скачать книгу бесплатно
– Вы психолог или умеете читать чужие мысли? – спросил я и опять не получил ответа.
– Человек, который мнит себя исследователем и покорителем природы, якобы способным постигать ее тайны и даже управлять ею, заблуждается в своем всесилии и величии. Его жалкое органическое начало живет за счет расщепления продуктов природы под действием солнечной энергии на элементы, присоединяемые к его биологической схеме строения, кстати, по способу и процессу, ничем не отличающемуся от биологии мха. Основа человека скрыта в его среде обитания, в природе. Там его корни, там и его жизненная среда. Разве можно покорить среду, в которой ты живешь, и которая тебя питает? Думать так – все равно что, являясь эмбрионом, пытаться из утробы матери повлиять на исход своего рождения. Второе, не умея управлять ни своей биологией, не своей энергетикой, вы мечтаете проникнуть в иные формы бытия.
Незнакомец расхохотался. Его смех, похожий на звон колокольчика, распространился по всему салону, но никто не обратил на нас внимания. Мне казалось, что моя голова раздувается до размеров вселенной, и я вхожу в беспредельное пространство.
– Вы полагаете, что есть иные формы бытия? – робко спросил я.
– Их мириады, как во вселенной, так и здесь, на земле.
– Но где же они? – воскликнул я.
– Здесь, вокруг вас, – и незнакомец окинул взглядом пространство над моей головой.
Я устремил взгляд вверх, но увидел лишь потолок вагона-ресторана.
– Этот мир существует меж мириадами переменных величин: бытием и небытием, рождением и смертью, ожиданием рождения и ожиданием смерти. По-вашему, бытие одухотворено и временно, а небытие вечно и не имеет одухотворенности, потому что стоит по другую грань вашего превращения и является космическим минусом всего сущего для вас. Но вы в этом ошибаетесь так же, как ошибаетесь в том, что ваш разум может дать вам подсказку в открытии тайн инобытия. И чем дальше вы будете продвигаться в познании природы, тем больше будут множиться гипотезы ваших заблуждений.
Я слушал незнакомца с напряженным интересом и почти забыл о еде, которую поставила передо мной официантка.
– Так вы верите в загробную жизнь? – слетело у меня с губ.
– Загробную жизнь? – повторил незнакомец и лукаво улыбнулся. – Иными словами, вы хотите спросить, есть ли потусторонний мир?
– Да! Да! – возбужденно воскликнул я. – Вот именно, потусторонний.
– Есть, – просто ответил он, – и думаю, что в скором времени вы в этом убедитесь.
– Надеюсь, что не в скором времени, – буркнул я.
Незнакомец загадочно посмотрел на меня и улыбнулся. Его снисходительная улыбка вызвала во мне противодействующую реакцию.
– Можно подумать, что вы знаете дату моей смерти, – сострил я.
– Знаю, – спокойно ответил незнакомец.
Мне стало не по себе. У меня даже пересохло в горле. Незнакомец произнес последнее слово так уверенно, что в моей голове пронеслась мысль: «Да кто он такой?» В эту минуту я даже подумал: «Уж не специально ли он высадился с летающей тарелки, чтобы встретиться со мной?»
– Да что вы себе позволяете! – возмутился я. – Кто вы? Бог? Чтобы говорить мне такое.
– А разве вы верите в Бога? – также спокойно спросил меня незнакомец.
– Тоже нашелся мне Иисус Христос, – я пристально посмотрел незнакомцу в глаза.
Но не я, а он смотрел на меня, как удав на кролика. Мне ни разу не приходилось встречаться с гипнотизером.
– Не сердитесь, – невозмутимо сказал он, – я вижу, вы в самом деле не верите в чудеса.
– Еще бы, считаю все эти фокусы чистейшей воды шарлатанством.
– Ну что же, это ваше право.
