Куда идем мы – 5

Враги страшны в своем ожесточенье,

Они равны и в злобе и в уменье –

И потому ужасен этот бой!

Впрочем, равным бой делала исключительно та самая злоба Психа, который, опешив от вероломства старого приятеля, наседал на него с невиданным ожесточением. Как только первый натиск прошел, стало видно, что по части воинских умений обезьяна изрядно уступает грифу.

На лице фальшивого игумена появилась торжествующая улыбка и он принялся играть с Психом как кошка с мышкой, попутно издеваясь над старым приятелем.

– Что – не получается меня стукнуть? Ай-ай-ай… Но, знаешь, ты по большому счету, сам виноват. Запустил себя. Посмотри на себя. Ты сейчас дерешься хуже, чем в молодости. Вот видишь, опять не получилось дотянуться. А надо было просто себя заставить. Не валяться под горой, не чесать блохастое пузо, а заниматься саморазвитием. Подкачаться немного, новые умения выучить, раз уж старые порезали. Это, знаешь ли, проще всего – все свалить на кого-нибудь, все вокруг виноваты, только не я. Кто хочет, ищет возможности, кто не хочет – ищет оправдания. Я тоже сидел, но мне же отсидка не помешала стать сильнее.

На этих словах Псих, последние минуты державшийся исключительно за счет скорости, и уже пропустивший несколько серьезных ударов, скрипнул зубами.

Скрипнул негромко, но Азраил услышал. Понимая, что дело посвистывающим локомотивом летит к развязке, старик подошел ближе и крикнул в спину Грифу:

– Слышь ты, гнида! Имей в виду – в ту же секунду, как Псих уйдет на перерождение, начнется наша с тобой дуэль. И даже не надейся умереть быстро и безболезненно!

Глаза Грифа, понявшего, что старик подошел к дуэлянтам, радостно блеснули. Он сильным ударом отбросил от себя Психа и сложил руки вместе.

И мир для Психа исчез.

Обезьян был в нигде. Вокруг была полная темнота и он в ней висел. Не лежал на земле, не плавал в воде, не летал как птица. Просто висел, как в невесомости – и все. И не мог пошевелить не то что пальцем – глазным яблоком. Так тупо и пялился в темноту перед собой.

Сколько продолжалось такое состояние – непонятно. Ничего ведь не происходит, как узнаешь? По мысленным ощущениям – недолго.

Потом вдруг вспыхнул яркий свет, и Псих оказался на полу в монастыре, в том же самом зале, где пленили его спутников. Он по-прежнему не мог пошевелиться, зато его шевелили вовсю – какие-то ушлые парни быстро и умело стягивали ему руки-ноги пластиковыми хомутами.

– Быстрее вяжите, быстрее! – послышался голос Грифа. – Паралич вот-вот закончится.

– Да все уже, зафиксировали, – отозвался один из демонов, обрабатывавших Психа. – Никуда он не денется, упаковали по высшему разряду.

– Значит, по вип-разряду пакуй, пока время есть! – осерчал Гриф. – Они оба – парни шустрые, особенно старикашка. Мне сюрпризы не нужны!

– Да вяжем, вяжем! – сказал кто-то в стороне. Там, похоже, колдовали над Азраилом. – Все нормально будет, не переживайте, ваше сиятельство. Даже ушами пошевелить не смогут-с! Вот, смотрите – как зафиксировали! Любо-дорого посмотреть!

– Ладно, достаточно! – смилостивился псевдо-игумен, оценив масштабы произведенного БДСМ. – Мартышку в третью камеру, а старикашку за мной тащите. Я покажу, куда его.

Четверо дюжих демонов подхватили Психа с четырех сторон и куда-то понесли. Азраила он так и не увидел – тот так и не вышел из «слепой» для обезьяна зоны.

Несли недолго, минуты три. После чего обезьяна без всяких затей швырнули на пол камеры, хлопнули железной дверью и лязгнули засовом снаружи.

