Орик Змеинович

– А это что?

– Это из каждой науки понемногу и не помалу. Ясно?

– Конечно!!! Что мы тёмные? Яснее ясного…

– Смотрите вот в этом зеркале лес появился и кто-то вдалеке идёт, – Шура Борисовна показывала в сторону восточной стены. – Ой, да это Великий Странник. Эй, эге-гей!

– Надо скорее в дверцу резную забежать, – Пипеткин скрылся за печкой и через секунду появился в зеркале. Он бежал навстречу Страннику и махал руками.

Скоро Великий Странник сидел за столом в домике у старушки-веселушки. Шура Борисовна и Пипеткин рассказывали о своих приключениях.

– Время только теряем, – прервал рассказчиков Орик, – надо ещё сегодня успеть в гости к Чудищу Жевательному.

– Ой, правильно Орик говорит, – спохватилась Шура Борисовна. – Великий Странник, мы уже битый час ищем нужное зеркало, которое указало бы путь, но никак не можем найти.

– В том нет ничего странного. Надо знать заветное слово, и зеркало само откроет вам путь.

– А какое слово? – Пипеткин заволновался.

– Вот слово я не знаю… хотя можно и попробовать… у меня тут случайно с собой шифрокодовый словооткрывательный замок есть, – из кармана длинного балахона Великий Странник извлёк предмет, похожий на квадрантную лепёшку со светящимся стёклышком.

– Похоже на карманный ноутбук, – сказал Пипеткин, – правда?

– Да!

– Это что за диковина? – спросил Орик.

– Потом… потом объясним, если поймёшь.

– Так, встанем посередине комнаты… Вот… Теперь включаем приборчик… Вам как: с музыкой или без шума?

– С музыкой! – утвердительно ответил Пипеткин.

– Пожалуйста!

На приборчике заморгали разноцветные лампочки. Возле стёклышка появились маленькие проволочки, постоянно качающиеся по сторонам. Лепёшка издала шипение, потом хрипение и вдруг всё пространство комнаты наполнилось дребезжащей, звенящей музыкой… да с такой громкостью, что перепонки напряглись до предела, уши свернулись трубочкой, а глаза вывалились из орбит и скакали в танце.

– А-а-а-а, мо-мо-мо-о-о-о-ж-ж-жно-о-о по-о-о-оти-и-и-ише-е-е?

– Классный музон. Хэви металл, говорю. Тяжелейший рок, раздери меня в клочья. Эх! – Странник пустился в странный пляс, дрыгая руками, ногами и смешно изгибая своё тело. – Тра-та-та! У-ух! Ё-ё-ё-ё! Раздери меня в клочья.

Пританцовывая мимо Орика, Великий Странник попал в его крепкие руки. Дергающимися губами Орик, что было сил, закричал:

– Орылтаминавистеприматемиторыпыракааа…

– Чего? – удивился Странник и выключил приборчик.

– Ты, это, чего… ух-х-х!.. чего так громко… ничего не слышу… чего говоришь-то?

– Вот в зеркале путь вам открылся. Пойди дверцу приоткрой резную за печкой, а то изображение исчезнет. А мне пора уходить, – Великий Странник смотрел на новых знакомых и медленно пятился к выходу, – пока ничего не началось.

– Ты куда, изверг? – закричала Шура Борисовна. – Чуть жизни не лишил, теперь убегаешь? Ну, спасибо тебе, Великий Странник… удружил… калеками сделал…

– Григорий…

– Какой Григорий?

– Звать меня Григорий. Прощевайте, люди добрые, меня уже обыскались, наверное. Жена волнуется, дети мал мала меньше по полкам… Пока, – Странник вышел на улицу.

– Эй, долго ещё будете сидеть и стоять как вкопанные. Дверь открыта, путь указан, пойдёмте, – Орик смотрел на Пипеткина и Шуру Борисовну из-за печки.

Выйдя в дверцу резную, путники попали в дремучий лес, через который вела узенькая тропинка. Тёмные кроны могучих деревьев нависали над ней. Где-то вдали ухал филин и завыл волк. Жутко.