Я с остервенением накинулся на свой завтрак и прикончил его за две минуты. Незнакомец не уходил, он с интересом наблюдал, как я проглатываю яичницу с ветчиной. Я же испытал неловкость за минутную вспышку гнева, пытаясь исправить положение, я с иронией заметил:
– Признайтесь, вы пошутили по поводу даты моей смерти.
Незнакомец улыбнулся, его радужная оболочка глаз отразила в себе глубину вселенной. Он воскликнул:
–Нисколько. Я даже знаю, как и отчего вы умрете.
– От чего же?
– Вам это очень хочется знать?
И здесь со мной произошло то, чему я никогда не найду объяснения. Я пал духом, струсил. По правде признаться, узнать о своей точной дате смерти и обстоятельствах, при которых она произойдет, удовольствие не совсем приятное.
Даже шутка по этому поводу казалась мне в то время глумлением, до такой степени я считал свою смерть актом священным и таинственным. И чтобы не искушать дьявола, я ответил:
– Нет. Мне совсем не хочется знать того, что у благоразумных людей не может быть предметом шуток. К тому же, я немного суеверен. Зачем испытывать судьбу.
– Тогда и не будем об этом говорить, – охотно согласился собеседник.
Мы расплатились и поднялись из-за стола. На выходе из вагона-ресторана незнакомец меня спросил:
– Вы часто страдаете от головной боли?
– Довольно часто.
– Хотите избавиться от нее совсем?
– Вы еще спрашиваете об этом.
– В таком случае, я могу вам помочь.
– Как? – удивился я.
Мы стояли в тамбуре вагона-ресторана. Незнакомец попросил меня закрыть глаза и расслабиться. Затем он поднес руки к моей голове, но я не почувствовал их прикосновения, а ощутил холод, исходивший от его ладоней. Мне даже показалось, что со стороны его ладони подул ветер. Но вдруг рука незнакомца неожиданно начала нагреваться. Если бы я не знал, то мог подумать, что над моей головой держат раскаленную сковороду. Я услышал щелчки электрических разрядов, возникших между его ладонью и моей головой. Головная боль мгновенно прошла. Я ощутил небывалую легкость в теле и ясность в голове. Когда я открыл глаза, незнакомец мне сказал:
– Вот и все. Полгода у вас не будет болеть голова.
– А потом?
Он оставил мой вопрос без ответа. Я поблагодарил его за чудесное исцеление, и мы расстались. Он отправился в один конец поезда, я – в другой.
Открыв двери купе, я увидел человека средних лет с интеллигентной внешностью. Интеллигенты обладают особенностью двух видов: одни располагают к общению (при их виде так и хочется сказать им servus), другие же, напротив, кажутся настолько высокомерными и замкнутыми, что пропадает всякое желание с ними разговаривать. Этот не подходил ни под один из этих видов.
Я уселся напротив моего нового соседа, и мы обменялись испытывающими, но доброжелательными взглядами. На меня вдруг нашел приступ вдохновения, и я неожиданно сказал:
– Только что меня удивительным образом излечили от головной боли. Полгода у меня не будет болеть голова.
– Как же это? – с интересом спросил мой новый собеседник.
– Очень просто, он подержал свою руку над моей головой, и боль мгновенно улетучилась.
– Ерунда, – самоуверенно заключил он, – это от самовнушения.
– Но я совсем не ожидал такого исцеления.
– Это не важно, – авторитетно заявил тот, – достаточно и того, что вы допустили только одну мысль, что он может вас излечить. Дальше все произошло благодаря самовнушению.
– И вы не можете допустить, что он обладает каким-то неизвестным нам биополем, способным действовать на наш организм?
– Это исключено. Наука отрицает наличие каких-либо биополей. Это все предрассудки, бабушкины сказки, обще бытующие заблуждения, которые используют в своих целях шарлатаны и бродячие целители.
– Однако есть еще в природе много необъяснимых явлений, к разгадке которых наука подбирается ощупью, и многое угадывается интуитивно.
