Записки офицерши

В нашей дивизии сменился командир. Новый генерал объявил построение офицеров штаба 1 января в 7 часов утра. Посыльные оповестили всех накануне.

Утром штаб дивизии почти в полном составе стоял перед генералом навытяжку. Картина была еще та. Неумытые, полупьяные, заспанные мужики стояли перед начальником по стойке смирно. Один боец в трениках и в майке влетел в сапоги и запахнул на груди шинель.

Долго потом про это построение народ анекдоты рассказывал. Больше 1 января утром офицеров не строили. Дежурные наряды работали в обычном порядке.

9. Мама ушла на работу

Прошло время. Сын подрос и пошел в 3 года «работать» в садик. Подросли и соседские ребятишки. Мамочки двинулись устраиваться на работу. Галина, биолог, пошла в гарнизонную школу преподавать, Тамара, историк, – вслед за ней в эту же школу. Рита, с ее архитектурно – строительным образованием (Ленинградский строительный институт) устроилась работать нянечкой в местный детский садик вместе со своими дочками. А я никак не могла найти подходящее место. Французского языка в школе не было, часы немецкого все были заняты, да и не хотела я немецкий преподавать. Не любила я его, не понимала толком, не почувствовала за годы учебы в инъязе его прелесть. Главным в моей профессии был французский.

В школе мне предложили ставку лаборанта, заведовать местным краеведческим музеем. Делать нечего, пока сын маленький поработаю так. И я согласилась.

Надо заметить, офицерские жены очень часто теряют свою профессию. Военные городки маленькие, рабочих мест для всех не хватает. Мне в этом плане повезло – школы были везде и без работы я никогда не была.

Через 2–3 месяца освободилось место учителя французского языка в школе в центре Хабаровска и меня перевели на полную ставку в нее. От дома далековато, но я была очень рада работать по специальности.

Школа была старая, коллектив дружный. Директор – дама предпенсионного возраста очень строгая, но справедливая. Учителя ее уважали и побаивались.

Встретили меня хорошо. Математичка с рыжей копной на голове и в старомодном кримпленовом платье, обложенная стопками тетрадей, которые она проверяла в учительской в свободное время между уроками, окинула меня цепким взглядом с головы до ног и строго молвила:

– Девочка, беги отсюда, пока не привыкла! Посмотри на меня. Я пришла в школу после института, и что стало со мной? Мужа потеряла – убёг, сын вырос оболтусом, пока я чужих детей воспитывала, здоровья нет, жизнь прошла…

Я не знала, что сказать этой не старой, но очень пожилой на вид женщине. Мне было ее очень жаль.

Учителя иностранного языка меня весело приняли в свой маленький кружок. Немка мудро посоветовала не рассказывать дома про учеников.

– Твой педсовет мужу быстро надоест.

Я ее очень полюбила. Она в свои 44 года была чем-то похожа на актрису Аду Роговцеву. Светлые волосы, стрижка каре и ямочки на щеках. С Лидией Федоровной мы перезваниваемся до сих пор. Она так и живет в Хабаровске. В свои 82 года еще бодра и помогает внучке, возится с годовалой правнучкой. Ее единственный сын Алеша учился у меня в 7 классе. Сейчас ему 51 год, подполковник в отставке, пограничник.

Школьная жизнь захлестнула меня с головой. Сын трудно привыкал к саду. Помощи не было ниоткуда. Приходилось частенько брать больничный и выхаживать нашего малыша. Завуч свирепела от моих пропусков. Однажды в учительской устроила мне разнос при всех учителях. Трясла стопкой больничных листов и орала:

– Мария Александровна, Вы в этой четверти больше всех отсутствовали на работе!

В кабинете повисла тишина, только часы тикали. Все молча смотрели на меня. И Остапа понесло:

– Вы чем трясете? Вы больничными листами трясете? Вы горем моим трясете! Это не прогулы. Я здесь одна с больным ребенком на руках. Вы местные, все рядышком. Мои родные далеко, нет ни бабушек, ни дедушек. А муж день и ночь на службе.

Больше к этому вопросу не возвращались.

