скачать книгу бесплатно
– Что за интерес может быть у Жрецов Храма Митры в «Абу-Грейб»?
Мирза, погруженный в глубокие мысли, уложил свой посох поперек колен:
– Мой дорогой Асид, – начал он, – тебе хорошо известно, что вне зависимости от того, какие Боги покровительствуют людям, все Жрецы питают свои Знания из одного места. Оно не в Небесах и не в Земле, но в то же время оно и там, и там. А еще в воде, и в каждом камне, а также в огне и ветре. «Это» столь велико и безгранично, что даже то, что определено людьми, как космос, лишь пылинка по сравнению с этим.
Ты так же прекрасно знаешь, что есть события и люди, которые в силу разных причин связаны напрямую с тем волшебным Хранилищем. Они находятся вне нашего земного понимания, хотя и живут рядом с нами. Сами Боги выводят их за рамки нашей обыденности по известным только им, небесным причинам. Вот и выходит, что если даже такой человек плюет тебе в лицо, то это угодно Богам. Его можно убить, оскорбившись таким недобрым поступком, но, как известно: «даже убив хозяина, ты уже никогда не сотрешь его плевка».
…В «Абу-Грейб» сидит белый человек. Их там много, но этот – особый. В нашем мире, и в другом он пережил столько, что хватило бы на целый большой город. Сами Небеса грели этот котел, ждали, чтобы он закипел. И вот теперь он готов.
За этим человеком пришел Авега. Повторюсь, не нам судить: что за промысел в этом, что наречено этому человеку сделать, но именно нам нужно помочь снять этот «котел» с огня. Здесь начало его нового пути…
Фарахани встал. Выглядело это так, будто он хотел тут же броситься бежать. Его и без того не избалованные теплом руки побелели, стали влажными. Мысли толкались в его голове, словно бараны возле ручья. Давно ему не приходилось переживать ничего подобного.
– Я, – все еще пребывая в глубокой задумчивости, наконец, произнес он, – отвечаю за обороноспособность нашей страны и по определению не могу приказать напасть на соседей, так что вариант штурма отпадает. Моих личных сил едва ли хватит даже на то, чтобы войти на территорию Ирака, не то что бы добраться до этой тюрьмы. Подкуп? Исключено. Все всплывет и что тогда? …Почтенный, как мне тебе помочь, и кто такой этот авега?
Учитель, в противовес Асиду был спокоен:
– Авега? Это Странник, выполняющий особые поручения древних Хранителей нашей Земли, но разговор не о нем. Скажи, …ты можешь вооружить небольшой отряд наших людей?
– Ваших?
– А что тебя так удивляет?
– Это же против …всех принципов Храма?
– Почему? Небеса просят.
И тут, надо признать, что долгое время опиравшийся в своей нынешней жизни на материальное, явное Асид ясно ощутил, что отвык от подобных определений. Советник Президента просто выпучил глаза:
– Небеса? Это они просят вооружить небольшой отряд и перейти границу?
– Нет, – спокойно ответил Учитель, – они просят лишь помочь, а это уж я сам для себя думаю, как это правильнее сделать. У нас есть люди, которые фанатичны в своей вере. Они безропотно согласны делать то, что им скажут. Быть фанатиком плохо, но и переделать этих людей уже невозможно. Почему бы тогда не использовать во благо их неправедное рвение?
Границу с Ираком перейти просто. Сам знаешь, если захотеть, можно и на танках проехать. Просто, кому это надо – ездить на танках в это обустроенное американцами иракское Пекло? А что до остального, то моя дочь сделает так, что все вокруг снова спишут все на «Аль-Ка?иду». Но, про это тебе уже не нужно знать, то, как говорится, наше семейное дело. Скажи, ты поможешь нам с оружием?
Военный советник Мохаммада Хатами[2 - Мохаммад Хатами (перс. ???? ????? – Mohammad X?tami; р. 1943) – пятый президент Исламской республики Иран в 1997 – 2005. Полный титул – Ходжат-оль-ислам валь Мослемин Сейед Мохаммад Хатами. Избран президентом в 1997 году, переизбран на второй срок в 2001 году.] почувствовал, как ранее прорастающее зернышко сомнений стало доставлять ему уже и физические неудобства. В районе солнечного сплетения что-то неприятно покалывало. Фарахани был многим обязан Учителю. Да что там многим – всем! Когда еще могло быть такое: представитель бедной, крохотной, всегда гонимой народности Калаши является советником самого Президента? Кстати, и сам глава государства в неоплаченном долгу перед Хосров-мирза за спасение здоровья своего младшего сына. Дело тогда было сложное, это ведь не отпрыск какого-нибудь лавочника. Помнится, никто не рисковал, а Жрецы Храма, отозвавшись на просьбу Асида, выходили малыша, и избавили его от тяжкого недуга.