– Чушь собачья, наука не должна занимать промежуточное звено между фактом и домыслом. Она должна строить свои выводы на научно проверенных фактах. Представьте только на миг, что было бы, если бы мы, ученые, строили бы какую-нибудь научную систему на домыслах. В один прекрасный день она бы рухнула и погребла бы нас со всеми нашими трудами. Нет, милый батенька, мы не можем допускать домыслы.
– Но так можно закрыть глаза повязкой неверия и не видеть в упор самых явных явлений и истин, которые природа преподносит нам как загадочные аномалии, и все потому, что наш разум не в силах их постичь, победить свою инерцию мышления.
– Я по профессии врач, – представился мой собеседник, – работаю в научно-исследовательском институте медицинской географии. И я вдоволь насмотрелся на своих пациентов, которые в свое время обращались к шарлатанам и целителям-чудотворцам и запустили свои болезни. Мне надоело выслушивать бредни молодых людей, защищающих оккультные нелепости, профессиональных фокусников с их эстрадными номерами, которые преподносятся людям в качестве доказательств существования «сверхъестественных сил». Эти всякого рода мистические учения расцвели, как сорняки, усеяли сознание людей, как грибы-поганки.
Врач достал из портфеля кипу газетных вырезок.
– Вот посмотрите сами, – он разложил передо мной на столике вырезки из газет, – сколько энергии затрачивается на подобные бредни, уму непостижимо. Достижения науки сопровождаются созданиями лженаучных мифов, вроде посещения земли инопланетянами или прилетов летающих тарелок. Нет. Нужно вести решительную борьбу со всякого рода мифами, будь то общение с духами или сказки о потустороннем мире, способствовать тому, чтобы люди отворачивались отдутых чудес и обретали подлинно научный взгляд на мир, – такова цель, стоящая перед нами, учеными.
Я слушал учёного и думал, что он говорит вполне убедительно, но что-то в его речи всё же вызывало во мне сомнение.
В общем, вы жаждете экзотики и чудес, либо вы на стороне научного знания, – закончил своё критическое выступление врач-учёный.
Я пожал плечами, не зная, что ему ответить.
– Вот-вот! – воскликнул он, – стоит только в себе посеять сомнение, и вы – пропащий человек. Вера обладает огромной силой убеждения, это как воображение, вы только на минуту допускаете возможность какого-либо чуда, и в то же самое мгновение то, что вы считаете невозможным, начинает происходить на ваших глазах. Вы уже не в силах защитить своё восприятие от этого влияния. Но это не значит, что всё, что вы видите и слышите, и даже чувствуете, – в реальности, наяву, оно происходит в вашем расстроенном воображении. И чем больше вы хотите в него верить, тем правдоподобнее вам будет казаться видение. Это и есть первый шаг к помешательству. Стены раздвигаются, и вы видите такие чудеса. Я сам попадал в подобные ситуации, когда ездил по деревням с лекциями о вреде самолечения. Вы не представляете, какие ведьмы и колдуны живут в нашей глубинке. Но я – материалист, и не верю в эту чертовщину, и главная наша цель – это забота о душевном спокойствии людей.
Врач ещё долго и убедительно говорил, стараясь вытащить меня из мутного омута суеверий, чудовищных измышлений и мистицизма. Поезд подходил к станции, где попутчик должен был выходить. Он поспешно собрал вещи и протянул мне руку на прощание.
– Я вижу, вы интеллигентный человек, и надеюсь, что наш разговор рассеял некоторые сомнения относительно чудес в нашем простом, как выеденное Колумбово яйцо, мире. Смотрите на все вещи проще, и никогда не теряйте связи с материей. Мне приходилось встречаться с умными людьми, которые сходили с ума от устремлений своего взора в запредельные миры. Я бы очень не хотел, чтобы вас постигла подобная участь.
Учёный врач вышел на перрон и приветливо помахал мне рукой. Я вежливо поклонился.