В 5 лет Андрей категорически отказался ходить в сад. Я все свои часы отрабатывала за 3 дня. Остальное время проводила с сыном. Больничные прекратились, и я стала хорошим учителем. Настолько хорошим, что мне предложили должность директора школы. Софью Федоровну гото – вились торжественно проводить на пенсию. Никто не хотел взваливать на себя такую обузу. Молодежь боялась, а педагоги постарше понимали меру ответственности. Естественно, я тоже отказалась. Соблазн был велик, но семейные обстоятельства не позволяли идти на поводу желаний и амбиций. На первом месте у меня всегда была семья, а все остальное вторично, т.е. потом, когда-нибудь. Часто-никогда. Жалею ли я об этом? Ни разу в жизни! Дети, муж, семья-это для меня главное. Профессия, работа, хобби-все на втором плане, приложение к главному.

10. ЧП в школе

13 апреля, солнечный весенний денек. У меня урок, шестой класс. Рядом, в кабинете химии идет лабораторная работа, работают с хлором. Вдруг, врывается завуч:

– Мария Александровна! В школе пожар, горит вытяжка с кухни. Спокойно выводите детей! Вытяжка рядом с моим кабинетом. Химоза с огнетушителем стоит в дверях класса. У нее на столах химикаты. Я проводила детей на первый этаж. На выходе давки не было. Выводили первоклассников через главные двери. Четыре класса на последнем этаже. Вообще, вся начальная школа училась в первую смену и их классы были на четвертом этаже. Полторы тысячи детей, старое здание школы пятидесятых годов постройки.

Завуч выбрасывала одежду из раздевалки через окно на улицу. Учителя открывали заколоченные на зиму окна на первом этаже и помогали детям выбраться на улицу. Благо, первый этаж был низким и никто не пострадал. Огня не было, дым был. Хорошо, не загорелся линолеум. К приезду пожарных, всех детей мы эвакуировали из здания школы.

Директор работала очень четко, без эмоций, руководила коллективом. Все мы, как винтики в большой машине, крутились, выполняя поставленные задачи.

Пожарные быстро сделали свое дело. Залили школу пеной, разломали вытяжку на первом этаже.

Запыхавшиеся, грязные, взволнованные учителя собрались в учительской. Медсестра кому – то капала корвалол, кого-то перевязывала. Мою разбитую коленку смазала зеленкой. Это я поранилась, когда окно вышибала на первом этаже.

В учительскую зашла повариха.

– Девочки, пойдемте, я хоть вас накормлю. Куда мне все это девать?

В столовой после четвертого урока детей кормили обедом. Поэтому все столы были заставлены тарелками с едой.

Учителя уселись все за один большой стол, и начался отходняк. Вспоминали острые моменты пожара. Выяснилось, что огнетушителем никто не умел пользоваться. Все знали теорию, но как он работает на самом деле, никто не знал.

Под конец обеда я вспомнила, что надо еще торт купить. У меня сегодня День рождения. Все ринулись меня поздравлять. Так закончился этот памятный день в школе.

После школы я с тортом поехала к мужу в госпиталь. Он уже три недели лежал там на лечёбе.

– Маша, говорят, какая-то школа сегодня горела в городе. Пожарные неслись по улице с сиренами. Мы в окно видели. Не знаешь, где пожар был?

Поднимаю подол платья и показываю ободранные коленки.

– Моя школа горела, я еду после пожара. Детей спасали. Слава Богу, никто не пострадал, не задохнулся. Ободранные коленки не в счет.

11. Амур – река широка и глубока

Мой муж очень любит рыбалку. Где он только не рыбачил за свою жизнь! Какой только рыбой Александр Борисович не угощал меня с ребятами. А готовит ее Саша классно. В зимнем Амуре он ловил сига. Вкуснющая рыба, королевский сиг! Однажды целую неделю жил где-то на реке в землянке с таким же одержимым рыбаком. Вернулся поздно вечером, счастливый, с рюкзаком промерзших сомов. Целую неделю, потом раздавали рыбу соседям.

Я с рыбалки жду не рыбу, а рыбака. Мне без разницы, сколько и чего он поймал. Главное, чтобы этот любитель – рыболов вернулся на базу, то бишь, домой, целым и невредимым. Я его жду всегда с большой тревогой и нетерпением. Радуюсь, когда он возвращается красный от мороза и счастливый.

Однажды в декабре у нас гостил мой отец. Он был в восторге от Хабаровска. Особенно от Амура.