Попроси Учитель за то обить золотом скалы, что являются стенами Храма Митры, Хатами не поколебавшись сделал бы это, но вот вооружить отряд? Как объяснить ему, зачем это мирзе? Сказать: «к Хосров-мирзе пришел откуда-то Авега – нам теперь надо, дабы не противиться воле Богов, взять приступом «Абу-Грейб»»? А если об этом просочится информация? Скоро же выборы…
– Трудно тебе, – видя терзания ученика, вздохнул старик. – Слишком уж твердо на земле стоишь. Ты еще помнишь сказку о каменных людях?
Фарахани отрицательно покачал головой.
– Плохо, Асид. И это тоже говорит о твоей земной привязанности. Мы с тобой Калаши. Наши Предки жили в этих местах еще до того, как пришли сюда люди с темной кожей. Родство нашего народа с Богами известно даже им, отсюда и постоянная неприязнь к нам нынешних правителей. Время стерло грани Родов, и вся разница между нами и ими теперь лишь в том, что они молятся на Пророков, а мы смотрим выше и по-прежнему славим Богов, ведь это наши Предки.
Предания, легенды и сказки нашего народа хранят Мудрость самой Земли и плохо, если ты не помнишь их. Не гневайся на меня, но скажу, как есть: если не сохранились сказки наших Предков в тебе, то и разума Небесного не сошло тогда на тебя достаточно. А что касается каменных людей, послушай, напомню. Лишним для тебя это не будет:
…Случилось это в те времена, когда лун у Земли было во множестве, и даже Хорс бродил по Небесам вместе со своими двумя братьями. Как-то заметили Боги, что рядом с их светлыми ликами пустует плодородная, жирная Земля и решили заселить ее. Неисчислимое время прошло с тех пор, как каждый из них с честью прошел испытание в нашем, явном, или скажем иначе – проявленном мире, а потому самим заселяться на эту Землю им было без надобности. Они отправили сюда своих молодых родичей, тех, кому как раз подошел срок для познания мира явного, как теперь говорят, материального.
Боги огромны, безпредельны, и родичи их так же не малы. Сам посуди, разве можно сравнить безконечность Небес, где всем им хватает места и скромные рамки нашего бытия?
Сотни и сотни раз уменьшались молодые Боги, а все равно были велики и не плотны. И снова многократно они продолжали делать себя все меньше, каждый раз отбрасывая разные измерения и познания, которые, на их взгляд, не очень-то и нужны им были на земле.
Вскоре, понимая, что отброшенная часть Небесных Знаний начинает делать их уязвимыми, Небесные жители перестали избавляться от Небесных свойств, решив просто становиться плотнее, приближаясь этим к состоянию всего земного.
Но тут старшие Боги, Вышние, по-прежнему имеющие в отличие от молодых полную Вселенскую Мудрость, возмутились. В явном мире есть грань. Раз за разом уплотняясь, можно достичь сжатости представителей Темных миров, где царит Вселенское невежество и беспорядок! Пасть до этих границ могут и Боги, но выбраться обратно оттуда даже им почти невозможно, они станут дайвами, демонами.
Тогда, дабы не пали их родичи до состояния костности Темного мира, Вышние Боги превратили своих сжавшихся посланников в великанов. И все равно, даже в этом состоянии набираться опыта этого, проявленного мира им было сложно. Головы этих титанов по-прежнему были за облаками, в Небесах, и они понятия не имели о том, что происходит на Земле.
Наступило время, когда пришлось молодым Богам отказаться от высоких Небесных помыслов. Казалось бы, что тут такого? Они все равно потомки Богов, полны Небесных Знаний, хоть и лишились большой их части в угоду приобретения жизненного опыта. И, поскольку они все равно были огромны, Вышние Боги установили им условия: чтобы оставаться в ранге Богов на Земле, им нужно было постоянно быть в движении, в созидании, в труде, в творчестве. Если же кто-то начинал грешить бездельем и застывал на месте, его ноги, а потом и все тело начинало превращаться в камень – самое плотное из земного, за которым начинается Тьма кромешная и невежество.