«Вот же сволочь какая, – думал Псих, лежа на животе, уткнувшись лицом в грязный цементный пол. Паралич прошел, но двигаться действительно не получалось – связали его на совесть. Оставалось только рассуждать. – Как это он нас так ловко в плен взял-то? Не, то, что это какая-то очередная его пространственная магия – это и идиоту понятно. Но вот какая и как активируется? Я к нему лицом был, надо вспомнить все в деталях. Он вроде как одной рукой к другой потянулся перед тем, как все исчезло… Браслет? Кольцо?».

И Псих принялся вспоминать, были ли на пальцах Грифа кольца. Все равно делать было нечего – до наступления ночи никаких активных действий начинать не стоило.

От тренировки памяти его оторвал не кто иной, как главный предмет его воспоминаний собственной персоной. Засов снаружи стукнул, дверь скрипнула, открываясь, и до боли знакомый голос произнес:

– Все-таки ты идиот, Псих. Ну вот какого хрена ты вообще влез в это дело?

– Гриф, если ты хотя бы повернешь меня мордой к себе, я буду тебе очень признателен, – пробормотал Псих в пол. – Впрочем, если тебе приятнее общаться с моей задницей – не смею препятствовать.

Старый приятель подошел ближе и ногой перевернул обезьяна на спину.

– Так лучше?

– Да, спасибо, – изрек спеленатый как младенец Псих и попытался кивнуть. Не получилось. Зато кольцо на пальце врага узрел – приметный широкий перстень желтого металла. – Так действительно гораздо удобнее – мне надо видеть собеседника. На чем мы там остановились? Ты меня про что-то спрашивал?

– Не спрашивал, – поправил его тюремщик. – Сетовал. Похоже, у каждого свой предел, Псих. Ты вот как был дураком, так и остался. Как не умел планировать хотя бы на два хода вперед, так и теперь живешь по принципу «Чего там думать, трясти надо!». Нафига ты побежал к Азраилу, дурик? Ну привел ты его – сильно тебе это помогло? Вы оба, два старых дурака, мне на один зуб. А я, вообще-то, тебя отпустить собирался. После того, как съем твоего монаха, разумеется. Я ведь тоже не молодею, старый становлюсь, сентиментальный. А ты, прости уж за откровенность, в своем теперешнем состоянии мне не соперник. Вот я и подумал – что бы мне и не отпустить старого, слабого и туповатого приятеля доживать спокойно свой век? Но ты решил сдать меня старому врагу. Что ж, это твое право и твой выбор. Значит, уйдешь на перерождение и начнешь новую жизнь с новыми силами. Может быть, в этот раз тебе повезет больше. Глупостей понаделаешь меньше. В конюшню, может быть, работать не пойдешь.

На словах о конюшне лежавший спокойно Псих дернулся, как будто через него пропустили разряд тока. Но заговорил очень спокойно.

–Ты тоже поглупел, приятель. Возраст не только меня не щадит. Прежний Гриф последнюю фразу говорить бы не стал. Просто так, из осторожности, на всякий случай. Зачем на ровном месте себе смертельного врага наживать? Судьба – дама капризная, мало ли как она ситуацию извернет? Раньше может быть и разошлись краями, а теперь я тебя всенепременно грохну, коль маза выпадет.

– Не выпадет, – уверенно покачал головой птицедемон. – Здесь без мазы, брат. Азраил сдохнет завтра вечером, ты – послезавтра, а потом я твоего монаха сожру, он как раз очистится. И тогда меня вообще с наскока не возьмешь. Я поначалу вас сразу грохнуть хотел, но потом подумал, что лучше оставить полежать. Как кабачки – дозреть дать. Дать возможность подготовиться, к мысли этой привыкнуть, в штаны напрудить в предвкушении. Думай, Псих, привыкай. Смертью ты лютой умрешь, скрывать не буду, есть у меня один умелец. Но предателям другой и не положено.

