скачать книгу бесплатно
Все поручения Александра передавала через секретаря – Эльвиру. Она считала, что нарушение субординации ведет за собой сбой дисциплины в целом, и строго соблюдала иерархию.
Стоило только положить трубку, как накатила усталость. То ли обезболивание так действовало, то ли шок еще не прошел. Ей требовался оздоровительный сон.
Больше всех мест в квартире Александра любила свою спальню. Выполненная в стиле барокко, в мягких кремовых оттенках, с полом цвета темного шоколада, комната располагала к отдыху. И в то же время, она не вызывала зевоту сразу при входе, как спальня в доме родителей, к примеру. Здесь можно было просто полежать и подумать перед сном.
Александра свернулась калачиком на огромной кровати, натянув одеяло до подбородка, и сразу же крепко уснула. Разбудил ее телефонный звонок. Она протянула руку к прикроватной тумбочке, за трубкой. Звонила мама, волновалась, почему мобильный дочери отключен. Пришлось вкратце рассказать ей о происшествии, а потом какое-то время выслушивать охи и ахи.
После разговора с мамой сон снова сморил ее. Но не прошло и часа, как ее разбудили окончательно. Кто-то громко стучал во входную дверь. Этот кто-то, по всей видимости, сначала звонил, а, так как звонок тихий, принялся колотить. И кого только нелегкая принесла, когда ей так хочется спать?
Распахнув дверь, Александра увидела жениха и молча впустила того в квартиру. Выглядел он достаточно свирепо, если такое можно было сказать про его натуру. Но что бы у него ни случилось, в данный момент ее это интересовало меньше всего. Она все еще не могла проснуться и, доковыляв до кресла, буквально упала в него, сонно щурясь и ожидая, когда Лев заговорит первым.
– Ты что, не могла позвонить, когда все произошло? – гневно произнес он. – Почему я должен узнавать новости от твоей матери? И почему этот недомерок возит тебя по больницам, а не я?
– Ты даже себя никуда не смог бы отвезти, – сонно парировала Александра. – Я бы умерла от боли, пока дождалась тебя. К чему все эти разборки? – устало вздохнула.
– Ты что не понимаешь, о чем я говорю, или прикидываешься? – сурово сдвинул брови Лев.
– Что я должна понимать? – начала выходить из себя Александра. – Что у меня жутко болела нога, и я только и мечтала избавиться от этой боли?
– А то, что этот… трогал тебя руками? Ничего?! – почти прокричал ее жених.
– Во-первых, прекрати орать, – медленно и четко произнесла Александра, – а во-вторых, перестань делать из мухи слона. Если не можешь говорить нормально, уходи, придешь, когда сможешь, – она исподлобья смотрела на жениха, испепеляя того взглядом.
Лев разом притих, как и всегда, когда встречал сопротивление со стороны невесты. Эта черта хорошо была известна Александре. Она четко знала, как и где следует себя вести с ним. За долгое время она научилась ловко манипулировать им, зная наперечет все его недостатки. И ее это вполне устраивало. Но сейчас отчего-то испытывала глухое раздражение. Бесил его вялый и нерешительный характер. Именно тогда, когда она готова по-настоящему с ним повздорить, он не дает ей такой возможности, сразу идет на попятный.
– Ладно, давай забудем. Все это не стоит того, чтобы ссориться. Давай, лучше, съездим куда-нибудь, поужинаем, – предложил Лев с обычными бесцветными интонациями в голосе.
Чего-чего, а этого ей точно не хотелось. Перспектива провести с ним вечер совсем не радовала. Скорее, эта мысль повергала в ужас. Тут еще совсем уж некстати вспомнились серо-голубые, почти прозрачные, глаза Ильи. Она как будто снова увидела их перед собой – пронзительные, с затаенной усмешкой в глубине. Картинка получилась настолько отчетливой, что Александра зажмурилась и потрясла головой, чтобы видение рассеялось.
– Зачем так-то? – услышала она обиженный голос Льва. В удивлении взглянув на жениха, поняла, что выглядит тот обиженным, почти убитым. Губы дрожат, того и гляди зарыдает. – Так скривилась, как будто съела гадость? Что я такого сказал?
Александра чуть не расхохоталась ему в лицо. Как объяснить, что морщилась она от мысли о другом мужчине, который не идет у нее из головы? Придется объяснять тогда и причину. А причины-то она и не знала. Наваждение какое-то, да и все. Непрошенные мысли лезут, спасу нет.