Тысячи и тысячи лет молодые Боги трудились, возделывая Землю, но вертясь в своих заботах здесь, под облаками, они все реже смотрели в Небеса. Позже, чтобы разгрузить себя немного, они создали себе в помощь людей. Их маленькие помощники тоже вмещали в себе все то, что есть и в Богах, но, будучи намного меньше великанов, они еще реже, чем их светлые создатели витали мыслями в заоблачные дали.
Со временем, отойдя от утомительных земных трудов, все Боги предались творчеству, оставляя заботы о Земле своим помощникам – человечеству. Затем, один за другим через многие века Боги стали забывать и о творчестве, считая, что ничего страшного нет в том, чтобы быть каменными Богами, почитаемыми людьми. Именно так на Земле и появились высокие горы.
Посмотри, сколько их? Ты читал о каменных людях возле монастыря Монсеррат в Испании? А на острове Пасхи? Впрочем, когда тебе? Ты уже крепко стоишь на земле, Асид, ты, как некогда посланные на Землю Боги – каменеешь…
А ведь люди ближе к границе Тьмы невежества, чем великаны. Хоть мы и потомки Богов, но если и мы перестаем быть подвижными, останавливаемся в своем развитии – костенеем, превращаемся в камни, катимся в тьму невежества. Недаром же те люди, кто мало двигается, на самом деле становятся сидячими, больными, невзрачными кожаными мешками. Ты обучался в Храме, знаешь обо всем этом! Или ты считаешь, что познания в области энергообеспечения трехэтажного особняка с бассейном тебе куда-как важнее? А к этому еще и знание прекрасных, высокотехнологичных систем для массового убийства людей? Знание цен на них? Ты не думал о том, что цена на убийство всегда одинакова?
– Учитель! – воскликнул, раздосадованный упреками господин Фарахадани, – ты…, ты не можешь так говорить!
– Почему?
– Ты ведь сам просишь оружие для захвата «Абу-Грейб»? Ну не пойдут же твои люди продавать там мандарины? Они пойдут убивать!
– Да, – спокойно ответил Хосров-мирза, – это будет схватка закостеневших против закостеневших. Это не приносящие плодов созидания или творчества «деревья», растущие в людском саду. Но разговор не о том, Асид. Я хорошо тебя понимаю. Ты достиг большого уважения, положения не ради того, чтобы разрушить все это в угоду просьбе старого, выжившего из ума Учителя. Не кари себя. Будем считать, что я спросил у твоего отца, а ты просто не смог найти возможности приехать, и мы с тобой не встречались. Наверное, ты прав, можно попробовать и не штурмовать. Мы спасем белого человека без крови…
С этими словами Хосров-мирза встал и, не прощаясь, зашагал к Храму. С тяжелым сердцем смотрел ему вслед господин Фарахадани. Он прекрасно знал, как хорошо охраняется американцами та самая тюрьма…
Три камеры западном крыле тюрьмы «Абу-Грейб» состояли на особом положении. В той, что помещалась в самом закутке, содержали местного старожила: худого, как мумия старика, заросшего грязной, курчавой бородой. Каким-то чудом он продержался в этом аду уже два года и потому имел право на некие привилегии.
Справа от него, в двух соседних каменных мешках обитали соответственно: появившийся всего три недели назад светловолосый парень и, ближе к выходу, дальний родственник самого Саддама, фрукт ценный, важный, которого по какой-то причине пока содержали без допросов и пыток.
Все обитатели этого «привилегированного» места дважды в день получали пищу и раз в неделю таз с водой на помывку. Исходя из простого чувства самосохранения, эти VIP заключенные старались никак себя не проявлять в глазах конвоя. В окружающих же их камерах и коридорах на протяжении суток творилось что-то невообразимое.
К примеру, накануне ночью не спало все крыло. Солдаты устроили ставшие у них в последнее время популярными скачки на заключенных. Натуральные скачки, верхом! К полуночи один из «рысаков» не выдержал заданного темпа, сбросил седока и, забившись в угол привилегированных камер, принялся барабанить в дверь старика. Тот был так возмущен, что стал греметь в ответ, а еще и орать. Никто из солдат не понял ни слова из его воплей, но «коня» тут же уволокли, а старика от крупных неприятностей спасло только «охранное слово» начальства, и то, что в нем вдруг опознали пусть и грязного, но белокожего.
