Падающие звёзды

Я вспоминаю, как впервые увидела вас на лекции. Вы сразу же завладели всем моим существом, и я ничему не могла противиться. Где бы я ни была, что бы ни делала, слушала ли музыку, смотрела ли кино, я всегда думала: а как бы всё это было, как бы это звучало, если бы мы были вместе? Вот видите, все кончается на "бы", но так это всё и начиналось. Я жила, как во сне. Когда мы не были ещё знакомы, я так хотела вам принадлежать, и, несмотря на отчаяние, таила в глубине души веру, что когда-нибудь вы обратите на меня свое внимание. Ваш ореол преподавателя-умницы толкал меня на отчаянные поступки. Я никогда никого ни о чём не просила, но в то время молила судьбу, чтобы она позволила мне соединиться с вами хотя бы один раз, а потом, как говорится, "и умереть не страшно". Вероятно, вы удивились, когда поняли, что до вас я была девственницей. А может быть, приняли это, как должное. Ведь вы могли своей интеллектуальной игрой увлечь любую девушку, сломить ее сопротивление, сделать её своей рабыней, как вы поступили со мной. Я и сейчас думаю, что вы достигли высших пиков человеческого разума. И тем более, мне становятся непонятными ваши поступки, лишенные всякой гуманности и противоречащие вашей духовности. Признаюсь, я не всегда понимала ваши возвышенные материи, более того, меня даже страшили некоторые ваши рассуждения. Но подле вас я чувствовала себя женщиной. Иногда смысл того, о чём вы говорили, был мне непонятен, но ваш голос звучал так приятно и обворожительно, что я невольно поддавалась его очарованию, приходила в оцепенение, готова была слушать, не понимая, просто так слушать и только… И потом еще долго ваш голос звучал в моих ушах, как будто сам Бог вашими устами вещал мне какие-то истины. Я и сейчас постоянно ощущаю ваше незримое присутствие. Но после того, как вы задушили моего мальчика, всё изменилось. Мне кажется, что ночью вы подходите, тяжело дыша, к моей кровати, чтобы сделать надо мной какое-то насилие, и ваши руки тянутся к моей шее. Я просыпаюсь в холодном поту и плачу, находясь в постоянном ожидании, что вот-вот со мной что-то произойдет. "Глупо!" – скажете вы, но это вы довели меня до такого состояния. И вообще вы сделали меня совсем другой, не такой, какой я была прежде.

Я допускаю, что каждый человек имеет свои теневые стороны, но главное – его поступки. В любимом можно найти всё, что захочешь, но сейчас-то я поняла, что даже любимых нужно судить по их поступкам. Может быть, я вас чрезмерно боготворила и видела в вас только тот образ, который наделяла в своих мечтах придуманными мной достоинствами. Единственное, что ускользало от моего внимания, – это ваш закостенелый эгоизм, способный толкнуть вас на убийство. И вот в один день все переменилось. Вы решили отнять у меня моего ребенка. Из любимого человека вы превратились в убийцу. Может быть, вам не кажется этот поступок страшным, но человек, который совершает преступление, вряд ли может относиться к самому себе беспристрастно. Здесь важен взгляд со стороны. Поймете ли вы это? Сейчас моё состояние похоже на положение человека, который бьёт кулаками в железную дверь. И, тем не менее, сознание того, что я вам высказываю свою правду, приносит мне удовлетворение. Я вырываю вас с корнем из своего сердца и надеюсь, что воспоминания о вас со временем рассеются без остатка. Но знайте, с этого дня вас будут мучить кошмары, потому что вы загубили ангела. И пусть он превратится в призрак и является вам каждую ночь для того, чтобы когда-нибудь пробудить вашу совесть".

Мой бледный собеседник дочитал до конца письмо и положил его на стол перед собой. Мы некоторое время молчали. Затем он выпрямился, и, устремив на меня полный скорби взгляд, произнес:

– Это было письмо моей матери, я его сразу же узнал по почерку.

От неожиданности я подскочил на стуле.

– Но ведь она пишет, что вы умерли. Как это понимать?

Он опустил голову и чуть слышно ответил:

– Здесь многое кажется тёмным и непонятным, но если я вам скажу, что произошло на самом деле, вы мне не поверите.

– Я вас слушаю.

Мой собеседник выпил еще одну рюмку вина и продолжал:

"Когда мне стало понятно, что профессор – мой отец, я в тот же день встретился с Мариной и рассказал ей всё. Я также сказал ей, что у нас с ней не может быть детей, потому что она – моя сестра. Вы не представляете, что с ней случилось. Она не была готова к такому удару. С профессором я не стал объясняться. Покинув университет, я просто исчез. Позднее до меня дошли слухи, что его дочь сделала аборт. Бедная девочка! Я до сих пор её жалею. Своего отца я уже знал, и мне захотелось встретиться с матерью и узнать, как так получилось, что она меня бросила. И вот здесь начали происходить со мной разные странности. Оказалось, что детского дома, в котором я вырос, не существовало. Не было также и дома ребёнка, куда меня приняли сразу же после моего появления на свет. Не было ничего, что могло свидетельствовать о моём рождении. Но дальше стали происходить ещё более курьезные случаи. Я стал постепенно терять ту протоптанную дорожку, по которой двигался по жизни с начала своего рождения. Я не смог обнаружить школу, где я учился. Я не встретил ни одного знакомого, который бы меня знал в детстве или юности. Я никогда не жаловался на провалы в памяти, но вдруг память начала мне изменять.