– Лев, ты не обижайся, ладно? – примирительно проговорила она и даже попыталась улыбнуться. – Просто голова раскалывается, трудно терпеть. Ты поезжай, поужинай без меня. Я лучше прилягу, отдохну еще немного.
Ласковые нотки в голосе невесты словно послужили сигналом. Лев как будто только этого и ждал – тут же приблизился к ней, опустился на колени и неуклюже уткнулся носом в ее ноги. Александра слегка погладила его по голове. Как большой ребенок, честное слово!
Тем временем, Лев начал действовать более решительно: он обхватил бедра невесты руками и носом стал расчищать путь между полами ее халата. Нет, нет и нет! Александра отодвинулась от жениха, не в силах сдержать брезгливую гримасу. Так они не договаривались! Вслух же сказала:
– Дорогой, ну ты же понимаешь, что я сейчас не могу. Моя нога… – и кокетливо воздела глаза к потолку.
– Ох, прости, любимая, совсем забыл, ты же сегодня пострадала, – он оторвал от нее раскрасневшееся с признаками разгорающейся страсти лицо. – Оставим это до лучших времен.
Лев заботливо уложил Александру в постель, подоткнул одеяло со всех сторон, включил телевизор и даже нашел какой-то фильм. После чего с видом триумфатора удалился ужинать в гордом одиночестве.
Как только за женихом закрылась дверь, Александра в сердцах выключила телевизор и уставилась в потолок. Никогда еще раньше он так не выводил ее из себя. И это ее совершенно не радовало!
Сидя в машине под окнами невесты, Лев размышлял, нужно ли ему сегодня что-нибудь погорячее его недотроги? И почему только так тянет к ней? Просто баба, каких много, а видит ее и теряет голову. Невеселая усмешка скривила губы. Он быстро набрал номер на мобильном телефоне, а когда услышал тоненький голосок, весело прощебетавщий «Ау», на душе немного полегчало, и жизнь перестала казаться такой серой.
***
Илья проснулся с рассветом. Первым делом он проведал спящую сестренку. Поцеловал ее и накрыл одеялом. В распахнутое окно врывалась прохлада уходящей ночи, и Олеся свернулась калачиком. Привычка раскрываться во сне у нее была с раннего детства. Вот ведь мерзнет – а не укроется.
Кухня пустовала, видно Вероника позволила себе сегодня подольше поспать, зная, что хозяев нет дома. Ее жилище располагалось в том же домике, где и Олесина мастерская, в соседней комнате.
Илья весело хлопотал на кухне, готовя нехитрый завтрак и напевая легкомысленную песенку. Настроение было замечательное! Интересно, с чего бы это? Да и разве это важно! На душе легко, и это главное. А причины не важны. От позитивных мыслей с утра пораньше стало еще радостнее.
Он наспех позавтракал, оделся и покрутился перед зеркалом на манер Карлова старшего
– Ты павлин! – сказал своему отражению, а потом добавил: – Посмотрим, можно ли растопить этот лед. Снежная королева, прежде всего, была женщиной, пусть и очень холодной.
В начале седьмого он уже выгонял жигуленок из гаража. К этому времени полностью рассвело – начинался новый день, который возможно внесет в жизнь что-то новое. Наверное, подобные мысли навеял рассвет. Глядя, как еще не полностью взошедшее солнце постепенно озаряет все вокруг теплым светом, в голову пришла мысль, что с рассветом у людей связано начало чего-то нового. Значит и его оно тоже ждет.
Илья не спеша ехал по просыпающимся улицам, наслаждаясь прохладой, щебетом птиц, шумом троллейбусов. Припарковав машину у знакомого дома, он неторопливо вылез и потянулся.
У квартиры Александры пришлось простоять неожиданно долго. Он позвонил несколько раз, прежде чем услышал за дверью недовольное ворчание и шарканье ног по полу.
Когда дверь распахнулась, глазам Ильи предстала забавная картина: всегда чопорная и элегантная Александра выглядела по-домашнему комично в небрежно накинутом халате, пушистых тапочках с верхом в виде собачьих мордочек и с растрепанными со сна волосами. Она стояла, зло и сонно таращась на утреннего гостя.