Само собой, любое «проявление себя» не могло сойти с рук никому из заключенных. Трогать содержащихся в этих «VIP» камерах было строго запрещено, однако в этот раз в воспитательных целях к старику снова были приняты карательные меры: пол в его одиночке залили водой по щиколотку и силами других заключенных притащили из коридора и размешали по всей плоскости небольшого квадратного помещения несколько ведер грязи. Матрац, дабы не портить тюремное имущество, предусмотрительно вынесли.
Дедушке было предложено лечь в жижу и плавать. Фотографировать персонажей «особых» камер запрещалось, и уж этой-то части запрета нарушать не стали; наслаждались зрелищем просто так, в удовольствие.
За два года подобный «заплыв» старик испробовал на себе уже неоднократно. Но что это за кара, если и за меньшую провинность любого из его соседей могли изнасиловать, нарисовав на спине голую женщину? А еще запросто провести общий сеанс урино-душа, или заставить вылавливать свою еду из собачьей миски. Безобидные же развлечения типа вчерашних ночных «скачек» были и вовсе делом обыденным.
Хочется солдатам эротического видео, они заставляют двух заключенных ласкать друг друга, а потом еще и совокупляться, и все это под общий гогот фиксируют это на видео. Утром отснятые ролики показывают сменяющим, как констатацию проявления пика собственной креативной мысли за прошедшие сутки…
Что же касаемо сегодняшнего наказания дедушки, то к утру, вдоволь наползавшись в теплой жиже, он прислонился к стене и забылся. Вдруг дверь его камеры открылась. На пороге стоял какой-то пожилой гражданин. В бордовом демисезонном пальто советского покроя, в серых портках, заправленных в анучи и в лаптях!
Глава 4
Косо глянув на грязное существо у стены, седой гость схватил в жменю свою густую бороду и с глухим рыком, глухо выдохнул в нее:
– Упф-ф-ф-ф. Хадзем адсюль, …дыхаць няма чым.
Иван Сергеевич не поверил своим ушам! Он не слышал родного языка, как казалось, целую вечность. Допрашивали его всегда по-русски, да и допрашивали-то последний раз, …когда же это было? Календаря нет, часов нет. В опросном листе, где он ставил свою подпись, значилась дата 19 марта 2005 года, но сколько времени прошло с тех пор, Ловчиц не знал.
Память метнула в трепещущее сознание сочной зеленью белорусского леса и перед глазами Ивана Сергеевича поплыли салатовые круги. «Неужели я схожу с ума? – судорожно думал он. – Ведь подобные дедушки появлялись возле Леснинска в прошлой, наверное, приснившейся мне жизни! Началось, – заключил про себя Ловчиц, – галлюцинации. Не-е-е-ет, держаться!»
Меж тем привидевшийся ему дед и не думал исчезать. Он терпеливо дождался, когда Иван Сергеевич оторвет свою пятую точку от скользкого пола, подползет к нему на четвереньках и начнет осторожно ощупывать его пальто.
– Идем, – повторил дед уже по-русски, убирая руку от бороды.
Пленник, испугавшись чего-то, дернулся. Неуверенно поднявшись, он вытянул шею и стал заглядывать за спину пришлого. Иван Сергеевич силился рассмотреть в коридоре хоть кого-то из солдат. Они и в самом деле были там. Весело разговаривали где-то в глубине, гремели посудой, но никак не реагировали на то, что его камера была открыта.
– Крэпка ж цябе змардавалi, – тяжко выдохнул пожилой пришелец, – родную мову yжо не разумееш? А русский язык? Ты меня понимаешь?
Ловчиц кивнул.