Вышли из леса в сгущающихся сумерках. Взору путников открылась каменистая поляна, упирающаяся в высокие скалы. Тропинка закончилась.

– И куда дальше идти? – озираясь по сторонам, спросила Шура Борисовна.

– Видно придётся залазить вверх по скалам… – предположил Орик, – куда ни глянь, везде скалы. Обходить далеко.

– Делать нечего. Будем преодолевать природное препятствие, – Пипеткин раскрыл чемоданчик и принялся что-то искать.

– По книгам подниматься будем? – усмехнулся Орик.

– По науке, – заключил Пипеткин. – Вот смотри, в этой книге рассказано, как приготовить из подручных средств верёвки, крючья, зажимы, распорки и всё, что необходимо для скалолазания. Деревьев много. Камней достаточно. Ну, что приступаем?

– И сколько времени уйдёт на всё это… – Орик смотрел на Пипеткина.

– Ну, думаю, дня два…

– И ещё два, чтобы взобраться на скалы… итого четыре. Да?

– Орик, что Вы предлагаете? – поинтересовалась Шура Борисовна.

– Мы же в сказке. Чего силу впустую тратить, да ум напрягать?

– ?!

– О! Вон, видите, за тем валуном какая-то посудина валяется? Сейчас посмотрим, – Орик подошёл к огромному камню и поднял старинную лампу.

Потёр её край, разглядывая рисунок, – диковинная вещица. Драконы из проволочек сделаны…

Не успел он договорить, как из лампы повалил ярко-оранжевый дым. Орик сощурил от боли глаза и отбросил от себя лампу.

– Кхе-кхе… – в рассеявшемся дыму стоял великан с голым торсом. На животе его красовалась татуировка в виде восклицательного знака.

– Ого! Джин, – запрыгала Шура Борисовна и захлопала в ладоши. – Ура! Вот здорово…

– Я не Джин, – перебил её великан глубоким басом. Словно эхо прокатилось по каменистой поляне его слово, – я Пин.

– Дж заменили на П… на пи, ага, – рассуждал Пипеткин, – три целых четырнадцать сотых… интересно, чтобы это могло значить? И к какой окружности это можно применить? Голова круглая… ага…

Пин с удивлением слушал рассуждения лилипута:

– Это ничего не значит. Меня так зовут. Это имя моё.

– Пин, помоги нам пересечь эти высокие скалы, – попросил Орик.

– А ещё будут желания?

– Да нет!

– ?! А поточнее можно?

– Да, наверное, нет, может быть, потом…

– ?! Совсем заморочили. Ладно, потом разберёмся. Забирайтесь…

Пин положил на землю свою огромную ладонь. Путешественники взобрались в её тёплый центр. Пин аккуратно поднял трепетную ношу на самый верх скал и также аккуратно помог Орику и его новым друзьям высадиться на земную твердь.

– Спасибо, Пин! Прощай!

– Слушаюсь и повинуюсь, – Пин окутался ярко-оранжевым дымом, который быстро исчез где-то далеко внизу у подножия скал.

– А ты лампу взял? – Пипеткин посмотрел на Орика осуждающе.

– Нет, я же её отбросил в сторону…

– Эх, ты сказочный герой. У нас ещё два желания оставалось. Мы могли без труда Чудище Жевательное победить и Елену освободить.

– Да-а-а! Об этом я и не подумал… – Орик почесал затылок.

– Где ночевать будем? Ещё и поесть можно было попросить у Пина, – заключила Шура Борисовна.

– Ночевать будем вон там, – Орик указывал рукой в сторону светящейся точки, – никак костёр горит или свет в оконце… Пошли скорее.

Коротко, долго ли, но подошли уставшие путники к шалашику, возле которого костёр горел. А возле костра гусар среднего возраста сидит.

– Дозволь погреться, мил человек…

– Пожалуйте, коль люди добрые… Желаете чайку отведать?