– Чего так рано? – недовольно проворчала Александра, впуская его в квартиру. – Еще только половина седьмого.
– Решил сделать сюрприз, – Илья не удержался и окинул ее откровенным взглядом. Заметив это, она поплотнее закуталась в халат. А она ничего! Даже со сна выглядят привлекательно. Так привлекательно, что хочется ее потрогать, чтоб проверить, настоящая ли. – Кто рано встает, тому Бог подает, – с этими словами он протянул ей телефон.
– Ну, да, стоит его только где-то забыть, как сразу всем нужна становишься, – кивнула она, широко зевая и с опозданием прикрывая рот рукой. – Проходи в комнату, я только умоюсь, и будем пить обещанный кофе.
Не прошло и пяти минут, как Александра вернулась умытая и причесанная. С внешним лоском к ней вернулась привычная надменность. Илья даже расстроился. Сонный вид ей гораздо больше к лицу.
– Ну, что? Какой предпочитаешь кофе – заварной или растворимый, с сахаром или без, со сливками или черный?
– Кофе подождет, – вкрадчиво ответил Илья, осторожно приближаясь к Александре. Вдруг появилось желание ее подразнить. С удовлетворением заметил на ее лице удивление с примесью смятения. Она даже оглянулась на дверь, как на возможный путь к отступлению. Но Илья оказался проворнее. Он схватил за руку и усадил в кресло. – Сначала я хочу проверить твою ногу. Врач не должен забывать о своих обязанностях.
Он взял ее ногу, освободил от тапочка, и принялся не спеша разматывать бинт, продлевая удовольствие от прикосновения к нежной коже, поглаживая пальцами высвобождаемые из-под бинта участки. Александра притихла и украдкой разглядывала густые волнистые волосы, отливающие синевой, и красивые руки, действующие так умело. Подняв голову, Илья перехватил ее взгляд и задорно улыбнулся, правильно угадав реакцию. От досады она дернула ногой и тут же вскрикнула от боли.
– Тише ты, чего дергаешься? – тихо произнес он, слегка нажимая на ее коленку, чтобы вернуть ногу в исходное положение. – Я еще не разбинтовал даже…
Он провел рукой по внутренней поверхности, опускаясь к стопе, отчего у бедняжки побежали мурашки по всему телу, и с улыбкой продолжил пытку.
– А ты нерадивая пациентка, – уже более серьезно сказал Илья, осмотрев полностью разбинтованную ногу, – совсем не следуешь совету врача. Почему не держала в холоде? Видишь, какая образовалась гематома? Теперь она будет долго рассасываться, – он перевел взгляд на ее распахнутые зеленые глаза, ожидая ответа.
– Я и значения этому не придала, – против воли начала оправдываться Александра, – думала, все это ерунда.
– Эта ерунда будет стоить тебе нескольких недель созерцания вот этой припухлости синего цвета. Хорошо, если рассосется сама. В противном случае, может потребоваться оперативное вмешательство.
Александра побледнела. Илье моментально стало стыдно за излишнюю суровость.
– Ладно, ладно, не переживай так, я преувеличил опасность – гематома совсем маленькая, сама рассосется, – поспешил успокоить он.
– Давай уже, заматывай обратно, – спохватилась Александра. Все это время Илья держал ее ногу и слегка поглаживал теплыми пальцами.
Так же медленно Илья вернул бинт на место и с неохотой выпустил ногу. Поднялся с корточек и остановился перед сидящей в кресле девушкой. Свет с окна падал ему на спину, а сам он оставался в тени. Александра не могла как следует рассмотреть его. Илье же, напротив, все хорошо было видно. Он какое-то время разглядывал хрупкую девушку, а потом протянул руку и сказал:
– Вставай. Пора пить обещанный кофе.
Александра нерешительно взяла его за руку и позволила поднять себя. Пошатнулась, и Илья придержал ее, обхватив за талию и прижав к себе. Она высокая, примерно с него ростом. Глаза разве что чуть ниже его находятся сейчас. Почему же она ему кажется очень хрупкой?
Так близко от этой девушки он на короткое время забыл обо всем на свете. Губы ее – такие чувственные и манящие. Больше всего на свете хотелось сейчас припасть к ним и целовать, долго не выпуская из плена. Глаза – большие и потемневшие от ответного желания.