– Доченька, я всю жизнь пел про Амур, а теперь я увидел эту великую реку, – рассказывал довольный Александр Степанович на кухне, где я отпаивала его горячим чаем. В мороз вечером гулял по набережной Амура и пел его любимую песню. Как только Степаныча военный патруль не арестовал. Поехал отец домой с чемоданом подарков и с большой сумкой дальневосточной рыбы. В Тольятти в те времена в рыбном магазине кеты и горбуши не было, про палтус никто и не слышал. Иногда камбалу в очередь продавали, хек, треску. Хозяйки еще покупали мелкий минтай кошкам.

Саша проводил тестя на самолет. Багаж весил больше нормы. Чемодан записали на билет солдатика, летящего налегке, почти без багажа этим же рейсом. Самолет в пути делает две посадки-в Иркутске и в Новосибирске. Наши мужчины как-то не подумали про этот момент. Александр Степанович благополучно улетел домой в Куйбышев. Через неделю получаем от мамы письмо с продолжением этой забавной истории.

В аэропорту Новосибирска отец слушает голос из динамика:

– Пассажиры рейса № из Хабаровска, кто оставил свой багаж на ленте? Получите свой багаж!

– Вот растяпа кто – то, прилетел и про чемодан забыл, – подумал папочка и пошел на посадку в самолет. В Куйбышеве он в отделе выдачи багажа протянул работнице 2 квитка. Ему выдали сумку с рыбой, а чемодан, оказывается «вышел» в Новосибирске. Солдатик летел этим же рейсом, но до Новосибирска. Женщина рассмеялась:

– Вот схитрил, так схитрил мужчина!

Через несколько дней чемодан прилетел в аэропорт Курумоч. Отец заплатил за лишний вес багажа и штраф за причиненные аэрофлоту неудобства. Довольный, с чемоданом подарков приехал домой. Мама его встретила радостно, как будто второй раз из Хабаровска прилетел. Такая вот экономия у моего батюшки получилась.

Наши родные все побывали у нас в гостях. И с каждым из них в этом путешествии что – ни будь, да приключалось.

12. Деда Боря и шоколадки

В мае 1983 года в Хабаровск прилетел Сашин отец. Встречаем его в аэропорту. Идет радостно улыбающийся Борис Иванович с сеткой в руках, это у него такая ручная кладь была. Из сетки выглядывает пакетик с нижним бельем – трусы, носки и майка и мешочек с круглыми медальками, шоколадками. Вопросительно смотрим на него:

– Это что, отец?

– Шоколадки в самолете продавали, я все купил. Буду внука и его друзей угощать.

– Да мать велела в Москве вам мяса купить (с мясом везде, кроме Москвы в те годы трудности были), сумку занял продуктами. Потом зашел в Детский мир и набрал игрушек целый чемодан. Я же к внуку в гости ехал! Готовился заранее к встрече с 5-летним потомком рода моего. Поэтому свои вещички и выкинул в сетку. Эх, жаль, там такой огромный станковый пулемет продавался, не уместился никуда. Поэтому и не купил. А надо было взять, на плече бы донес!

Я представила счастливую физиономию деда со станковым пулеметом на плечах и улыбнулась. Мужчины до глубокой старости остаются детьми. Да и не было в его детстве таких игрушек. Вот дед и оторвался в столичном магазине от души. Он очень любил Андрюшку и гордился, что у него есть внук, продолжатель его фамилии.

Через день, отоспавшись после дороги и смены часовых поясов, дед важно принес из военторга двухколесный велосипед и начал тренировать внука на его новом транспорте. Двумя днями позже Андрей уже вовсю гонял по двору с соседскими пацанами.

Однажды деда Боря устроил во дворе гонки на велосипедах. Приглашались все желающие мальчишки 5–8 лет.

Выстроились на старте и дед скомандовал:

– Марш!

Молодежь рванула вперед!

На финише Борис Иванович вручал шоколадные медали. Первым трем – призовые места, остальным – за участие, последнему мальчугану вытер слезы и наградил двумя медалями – за участие и за волю к победе, что не сошел с трассы и боролся до конца. Велосипедисты были счастливы. Мудрый дед это придумал еще в самолете, увидев медальки на лотке у стюардессы.

Стоило только Борису Ивановичу появиться во дворе, мальчишки тотчас обступали его, и он придумывал им очередное какое-то развлечение. Не хватало пацанам общения с дедушками, которых они видели раз в году, приезжая с родителями в отпуск.

Весь двор полюбил дедушку Борю. Андрей был очень горд, что у него такой замечательный дед.

13. Почему я вас не знал раньше?