– Спасибо, очень желаем, – Пипеткин присел на корточки перед костром и протянул к огню руки, – хорошо.

– Куда путь держите, путники странные?

– На выручку идём. Освобождать от Чудища Жевательного Елену…

– Смелые смотрю… А знаете, что Чудище так просто не одолеть? Смерть свою оно при себе не держит. Бей его, коли, а оно всё живое остаётся. Многие пробовали, да головы буйные положили, телами в землю сырую сгинули.

– А где же его смертушка, Чудища зловещего?

– Кто знает, где…

– Вот мы и спрашиваем, кто знает? – переспросил Орик.

– Знал я, да забыл за подвигами ратными…

– А Вы кто, уважаемый? – Шура Борисовна присела поближе к незнакомцу.

– Граф я, граф Давыдофф, герой национальный, пиит и певец по совместительству. А так воин хоть куда. Один целой сотни стою.

– Что-то он восхваляется, не иначе обманывает или запутать хочет, – Пипеткин наклонился к уху Орика.

– Странный ты человек, Пипеткин. Он действительно национальный герой. Что, фильмов не смотрел или в книжках не читал? Помнишь, в восемьсот двенадцатом он французов по лесам гонял?

– Иди ты-ы-ы! – восхитился Пипеткин и с уважением посмотрел на незнакомца.

– Только он, как это помягче сказать… умом, что ли, тронулся. Психотерапевт ему нужен.

– Есть у меня один из самого Санкт-Петербурга. Классный специалист и берёт недорого. Он ему память в миг вернёт. Такой, такой специалист…

– Молодые люди, это вы меня лечить собрались? – граф смотрел с укором, начинал злиться и приподнялся. – Всё, дуэль! Моя честь поругана! Лечить меня?! Тут давеча один психотерапевт ко мне наведывался. Слыхали может, Виталием Листраткиным кличут…

– И что? – напряглись собеседники.

– Ничего. Сам не помню, что с ним сделал… или он со мной… ой, что-то я ничего не помню… – граф взволнованный присел обратно на пенёк и обхватил голову руками.

– Давыдофф, у меня есть добротная таблеточка. Она быстро память возвращает. Уж скольких склеротиков вылечил! Никакой химии, одни растения целебные, – Пипеткин открыл свой чемоданчик и извлёк упаковку диковинную со словами иноземными. Одну таблеточку протянул графу, – пожалуйста! Только надо тщательно разжевать и запить обильно. Утром, обещаю, Вы всё помнить будете! Даже что в младенчестве делали.

Граф почтительно принял таблетку. Рассмотрел её со всех сторон. Деваться некуда, надо лечиться. Положил лекарство в рот и стал его пережёвывать и размельчать зубами в порошок мелкий. Шура Борисовна подала Давыдоффу кувшин с родниковой водой.

Уже через минуту граф спал, сладко улыбаясь, словно дитя.

– И нам пора на боковую…

– Утро вечера мудренее…

Глава 4

Шура Борисовна в шалашике прилегла, а Орик с Пипеткиным по сторонам жилища нехитрого расположились.

Утром путешественники проснулись от странных звуков:

– Улю-лю! А-аа, а-аа! У-у-у!

– Это что зверь невиданный или птица далёкая? – протирал глаза Пипеткин, присев на корточках.

– Улю-лю-лю! А-аа-у-уу-уух! Бры-рыыы! А-аа!

– Нет ни на зверя, ни на птицу не похоже. Словно дитя малое где-то рядом…

– прислушалась Шура Борисовна.

– А где граф спит. Может, его разбудить и он нам растолкует, что это за звуки… – предложил Пипеткин.

– Да он прямо за костром и остался спать ночью, – напомнил Орик. – Только я его у кострища не вижу. Странно…

– Давыдофф!

– Граф!

Искали недолго. В лесной гуще наткнулись на странную картину. Граф, словно малое дитя, ползал по траве на четвереньках. В одной руке держал веточку, похожую на коня, и… он играл в какую-то детскую игру.

– Таблетка?! – изумился Пипеткин.