– Яны нас не yбачаць, …не увидят, – перескакивая с одного языка на другой, твердо заверил посетитель. – Пока их немного, я смогу отвести глаза, но если прибавится еще три-четыре человека, мне будет трудно это сделать. Только не говори ничего вслух, они тебя услышат…
Иван Сергеевич в сотый раз «прощупал» взглядом лицо деда и вдруг испугался. А старичок-то, даже не открывал рот! Голос его звучал прямо в голове Ловчица, причем звучал на обоих языках, но как, черт подери, это могло быть?! «М-да, – горько думалось обескураженному пленнику, – похоже меня на самом деле здесь хорошо отделали…»
Меж тем его странный гость, ничуть не чураясь корявых рук заключенного, взял его, словно маленького ребенка за пальцы:
– Так и дзяржыся, – тихо сказал он, – пойдзем на волю. Не разумееш? …Не смотри, что в коридорах полно народу, они нас не будут видеть, могут только услышать, поэтому и идти, и делать все надо очень тихо. Там сейчас шумят. Кашлять и чихать нельзя, а так, пока они уверены, что все здесь под их полным контролем, нам бояться нечего. Ты понимаешь мои слова? Сделаешь все, как я прошу?
Ловчиц, уразумев, наконец, что дед не привидение, покорился. Они прошли темным коридором к хорошо освещенной площадке, находящейся на стыке двух крыльев межкамерных проходов. Слева шестеро солдат, шумно обсуждая что-то, смотрели ТВ. Дед даже не удосужился повернуть голову в их сторону, шагал так уверенно, будто и он, и его спутник находились от охраны по другую сторону экрана.
По всему пути следования до выхода они останавливались только у решеток, ждали, когда кто-то, переходя из секции в секцию, откроет переход. Дверь открывалась, солдат застывал, как замороженный, они проходили, и шли дальше. Так было и у последних ворот, за которые на глазах у целого отделения американских солдат они вышли совершенно безпрепятственно.
Солнце безжалостно впивалось в отвыкшие от прямого света глаза Ловчица, он жмурился, вытирал свободной рукой выступающие слезы и продолжал шагать, послушный воле своего спасителя.
Так они отмеряли не меньше трех кварталов по развалинам сильно пострадавшей от войны западной части пригорода Багдада. Дед уже давно разрешил Ивану Сергеевичу говорить, но Ловчиц все равно молчал. Чувства переполняли его, еще бы! Покинуть ад! Пусть даже сейчас их догонят, расстреляют, но эти полчаса на свободе, на солнышке, дорогого стоили. У него кружилась голова от солнцепека и слабости, ему до смерти хотелось пить, но он все равно был счастлив.
У пустыря, за старыми, приземистыми халупами их ждал бывший когда-то белым грузовичок «Тойота» с крохотным кузовом. Водитель, упитанный, молодой перс, с нескрываемым интересом рассматривал практически голое, в ошметках высыхающей грязи и остатках рубашки человекообразное существо, которое привели к машине уважаемый Хосров-мирза и его пожилой, странный спутник в теплой, темной одежде. Дочь Почтенного Учителя напротив, не желая смотреть на пленника, сидела рядом, уткнувшись лицом в косынку.
Жрец Храма Митры был просто оглушен происходящим:
– Гула, доченька, выйди, посмотри! Это чудо…
– Пусть хоть запахнется, отец. Разве можно мне на такое смотреть?
– Ах, да, – опомнился мирза, пребывающий в состоянии полного восхищения и совершенно упустивший факт наготы освобожденного. Он достал из кузова дырявый полог и набросил его на плечи бывшего узника. – Спроси его, …спроси их, что нам дальше делать?
Гула вышла из машины и открыла заднюю дверь:
– Отец, я и без вопросов знаю, что нам следует убраться отсюда как можно дальше. Нас никто не должен видеть. Да и границу надо пересечь до того, как солнце сядет…
В полдень, пошарпанный «Хаммер» представителя американского командования Гая Радисилла отъехал от тюрьмы «Абу-Грейб». Его сопровождал взвод моторизированных стрелков. Полковник взял трубку спутникового телефона и набрал номер:
– Да…, – ответили ему на том конце.
– Докладываю, – деревянным голосом выдохнул военный, – я вчера угробил целый день на выяснение причин «нашего» чрезвычайного происшествия. Не поручусь, что не везу на базу вшей, генерал. Скажите, вы мне полностью доверяете?
– Что вы такое говорите, полковник? – трубка злобно зашипела помехами. – Я не вижу никого другого, чтобы смог потянуть эту миссию. Что там произошло, подкоп?