1 сентября 1985 года Андрей пошел в 1-й класс. А через три дня муж улетел в Ленинград на стажировку по хирургии на шесть месяцев. Я осталась с сынишкой в Хабаровске.

Работа в школе, домашние дела, уроки первоклассника – так шло время.

Подружилась с соседкой. Наши мальчишки вместе учились. Таня тоже жила одна с сыновьями. Ее муж – полковник служил в Эфиопии военным советником. Там шла война. Не знаю, кто с кем воевал, но Владимир Дмитриевич был при местном командующем генерале и тот ему подчинялся.

Татьяна, пока муж служил начальником штаба дивизии, занималась домом и не работала. А когда он уехал, многие как-то отвернулись от нее.

– Мы все сильны своими мужьями.

Сказала мне как-то жена начальника штаба батальона, в котором служил мой муж. Иными словами:

– Соблюдай субординацию и не выпендривайся.

Поэтому я и не общалась с соседкой, усвоив урок командирши. Соблюдала субординацию:

– Здравствуйте! И проходила мимо. Она была старше меня, да и чувствовала себя женой большого начальника.

Полковник уехал, из дивизии уволился. От спец. пайка ее отписали, служебный вход в военторг для нее закрылся. Татьяна разобиделась на всех сначала. А потом подумала – подумала, да и пошла работать кассиром в овощной магазин. Профессии у нее никакой не было. Она была хорошей хозяйкой, матерью 2-х сыновей, верной женой офицера, хранительницей их очага. Это и была ее профессия.

Работала Таня до 8 часов вечера. А в Хабаровске по вечерам было веерное отключение света с 19–20 часов. Как только отключили свет в первый раз, я забрала мальчишек к себе, накормила ужином, и мы сидели со свечкой, рассказывали сказки. Запыхавшаяся Татьяна, увидев своих пацанов в полном порядке, расплакалась у меня на плече. С тех пор мы с ней стали очень дружны и во всем помогали друг другу.

Приезжал в отпуск ее Владимир Дмитриевич. Много рассказывал про Африку. Я хорошо помню вечер, когда собрались их друзья из штаба округа с женами. Провожали его еще на год на войну в Эфиопию. Мне было интересно и немного неловко среди полковников и их жен, даже генерал один был. Публика для меня незнакомая, да и постарше все были. Выручил, как всегда, фотоаппарат. Это мое хобби по жизни.

Отец в 11 лет подарил мне старенький ФЭД. И с тех пор я не расстаюсь с этой техникой. ФЭД студенткой на 3 курсе после картошки купила более мощный, и по жизни везде со мной был этот фотоаппарат. Весь вечер, слушая их разговоры, я незаметно фотографировала всю эту компанию.

Поздно ночью проявила пленку (раньше все сами делали), осталась очень довольна – все кадры получились великолепно. Повесила пленку сушить и рано утром напечатала все 36 кадров. Татьяна пришла за мной утром в 7 часов, все собрались за столом на завтрак, выпить на посошок и ехать в аэропорт провожать. Я принесла первые 8 фотографий, теплых еще после глянцевателя. Все были очень рады и удивлены, что так быстро. Разглядывали, смеялись, довольные. Пока прощались, я успела все фото отглянцевать, и Владимир Дмитриевич уехал с пакетом таких дорогих для него фотографий. Он потом писал, что в Африке, в комнате над кроватью повесил на листе ватмана все эти фотографии, и каждый вечер перед сном разглядывал родные лица. Особенно семейный портрет – он сидит, по бокам сыновья и сзади над ними раскинув руки, как крылья, стоит Татьяна. Столько в этой фотографии любви и нежности, грусти расставания и надежды, что муж и отец вернется домой живой и невредимый, и все будет хорошо. Я только любитель – фотограф. Но в тот вечер мне помогали какие-то силы сверху, все получилось очень хорошо. Никто не позировал, все были красивые, естественные, душевно пели (в те времена за столом люди не только пили, но и пели) весело смеялись. Потом, не спеша, я напечатала всем несколько копий этой памятной съемки.

Через год полковник благополучно вернулся из Эфиопии. А мы собирали контейнер в Уссурийск. Нас ждал госпиталь в Приморье. Вот тогда Владимир Дмитриевич и сказал:

– Ребята, почему я не знал вас раньше?

– Потому, что Вы были начальником штаба дивизии, а Саша был только капитан в медсанбате, – ответила я.