– Что-то у Вас, мой друг, в последнее время оказии с таблетками, – недобрым взглядом посмотрела на Пипеткина Шура Борисовна.

– Пипеткин, и сколько нам теперь ждать когда граф станет взрослым? – поинтересовался Орик.

– А я и так взрослый, – вставая на ноги, обиделся граф, – просто впал чуточку в детство. Знаете ли, вспомнилось.

– Может, Вы вспомнили куда Чудище Жевательное свою смерть спрятало?

– О-о-о, да-а-а, прекрасная Шура, вспомнил. Спасибо тебе, лекарь иноземный, – граф отвесил поклон низкий в сторону Пипеткина, – вернул ты мне память, а с ней и былую славу. Думаю, мне с вами идти надо… помочь вам в деле благородном.

– Граф, так где смерть Чудища? – переспросил Орик.

– Там…

– Где там? Чего ты нам голову морочишь? Рассказывай уже! – закричал Пипеткин.

– Кричать на национального героя? – обиделся граф. – Ищите сами, если такие умные…

– Пипеткин, что ты такой нетерпеливый, – посетовал Орик и обратился к графу, – Они люди иноземные, грубые. Великий воин! Помоги нам! Пожа-а-алуй-й-йста-а! Спасая Елену Перечную, мы свободу свою, независимость оберегаем.

– Орик, оставайся со мной. Будешь моим денщиком или, нет, оруженосцем… Как? А? Мужик ты грамотный…

– Нет, граф, сейчас недосуг, надо дело вначале доделать, а там и посмотрим.

– Молодец! Уважаю смелых и отважных! Главное, верных слову данному! Я вам помогу, но, думаю, нам надо разделиться.

– Зачем?

– Я с лекарем пойду смерть Чудища добывать, а ты с Шурой Борисовной будешь Чудище Жевательное от Елены Перечной отвлекать и стараться с неё заклятие заговорами снять.

– Интересный план, но я никаких заговоров не знаю, – сказала Шура Борисовна.

– Тебе и знать не надо, их множество Орик знает. Будешь за ним повторять и его указания выполнять. Помню, говорили, мать у него Василиса Пастпремудрая была, так он их должен был впитать с материнским молоком.

– Не замечал за собой этого, – Орик почесал затылок и развёл руками.

– Ты многое за собой не замечал. Многое. Вот только не растеряйся, когда из тебя знания всякие сыпаться начнут в нужную минуту. Ладно, хватит пустыми разговорами заниматься. Идти надо. Ну, прощевайте, на всякий случай. Нам с Пипеткиным налево, вам с Шурой направо.

На том и расстались. Каждый пошёл в положенную сторону своё дело делать.

К тому моменту, когда солнце достигло зенита, Орик и Шура Борисовна вышли к огромной горе. В той горе была пещера, из глубин её выходил пар и доносился могучий храп.

– Пришли… – Орик устало присел на ствол поваленного дерева. Осмотрелся вокруг: "Неужто это кости человеческие?"

Перед входом в пещеру валялись останки человеческих скелетов, остатки рыцарских и богатырских доспехов и ломаного оружия.

– Такое впечатление, будто здесь битва шла, – Шура Борисовна приблизилась к пещере и угукнула. Эхо прокатилось по пещере, но храп не прекратился. Только из глубин донеслось слабое: «Помогите!».

– Это Елена… Это её голос… – заволновался Орик. – Пойдёмте во внутрь… Надо что-то делать… Надо её спасать…

Орик стал махать поднятым мечом и рубить поваленные стволы деревьев.

– Мы должны отвлечь Чудище от Елены и ждать Графа с Пипеткиным.

– Да пока мы их дождёмся… Э-эх! – Орик вбежал в пещеру и закричал в полную силу. – Чудище Жевательное, выходи на бой смертный… Я пришёл за смертью твоей… Я, Орик Змеинович!

Храп прекратился и внутри пещеры послышалось движение чего-то мощного и ужасного, наводящего страх. Что-то приближалось к выходу. Из пещеры сильно повалил пар вперемешку с пылью и мелкими камнями.