Из неё стёрлось всё, что было до момента моей встречи с профессором.

Я как будто откуда-то вынырнул, не зная, где провёл всю свою жизнь. Иногда мне кажется, что всё это время я спал, и проснулся только для того, чтобы пережить несчастье. С того дня, как моя сестра сделала аборт, у меня началось раздвоение личности. Временами я полностью выпадаю из действительности, но при этом я как бы остаюсь сторонним наблюдателем и вижу сверху всё происходящее. И во всем, что происходит, участвует маленький младенец. Он только что научился ходить и лезет во всякие опасные места. Но я ничего не могу с ним поделать. Когда я нахожусь в состоянии этого стороннего зрителя, я как бы дематериализуюсь и, присутствуя везде, теряю способность на что-либо повлиять. У меня возникает ощущение, что в такие минуты я превращаюсь в бестелесного призрака. Но я не могу оставить его одного, потому что этот маленький мальчик мне дорог, как собственный сын. Может быть, он и есть мой сын, родившийся от моей сестры. Крохотный, затерявшийся во Вселенной осколочек. Именно поэтому я стал бродягой. Я не сижу на одном месте, а обречен вечно следовать за ним. А он, маленький проказник, так любит странствовать. И вот сейчас он призывает меня к себе. Я начинаю его явственно видеть. Вот он взошёл на железнодорожную насыпь, скоро пойдет поезд, и от него останется одно мокрое место. Мне нужно идти. Так скажите, писатель, существую ли я на самом деле? А вдруг я выпадаю из действительности, и меня перестают видеть?

Я не успел ему ответить. Воздух над столом заколебался, и он исчез. Только салфетка лежала возле его прибора. С ним исчезли и письма. В последний момент он схватил их со стола.

За окном тихо падал снег.

2.

Его история произвела на меня впечатление, близкое к потрясению.

Когда я записал рассказ и показал жене, она пережила шок. На каком-то месте моего описания она потеряла сознание. Когда я привел её в чувство, она дрожащими губами чуть слышно произнесла:

– Где мой сын? Что с моим мальчиком? Куда он ушёл?

– Но, Боже мой, какая ты впечатлительная, – воскликнул я, – что ты взяла себе в голову?

– Это был мой сын! И эти письма написаны моей рукой. Я их хорошо помню.

Я почти ничего не знал о прошлом моей жены. Из чувства деликатности я им просто не интересовался. Она же никогда не рассказывала мне о своей жизни. По-видимому, её жизнь была не из лёгких. Когда мы познакомились, она сразу же призналась мне, что не может иметь детей. И я ей на это ответил: "Проживем без детей". Мне стоило большого труда ее успокоить.

Рождество мы отмечали дома, положив свои приготовленные друг другу подарки под елку. Украшая ёлку игрушками, мы смастерили у её подножия некое подобие города Вифлеема, установив в его центре сделанную из пластилина крохотную колыбельку и фигурку ребёнка, символизирующие рождение Иисуса Христа. Глядя на наше произведение, я вдруг неожиданно для себя сказал:

– Странно, что та звезда, показавшая дорогу волхвам, не упала, а остановилась над местом, где должен был родиться Иисус. По теории того профессора падающие звезды олицетворяют не родившихся детей. Я тоже грешен, и от меня женщины делали аборты. Наш грех состоит в том, что мы вмешиваемся в сферу, которая должна быть полностью подчинена Создателю. Рождение ребёнка – божественный промысел.

Жена задумчиво кивнула головой, но ничего мне не ответила.

После праздничного ужина мы поздно ночью вышли прогуляться до окраины города. За городом морозный воздух сделал настолько прозрачным эфир и так высветил звёзды, что, казалось, их сияние лежит мерцающим светом на чистом снегу. Мы долго смотрели на небо и вдруг увидели падающую звезду. Она промелькнула в какое-то мгновение и исчезла, унесенная неведомо куда. И тут моя жена сказала:

– Давай возьмём ребёнка из детского дома.

Я обрадовался в душе, потому что хотел предложить ей то же самое.

– Если уж это делать, то нужно брать шестерых.

– Почему? – удивилась жена.

– По числу не родившихся от меня детей. – Давай для начала возьмем одного новорожденного, но ты должен мне помогать, я не хочу бросать работу, потому что надеюсь, что когда-нибудь мой сын ещё раз зайдет в кафе, и я встречу его.

– Согласен.

Мы поцеловались и продолжили нашу прогулку под звёздами.

Январь 1995