Вместо ответа Псих молча прицельно плюнул в сторону своего собеседника и попал. Гриф немедленно плюнул в ответ и тоже попал. Стереть слюну было нечем, поэтому Псих зарычал от злости и издал звук открываемой двери.

– Ты труп! – пообещал он. – Ходишь, гуляешь, но уже труп.

– Руки коротки. Ты лежи, жди, думай, – посоветовал ему враг, снисходительно хмыкнул, повернулся и ушел, не оглядываясь.

А зря.

Иначе бы увидел, что вся ярость Психа мгновенно испарилась, как только хлопнула дверь.

«Ночью. Как только все заснут» – решил он.

***

Ночью, как только все заснули, Псих просто и без затей превратился в муху – хомуты так и посыпались на пол. А обезьян вылетел в «кормушку» в двери камеры и полетел под потолком коридора, внимательно оглядываясь в поисках часовых.

Минут через двадцать он вернулся, приземлился возле караулки с охранниками и принял свой настоящий облик. Лицо его было недовольным – очевидно, увиденное ему не понравилось. Псих извлек свой любимый посох, распахнул дверь караулки и одним прыжком оказался внутри…

Еще минут через пять он возился у одной из камер, подбирая ключи в связке.

– Кто там? – раздался изнутри голос Четвертого.

Псих промолчал, не желая провоцировать галдеж раньше времени, но без выяснения отношений все равно не обошлось.

– Ты, Босс, когда умный, а когда идиот, – раздраженно заявил свинтус. – Вот что тебе молча не сидится? Какая тебе разница, кто там? Может, это повара тебя на кухню забрать пришли, на разделку – легче тебе будет?

– Легче! – убежденно сказал Четвертый. – Всегда лучше понимать, что тебя ждет, чем закрывать глаза и строить надежды, сидя в котле, который на огонь ставят.

– С той стороны тоже идиот, – неожиданно влез в разговор обычно молчаливый Тот, – потому, что он уже восьмой ключ меняет. Одно из двух – это или Псих нас спасать пришел, или действительно какой-нибудь темный повар по наши души явился. Но второе вряд ли, потому что кто же такому тупому повару ключи доверит?

– Блин, вы можете помолчать? – не выдержал обезьян. – Вас освобождать – как сексом на Красной площади заниматься. Вокруг одни советчики и критики.

– О! – обрадовался Жир. – Это свои, родные. Долго же тебя не было. Манкируете своими обязанностями, товарищ Псих.

– У меня большое желание оставить тебя здесь в ожидании, – зашипел Псих, которого даже перекосило от такой наглости. – Тебе, свинья неблагодарная, явно надо потренировать выдержку.

– Да хватит вам! – чуть повысил голос Четвертый. – Псих, не слушай его, ты что – Жира не знаешь? У него, наверное, очередное свинское обострение. Мы очень тебе благодарны.

В этот момент очередной ключ, наконец, подошел и дверь, скрипнув, открылась.

– Ну, наконец-то, – выдохнул Псих. – Вас не связывали, надеюсь?

– А смысл? – пожал плечами Жир. – Если один из компании ваншотится любым подростком, всякое сопротивление бесполезно в принципе.

– Именно так, – кивнул Псих. – Поэтому сейчас нам надо сделать ноги максимально тихо. Расклад такой – здесь в подвале никого, кроме четырех стражников в караулке, не было, но о тех я уже позаботился. В дворе тоже никого, но у ворот двое стражников. И не самых дохлых. Жир, прекращай губы дуть и в обиженку играть. Часовых снимать не разучился? Потому что этих двоих нам с тобой делать придется. И очень-очень тихо.

– Надо, значит сделаем, – буркнул все еще дующийся свинтус.

– А я опять с Четвертым? – поинтересовался Тот. – Потому что я уже как нянька у него стал.