– Берегись, Орик! – закричала Шура Борисовна.

Орик подхватил щит богатырский и прикрыл своё тело.

Из пещеры вырвались грозный крик и хрип, перемешанные с рычанием. Всё живое в лесу попряталось. Зверь лесной в норы и пещеры, а птицы в дупла и под коренья деревьев. Мощным вихрем вырвался столб каменной пыли из пещеры, и всё стихло.

– Ну, и кто тута, однако меня побить собирался? – на пороге стоял смешного вида карлик. Короткие ноги колесом, плечи коромыслом, а голова огромная с маленькими глазками на тыкву похожая. И одет он был явно… толи одет… толи нет… Словно одежда срослась с его кожей. Руки длинные, до самой земли достают. Рот карлика не переставая жевал.

– Спрашивает моя, кто орал… глотку рвал… меня на бой вызывал? – карлик с удивлением смотрел на Орика, а Орик в свою очередь смотрел с не меньшим удивлением на него.

– Ты, кто? – Орик выпрямился и опустил щит.

– Чудищем Жевательным люди прозвали. А ты говоришь, Орик Змеинович? Ничего от Змея не вижу. Человек – человеком, а шуму навёл словно войско несметное привёл. Бица будем или лясы точить начнём?

– Биться успеется, для начала поведай, почто Елену Перечную мучаешь и в неволе держишь?

– Никто её не держит силой. Сама пришла, а теперь уходить не хочет, однако, – Чудище улыбнулось во весь многорядозубый рот. – Вот, заходи и сам посмотри. Как сыр в масле катается. Не жизнь – сказка, однако.

– И зайду…

– Заходи, заходи…

– И зайду… Чего подгоняешь? Сам посмотрю…

– Орик, стой! Он тебя в ловушку заманивает, – из-за дерева закричала Шура Борисовна.

– Женщина, молчи когда мужичины разговор делают, – недовольно сморщился карлик. – Твоя баба?

– Моя помощница с земель дальних.

– Вечно они всё портят… Давай дальше лясы точить.

– Говори правду Чудище, почто неволишь Елену?

– Вот, чудака-человека. Не неволю я её. Она околдована, а я просто сижу и жду, когда она в резинку жевательную превратится. Любит моя жевать. Вот твоя что кушать любит?

– Мясо… много мяса и рыбы под медовуху, – заулыбался Орик.

– Во-о-от! А я жевать люблю, – карлик почесал редкую бородку и улыбнулся,

– и мясо люблю, однако. Ты вот какое мясо любишь?

– Коровье, свиное, баранье, ку…

– Во-о-от! Животных убиваешь и кушаешь. Правда?

– Ну?!

– А я человеками укушиваюсь. Смотри, сколько мяса ко мне само приходило, – Чудище распростёрло в стороны руки, – тоже кричали, на бой звали… И сейчас голод мучает, кушать хочу-у-у, – захныкал карлик и стал тереть большими ладонями живот.

– А у нас ничего нет… – растерялся Орик.

– Как нет? – в миг стал серьёзным карлик. – Ты на обед, а иноземка на ужин.

– Ик! – Шура Борисовна смотрела на Чудище с открытым ртом. – Меня есть нельзя.

– Заразная, что ли? – усмехнулся карлик.

– Нет. Но есть нельзя. Надо разрешение спрашивать…

– У тебя, что ли? Ха-ха-ха! Разрешите Вами отужинать? Ха-ха-ха!

Смех Чудовища Жевательного стал превращаться в гром. Он начал расти и увеличиваться в объёме. Изо рта вылезло четыре огромных клыка, словно кинжалы…

– Ну, что человеки-человечешки-катлетушки биться будем или так скушаетесь? Га-га-га!

Тем временем слева направо бежали помогать Орику и Шуре Борисовне Граф Давыдофф и Пипеткин.

– Давай скорее! Словно хрыч старый плетёшься. Они там уже, может, погибли как герои, а мы плетёмся… – причитал Пипеткин.