– Ну что вы, – рассмеялся такому предположению Радисилл, – оттуда и копать уже дальше некуда, это же ад. В общем ситуация непростая. Само собой, ни мои угрозы, ни посулы ничего не дали. Думаю, что и освобождения его и через подкуп не могло там случиться. К слову сказать, солдаты в караулах совсем от рук отбились, дисциплина ни к черту, так что, скорее всего, простая халатность.
Постоялец был важный, но не наш. В общем, случилась эдакая прогоревшая платная услуга. Кто за него нам платил неизвестно, канал закрыт. Вот пусть тогда и разбираются те, кто проводил его «оформление».
– Гай, – понизил голос генерал, – мы с тобой в связке достаточно давно. Ты сам прекрасно понимаешь, что той информацией, которую ты мне сейчас предоставил, мы не закроем «дыру» в стене «Абу-Грейб» через которую дал деру этот русский.
– Там нечего искать, Рон. Следы машины на пустыре, да и то, …вокруг только песок. Если бы бежал сам, его бы уже нашли. Белокожему в Ираке трудно спрятаться, значит помогали. А раз так, тем более искать безсмысленно, мы ничего не найдем.
– Что же тогда делать?
– А что нам еще остается? Вызывай МакРизи с его орлами. Надо устроить фейерверк…
Решено – сделано: через сутки в американских СМИ появилось сообщение: «Под покровом ночи около сорока боевиков иракского сопротивления подорвали два начиненных взрывчаткой автомобиля у здания тюрьмы. Затем они выпустили по «Абу-Грейб» несколько ракет. Охранявшие тюрьму военнослужащие США сразу же открыли ответный огонь. В небо были подняты боевые вертолеты американских ВВС. Ожесточенная перестрелка продолжалась 36 минут. В результате американским военным все же удалось восстановить контроль за прилегающей территорией. «Это была заранее спланированная и хорошо подготовленная акция иракских боевиков», – заявил представитель американского командования Гай Радисилл.
Американские военные пока затрудняются обозначить мотивы, которыми руководствовались нападавшие. Не исключается, что главной целью этой акции было стремление освободить кого-то из тюрьмы. Однако, – добавил Радисилл, – никому из иракских заключенных не удалось совершить побег, хотя стены здания в южной части были частично разрушены. «Во время боя 12 узников и 44 американских военнослужащих получили ранения. Есть двое погибших и тяжелораненые среди заключенных. Все они сейчас находятся в военном госпитале при тюрьме», – подчеркнул американский военный. – Тюрьма «Абу-Грейб» на протяжении долгого времени находилась в центре скандала, связанного с пытками заключенных американскими солдатами. Вчера эта тюрьма снова прославилась на весь мир тем, что в атаке на нее принимали участие наибольшее число боевиков за все время оккупации Ирака»…
Подлетая к «гнезду», лаплан стал беззвучным. Через пятнадцать минут, забравшись в самое сердце полесских лесов, где чудом сохранились сказочные дубравы и древние, как сам мир болота, он, замедляя ход, завис. Тут же, словно почувствовав его появление, земля дрогнула и отозвалась низким гулом. Черная водная гладь пошла едва заметной рябью, качая отражающиеся в ней щедрые россыпи звезд. Вайтмана ударила вниз тончайшими нитями лазеров посадочного наведения и тихо опустилась в спящую в холодном тумане чащу.
Резервная база секретного Института Службы была открыта за два месяца до того, как Волков был зачислен в Охрану и случились те самые события, после которых все в Беларуси пошло кувырком. Можно ли назвать чудом то, что при штурме архива КГБ сгорели все проектные и финансовые документы этого объекта, но это и в самом деле было чудо! Нигде не было даже намека на его существование. Новое руководство Беларуси и его спецслужб о нем просто не знало.
Уже через две недели после переворота отряды СОЛОД и СОПТ взорвали две базы обеспечения Института в пятнадцати километрах севернее. Камня на камне не оставили, все разнесли просто в пыль, в спешке не посмотрев, что кабели связи от этих объектов идут куда-то на юг.
К 2005 году маскировка уцелевшей Базы работала просто прекрасно. Визуально, даже стоя на ее крыше, никак невозможно было определить, что под тобой находится сложная система подземных строений.