– Сегодня для разнообразия – нет, – улыбнулся Псих. – Сегодня нашему мальчику придется привыкать к самостоятельности. На тебе, Тот, конюшня. Там всего один боец, и тот навалил сена в ясли и дрыхнет без задних ног. Твоя задача – разобраться с ним и вывести Драка. Лосю скажи – пусть готовится бить рекорды скорости и выносливости в дисциплине «бег с Боссом на спине». Уходить нам придется так быстро, как только возможно. Если Гриф нас догонит – мало не покажется. Готовы? Пошли.

Глава сто четвертая. Камышлов, Надеждинка, Верхние планы

(где добро опять побеждает зло)

г. Камышлов

Камышловский сектор,

Свердловская локация

56°51′ с. ш. 62°43′ в. д.

Снятие часовых прошло без сучка, без задоринки – Псих с Жиром отработали четко, как на экзамене. Тот тоже не подкачал, и вскоре показался во дворе с Драком в поводу, причем Четвертый уже сидел на лосемоте.

Когда они подошли к воротам, Псих кивнул:

– Отлично. Теперь вы со всей возможной скоростью пытаетесь сделать ноги из Свердловской локации.

– А ты? – сразу уловил суть Четвертый.

– А я… – Псих как будто немного смутился. – А я еще по монастырю побегаю. Человечка одного поищу, с которым мы на пару вас освобождать пришли. Куда-то потерялся мужичок. Надо его найти, а то что-то перед пацанами неудобно. Пойду пошукаю – вдруг его где поблизости спрятали.

– Это какого такого человечка ты сюда приводил? – живо заинтересовался Жир. – Я его знаю?

– Очно – вряд ли, – покачал головой обезьян. – А вот слышать – слышал наверняка. Широким массам он известен под именем «Тихая смерть».

– Тьфу! – расстроенно сплюнул свинтус. – Я уже было поверил, а он опять шутки шутит. Тихую смерть сто лет назад порешили, про это даже малые дети знают. Я еще молодым был, когда об этом «преступнике века» на каждом углу вопили. Лучшие убийцы трех топовых кланов семь лет пасли Тихую смерть и выпасли все-таки. Ну и он реальный боец был, конечно. Дорого за свой уход на перерождение взял. Почти половину убийц с собой забрал.

– Значит, хреново они его выпасли, – пожал плечами Псих. – Вчера, когда мы последний раз с ним виделись, этот ушедший на перерождение выглядел вполне живым и даже бодро шевелился. По крайней мере, бурчать и ворчать у него получалось довольно натурально. Ладно, спорить не будем, все, вы бегите, а я пошел. Если на Грифа нарвусь – я его к вам уведу, имейте в виду. Я один против него по любому не сдюжу, а вот втроем – есть все шансы завалить. Раздергать на три стороны и гасить.

– Я тоже спорить не буду, – пожал плечами Жир, но по лицу было видно – так и не поверил. – Как скажешь. Я демон покладистый. Мне говорят – иди, я идут. Говорят – дерись, я дерусь. Удачи тебе в поисках покойника.

– Я тоже помню про Тихую смерть, потому что мне тоже говорили, что его убили, – зачем-то сказал Тот и повел под уздцы лосемота в ворота.

Драк обиженно фыркнул.

– Будь осторожнее, – попросил, повернувшись в седле, Четвертый.

И только Псих никому ничего не сказал, а молча побежал к строениям, прикидывая на ходу, где могли прятать Азраила.

***

Примерно через полчаса пованивающий паленой шерстью обезьян со всех ног несся по дороге, уверенно догоняя ушедших вперед паломников. Не отставая ни на шаг, за ним гнался Гриф и периодически швырялся файерболлами.

Оба бежали молча – и у того, и у другого было достаточно жизненного опыта, чтобы знать, что выкрикиваемым в обязательном порядке командам: «Стоять, я сказал!!!» никто никогда не подчиняется. Лишь когда экспедиция замаячила впереди в пределах прямой видимости, Псих открыл рот:

– У нас гости! – истошно заорал он, и тут же порадовался, насколько сыгранной за эти месяцы стала команда, как слаженно все действовали.