14. Камбоджа

1985 год. Как-то в тот год многих наших офицеров унесло далеко от дома – Саша улетел на 6 месяцев в Ленинград, у Татьяны муж в Эфиопии, у приятельницы Наташи муж в Афгане. Врачей стали собирать в госпиталь в Камбоджу. У соседки Ирины муж уехал с госпиталем. Она осталась с двумя детьми дома. Жили все в одном подъезде, дружили, помогали друг другу.

– Мы не знали, кто там в этой Камбодже с кем воевал, – рассказывал Григорий, муж Ирины.

– Кто белый, кто красный, камбоджийских бойцов было не различить, все на одно лицо. Нам их раненых привозили к воротам госпиталя, бросали и уезжали. Мы лечили всех подряд. Иногда в одной палате встречались бойцы враждующих группировок. Приходили в себя после операций и начинали драться. Выписывали сразу всех.

В город не выбирались, опасно, война. Жили на территории госпиталя. Скучали по близким, по дому. Иногда после работы собирались тесным кружком. Пели песни под гитару:

Я бы целую банановую рощу

На вишневое варенье променял.

Представляю, как им там эти бананы надоели.

Молоденькие медсестры в основном были незамужние. Иногда получались новые семьи. Ну, это уже другая история.

15. Сочи, Сочи – южные ночи

Первый раз мы с мужем отдыхали в Сочи дикарями. Как-то замполиты не афишировали, что можно взять путевку и очень хорошо отдохнуть, причем, дешево.

Морской воздух поразил в первое же мгновение – густой и терпкий. И жаркий, влажный, какой-то даже липкий.

Утром прямо с вокзала, зашли в кафе позавтракать. Саша пошел за едой, а я сидела за столиком и ждала мужа.

Вдруг ко мне подсаживается мужчина средних лет с красивой проседью на висках и интересуется:

– Вы одна или как?

– Или как. С мужем!

– Зря! К Вам будут приставать молодые люди, а он будет ревновать.

– Не будет, я не буду давать повода для этого.

Тут подошел Саша. Местный денди поздоровался с ним и ушел восвояси, буркнув:

– Осторожнее, не оставляйте такую красавицу одну, украдут.

Мне было 29 лет. Я была впервые на юге и, честно, испугалась. Напрасные страхи. Как у Шукшина в фильме «Печки-лавочки». Ничего плохого с нами не случилось.

Чем хорошо отдыхать дикарями, мы сами выбирали маршруты путешествий.

Съездили в Новый Афон, в пещеры. Все там сделано хорошо и красиво. Электропоезд увез нас далеко вглубь горы. Дальше пешком по мостикам с экскурсоводом. В глиняном зале от ужаса, что глиняная глыба сверху может сорваться нам на голову и нас всех тут завалит, я не слышала, что говорит гид. Я смотрела на потолок этой пещеры. Единственное мое желание в то время было – выбраться поскорее на солнышко. И даже пещера со сталактитами и сталагмитами меня не восхитила. Музыка, застывшая в камне. Потом дома с удовольствием разглядывала фото, сделанные среди камней. А в пещерах мне было не до красоты.

Сухумский обезьянник удивил размером площадей и количеством животных. Впервые видела столько обезьян. Они гуляли свободно на большой территории, как в живой природе. Мы случайно оказались свидетелями разборки отца с сыном.

Одно семейство сидело в большой клетке. Не знаю, почему – может, на карантине они были. Мама сидела обвешанная детками. Маленькие обезьянки пальцами лезли ей в нос и в уши, кто-то тянул ее за волосы, кого-то она в это время кормила грудью. Самый шустрый из детенышей висел вверх ногами на решетке потолка клетки. Отец семейства огромный самец в гордом одиночестве дремал в углу, прикрыв глаза. Перед ним на полу лежал банан.Так вот, этот шустрик с потолка узрел перед отцом банан. Слюни до колен, слез с потолка и медленно, с опаской поглядывая на спящего отца, двинулся в сторону банана. Отец спит! Малыш дополз до банана, протянул к нему пальцы, и вдруг – молниеносный шлепок отца отбросил его с пола в дальний угол на потолок. Он громко взвизгнул от боли и, наверное, от обиды. А отец, как ни в чем не бывало, продолжил свой сон. Остальные спокойно занимались своими делами. Эта история надолго мне запомнилась. Обезьяны жестко воспитывают свое потомство. Впрочем, мамы людей и зверей очень похожи – добрые, терпеливые и очень любят своих детенышей.

Про поездку на Озеро Рица расскажу особо. Это было в 1981 году, советское время. Гагры красовались морем изумрудного цвета. Абхазия была, какая то чистенькая и белоснежная. Проскочили ее почти без остановки быстро. Осмотрели по дороге водопады и девичьи слезы, и реку, фотографировались возле Голубого озера. В общем, выполнили всю экскурсионную программу и двинулись дальше к озеру Рица. Дорога шла через каньон. Узкая полоска неба сверху и только скалы с двух сторон. В этой зажатости между гор мне было тяжело дышать, мы ехали по узкой дороге, небо было где –то высоко. Жутковато как – то, я это четко помню до сих пор.

Озеро очень красивое в окружении гор. Вода необыкновенного очень яркого синего цвета. Это надо видеть.

12 дней в Сочи пронеслись очень быстро. Довольные, полные впечатлений мы вернулись домой, где нас ждал сын и родители.

16. Красная поляна

В следующий раз мы попали на Черное море через два года, в 83-м. Я сама поехала в штаб округа, в отдел, где продавали путевки. Мне совершенно свободно без всяких протекций выписали две путевки на военную турбазу в Красную поляну на 24 дня. Путевка делилась на две части-12 дней в горах на Красной поляне и 12 дней на море в Кудепсте.

В дивизии, где служил муж, командиры об этом просто помалкивали и офицеры ничего не знали. Друзья были очень удивлены нашим путевкам.

Итак, летим в Сочи.

В аэропорту Адлера берем такси и вперед, в Красную поляну. На автобус мы опоздали, поэтому добирались на такси. Водитель, узнав, что я впервые на горной дороге, посадил меня рядом с собой и приказал смотреть только вперед на трассу. 60 километров по серпантину и мы на месте! За этот путь, что только в моей головушке не мелькнуло. Ужас, что улетим в ущелье, и ребенок останется сиротой.

– Хорошо его у родителей оставили, – думала я, – Какого лешего тебя сюда понесло, валялась бы дома на пляже с ребенком. Вот чудо неугомонное, и мужа сюда еще затащила, погибнет невинный, – вопил мой внутренний голос. А муж между тем спокойно сидел на заднем сиденье и любовался красотами вокруг.

На ватных ногах, зеленая я выползла из машины и прошептала:

– Ни за какие коврижки я больше по серпантину на такси не езжу! Сидела на траве, гладила землю и всхлипывала, пока муж выгружал чемодан и расплачивался с лихим таксистом.

Мы опоздали, всю группу уже расселили по номерам, свободных мест не было, и нас разместили в шикарном особняке, в нем жил когда-то Сталин, отдыхая в Красной поляне.

Большой номер, огромная веранда с плетеной мебелью. Вид на горы завораживал. Я готова была подолгу сидеть в кресле и любоваться горами. Но это же была турбаза. Нас ждали горные тропы и палатки.

После ужина всю группу,30 человек, пригласили в ресторан на вечер знакомства.

За большим столом каждый вставал, говорил имя и откуда приехал. В основном, все были парами, молодые офицеры с женами, а кто-то приехал один. Представлялись без званий, только имя. Все были военными. Одна смелая дамочка представилась очень весело:

– Ирина, Москва, сдаю пол койки! Народ многие улыбнулись, а некоторые мужчины, наверное, вздохнули, что приехали со своей половиной. Не знаю, кто что подумал, но в горах она жила в отдельной палатке. А мы спали в огромных солдатских палатках на двухъярусных кроватях.

На турбазе отдыхали и немецкие офицеры из ГДР с семьями. После ужина они тоже пришли в ресторан. Сидели за столиком в углу, пили местное вино, и с интересом поглядывали на нашу шумную кампанию. Наверное, удивлялись, как эти русские после ужина в столовой заказали в ресторане столько еды и выпивки, и с аппетитом все это поглощают.

Ну, кто из русских мужиков будет давиться творожной запеканкой в столовой, зная, что его ждет шашлычок под коньячок в ресторане?

Народ выпил, закусил, познакомились. Потом все весело отплясывали в зале. Отдыхали от дороги, от работы, от забот.

А немцы, молча на нас смотрели, потягивая вино из бокалов. Думаю, тихо завидовали.

Пройдя 3-х дневный инструктаж, как вести себя в походе, мы получили снаряжение и утром отправились в горы.