Александра находилась словно под гипнозом. Она невольно потянулась к Илье, не в силах сдержать внезапный порыв. Его глаза… она тонула в них. А губы казались так близко, что не прикоснуться к ним сродни преступлению против себя же.
Когда губы их уже готовы были соединиться, а дыхание слиться воедино, Илья вдруг отчетливо осознал смысл происходящего. Это же Александра – невеста презираемого им человека, надменная гусыня или Снежная Королева, как он ее всегда называл! Он резко отпрянул, выпуская ее из объятий.
Александра испытывала не меньшее потрясение. В глазах ее плескалось удивление, а нормальные чувства возвращались постепенно, очень медленно.
Илья наблюдал, как меняется лицо девушки. Все, что было в нем теплого, человеческого накрывает маска высокомерия и презрения. Она отступила на шаг и гордо выпрямила спину.
– Так ты будешь пить кофе или передумал? – Александра отвернулась и направилась, прихрамывая, на кухню.
– Пожалуй, нет, – помедлив, ответил Илья. – Мне уже пора на работу, если не хочу опоздать.
Он лукавил, потому что было только начало восьмого. От ее дома до больницы добираться не больше десяти минут. Просто находиться тут вдруг стало невмоготу, атмосфера накалилась, того и гляди полетят искры. Если он хотел сохранить хотя бы видимость нормальных отношений, нужно срочно убираться, пока он еще может себя контролировать.
Равнодушно пожав плечами, Александра проводила его до выхода. Она ничего не сказала на прощание, просто молча закрыла за ним дверь.
Всю дорогу до больницы Илья мысленно ругал себя. Как он мог такое допустить? Зачем вообще к ней притронулся? В какой-то момент он даже почувствовал в ней родственную душу. Какая самонадеянность! Просто герой! Из всех женщин выбрал самую неподходящую. Она даже взглядом его раньше не удостаивала, а он вдруг захотел ее поцеловать. Для нее он тот, кто никогда не сможет взлететь, поскольку рожден ползать, как она считает. Да и она не идеал, как ни крути. Он же таких терпеть не можешь! Все! Нужно выкинуть ее из головы, как ненужный хлам. Так он и сделает. Ну допустил ошибку, с кем не бывает, еще не поздно все исправить.
В больнице уже начинались трудовые будни. Пора было приступать к обязанностям старшего ординатора, которым Илью назначили год назад. Должность эта выборная, и за кандидатуру Ильи проголосовали большинством голосов. Многим нравился спокойный, рассудительный парень, аккуратный в работе, внимательный к больным и сослуживцам. Инициатором выдвижения выступил Карякин, к которому первым делом и зашел сегодня Илья.
– Приветствую, Денис Матвеевич, – с порога сказал он, заглянув в кабинет заведующего.
– А, Илья, заходи, коль не шутишь, – Карякин сидел за столом, подперев рукой голову, и воспаленными глазами смотрел на приближающегося молодого человека.
Илья сразу понял, что происходит. Очень редко Денис Матвеевич позволял себе сильно напиваться, после чего долго болел. Наверное, в эти выходные был именно такой случай.
– Понимаю, что не в лучшей форме, – как бы оправдываясь, проговорил заведующий. – Опять сдали нервы, сорвался, – он как мальчишка заерзал на стуле. – Теперь вот расхлебываю – голова трещит так, что готов выкинуть ее в окно.
– Нет, Денис Матвеевич, голова лучше пусть остается на месте, она нам еще пригодится. Лучше давайте выпьем крепкого чаю, пока до восьми еще есть полчаса, – только Илья позволял себе легкую фамильярность в отношении с заведующим, поскольку считал того своим другом.
За чаем Карякин рассказал, что накануне звонил сыну поздравить с Днем рождения и, как всегда, натолкнулся на глухую стену неприязни. Его семнадцатилетний отпрыск винил отца в том, что они с матерью расстались. Отказывался с ним встречаться. Все пять лет, что прошли со времени развода, они с сыном только изредка разговаривали по телефону, и почти каждый раз после этого Карякин жестоко напивался. Что тут можно сказать? Ничего. Нет слов, которые могли бы смягчить душевную травму старшего наставника. Со своей стороны Илья мог только выслушать. Иногда и возможность высказаться приносит облегчение. Сам он редко прибегал к такому способу – свои невзгоды предпочитал держать при себе, не хотел перекладывать проблемы на чужие плечи.