– Успеем. Чего напраслиной занимаешься? – Граф вышагивал степенным гусарским шагом. – Была бы лошадь, мы в секунду к ним прискакали, а так…

– Так-не так, Давыдофф, слышите гром и рёв? Наверное, мы уже близко…

– Не близко, а пришли. Вот к подножью той горы выйдем и пришли.

– Что там?

– Чудище Жевательное в размерах увеличивается. Голодное видать. Сейчас откушает, и мы вовремя придём.

– Кем откушает?

– Не знаю. Может Ориком, а может и Шурочкой.

– И ты так спокойно об этом говоришь? А ну прибавь шагу, – Пипеткин схватил Графа за воротник и потащил за собой, переходя на бег.

Вход в пещеру и саму гору уже не было видно из-за Чудовища Жевательного.

– Всё, давай бица, Орлик! Га-га-га! – Чудище вырвало с корнем дерево вековое и начало им махать, делая шаг за шагом, приближаясь к Орику. От каждого шага земля издавала сильную дрожь.

Орик схватил меч и подбежал к Чудищу. Что было сил, со всего размаха он ударил клинком в его ногу. Меч отскочил, словно ударился о камень.

– Шура, убегайте, – закричал Орик, – я его задержу.

– Где уж, там уж? Га-га-га!

– Орик, держи! – к подножию горы выскочили Пипеткин и Давыдофф. Они кинули к ногам Орика огромный мешок, который шевелился, словно живой.

– Что там?

– Ёжики!

– Что?!

– Ё-жи-и-ки!

– И что с ними делать?

– Кидай их под ноги Чудища, как он уменьшится, руби его мечом…

Орик стал делать, как велено было. Вынимает ёжика из мешка и бросает под ступню Чудища – «Чвак!»… «У-у-у! А-а-а!» – Чудище ногу одёргивает, а ёжик придавленный в огромный шип превращается и преследует своего обидчика, покалывая его со всех сторон.

– Хватит, однако… я от ёжиков балдею, я ведь ёжиков боюсь, однако… – Чудище стало быстро превращаться в карлика.

Орик не растерялся, поднял с земли меч и со всего размаха срубил голову карлика с плеч.

– Однако, смертушка моя с тобой пришла, – сказала Орику голова карлика. – Не губи… отпусти с миром. Я больше в земли ваши ходить не буду… добрый буду… калым платить Владыке буду. Орик, у меня семья большая… деток тьма тьмущая… отпусти, а?

– Ладно. Иди, пока я не передумал.

Туловище карлика подбежало к голове, руки взяли её и поставили на место. Карлик отвесил поклон и со скорость света убежал в свои земли, даже вещи не взял.

– Орик, иди сюда, мы Елену нашли, – из пещеры вышел Граф. У него на руках лежала Елена Перечная.

– Орик, любый мой, здравствуй! Сокол мой ясный! Я знала, что ты меня спасёшь. Околдовала меня злая колдунья, что под ликом Кончиты из земель испанских пришла. Отдала в руки Чудищу Жевательному. Видишь, уже и кожа стала мягкая, чуточку липкая. Наверное, ты меня такой и любить не будешь?

– Елена, это всё пройдёт. Скоро чары колдовские оставят тебя. Вот только вернёмся к старушке-веселушке, она с Алхелом тебе и поможет.

– А зачем куда-то ходить? Мы и так уже здесь, – из леса вышли старушка-веселушка и добрый волшебник Алхел Манфелд.

– Ого, как вы быстро… – удивился Пипеткин.

– Когда от меня уходили, кто-то дверцу оставил резную открытой, вот мы вас и увидели в зеркале.

– Давайте расколдуем Елену, – предложил Алхел, – и в обратный путь. Свадьбу пора играть.

Месяц в Прозражено гулянье было. Свадьбу играли Орика Змеиновича и Елены Перечной. Да и сейчас, наверное, гуляют. Красоту и свободу врагу лютому не отдали. Вот и радуются.