Металл? Тогда бы тяжёлыми очень были… А ещё огнемёты… Что за бред – ставить огнемёты на танки? Надо что-то придумывать… – Пётр метнул нож, который он до этого крутил в руке, в мишень на стене и убрал ноги со стола.

***

– Нахрена ты мне все эти формулы повторяешь?!

– Это не формулы, а факты… и теории…

– Не перебивай! Просто скажи – что это за материал?

– Да я откуда знаю?! Это может быть и органика и неорганика. Да это всё что угодно может быть! Если они учёные, то вполне могли создать такой материал.

– А ты учёный?

– Ну, да, – мужчина поправил очки.

– Тогда… какого чёрта у нас до сих пор его нет! – Пётр с силой ударил кулаком по столу, за которым сидел учёный – мужчина тридцати лет с короткими волосами, с круглыми очками и в белом халате. Он и до этого нервно дрожал, а сейчас подскочил, чуть не упав со стула, и с него слетели очки. Командир зашагал по комнате, пытаясь что-то придумать, но толковые мысли не лезли в голову от слова совсем.

– У нас хорошие бронежилеты…

– Хорошие?! У тебя есть тут хотя бы один?

– Да… на мне…

Командир выхватил пистолет и приставил к виску бедного учёного, который и так с трудом подбирал слова от волнения.

– Если я сейчас выстрелю, ты выживешь?! Спасёт тебя твой бронежилет?!

– Э. Эм. А. Не. А, – он сглотнул. – Бронежилет не на голове… логично…

– Через пятнадцать минут жду тебя на полигоне с последней моделью «ратника».

***

– Всё, погнали – выезжаем. Тут городок рядом – будет весело, – Ярослав попытался натянуть улыбку, но натянул лишь шлем.

– А помнишь, вояк прибили. Вообще просто было – они б ещё с поднятыми руками шли! – Никита посмеялся.

– Кстати да… – Каргин замер, не забравшись на БТР. – Тут что-то не так… Там человек пятьдесят было. Все действовали непрофессионально. Просто так они там не могли появиться…

– То есть, рядом база? – спросила Клинова.

– Это раз.

– А два? – поторопил Никифоров.

– Они специально посланы на смерть.

– Подожди. Рядом была база, они успели прознать о наших действиях и отдали в «жертву» новобранцев? – Алексей опять почесал подбородок.

– Не знаю. О революции они знали уже давно – всё-таки нельзя незаметно стереть с лица Земли три миллиарда человек. С президентами я общался лично. Могу предположить, что готовиться они начали сразу после разговора. Поэтому мы и стали торопиться. Но… при этом они почти ничего о нас не знают… Может, новобранцы были отданы, чтобы проверить, что мы можем?

– А… Победить слабого соперника может каждый. Проверять силу лучше было бы сильным игроком, – оспорил Никита.

– С одной стороны верно… А… вот если они вообще почти ничего не знают и решили просто примерно посмотреть? Так, 201-я! Срочно разыскать эту базу и… костюмы действительно выдержат высокие нагрузки?