Драк без всяких команд ломанулся в лес, унося пригнувшегося к шее Четвертого от опасности. А Жир и Тот синхронно взмахнули извлекаемым оружием, синхронно развернулись через левое плечо и, набирая скорость, побежали навстречу Психу.

Через несколько секунд все три боевых паломника уже дрались с Грифом. И делали это не менее слаженно, «растаскивая» птицедемона на три стороны и умело прикрывая друг друга. И хотя каждый из них заведомо уступал в силе фальшивому игумену, сыгранная троица наглядно демонстрировала правоту поговорки «количество бьет качество».

Вскоре стало окончательно понятно, что бой Гриф проигрывает. Беглый демон едва успевал отбиваться своей безразмерной дубиной от посоха, грабель и лопаты. «Ура, мы ломим, гнутся шведы!» – смекнули паломники и усилили натиск. Гриф тоже осознал ближайшие перспективы, и его правая рука метнулась к кольцу.

– В стороны, быстро! – отчаянно закричал Псих, зайцем метнувшись влево.

Увы! Снова сработало «Проклятие Кассандры», черт бы его побрал! Свинья и сом остались на месте и через секунду уже сидели в пространственном мешке.

Псевдоигумен коршуном бросился на уклонившегося от захвата Психа, но обезьян, мгновенно поняв, что битва проиграна, уже прыгал в подвешенный портал.

– Ловок, сволочь! – с досадой топнул ногой Гриф. – Всегда вертким был. Ладно, где там этот монах? Лес здесь густой, далеко ускакать он не мог…

дер. Надеждинка

Муромцевский сектор

Омской локации.

56°24′ с. ш. 75°39′ в. д.

– Ты к нам уже как на работу ходишь… – меланхолично сказал Князь, тренировавшийся с мечом во дворе, глядя на вываливавшегося из портала Психа. – Завтракать будешь?

– Потом, Ёви, потом! – заполошно замахал руками Псих, лихорадочно кастуя фиолетовый портал. – Если у него не поменялся режим (а он сто пудов не поменялся), то у него как раз сегодня откат заканчивается. Он где-то минут через 15 из офиса уйдет – и тогда все! Сливай воду! Еще месяц куковать. А других вариантов у меня нет. Все, пока, держитесь тут, счастья, здоровья!

– То есть даже чайку не попьете… – уныло констатировал рогатый демон, глядя на прыгающего в портал Психа.

Где-то в Верхних планах

– Нет, это абсолютно исключено! Господин Смежиров не принимает без предварительной записи, и уж точно не будет с вами встречаться за десять минут до выхода. У него клиенты, понимаете, клиенты! Как вы вообще сюда попали, кто вас пустил внизу? Я не поняла, где охрана, за что мы им платим? Вы вообще меня слышите? Куда вы идете?!

Секретарша была матёрой. Не красивая девочка в мини-юбке, выгодно подчеркивающей бесконечность ног, растущих от ушей. Нет, это была битая 35-летняя стерва в строгом костюме, закаленная в тысячах сражений с посетителями, пытающихся прорвать к телу без записи.

– Да не давите вы так на тревожную кнопку, сломаете же. Никто не придет, – устало объяснил Псих, направляясь к тамбурной двери в кабинет. – Некому приходить.

И тут случилось неожиданное – секретарша выскочила из-за стола и метнулась к двери. Впервые за много лет посетитель увидел не только верхнюю, но и нижнюю половину этого дежурного Цербера. Ноги, кстати, были вполне товарного вида. Да и все остальное – тоже.

– Нельзя! – в отчаянии крикнула она, грудью встав в дверном проеме. – Господин Смежиров не принимает!

Псих остановился, улыбнулся и крикнул поверх головы защитницы.