В эту минуту мне очень захотелось встретиться с тем загадочным субъектом, с которым я познакомился в ресторане. Впрочем, я даже не знал его имени. Меня охватило страстное желание поговорить с ним ещё один раз. Беседа с учёным врачом только распалила мой интерес к оккультным сферам знания, а его предостережения показались мне по-детски наивными. Я не причислял себя ни к разряду легковеров, ни к разряду фанатиков. Моим критерием познания являлась объективность, с которой я соприкасался посредством своих, допускаю, несовершенных ощущений при помощи органов чувств и, надеюсь, совершенного разума, склонного к аналитическому мышлению.
И тут же мне в голову пришла мысль, что таинственный незнакомец мог сойти на последней станции, и я поспешно отправился через все вагоны в конец поезда на его поиски. Чем ближе я приближался к последнему вагону, тем сильнее у меня колотилось сердце. Когда я достиг последнего вагона, то заметил в другом конце прохода у окна знакомую фигуру окулиста. Он стоял ко мне спиной, и мне показалось, возможно, от оптического преломления света, проникающего из окон, от его фигуры исходило странное лучезарное сияние. Я приблизился к нему, и сияние исчезло. Он повернулся и заглянул своим небесным взглядом прямо в мою душу.
– Я уже собирался покинуть поезд, но почувствовал, что вы желаете со мной встретиться, и задержался.
– Благодарю вас, – ответил я, не совсем поверив в искренность его слов. – я действительно хотел с вами увидеться.
– И вас привели ко мне сомнения?
– Совершенно верно, – подтвердил я, переходя в наступление, – То, что вы говорили в прошлый раз, как-то не очень увязывается с логикой.
– Милый мой! – воскликнул незнакомец. – Весь процесс жизни основан на постоянном нарушении жизнью ваших логических аксиом. Иногда действительности даже трудно пробить брешь в ваших за герметизированных сферах понятий, сотканных из ложных категорий. Для вашей логики понятий тождественно только то, чему тождественны ваши понятия. А ваши понятия и ваша интеллектуальная логика вращаются в пределах низменной ограниченности, тождественной вашим убеждениям и разделенной с реальностью. Вы же удивляетесь, когда видите в кунсткамере Петра Великого двуглавого теленка, но даже мысленно не можете допустить существования быка с человеческой головой.
– Но возможно ли такое в действительности?
– Разумеется, что вы этого не допускаете, потому что, по-вашему, происходит якобы смещение понятий. А все непонятное и необъяснимое вызывает у вас страх. Вероятно, вы не верите и в существование черта.
– Естественно, я отношу это понятие к нулевому несуществующему классу.
– Допустим, что вы правы, но разве можете вы проиграть все вероятные варианты аппликаций природы и постичь все ее возможности вашим слабым интеллектом? Я очень просто могу вам доказать, что ваш интеллект несоизмерим с непрерывной текучестью бытия и не способен к адекватному постижению тех непрерывных изменений, которые протекают в природе. Все ваши понятия фиксированы и прерывны. Единственным способом привести их в соответствие с жизнью является произвольное предположение остановок в самой жизни, что, в свою очередь, подобно смерти. Этими остановками вы и сообразовываете ваши понятия с действительностью. Поймать вашим интеллектом действительность так же трудно, как пытаться вычерпать воду сетью, как бы ни были мелки ее петли. Разве понятия могут дать вам познание? Основное назначение вашего сознания состоит в различении и разделении, однако в разделении вы теряете способность вступления в связь с действительностью. Вы как бы поверхностно соприкасаетесь с ней. Постигать; жизнь посредством понятий – значит остановить ее движение, отсечь содержание от формы, снять с живого движения ретроспективный снимок. В этом и заключается вся несостоятельность интеллектуального сознания, построенного на понятиях.
