скачать книгу бесплатно
Всех наделяя светом благодатным,
Он не приемлет скаредность и торг.
Пора весны приводит к постиженью
Прекрасного и доброго вокруг.
Она природный начинает круг:
В ней молодое движется к взросленью,
А выросшее – к самоутвержденью.
Весна – это всеобщий недосуг.
Ни в чём она не любит проволочки,
И вслед за тем, как день дождём пропах,
Уже следит, когда же на ветвях
Пробудятся ликующие почки?
Ждёт день, когда растительная кровь,
Рождённая земной всесильной плазмой,
Прорвёт в стволе сосудистые спазмы
И выйдет на цветенья буйный зов.
Так крика журавлиного ждёт осень,
А лето иссушённое – дождя…
Нельзя быть смыслом ничего не ждя:
В извечной жажде смысл сосредоточен.
Сама земля зов неба жадно ждёт
И этим ожиданием живёт.
Дорога на Джелалабад [4 - Город в восточной части Афганистана.]
Весь в петлях серпантина будет путь
Для тех, кто – на восток, к Джелалабаду.
Иного нет – лишь этот горный спрут,
В извивах скрывший не одну засаду.
В ущелье рядом мечется Кабул,
В гранитных стенах разрываясь в пену
И оглашая горы – дикий гул
Из преисподней рвётся в ойкумену.
Над ним стоит покоем Гиндукуш.
Чьей мудростью полно его сознанье,
Арабской иль санскритской, когда «уж»
Мистически шипит в его названье?
Глубокие долины горных рек,
Обломки скал, будто остатки копий.
Пещеры-гроты, как бы входы в штрек
В которых вечность время не торопит.
В соседстве с перевалом – высший пик.
Уж тут-то время ощущаешь кожей
И, видно, отзываясь на инстинкт,
Не чувствовать судьбы своей не можешь.
Отсюда кручи разбежались вниз
Как будто Бог открыл гранитный веер.
Смятенье в этот каменный каприз
Принёс наш бронированный конвейер.
Дорога, разломясь, пошла на спуск,
Виляя в ограниченном просвете.
Вечерний свет став обречённо-тускл,
Размыв все скалы в облики мечетей.
Под сводами их, сотворив намаз,
Общаются с Всевышним муэдзины[5 - Служитель при мечети у мусульман.]
И, хладнокровно пропуская нас,
Обиды вымещают… залпом в спины.
И в этот миг причудливый пейзаж,
Будь хоть он и космическим виденьем,
Спадает разом с напряжённых глаз,
Ведь мысль уже вошла в оцепененье.
Надсадным гулом стонет каждый трак,
Гудит непринуждённо обещая
Непримиримость откровенных драк,
В которых пораженье не прощают.
Мы входим, как в наркоз, в горячий бой,
Не ведая убежища и страха;
Мы без Христа вошли в конфликт с судьбой,
Они ж – с мольбой о помощи Аллаха.
Вкушая боя ядовитый плод,
Стоит в гортани в привкус смутной боли
Тех, кто в своих желания не смог
Сильнее стать, увы, небесной воли…
Судьба – в движенье… Оптимальный ход
Найдется ль для прорыва иль отхода?
Афган для нас, увы, и эшафот,
И поиски спасительного брода.
Огнецвет
Всё стало как-то пасмурно у нас,
Стремленья наши стали не едины,
И в узкой прорези твоих сердитых глаз
Сквозят зрачки холодные, как льдины.
Оберегая праведность свою,
Ты почему-то чужд моих желаний.
Толпятся страсти, как на поле брани,
С мечами у рассудка на краю,
Где маленькая искорка раздора
Вот-вот начнет открытую войну.
Ведь быть у безрассудности в плену
Решается, увы, легко и скоро;
Один лишь миг и шквальная гроза
Уже сечёт безжалостно глаза.
Несовместимых, видимо, с моими
Мне не понять природу твоих дум.
Но кто укажет путь исповедимей,
Чтоб не был ты на том пути угрюм?
Кто скажет, что на нём не будет спора
И это будет самый честный путь?
Я так хочу порой к тебе прильнуть
И так скорблю, что сник порыв задора.
Ещё мы вместе, вроде, и не рядом,
Нет задушевности, ещё чего-то нет.
Ужель взаимной страсти огнецвет,
Как ранний мак, отцвёл в куртинах сада?
Ужель над нами небо разошлось,
Чтоб путь земной нам обозначить врозь?..
Алтарь
Хоть в начале строки, хоть в конце,
Вольной песни иль строгого гимна.
Твоё имя звучать будет дивно,
Югославия!.. В горном венце
Далью-далей от русского слуха,
Скрыта сербов напевная речь.
Родословная ж общего духа
В нас живёт и при скудости встреч.
Небо нас своей волей сроднило
По крови и по вере – вдвойне,
Чтоб испытывать, видно, в огне
Одного и того же горнила.
Кто в твой мир несказанный войдёт,
Обретёт сразу чувств половодье
И, конечно же, сердцем поймёт,
Как родно ему это приволье…
Не иссякнут двух наших миров
По-славянски звучащие музы,
Как священные вечные узы,
Как природы волнующий зов…
Когда боль разнеслась наша эхом,
А надежды рассеялись в грусть,
То к тебе по заветнейшим вехам
С кровоточащим горем шла Русь.
Русь искала в тебе исцеленья
Древней вере, пошедшей на слом:
Полыхнуло в твой дом, как огнём.
Русских судеб тогда потрясеньем.
Как спасенье души, как тропарь
Всех молящихся искренне нежно,
Как праматерь, как свет и надежда,
Югославия, ты наш – алтарь.
Наитие
К истокам дел всех обратится память,
Когда, в ладони землю взяв свои,
Вдруг ощутишь: кровь тёплыми рывками
Отяжелело вздрагивает в них.
Всё, что нас угнетало непомерно,
Отходит вдруг, как суетная блажь.
И суеверных наваждений скверна,
И на пути обманчивый мираж…
Как дальним гулом перекатных бродов,
Исконное нахлынуть норовит,
С воскресшей болью материнских родов,
Рассеянной с младенчества в крови.
Ты чутко слышишь голос этой боли,
Способной слабость духа укрепить,
Чтоб вдруг в постигшем ненароком бое
Не мог от своей правды отступить.
Той, что в печали не стяжает славы
И не приемлет помощи от лжи,
Отсутствующей разве у лукавых,
Да тех, кто всюду сеет мятежи.
И свет добра, и тени преисподней
Всё чётко закодировала кровь,
Чтоб нужное, не забывая, помнить,
Не полагаясь на надёжность слов.
Мы чувствовать всегда должны событья —
Несут они нам пользу или вред —
Пусть бьёт родник природного наитья,
Чтоб ломкий мост надежды одолеть.