– Оле, вылезай уже из своей норы. Хватит прятаться за красивыми женщинами. Дай мне десять минут, я уложусь.

В кабинете кто-то завозился и потопал к выходу. Затем, отодвинув секретаршу в сторону, оттуда вышел маленький, кругленький и плешивенький человек в калошах и с зонтиком веселенькой расцветки. Он злобно посмотрел на Психа и ворчливо сказал:

– Я бы попросил вас обходиться без фамильярностей и прочего амикошонства. Ваше поведение, Псих, недопустимо, и только давность знакомства удерживает меня от того, чтобы принять соответствующие меры. Что с моей охраной? Они живы?

– Разумеется. Что ж я, душегуб какой? Просто вырубил, минут через десять очухаются.

– Это хорошо, это ладно, это им только на пользу, может, более ответственно к службе относиться начнут. Я вас слушаю. Только покороче, пожалуйста, без прелюдий, у вас ровно пять минут.

– Хватит и одной. Ты, Оле, единственный из мне известных бойцов, который с гарантией выключит Грифа. Помнишь Грифа?

– Знаю только, что он в побеге, и, сколько я слышал, прячется в каких-то перденях. Но может уже и поймали, я не вникал.

– Все правильно, только уже не прячется. Я нашел его логово. Пора ловить.

– Ловите! – пожал плечами кругленький человечек. – Я-то здесь каким боком? Это не мои дела, и вся эта история мне совсем не интересна. Грифы какие-то… Извините, без меня. Ладно, рад был увидеться, но, прошу прощения, спешу. Дела, знаете ли… Дела. Матильда, я буду в семнадцать, подготовьте материалы по будущему аукциону, аналитики должны в обед принести справку – ее не забудьте. Удачи, Псих!

И господин Смежиров закосолапил к двери.

– Погоди, Оле! – крикнул ему в спину Псих. – А если я скажу, что у него Азраил?

Толстячок замер так резко, как будто его пришпилили к полу булавкой. Потом медленно повернулся.

– Говори, – совсем другим голосом сказал он.

– А что говорить? Я уже все сказал, – пожал плечами Псих. – Ты же знаешь про терки между Азраилом и Грифом? Мы шли брать Грифа вдвоем с Азраилом. Но эта сволочь юзает какую-то читерскую пространственную магию. Короче, я едва ноги унес, а старикашка попал к Грифу в гости.

– И что теперь? – все тем же стальным голосом спросил хозяин.

– Кто знает? – Псих пожал плечами. – Подозреваю, что сейчас Гриф, пуская слюни от счастья, режет Азраила на кусочки. Он ведь об этом несколько веков мечтал. Вот я и подумал – а не сходить ли мне в гости к Оле? Возможно, ему будет интересно. Когда еще выпадет такой шанс нормализовать расстроенные отношения?

Смежиров криво ухмыльнулся.

– Ты плохо знаешь Ази, Псих. Он хуже любого осла, его упрямством можно мостить улицы – настолько оно твердокаменное. Даже если я лично все порубаю всех в винегрет, и, истекая кровью, вытащу его из пыточной, это ничего не изменит. Он все равно никогда меня не простит.

– Изменит, Оле, – покачал головой Псих. – По любому – изменит. Он всегда будет знать, что это ты его вытащил. И забыть про это уже не сможет, иначе это не Азраил. Оле, ты лучше меня знаешь его щепетильность в вопросе долгов.

Господин Смежиров молчал долго – с минуту, не меньше. Потом со злобой пнул стол, плюхнулся на стул и опять молчал, барабаня пальцами по полированной столешнице.

Потом залез в ящик стола, достал пачку сигарет и зажигалку, долго курил, не обращая внимания на вытянувшееся лицо секретарши, и молчал.

Затем глухо сказал:

– Ты ведь не к Грифу меня зовешь, Псих. Ты меня в молодость вернуться зовешь, старая ты плешивая обезьяна. А туда пути нет, не протоптана еще обратно в молодость тропинка. Ты понимаешь вообще, на какие бабки я попаду, если сейчас с тобой отправлюсь? У меня же откат – месяц, на меня очередь на шесть лет вперед расписана и через две недели очередной аукцион. У меня же все клиенты заявки снимут, как только узнают, что Смежиров без предупреждения кинул заказчика, который ждал четыре года. Я свою репутацию сто семьдесят лет нарабатывал, а теперь ты мне предлагаешь ее за день в унитаз слить. Я ведь даже передвинуть сегодняшних клиентов никуда не могу, у меня все забито.

– Понимаю, – кивнул Псих. – Неприятно, согласен. Но никакой катастрофы не случится, и заказчики твои никуда не денутся. Они поорут, разумеется, повозмущаются, погрозят Южному Централу, а потом как миленькие побегут заявки на аукцион ставить. У тебя, старый ты лысый толстяк, есть одно неоспоримое преимущество – ты монополист. В обитаемой Вселенной пока не найдены другие носители твоего дара, поэтому ты вообще можешь куролесить, как твоей душеньке угодно. Уж один-то факап за два столетия тебе точно простят. И вообще, Оле, хватить тут о деньгах стонать, корыстная твоя душонка. Если хочешь знать, ты еще потерянные бабки с большим профитом отобьешь, когда Грифа его тюремщикам сдашь за несусветную мзду. Сам знаешь – эти кланы заплатят, сколько бы ты с них не запросил.

– Деньги – пыль! – резко оборвал его хозяин. – Плевал я на деньги! Я репутацию просажу.

– А тут уже, Оле, тебе решать – что для тебя пыль, а что не пыль! – развел руками Псих. – И ты уже определяйся, что для тебя пыльнее – Азраил или репутация. Если хочешь сожрать яичницу – придется разбить яйца! В этом мире у всего есть своя цена, бесплатно только папу с мамой выдают.

Смежиров опять замолчал, постукивая пальцами по столу.

Потом повернулся к секретарше.

– Матильда, отмените все на сегодня, свяжитесь с клиентами, сообщите о внезапном форс-мажоре, принесите надлежащие извинения. Только это и ни слова больше. Больше вы ничего сказать не можете, потому что сами ничего не знаете – как бы они ни расспрашивали. Я сам с ними свяжусь через несколько часов и все объясню. Хотя нет – завтра. Завтра я с ними свяжусь, и мы вместе подумаем – что можно сделать с возникшей проблемой.

Затем он помял свой нос-картошку ладонью, зачем-то растянул свои уши в сторону и высунул язык.

– Боги, зачем я это делаю? Я ведь взрослый разумный человек, – и он повернулся в сторону обезьяна.

– Судя по всему – ты, к счастью, еще не до конца образумился, – улыбнулся в ответ тот.

– У тебя есть дурное свойство, мартышка, ты заражаешь своим идиотским идеализмом окружающих! – убежденно сказал Смежиров. – Что вылупился? Вешай портал, я готов.

– Зонтик! – вдруг крикнула секретарша, и метнулась к корзине для зонтов под вешалкой. – Зонтик для гостя забыли.

– Тьфу ты! – ругнулся Смежиров. – Действительно, чуть не забыл. Хотя пусть и поспал бы немного – ничего страшного с гостем не случилось бы. От этого гостя всегда они неприятности. Знала бы ты, Матильда, сколько он в молодости моей крови попил…

– Так мне портал вешать, или у нас начинается вечер воспоминаний? – невинно поинтересовался Псих.

– Вспоминать прошлое – это, между прочим, моя профессия! – обиделся Смежиров. – Я, между прочим, преподаватель истории по первому диплому.

– Это все безумно интересно, но портал вешать или нет? – гнул свою линию Псих.

– Псих, ты здесь максимум десять минут, а достал меня уже реально до печенок, – покачал головой Смежиров. – Вешай уже, как говорил граф Михаил Николаевич Муравьев.