Простая и очень действенная система «БРЭНД» (Большой радиационный экран направленного действия), одна из разработок Алексея Владимировича Лукьянова, элементарно обводила вокруг пальца хваленое спутниковое наблюдение всех космических стран. В том, что это так убедиться было очень просто – их до сих пор не обнаружили. Любой из более чем трех сотен «маячков», разбросанных по всему Полесью и входящих во внешний контур «БРЭНДа», активизировался с Базы, посылая обработанный «мозгами» сигнал, который любая электроника слежения воспринимала как мощный выброс радиации.
Используемый вначале только для маскировки взлета лаплана «БРЭНД» сейчас работал непрерывно. Расползающиеся, словно тараканы слухи о повышенном радиационном фоне напрочь отвадили от юга Полесья подразделения целиком полагающихся на электронику вояк и давно сковырнули с насиженных мест последних из местных поселенцев.
Через год после переворота на этой небольшой, прекрасно обустроенной Базе собралось почти полторы сотни единомышленников. Здесь были только те, кто что-то знал, умел, мог быть полезен, кто без лишних рассуждений ставил на весы смертельного риска свои жизни, лишь бы только вернуть своей Родине то, что у нее отобрали. В новом, 2006 году укомплектовались полностью.
Не имея сопротивления бюрократического аппарата, бывший некогда пустым лаплан ныне нашпиговали так, что Лукьянов порой подумывал, а не расстаться ли с чем-то из нового оборудования? Провианта и прочего армейского имущества на Базе было в достатке, а вот «Леснин» время от времени подходил к концу. В нем нуждался лаплан, нуждалась лаборатория и питающие «БРЭНД» генераторы Базы.
«Чудо Полесья», выделяемое малыми дозами из тысяч тонн изуродованных белорусских недр, нескончаемым ручьем уходило за границу и охранялось очень ревностно. До самого Леснинска от базы «Бацькаyшчыны» было около двухсот километров. По сути, смешное расстояние для лаплана, способного даже в нижних слоях атмосферы разгоняться до двух с половиной тысяч километров в час и преодолевать границы, оставаясь невидимым для любых радаров и спутников.
Потолок высоты в тридцать километров для «лапы» был условностью, летать выше просто боялись. Что и говорить, виман имел просто массу преимуществ еще и из-за своего небольшого размера, но он мог поднять в воздух лишь четыре-пять тонн груза. При шести терял устойчивость, проще говоря, значительно проигрывал в маневренности и мог кувыркнуться. Четырех-пяти тонн украденного у заокеанских хапуг «Леснина» хватало для безбедного существования Базы примерно на год.
После наглой «дозаправки» партизан в мае прошлого года все поезда с «Poles’es Lesnine» стали идти до места назначения транзитом. Останавливались лишь на границе, да и то на короткое время. Составы осторожные чиновники распорядились формировать малые: один банковский вагон сырья для производства антигравитационного космокомпонента АК-818 и к нему четыре таких же бронированных вагона охраны. Получался небольшой бронепоезд с системами противовоздушной обороны, усиленным арсеналом, системами автономного питания, пожаротушения и закрытым контуром воздушного снабжения.
«Леснин» фасовали в герметичные артиллерийские ящики по шестьдесят килограмм. Что за прихоть заставляла государственных расхитителей использовать именно эту тару – неизвестно, однако ящики были новые, с чувствительным электронным контуром на случай пожара.
Казалось бы, что тут сложного? Имей с собой бригаду единомышленников, и перебросить эти ящики в Виман не составит особого труда, но в настоящее время бодаться с охраной поезда было намного сложнее, нежели раньше…
Ожидая прихода Лукьянова, Алексей Волков и Олег Николаевич Луценко, бывший председатель колхоза «Городец», что на Могилевщине, обосновались в столовой и вкушали домашнее сало с хлебушком и фиолетовым луком. Баба Паша (Парасковья Михайловна), названная бабка Луценко, так и не успевшая полностью вступить в права заведующей хозяйством, отданной ей в распоряжение еще в мирное время столовой Базы, как-то сама собой заняла поварское место. Родичей у нее не осталось, вот и держалась она за того, кого любила, как родного сына. Это именно она поручилась за Луценко, когда только-только начал формироваться отряд. Зная взрывной характер Олега, она, едва прослышав о том, что он собирает земляков на шкловщине, поняла, что добром это не кончится. Биться лоб в лоб с войсками КВООН верная гибель, а у этого разухабистого дяденьки на балансе была жена и двое детей. Послала баба Паша ему с ребятами весточку.