– Но что вы можете предложить взамен интеллекта? Интуицию? Это уже не ново. Впрочем, это не ваши мысли, все, что вы сказали, я давно читал в трудах Джеймса.
– Неважно, но именно они вызвали у вас сомнения в свое время.
– Да. Но я их отмел, как и несостоятельное учение Бергсона. Вся эта логомахия, маскируемая бутафорским призраком интуиции, взывающая к алогизму, имеет одну цель – очернить человеческий интеллект, доказать его бесполезность. А это единственное оружие, данное человеку природой, которое он может использовать даже в борьбе со стихией.
– Так же, как и для самоуничтожения, – с сарказмом заметил незнакомец.
– Во всяком случае, в интеллекте я вижу единственного гида, способного вести нас к постижению реальности, – парировал я.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся мой собеседник. – Удивляюсь вашей наивности. Если даже вы усеете всю внешнюю поверхность кажущегося вам реальным мира понятиями, созданными вашими теоретическими познаниями, то и тогда, как бы ни была огромна эта поверхность по своему протяжению в пространстве и Времени, вы не проникнете в глубину этого мира ни на один сантиметр. Для этого вам необходима совсем другая система координат, совсем иное вхождение в область, скрытую от ваших чувств.
– Область четвертого измерения? – воскликнул я.
– Может быть. В вашей же системке вы отделены от природы, закупорены от мира в своей герметической сфере, потому что вы не в состоянии постичь простых законов. Вы никогда не будете иметь связей ни с прошлым, ни с будущим, ни с вечностью. Вы обречены жить в этой оболочке, прорвав которую, вы рискуете погибнуть. Ваша жизнь похожа на мертвое яйцо, из которого никогда не вылупится птенец. Вы не верите ни в бога, ни в черта. Возможно, даже понятие «совесть» относится к вашему нулевому классу.
– Но, позвольте, – запротестовал я, – совесть всегда живет в человеке, она руководит его поступками.
– Но совесть бестелесна, невидима, а, следовательно, несуществующая, – возразил он мне и злорадно заметил: – а может быть, в вашем понимании, стоит относить ее к запредельному четвертому измерению?
От огорчения я закусил губу, потому что не находил веских аргументов, чтобы сломить его нахальное наступление. Но вдруг он изменил тон и уже приветливее сказал:
– Я вижу, что вас ничем не переубедишь. На прощание я вам покажу чудо. Но боюсь, что и оно вас ничему не научит.
Я недоверчиво заглянул в его глаза. Он предложил мне выйти в тамбур. Сквозь стеклянную дверь были видны убегающие вдаль рельсы. В голове мелькнула мысль: «Уж не собирается ли он выбросить меня из вагона и этим покончить со всеми нашими спорами?» Незнакомец посмотрел на меня и улыбнулся, как будто прочитал мои мысли.
– Способны ли вы поверить, что я, не прикасаясь к вам, подниму вас над полом?
– Магнитом?
– Это уже мое дело.
– Нет. В это я поверить не могу, – решительно заявил я, – существуют физические законы.
Незнакомец отошел от меня, насколько позволяла теснота тамбура, и попросил расслабиться. Я резко опустил плечи вниз, расслабляя мышцы рук, переступил с ноги на ногу и в это самое мгновение почувствовал, что мое тело начинает терять вес. Тяжесть покидала мои члены, я ощутил состояние невесомости. Не знаю, что чувствует в таком состоянии космонавт, но я ощущал, что вся моя полнота, мое содержание выливается из меня, оставляя мне одну форму – мою пустую оболочку. Сердце бешено стучало, отдаваясь в висках. Я был настолько взволнован новизной моего состояния, что не сразу заметил, как мои ноги оторвались от пола, и я повис в воздухе, сохраняя при этом полную ясность мышления и восприятия. Я поднялся над полом всего не более, чем на метр, повинуясь какой-то невидимой силе, но этого хватило, чтобы ощутить всю невероятность происходящего явления.
Я возбужденно воскликнул:
