скачать книгу бесплатно
Мономах. Снова в деле
Владимир Николаевич Власов
Всего год назад герой романа Владимира Власова «Мономах в деле» майор Сергей Толоконников, известный по прозвищу Мономах, командир легендарного отряда «Смерч», и думать не думал, что когда-нибудь будет вспоминать месяцы войны с отвращением, как будто похороны врага.
О Мономахе ходили слухи, что он, в прошлом профессиональный киллер, состоявший на службе в секретном отделе ФСБ, прошел испытания в горячих точках мира и в Чечне… Но слухи и домыслы всегда бледны перед лицом жестокой реальности.
Роман «Мономах в деле» продолжает суперсериал талантливого писателя Владимира Власова о Мономахе.
Владимир Власов
Мономах. Снова в деле. Время деньги – жизнь копейка
Часть первая
Глава 1
Труп пробыл в квартире как минимум две недели, и было вообще удивительно, что его все-таки обнаружили. Ведь академик Савельев с соседями почти не общался, вел замкнутый образ жизни, близких родственников не имел. С тех самых пор, как академика отправили на пенсию, к нему перестали ходить и бывшие коллеги. Уж очень деспотичным, говорят, был покойный Савельев, и за время работы в новосибирском научно-исследовательском институте нажил себе немало врагов.
Если бы не собака, симпатичный фокстерьер по кличке Борька, то Валентина Иосифовича Савельева нашли бы, наверное, не раньше зимы. А если бы в Новосибирске отключили центральное отопление, то находиться бы именитому академику в своей квартире до будущей осени. Тем более, что единственная близкая родственница Валентина Иосифовича, племянница Наташа, два года назад разругалась со своим дядюшкой в пух и прах и с тех пор перестала интересоваться его судьбой.
Короче, почет и слава нашим четвероногим друзьям, в особенности фокстерьеру Борьке, который, в общем-то, никогда не слыл сообразительным существом. Однако именно он первым поднял тревогу. А все началось с того, что два дня назад Борька, пробегая мимо двери Савельева, вдруг поджал уши и начал протяжно скулить. Хозяйка собаки, дама неопределенного возраста, живущая двумя этажами выше, вначале не обратила на это никакого внимания. Тем более, что ее Борька отличался взбалмошным и своенравным характером. Но когда точно такая же сцена повторилась и на следующий день, то хозяйка забеспокоилась и позвонила Савельеву в дверь. В этот самый момент пес взвизгнул «человеческим голосом» (это цитата) и, поджав хвост, метнулся вниз по лестнице.
Хозяйка собаки была дамой современной, передачу «В мире животных» смотрела регулярно, ко всему прочему увлекалась спиритизмом, экстрасенсами, медиумами и, исходя из вышеперечисленных пристрастий, истолковала невроз Борьки вполне определенно. Припомнив, что в последнее время Валентин Иосифович Савельев не попадался ей на глаза, дама, не раздумывая, вызвала участкового. Тот, несколько раз позвонив в дверь и не дождавшись никаких результатов, послал в домоуправление за слесарем…
В тот же день в квартиру Савельева прибыла оперативно-следственная бригада во главе с дежурным следователем Высоцким. Труп академика Савельева, в недалеком прошлом Героя Соцтруда, лауреата Ленинской премии за достижения в области ядерной физики, а ныне простого пенсионера, был обнаружен в собственной ванной, повешенным на бельевой веревке. На первый взгляд – чистой воды самоубийство. Но после беглого осмотра эксперт-криминалист категорично заявил, что ни один нормальный человек (разве что акробат) не в состоянии свести счеты с жизнью таким способом. Во-первых, невысокий Савельев никак не смог бы навязать веревку на торчащий в потолке крюк. Для этого ему понадобилась бы лестница, которой в квартире не оказалось. Естественно, академик мог одолжить лестницу у соседей, подвязать веревку на крюк, затем отнести лестницу обратно… Теоретически это возможно. Вот только самоубийцы так не поступают. Психология не та. Тем более, что в верхнем шкафчике комода был обнаружен заряженный восемью патронами пистолет Макарова, а также запасной магазин к нему. А куда проще пустить себе пулю в лоб, чем сооружать в ванной комнате настоящие баррикады.
Не оказалось в квартире и предсмертной записки, обычного атрибута всех самоубийств. Оперативники тщательно перерыли все комнаты, просмотрели все файлы на компьютере, но не обнаружили никаких доказательств того, что Савельев собирался наложить на себя руки. Разве что это решение пришло спонтанно?
Чуть позже из лаборатории сообщили результаты вскрытия, подтверждающие предположение криминалиста, – на веревке в ванной был повешен труп. Академик Савельев умер от точного удара, в результате которого были переломаны шейные позвонки. Такой удар мог нанести только профессионал.
– Только этого нам не хватало! – мрачно пробормотал следователь Высоцкий, узнав о заключении экспертов-медиков. – Всемирно известный академик Савельев, и убит. И как раз на мое дежурство!
– Да, не повезло нам, – согласился Коля Быховцев, симпатичный, кареглазый оперативник. – А я как раз собирался уйти в отпуск… Теперь, наверное, не выйдет.
– И кому это понадобилось убивать шестидесятилетнего старика? – никак не мог угомониться Высоцкий. – На ограбление вроде бы не похоже – в квартире полный порядок. Да и зачем было подвешивать его в ванной?
Коля Быховцев успел лишь пожать плечами – в этот момент дверь, ведущая в квартиру Савельева, распахнулась, и порог переступил невысокий крепыш в кожаной куртке. За его спиной маячили головы еще двух парней, как две капли воды похожих на вошедшего. Точно такие же куртки, лица, не выражающие ничего определенного.
– Майор Валахов, ФСБ, – мрачно изрек тот, кто вошел первым, и показал Высоцкому свое удостоверение.
Следователь немного смутился, но тут же почувствовал, как в груди нарастает неоправданное ликование – появление московского эфэсбэшника в квартире Савельева не могло быть случайным, и, судя по всему, дело об убийстве академика «службисты» собирались забрать себе.
Пока следователь тщетно пытался скрыть свое облегчение, майор Валахов уверенно прошел в комнату, остановился перед включенным компьютером и принялся по-хозяйски осматриваться. Его спутники сразу же приступили к осмотру места происшествия. Высоцкий топтался в стороне, не совсем понимая, почему майор Валахов так явно игнорирует его присутствие. Словно не он, следователь Высоцкий, проделал воистину адскую работу – допросил десятки свидетелей, лично позвонил в лабораторию и, наобещав золотые горы, уговорил экспертов-медиков побыстрее произвести вскрытие. Облегчение сменила досада, и, глядя на самоуверенного майора, следователь сразу же почувствовал себя лишним.
К слову сказать, столичный гость сразу не понравился Высоцкому. Не понравился почти демонстративным самоуважением и независимостью. Его глубоко посаженные, с холодным блеском глаза пугали, но одновременно и завораживали некой непонятной силой и энергетикой…
«Сразу видно, что он не просто служака-исполнитель, – подумал Высоцкий, стараясь не встречаться с майором взглядом. – Да, не хотел бы я иметь в своем подчинении такого парня… От него веет смертью».
Майор ФСБ Константин Валахов ни на минуту не сомневался в том, что смерть академика Савельева – дело рук тех самых неуловимых убийц, которые охотятся за «ядерным чемоданчиком». Они методично и с беспощадной жестокостью уничтожали всех, кто имел какое-либо отношение к этому опасному проекту. За последние три месяца были убиты четверо бывших сотрудников новосибирского НИИ, трое из которых проживали в Москве. Все они когда-то работали над проектом ядерной мини-установки, автором которой являлся Валентин Иосифович Савельев.
Именно здесь, в Новосибирске, десять лет назад был придуман и создан первый «черный чемоданчик». Естественно, все это хранилось в строжайшем секрете от общественности, и лишь некоторые члены правительства и пару генералов КГБ знали об этом проекте.
Первая партия «чемоданчиков» прямым ходом направилась в известное ведомство, дабы использоваться по прямому назначению – этими ядерными установками собирались снабдить агентов, засылаемых на вражескую территорию. Но времена «холодной войны» давно канули в небытие, и о грозных «чемоданчиках» почти забыли. И наверняка забыли бы, если бы не одно важное обстоятельство – несколько жестоких убийств, узнав подробности которых, даже самые опытные оперативники брезгливо морщились и отводили глаза. Людей, павших жертвой этих преступлений, связывало только одно – десять лет назад они работали в новосибирском научно-исследовательском институте под руководством Валентина Иосифовича Савельева.
Но вначале, естественно, никто не связывал эти преступления с ядерными чемоданчиками. Вначале были просто убийства с отягчающими обстоятельствами, совершенными группой неизвестных. Эти «неизвестные» действовали весьма ловко и расчетливо – после себя они не оставляли никаких улик и зацепок.
Три месяца назад, в самый разгар дачного сезона, на своем приусадебном участке в пятидесяти километрах от Москвы, был найден труп Антона Смагорина, директора частной гимназии. По утверждению жены, в тот день Антон Смагорин был как обычно весел, спокоен и, отправляясь на дачу, пообещал вернуться часиков в семь вечера. Но он не приехал ни в семь вечера, ни на следующий день, и тогда жена, заподозрив что-то неладное, отправилась на участок на электричке. Она и обнаружила в доме труп мужа.
Экспертиза показала, что, перед тем как перерезать Смагорину горло, его зверски пытали, наверняка надеясь узнать что-то важное. Вряд ли Антон Смагорин считал Олега Кошевого, знаменитого молодогвардейца, своим героем и, скорее всего, рассказал преступникам все, что знал. Но что мог знать обычный директор пусть даже и частной гимназии? И зачем кому-то понадобилось его убивать?
Какое-то время ушло на то, чтобы отыскать свидетелей этого страшного преступления. Ведь дача Смагориных стояла не на отшибе, а в окружении точно таких же домиков. И хотя убийство произошло в начале июля (самый разгар дачного сезона), как ни странно, никто из соседей ничего не видел и не слышал. Оперативники московского уголовного розыска с ног сбились, проверяя различные версии. Как ни странно, но в окружении Смагорина так и не нашлось людей, которые могли пролить свет на эту непонятную историю. Все, включая жену потерпевшего и его коллег по работе, в один голос твердили, что ничем помочь не могут. В конце концов, оперативники пришли к закономерному выводу – Антона Смагорина убили по ошибке.
Не прошло и месяца, как в подмосковном городе Воскресенске, в одном из уютных двориков был найден труп пенсионерки Веры Михайловны Березовой. Пожилую женщину долго истязали, о чем свидетельствовали многочисленные ножевые ранения, и в конце концов прикончили ударом тяжелого предмета по затылку. И опять следствие зашло в тупик, так как никто из жителей дома не видел ничего подозрительного. Вероятнее всего, Березову убили где-то в другом месте, а труп подбросили в этот тихий дворик. У пенсионерки не было близких родственников, муж умер три года назад, поэтому никто особенно не возмущался, когда это дело тихо замяли.
На этом кровавая эпопея не закончилась. В начале сентября жителей Москвы потрясла страшная новость – Розин Лев Леонидович, молодой, подающий надежды физик, выбросился из окна. Это связывали с семейными неурядицами – жена Розина, красавица-актриса Галина Новожилова, периодически наставляла мужу рога. Однако все, кто был хорошо знаком с Розиным, уверяли, что тот никогда не принимал близко к сердцу шалости прекрасной актрисули. Он был так углублен в свою науку, что у него просто не оставалось времени на размышления о личной жизни. Значит, причина, по которой молодой ученый покончил жизнь самоубийством, крылась в чем-то другом. До определенного момента ни у кого не вызывало сомнений, что Розин выбросился из окна сам. Пока не появилась важная свидетельница. Точнее, свидетелей было двое – подростки, живущие в соседнем доме. В тот вечер, когда произошла эта страшная трагедия, Маша и Миша целовались на той самой лестничной площадке, на которой находилась квартира Розина. Они и видели, что примерно за час до самоубийства к молодому ученому пришли трое. Трое молодых, хорошо одетых мужчин. Без всяких проблем Розин впустил поздних гостей в квартиру, а через полчаса они преспокойно вышли. А еще через двадцать минут Лев Леонидович выбросился из окна.
Юная Маша, которой в отличие от своего дружка удалось разглядеть тех самых мужчин, упорно уверяла, что гости были молодые, смуглые и темноволосые. И очень похожи на кавказцев. Только в отличие от обычных кавказцев одеты очень даже прилично – в серые костюмы, галстуки и белоснежные рубашки. Самые настоящие денди!
Что могло связывать перспективного ученого Розина и «кавказцев», пусть даже и денди, так и осталось для оперативников загадкой. Тем не менее они с удвоенной энергией принялись отрабатывать версию самоубийства. На данном этапе к делу совершенно неожиданно для уголовного розыска подключились сотрудники ФСБ. Это произошло по двум причинам. Во-первых, Лев Розин долгое время занимался сверхсекретными проектами и в определенных кругах был известен не только как разработчик «мирного атома»; во-вторых, одна из групп ФСБ давно висела на хвосте чеченской группировки, торговавшей оружием. Парни, которые приходили к Розину за полчаса до гибели, вполне подходили под описание некоторых боевиков.
Беда, однако, состояла в том, что ФСБ и Московский уголовный розыск долгое время никак не могли сработаться. Оперативники пытались тянуть одеяло на себя, неизвестно по какой причине утаивали немаловажные факты, а эфэсбэшники с тупым упорством проталкивали свою версию – связь Розина с торговцами оружием. Все эта катавасия тянулась многие недели, пока, наконец, майор Валахов, опять-таки совершенно случайно, не обнаружил, что покойный физик десять лет назад был знаком с Антоном Смагориным, директором частной гимназии. Эти двое были не только знакомы, но и работали вместе в новосибирском научно-исследовательском институте под руководством академика Савельева. Пять лет назад Антон Смагорин женился и переехал в Москву, а Розина пригласили в столицу еще раньше. Это могло показаться странным, но бывшие коллеги даже не перезванивались. Во всяком случае, жена Антона не могла вспомнить, чтобы муж когда-либо упоминал о Льве Розине.
Этот факт заинтересовал майора Балахова, и он принялся тщательно изучать биографии ныне покойных научных сотрудников. И тут майор натолкнулся еще на один, не менее интересный факт. Как оказалось, пенсионерка Вера Михайловна Березова, найденная мертвой во дворе частного дома, тоже имела отношение к новосибирскому институту и, в частности, к академику Савельеву.
В те годы, когда и Розин, и Смагорин корпели над своими научными проектами, Вера Михайловна работала в лаборатории термоядерных исследований, и как утверждали злые языки, с академиком Савельевым ее связывали не только профессиональные интересы.
Неизвестно по какой причине, но майор Валахов вплотную занялся разработкой этой фантастической версии. В то время он еще не знал, что именно его интересует, но чувствовал, что бывших работников института убивают не случайно. Майop подготовил начальству подробный отчет о проделанном расследовании, в котором не было ни единого намека на свои домыслы. Он и сам не мог объяснить, почему поступил именно так, а не иначе. Возможно, опасался, что начальство посчитает, что это дело не входит в его компетенцию, и передаст расследование кому-то другому. И если он и будет задействован в этой операции, то на его долю выпадут узкоспециальные задачи. А этого Валахов не любил и боялся больше всего. Он не привык отступать на полпути и именно поэтому впервые в жизни не указал в своем рапорте истинные факты…
Личное дело майора Балахова ничем не отличалось от других личных дел работников подобного класса: Афганистан, «Альфа», два ордена за участие в особо секретных операциях; холост; дисциплинирован, инициативен; отличается нестандартным мышлением; самолюбив, своенравен; предпочитает работать в одиночку или с малыми группами. У него не было никаких серьезных провинностей, поэтому майор Валахов мог, не вызывая серьезных подозрений со стороны начальства, осторожно прощупывать свою версию.
А начал он с того, что отыскал внучатую племянницу Веры Михайловны Березовой и решил поговорить с ней. Неофициально. Не занося ее показания в отчет. И не особенно надеясь на то, что девушка чем-то поможет ему.
Племянницу звали Снежаной Березовой, ей было двадцать три года, и она работала в одной из московских компьютерных фирм. Фирма «Балатон» была вполне солидной, но не настолько, чтобы диктовать на рынке свои условия.
Валахов появился в офисе без предварительного звонка и сразу решил взять быка за рога, проще говоря, показал свое удостоверение офицера ФСБ. К его немалому удивлению, Снежана оказалась не только хорошенькой, но и умненькой. Наверное, свою роль сыграли гены покойной тетушки.
Когда майор переступил порог, девушка сидела перед огромным монитором, щелкала по клавишам, не глядя на клавиатуру. В первое мгновение никак не среагировала на появление в офисе сотрудника Службы безопасности. Словно подобные посетители заглядывали в их фирму чуть ли не ежечасно. Тем не менее удостоверение Балахова она изучила достаточно внимательно. Затем подняла на него огромные голубые глаза и спросила:
– С каких это пор смертью простых российских граждан заинтересовалось наше доблестное управление?
– Ну, – замялся майор, не ожидавший, что симпатичная блондинка так скоро догадается о цели его визита. – Почему вы решили, что меня интересует смерть вашей родственницы?
– Потому что лично я не совершила ничего противозаконного. Моя жизнь весьма однообразна: дом, работа и ничего более. Никаких происшествий, никаких эмоциональных встрясок. За последние полгода лишь одно событие потрясло меня до глубины души – смерть моей тети. Вывод напрашивается сам собой – вы пришли сюда для того, чтобы поговорить со мной об этом ужасном происшествии.
– Да, вы правы, – вынужден был согласиться Валахов и оглянулся в поисках стула.
Снежана жестом предложила майору присесть на мягкий кожаный диван и спустя несколько секунд устроилась рядом. Закурив сигарету, пытливо посмотрела на Балахова и чуть насмешливо улыбнулась:
– Ну, майор, задавайте свои вопросы.
– Скажите, почему ваша тетя переехала в Воскресенск?
– Не знаю. Наверное, потянуло в родные места… Насколько мне известно, она давно носилась с этой идеей – обменять свою квартиру в Новосибирске на жилплощадь поближе к Москве. А когда ее мужа отправили на пенсию, подвернулся один вариант. Воскресенск не самый плохой город, верно?
– Верно, – вынужден был согласиться Валахов. – Вы часто с ней встречались?
– Скорее, нет. Перезванивались часто, а вот чтобы ездить друг к другу в гости – это нет. Сами понимаете, я ведь работаю. У меня редко выпадают свободные дни.
– Скажите, Снежана, а кто, по-вашему, мог убить вашу тетю?
Пожав плечами, девушка тяжело вздохнула.
– Не знаю. Подобный вопрос мне задавал и следователь. И мне показалось, что он почему-то подозревает именно меня. Только зачем мне было убивать свою тетку? После ее смерти мне досталась однокомнатная хрущевка в Воскресенске, парочка дорогих украшений, но, согласитесь, это не повод, чтобы совершить подобное преступление.
– Как вы считаете, у Веры Михайловны могли быть враги?
Снежана грустно усмехнулась и покачала головой.
– Боже мой, какие враги могут быть у шестидесятилетней, больной женщины?!
– Не забывайте, что ваша родственница в свое время работала в секретной лаборатории, – негромко заметил Валахов.
– Это было так давно, лет десять назад, наверное… Не думаю, что это как-то взаимосвязано. Скорее всего, моя тетушка стала случайной жертвой уличных наркоманов. Или какого-нибудь маньяка.
– Значит, вам кажется, что смерть Веры Михайловны никак не связана с ее прежней работой? – уточнил Валахов.
– Я этого не утверждаю, – быстро среагировала Снежана. – Но моя тетя никогда не производила впечатление человека, который чего-то опасается. Скорее, наоборот, сама могла поставить на место кого угодно. Знаете, она была женщиной старой закалки, этакая честная коммунистка. Искренне верила, что нынешняя демократия ни к чему хорошему не приведет. Частенько с ностальгией вспоминала старые добрые времена…
– И академика Савельева?
– И академика Савельева, – ничуть не смутилась Снежана. – Она боготворила его, называла гением нашей эпохи и все такое прочее. Иногда мне казалось, что тетя была в него тайно влюблена.
– Они поддерживали какие-либо отношения?
– Да. Часто перезванивались. Год назад тетя даже ездила к нему в Новосибирск. Правда, она утверждала, что едет навестить старых приятельниц, но мне почему-то показалось, что она отправилась в это дорогостоящее путешествие только ради того, чтобы увидеть Валентина Иосифовича.
– А с кем еще из своих прежних коллег встречалась Вера Михайловна?
– Я не знаю. Кажется, в Новосибирске у нее осталась старая подруга… Ксения Петровна Завгородняя. Адреса, к сожалению, не помню. Именно поэтому я не пригласила ее на похороны тети.
Пометив в блокноте данные Завгородней, майор спросил:
– Антон Смагорин, Лев Розин – эти фамилии она никогда не упоминала?
На мгновение Снежана задумалась, а затем решительно ответила «нет».
– Я ведь была с теткой не настолько близка, как вам кажется. Все-таки разница в возрасте, хотя мы относились к друг другу с уважением. Именно поэтому я никогда не расспрашивала тетю Веру о ее личной жизни, а она старалась не вмешиваться в мои дела. Поэтому я даже не представляю, какие отношения были у нее с академиком Савельевым.
– Что ж, спасибо вам за помощь, – сухо поблагодарил Валахов.
– Да вроде не за что, – улыбнулась девушка. – Если что, заходите. Всегда к вашим услугам…
После разговора со Снежаной Валахов испытал чувство глубокого неудовлетворения. Узнать удалось немногое, хотя майор здорово рассчитывал, что в беседе с племянницей покойной может всплыть какая-либо важная информация. Но, похоже, в свое время Снежану мало интересовали проблемы тетки. Балахову даже показалось, что девушке глубоко наплевать, как продвигается следствие по делу об убийстве пенсионерки Березовой. Такое неприкрытое равнодушие пугало, вызывало глухое раздражение, однако майор ничем не выдал своих истинных чувств. Вполне дружелюбно попрощался и спокойно покинул офис, в глубине души надеясь, что больше судьба не сведет его с этой красивой, расчетливой блондинкой.
Интуиция подсказывала Балахову, что убийства бывших сотрудников новосибирского института как-то связаны между собой. И тогда майор на свой страх и риск решил отправиться в Новосибирск и поговорить с Савельевым. Перед тем как поехать в командировку, он по своим каналам попытался узнать, над каким проектом работали академик Савельев и Вера Михайловна Березова. Как ни странно, но это оказалось не простой задачей. Прошло не два дня, и даже не неделя, пока Балахову наконец удалось получить ответ на свой запрос. Впрочем, этот ответ оправдал даже самые немыслимые ожидания и расставил все точки над «Ь> – десять лет назад Савельев и его группа, в которую входили Лев Розин, Антон Смагорин и Вера Михайловна Березова, разрабатывали проект ядерной мини-установки, проще говоря, «ядерного чемоданчика». Это известие повергло Балахова в почти шоковое состояние. Теперь все преступления, совершенные неизвестными, укладывались в определенную схему – убийцы методично уничтожали тех, кто имел самое непосредственное отношение к грозному оружию, умещавшемуся в чемоданчике. Но зачем? Пролить свет на эти обстоятельства мог только академик Савельев. И тогда Валахов решил слетать в командировку в Новосибирск…
Не успел майор Валахов переступить порог местного отделения ФСБ, как на его голову свалилось сообщение о смерти академика Савельева. Даже если бы Валахов отправился в Новосибирск сразу же, как только узнал о ядерном чемоданчике, то это ровным счетом ничего бы не изменило – по данным экспертизы труп пробыл в квартире не меньше двух недель. Последняя ниточка, ведущая к раскрытию преступлений, была утеряна, однако майор не привык поддаваться панике. Он немедленно связался с Москвой и запросил разрешение о передаче расследования его бригаде. Балахову чудом удалось убедить начальство, что смерть академика Савельева заслуживает пристального внимания. В конце концов разрешение было получено, и теперь майор мог надеяться только на самого себя и на удачу…
Глава 2
Казалось, целая вечность прошла с того самого момента, когда Сергей Толоконников последний раз созерцал развалины Грозного. Он не любил рассказывать об этом периоде своей жизни. После боевых действий в Чечне ему даже перестали нравится горы. Теперь он искренне не понимал, почему когда-то мечтал заниматься альпинизмом. Сергей с содроганием вспоминал высокие вершины, поросшие кустарником, где любое ущелье могло оказаться убежищем для чеченского снайпера. Чувство опасности не покидало его с той секунды, когда он впервые ступил на чужую землю. Чувство опасности, смешанное со странным ощущением упоенного восторга – вот он я, Серега Мономах, сильный и смелый, хожу тут и сам черт мне не страшен. Он знал, что его уверенность и спокойствие заряжали бойцов невидимой энергией, они верили ему, любили его и за глаза называли Мономахом. Возможно, если бы не тот роковой осколок разорвавшегося снаряда, Сергей бы по-прежнему воевал и наверняка уже получил бы звание полковника. И в конце концов купил бы себе альпинистское снаряжение. Но после ранения позвоночника Мономах уже не смог встать на ноги…
А ведь всего год назад он, майор Сергей Толоконников, командир легендарного отряда «Смерч», и думать не думал, что когда-нибудь будет вспоминать эти месяцы войны с брезгливым отвращением. Как будто чьи-то похороны. В том бою погибли почти все его ребята. Их безусые, юные лица часто снились Мономаху по ночам. Безусые, юные лица и звонкие мальчишечьи голоса, зовущие в никуда.
Иногда Сергею казалось, что он выбрал не тот путь, не надо было ему заниматься этим чертовым охранным бизнесом. Что толку, сидя в инвалидном кресле, отдавать распоряжения по телефону, когда всю самую интересную и сложную работу за тебя делают другие? Тем не менее его охранное предприятие «Олимп» процветало. В первую очередь благодаря тому, что Мономах, не отступив от собственных принципов, набрал в свою команду самых настоящих профессионалов – бывших спецназовцев, некогда служивших в отрядах «Альфа», «Вега», «Вымпел», «Витязь» и уволенных в запас по той или иной причине. Чаще всего причина была весьма простая – тяжелое ранение, после которого боец уже не обладал прежней выносливостью, то есть не мог участвовать в особо сложных операциях.
Об увольнении в запас обычно сообщалось уже в госпитале и не вполне тактично. Естественно, бывшего спецназовца награждали медалью, но тут же говорили, что свой долг перед Родиной он уже выполнил. Как известно, ничто не действует на бойца так удручающе, как мысль о том, что он никому не нужен. Это подкашивает не только физически, но и морально. После такого, воистину хамского обращения, многие, некогда прославленные герои спивались, многие оказывались в психушке. Из общей массы бойцов, уволенных в запас, только самый мизерный процент каким-то образом сумел приспособиться к жизни на «гражданке».
Открыв свое охранное предприятие, Мономах сразу решил, что будет набирать себе только профессионалов, то есть бойцов спецназа. Его ничуть не волновало, что бывший «альфовец» или «веговец» уже несколько месяцев, а то и лет не держал в руках оружия и больше походил на завсегдатая пивного бара, чем на бравого разведчика-диверсанта, у которого за плечами сотни «зачисток» вражеских объектов. Главное, что все эти капитаны, лейтенанты, сержанты когда-то прошли школу выживания, а если на какой-то период времени сошли на запасный путь, то не беда – несколько недель упорных тренировок, и все станет на свои места.
Мономах поставил на профессионалов и не ошибся. Не прошло и трех месяцев, как его охранное предприятие «Олимп» стало набирать обороты. А еще через два месяца даже появилась прибыль. Вначале ребята работали за минимальную зарплату, почти «за спасибо». У «Олимпа» не было даже собственного офиса, не говоря уже о подобающем техническом обеспечении. Лишь голый энтузиазм, желание работать и вера в то, что в конце концов им удастся победить бешеную конкуренцию. И они победили. Потому что парни, которые участвовали в «диверсионных операциях», а затем были выброшены за ненадобностью за борт военной жизни, оказались настоящими бойцами.
С профессионалами хотели работать все – «новые русские», банкиры, мелкие предприниматели, бизнесмены и даже депутаты Государственной Думы. Уволившись с военной службы, Мономах не растерял старые контакты. У него остались приятели в МВД, на Петровке, в прокуратуре, у которых можно было выудить интересующую информацию, естественно, за определенную плату. Благодаря этим маленьким хитростям Мономаху удалось значительно повысить рейтинг собственного охранного агентства, тем более, что иногда его подопечным приходилось не только охранять клиентов, но и выполнять детективные услуги.
Короче, репутация у «Олимпа» была устоявшейся, клиентура – постоянной, самое время позволить себе расслабиться и отдохнуть где-нибудь на Канарах. Благо финансы позволяли, да и некогда богатырское здоровье неплохо было бы поддержать порцией положительных эмоций. Но Мономах даже представить себе не мог, что он хотя бы на месяц расстанется с любимым детищем. Он уже всем сердцем прикипел к своему «Олимпу», к своим охранникам, да и клиенты, несмотря на всевозможные причуды, казались ему не самыми плохими людьми на свете. Лишь одна-единственная мысль не давала Мономаху покоя – он никак не мог смириться с приговором врачей, утверждавших, что он никогда не сможет ходить. И хотя Сергей выслушал сотни одинаковых заключений самых разных специалистов, что-то мешало ему до конца поверить маститым профессорам. Впрочем, Мономах понимал: пока он будет верить в самого себя, у него не пропадет желание работать. Но стоит опустить руки, как все пойдет кувырком.
К сожалению, каждые полгода Сергей Толоконников должен был ложиться в клинику на обследование. И как раз две недели назад позвонил профессор Преображенский и тактично напомнил об этом.
Десять дней валяться на больничной койке никак не входило в планы Мономаха, и он наотрез отказался. Почему – и сам не мог объяснить. Возможно, потому, что летнее затишье наконец сменила долгожданная осень. А осенью, как известно, активизируются не только депутаты.
Однако на этот раз прогнозы Мономаха не оправдались – на календаре стояло начало октября, а на горизонте, кроме постоянных клиентов, перед которыми у «Олимпа» имелись долгосрочные обязательства, никто не появлялся. Даже Леха Дардыкин, лучший друг и соратник Мономаха, по натуре оптимист, совсем пал духом и вместо того, чтобы следить за физической подготовкой охранников, целыми днями пропадал у своей пассии. Сергею Толоконникову не оставалось ничего иного, как сидеть в своем офисе и заниматься самообразованием – слава богу, теперь любой владелец персонального компьютера имел доступ к глобальной сети Internet и при желании мог вытаскивать оттуда любую интересующую его информацию.
Телефон внутренней связи зазвонил как всегда неожиданно.
– Сергей Владимирович, вы заняты? – послышался в трубке взволнованный голос секретарши Наденьки.
Создавалось впечатление, будто девушка только что сдала зачет по стометровке и лишь после пробега приступила к своим непосредственным обязанностям.
– А что, собственно, произошло? – немного удивился Сергей. – Опять проверка из налоговой инспекции?
Чуть помедлив, Наденька уже более спокойно проговорила:
– К вам посетитель. Очень важный.
– Что ж, прекрасно. Приглашай его ко мне, буду рад.
И это была не просто вежливая фраза, которая обычно произносится в подобных случаях. Мономах на самом деле искренне обрадовался, что кто-то наконец пожелал воспользоваться услугами его агентства. Оставалось надеяться лишь на то, что посетитель побеспокоил его не по пустяку.
Дверь кабинета с треском распахнулась, и порог решительно переступили двое высоких парней. Окинув помещение профессиональными взглядами и убедившись, что в кабинете кроме Мономаха никого нет, шагнули назад, в приемную. Вместо них в дверном проеме появился невысокий крепкий мужчина лет сорока семи в темно-сером костюме и ярком галстуке. Лицо, словно высеченное из мрамора, маленькие, глубоко посаженные глаза, выдающийся вперед подбородок – человека с такой внешностью очень легко запомнить. Тем более, что в свое время он был любимцем многих телеканалов. Журналисты, энергично пихая друг друга локтями, боролись за право первым взять у него интервью. Теперь, после отставки, интерес к генералу Боброву несколько поугас, однако даже сейчас на экране время от времени мелькала его физиономия. С присущей ему безапелляционностью генерал в основном ругал нынешнее правительство, президента, коммунистов, жириновцев и иногда делал сенсационные заявления, ничуть не заботясь о том, что тем самым открывает военные секреты.