С момента, как Илья покинул дом Александры, и до конца рабочего дня он пытался выкинуть из головы воспоминания о растрепанной, сонной и доверчивой красавице, которая в мгновение ока превратилась в ледяную статую. Ничего не получалось. Даже во время операции ее образ всплывал перед мысленным взором. Он вспоминал свои ощущения, когда она потянулась к нему губами. Как ему тогда хотелось забыть обо всем, разрешить себе плыть по течению, не задумываясь о последствиях!
Под вечер настроение Ильи окончательно испортилось. Досталось медсестре – Любочке, которая в последнее время просто одолевала его своим кокетством. Илье не нравились ее постоянные заигрывания, ужимочки, хихиканье по углам больницы с подружками. Он часто наталкивался на ее лукавый взгляд. Иногда она просила его о каком-либо мелком одолжении, чтобы похвастаться перед другими медсестрами. Илья старался относиться к ее заигрываниям с юмором, проявлять снисходительность. Но не сегодня. Сегодня он сорвался первый раз. Когда почти вся смена собралась в ординаторской попить чаю, Любочке взбрело в голову попросить Илью помассировать ей плечи. Она не единственная, кто обращался к нему с подобной просьбой. По этой части у него был настоящий талант. Интуитивно он знал, где самые натруженные мышцы, и умелым массажем помогал снять напряжение. Но на Любочкину просьбу отреагировал неожиданно резко:
– Ты сегодня уже, наверное, десятый раз пьешь чай, не пора ли заняться прямыми обязанностями? На стене висит график перерывов, постарайся в дальнейшем его придерживаться.
В кабинете повисла звенящая тишина. Все, вытаращив глаза, смотрели на обычно сдержанного и уравновешенного врача. Круглые глаза Любочки наполнились хрустальными слезами, губы задрожали. Не дожидаясь, когда начнется истерика, Илья вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Остаток дежурства он корил себя за резкость, но извиняться не собирался. Решил, пусть ей это будет уроком, может, перестанет тогда приставать к нему. А в конце рабочего дня Илья понял, что совершил ошибку: Любочка стала настоящим героем – ходила бледная с покрасневшими от слез глазами, все ее утешали, а на Илью косились с осуждением.
Он так и читал в их глазах: «Вот ты, значит, какой? Не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся».
Окончательно добило Илью то, что отъезжая от больницы, он машинально направился к дому Александры. В последний момент решил не менять маршрут, а проехать мимо злополучного дома, тем более что крюк не большой. Первое, что он увидел, подъезжая ко двору, это как Александра в обнимку со своим Левой выплывает из подъезда, грациозно припадая на правую ногу, садится на переднее сидение массивной Тойоты и скрывается за тонированными стеклами.
***
Наконец-то уборка банно-спортивного комплекса была закончена. На это у Ильи ушел почти целый день. Не считая нескольких часов сна после ночного дежурства, все остальное время он провел в этом сооружении, убирая сауну, тренажерный зал и начищая бассейн.
Вечером, когда уже почти стемнело, не чувствуя ног от усталости, Илья добрался до мансарды, без сил упал на диван и наконец позволил мышцам расслабиться. Олеся находилась тут же – копошилась в захламленном углу, пытаясь разобрать и рассортировать хранящиеся в беспорядке вещи. Она сочувственно поглядывала на брата. В такие дни ей до слез становилось жалко Илью, она тайком плакала, стараясь, чтобы он этого не видел. Все попытки помочь, он давным-давно отверг, не разрешая даже приближаться к зданию бассейна в день капитальной уборки. Он запретил ей даже говорить на эту тему. Поэтому она сейчас и сидела тихо, глотая слезы и наблюдая, как тяжело вздымается грудь брата. Зная, каких трудов ему стоило наводить порядок в комплексе, Олеся два года назад принципиально перестала посещать бассейн, сауну или тренажерный зал, возненавидев их всей душой.
По закону подлости, сегодняшний вечер был одним из самых спокойных в доме. Карлов с сыновьями отправились на очередной торжественный прием. С подобного рода мероприятий они обычно возвращались поздно, бывало даже под утро. Вероника отпросилась на День рождения к подруге, пообещав вернуться утром следующего дня. В доме остались только брат с сестрой, и, как назло, Илья большую часть вечера вынужден был провести в изнурительной уборке.
– Илюш, смотри, что я нашла, – тихонько подошла Олеся. В руках она держала небольшой фотоальбом. – Тут мама, когда была еще совсем молодой. Хочешь, вместе посмотрим?
– Давай, – сказал брат, усаживаясь на диван и включая настольную лампу. Олеся прижалась к нему и раскрыла альбом.
Фотографий было совсем немного, от силы штук двадцать. Никогда раньше они не попадались им на глаза, по той простой причине, что никто из них не пытался до сегодняшнего вечера навести в углу порядок. Все снимки были сделаны в экспедициях, в которые ездила их мать в юности – сразу после института. Она выучилась на археолога. Но с экспедициями покончила с рождением Ильи, устроившись работать в музей, специалистом по древним раскопкам.
Мама мало рассказывала о том периоде своей жизни. Илья и не знал, что она посетила столько живописных мест. Все фотографии были очень красивые, и самая красивая на них мама – молодая, смеющаяся, в окружении друзей.
Внезапно, один снимок привлек внимание Ильи. В мужчине рядом с материю он без труда узнал скончавшегося пациента из четвертой палаты. В следующий момент Илья привстал от удивления, мигом забыв об усталости. На снимке мама в руках держала ту самую турку, что досталась Илье при столь необычных обстоятельствах. Он соскочил с дивана и побежал в угол, где начал лихорадочно рыться в вещах в поисках заветного ящика. Олеся смотрела на брата во все глаза, не понимая причины его возбуждения. Откопав ящик на самом дне хлама, Илья вернулся к дивану. Вынув сосуд, сверил его с изображенным на снимке. Ну точно, та самая турка!
– Откуда у тебя такая красота? – спросила Олеся, забирая у Ильи турку и любуясь ею с видом истинного ценителя произведений искусства.
– Попала ко мне случайно… – Илья рассказал ей про странного пациента, ничего не утаивая. Сестре он доверял, как самому себе.
– Странно, – произнесла Олеся. – Получается, что раньше она принадлежала маме. Значит, мама ее подарила ему? – указала она на изображенного на фотографии мужчину.
Илья достал снимок из ячейки альбома и прочитал надпись на обороте, сделанную рукой матери: «Я и мой лучший друг и соратник, Кирюша Синицын, на берегу живописного озера Титикака». Далее шла дата, за год до рождения Ильи.
– Теперь, я бы о многом мог спросить его, – с сожалением произнес он. – А тогда, хотел, чтобы наш странный разговор поскорее закончился. Вот почему его фамилия показалась знакомой… Наверное, мама когда-то упоминала о нем, и невольно запомнилось. – Он задумался ненадолго. – А знаешь, Синицын сказал, что завладел этой туркой незаконным путем. Получается, он украл ее у мамы, и после этого они перестали общаться. Вот, о чем он говорил перед самой смертью.
– Значит, по праву эта вещь принадлежит нам? – недоверчиво спросила Олеся.
– Получается, что так, – кивнул Илья. – Только, давай, не будем никому ее показывать, проблем у нас и так хватает. Отчим, если увидит, обязательно захочет пополнить ею свою коллекцию антиквариата.
– Конечно, я и сама так подумала, – восторженно отозвалась сестра. – Она будет только наша и больше ничья.
Ни он, ни Олеся не подумали, что вещь достаточно дорогая и можно попытаться ее продать и уехать из города, подальше от ненавистного отчима и всей его семейки. Они держали турку в руках, как единственную вещь, которая осталась от мамы – свидетельство того, что она жила когда-то, путешествовала, была молодой и счастливой. От нахлынувших чувств Олеся заплакала. Илья обнял сестру и прижал к себе, тихонько укачивая.
– А знаешь, – внезапно, сквозь слезы сказала Олеся, – давай будем пользоваться ею, когда никого нет дома. Не хочется, чтобы такая красота пылилась. Она как раз на две маленькие чашечки – для тебя и меня, – она радостно улыбнулась осенившей ее мысли, глаза заблестели, увлажненные слезами, как цветы утренней росой.
– Согласен, – торжественно произнес Илья. – И начнем мы прямо сегодня, когда как раз есть такая возможность.
Олеся радостно захлопала в ладоши, но потом, спохватившись, произнесла:
– А, может, лучше в другой раз? Ты, ведь, так устал.
– Усталость как рукой сняло, когда я увидел эту фотографию. Все, пошли на кухню.
