скачать книгу бесплатно
– Вы серьёзно? – полюбопытствовал какой-то паренёк из толпы.
– Я учёный-эколог, – приосанился народный оратор. – Если вам это о чём-нибудь говорит. Я изучаю не только то, как выброшенная вами пластиковая бутылка плывёт по реке в Мировой океан к одному из мусорных островов. Я знаю, где, как и для чего производится бо?льшая часть того, что мы называем продовольствием.
– Но почему же молчат власти? – воскликнул тот же обеспокоенный голос.
– Боятся волнений. Кризиса. Продуктового бунта.
Толпа загудела, зашевелилась. Несколько парочек рвануло обратно к прилавкам.
– Упс, – сказал учёный. – Кажется, я разворошил осиный улей.
Он смерил холодным взглядом Колесова, застывшего с открытым ртом.
– Так и будете стоять здесь или заплатите за сладкую водичку с газами? Говорят, её изобрёл один скучающий аптекарь.
Колесов молча протянул карту. Раиса сжала губы, сдерживая улыбку.
– Мы принимаем только наличные.
– Вы не предупреждали.
– Три минуты назад.
Он врезал кулаком по прилавку.
– Директора.
– Пройдите на соседнюю кассу.
– Сейчас я, мать вашу, устрою соседнюю кассу, – процедил Мистер Зло. – По этому телефону можно вызвать начальство?
Он потянул руку к кнопочному аппарату, стоящему возле кассы, но его пальцы, так и не достигнув цели, замерли на полпути. Глаза Раисы расширились, когда она увидела, что в японский сад её рабочего пространства вторглась грязная грубая лапища. Что-то лопнуло в милой приветливой кассирше, и тогда случилось то, что позднее назовут «кратким скачком напряжения». Лампы моргнули и погасли, покупатели, а также сотрудники магазина, включая охрану, замерли, как будто сговорились поучаствовать в забавном флешмобе. Но всё происходящее уж точно не выглядело смешно. Какая-то старушка не успела сжать пальцы на пачке риса, и пакет упал и, лопнув, брызнул крупой. Накачанный мужчина с татуировкой на предплечье и зализанными волосами молча ткнулся носом в холодную витрину с заморозкой. У девушки, держащей за руку своего парня, из носа потекла струйка крови, пересекла замершую улыбку и капнула на пол. Мальчик, лет пяти, стоял возле стойки с киндер-сюрпризами, но глядел сквозь них. Его глаза, два стеклянных шарика, абсолютно ничего не выражали. Впрочем, после того, как моргнули лампы, во взгляде всех присутствующих исчезли признаки разума и сознания.
Пётр Колесов так и остался стоять с вытянутой рукой, как будто изображал рачка-бокоплава в детской игре «Море волнуется – раз!».
Его глаза тоже потухли, тонкая ниточка слюны протянулась от угла рта до воротника. И только лицо Раисы за кассой двигалось и жило. Выщипанные брови то поднимались, рисуя на лбу кривые подковы, то хмурились. Верхняя губа дёргалась, обнажая сжатые зубы. Глаза лихорадочно блестели и, не отрываясь, глядели на обидчика. На щеках и шее проступили сеточки тонких сосудов странного фиолетового оттенка. Челюсти разомкнулись, и из горла вылетели звуки, непохожие на человеческий голос. Скорее они напоминали какофонию инструментов, настраивающихся перед концертом.
Стрелка часов ещё не успела отсчитать и двадцати секунд, а на безразличном лице кофемана, так и не опустившего руку, наметились едва заметные перемены. На лбу заблестел пот, глаза чуть расширились, а зрачки сузились до крохотных точек. Пунцовое лицо побледнело, волосы на голове самым жутким образом поднялись.
Вид у него был такой, словно кто-то только что вторгся в святая святых – его сознание, его мысли – и устраивает там обыск, переворачивая всё вверх дном.
Часы тикали, люди стояли на свои местах, как восковые фигуры в музее мадам Тюссо.
Челюсть у Колесова отвалилась, рот широко раскрылся. Раиса скосила глаза на охранника, замершего неподалёку. Проделала с ним ту же неведомую процедуру, после чего лицо пожилого человека стало походить на лицо умалишённого.
Прикусив губу, кассирша впилась глазами в усатого коротышку, назвавшего себя экологом. Тут что-то пошло не так, потому что учёный не раскрыл рта, не задрожал от первобытного ужаса, но громко и чётко, не отрывая глаз от глаз Раисы проговорил:
– Нет!
Она нервно дёрнулась, капризно сжала губы. Перевела взгляд на Колесова. Эколог медленно, словно под действием чудовищной гравитации, шагнул к ней. Здоровенный кофеман быстро развернулся, схватил эколога ручищей за горло, приподнял над землёй. Учёный захрипел, вцепился в предплечье противника, но своих глаз от глаз Раисы не оторвал.
– Не надо…
Она задрожала сильнее, замотала головой, схватилась за волосы и вскрикнула.
Магазин, как по щелчку, ожил. Кто-то уронил пакет молока, кто-то рассыпал по полу томаты. Качнулся ребёнок и, позабыв, что шёл к шоколадным яйцам с игрушкой, завертел головой в поисках мамы. Девушка провела рукой у себя под носом и удивлённо уставилась на кровь на пальцах.
Никто ещё не успел ничего понять, а Раиса одним мгновенным прыжком перепрыгнула через кассу, приземлилась на четыре конечности и, скрежетнув ногтями о плитку, рванула к двери.
Очередь, столпившаяся у кассы, безмолвно уставилась на двух мужчин, один из которых, рослый, в рубашке и пальто, душил другого – маленького, со смешными усами.
Лицо учёного уже приобрело цвет розовых помидоров, он попытался лягнуть детину в живот, а тот с удивлением уставился на собственную руку, будто она ему не принадлежала.
Никто не вмешивался, потому что вид у борющихся противников не походил на мелкую стычку в супермаркете. Было очевидно: сейчас кто-то умрёт, быстро, но не без мучений. И этот кто-то – весёлый усач, который, кажется, ляпнул что-то лишнее здоровяку у кассы. Кстати, а куда делась кассир – никто не видел?
Две фигуры появились за спиной кофемана неожиданно, словно ниоткуда. Большой, тяжёлый предмет обрушился на его череп, и мужчина рухнул на пол, увлекая за собой учёного-эколога. Так закончился неудачный выходной день Петра Колесова, примерного семьянина – а всего-то человек хотел выпить кофе.
Усач засипел, с облегчением вдохнул воздух, услышал над собой голоса:
– Это нехорошо, Тым. Колошматить людей чемоданом по голове входит у тебя в привычку.
– Что делать? Слишком много развелась дикая людь. Зачем он схватил бедного коротышка за шея? Зачем душил его как ребёнка?
– Сам ты коротышка, – прохрипел усач. – У меня рост метр шестьдесят. Вполне себе средний для городского жителя… – Он закашлялся, сплюнул на пол, скептически оглядел окруживших его покупателей. – Ну что вылупились? Берите всё, что есть на полках, и идите домой. Если повезёт и на следующей неделе вы не впадёте в спячку, продукты вам понадобятся, скоро их совсем перестанут завозить.
– Коротышка знает что-то про спячка? – спросил тот, кто огрел чемоданом по голове здоровяка.
Усач сел, внимательно посмотрел на говорившего – коренастого азиата в шерстяном свитере с оленями, перевёл взгляд на его спутника, неожиданно оказавшегося монахом в чёрной дорожной сутане.
– В жизни не видел более странной пары.
– Мы сами каждый раз удивляемся, – признался монах. – Но так сложилось. Меня зовут Ануфрий, а моего спутника Тымнэвакат. Если проще – Тым. Кажется, вам придётся составить нам компанию. Вы ведь Ибрагим Беркутов, учёный-эколог?
– Он самый.
– Мы заходили к вам сегодня утром, но вас не оказалось дома. Вот мы и заглянули в соседний супермаркет. Так, чтобы продуктов купить. Никак не ожидали, что встретим вас сразу у касс. Нас послал к вам ваш друг – Роман Вешников. Он сомнолог. Бывший сомнолог.
– Час от часу не легче. Не знаю такого.
Учёный потрогал рукой горло, проверил, торчат ли в разные стороны кончики усов.
– А он вас знает. Вешников сейчас работает бариста в кофейне «Письма».
– А, этот… Что ему нужно?
– Думаю, это лучше обсудить прямо у него. Это касается…
– Чего?
– Спасения мира.
– Хм.
Ибрагим тяжело поднялся с пола.
– То, что произошло с этой женщиной за кассой… Вам ещё встречались такие?
– Встречались-встречались, – закивал Тымнэвакат. – И как вам удалось её остановить?
– Мне?
Учёный не успел объяснить. В дальнем конце магазина раздался визг, потом что-то с треском упало. За третьим прилавком загудел хор беспокойных голосов, мужчина призывал всех срочно вызвать скорую. Через минуту покупатели, будто сговорившись, хлынули к выходам, толкаясь, ругаясь и лепеча что-то от страха. Впрочем, многие из них не забыли прихватить с полок товары. Кассирам не удалось сдержать этот натиск.
Ибрагим закрыл голову, чтобы его не растоптали. Тым оттащил его за ворот куртки в сторону.
– Что происходит?
– Что и везде. Людь везде засыпают. Людь очень устал.
И действительно, словно в какой-то нелепой комедии, пожилой охранник, даже не пытавшийся остановить несущийся поток людей, широко зевнул, опёрся на стенку и сполз вниз.
За соседней кассой женщина с рыжей шевелюрой уронила голову на грудь. Засыпали и покупатели прямо на ходу. Некоторых из них, уже со стеклянными глазами, ещё несла толпа. Другие, найдя хоть какое-нибудь пространство, пригодное для сна, ложились, садились и тут же отправлялись в царство Морфея.
– Что за хрень? – поинтересовался учёный-эколог, нахмурившись.
Монах наклонился к самому лицу Ибрагима.
– А вам не хочется спать?
– После того как мне исполнилось тридцать восемь, почти всё время.
– И всё-таки вы в состоянии себя контролировать. Любопытно. Кажется, у нас собирается клуб по интересам.
Он протянул учёному руку и помог встать на ноги.
– Держимся вместе!
Они дружно двинулись к выходу, толпа подхватила их и понесла.
2. Спящая красавица (три недели после всеобщего засыпания)
– Уех-х-х! – издало горло жалкий хлюпающий звук. Из глаз брызнули слёзы. В тумане, уже не лиловом, а белом, замаячила прозрачная мокрая трубка, которую держали мужские руки. Исчезло липкое облако, она вдохнула жадно, много.
– Майя, вы меня слышите?
Перед ней появилось молодое небритое лицо с проницательными зелёными глазами.
– Не говорите пока ничего. Просто кивните.
Она закрыла глаза. Лицо на секунду исчезло, и снова появились его руки. Они бережно, почти по-женски, убрали с её бровей мешавшую прядь волос, взбили подушку.
– У вас красивые волосы, Майя. Наверное, вам об этом часто говорят.
«А у тебя красивые руки, кем бы ты ни был», – подумала художница.
Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, откуда она так хорошо знает эти руки, этот голос. Ничего не вышло.
– Вам неудобно? Что-то болит?
– Где я? – услышала она свой страшный ржавый голос.
– В больнице. В центре Петербурга.
Она окинула взглядом просторную палату, увидела пустые койки.
– Дайте…
«…Воды», – хотела договорить она, а он уже поил её из бутылки, приподняв голову.
– День… Число?
– Сегодня двенадцатое января.
– Год?
Молодой человек приятно улыбнулся:
– Вы не так долго пробыли в коме. Две тысячи двадцать второй.
– Я помню двадцать первый.
– Сейчас середина января.
Она напрягла слух. Что-то слишком тихо для больницы. Ни шагов, ни голосов людей. И почему такая тишина, если окно приоткрыто?
– Майя, мне нужно вам о многом рассказать. Но я лучше начну постепенно…
Художница только сейчас поняла, что её смущало: на молодом человеке не было белого халата.
– Кто вы?
– Я… Меня зовут Остап.
– Вы врач?
– Ещё нет. Вернее, я фельдшер. Но я учусь и…
Щёки у него вспыхнули. Хоть рисуй портрет – юноша с красными яблоками. Майя улыбнулась бы, если б не удушающий страх, подступивший к горлу.
