скачать книгу бесплатно
Знакомство нужно было ограничить той самой ночью, когда она не вернулась в общежитие.
Но – никаких обид. Роман был отличным парнем. И после развода он удивлял ее стабильными денежными траншами и образцово-показательным исполнением роли «воскресного папы». Иногда ей хотелось, чтобы он нагрубил, но он был безупречен в своем хипстерском прикиде (бушлат от Массимо Дутти, кашемировый свитер, ярко-красные кроссовки) успешного человека из среднего класса, спокойно садящегося в безупречно промытую «хонду-аккорд». Тима его обожал, и ей нравилось смотреть из окна, как они идут по ровному хрустящему снегу – оба неторопливые, спокойные, основательные. Марьяна провожала их взглядом и наливала бокал красного сухого.
После 2007-го она больше не курила. Она не хотела быть человеком, который курит. Иногда после особо тяжелого дня совала в зубы сигарету. Тактильного ощущения было достаточно. В конце концов, все в этом мире – только представления о нем.
…Через девять лет, когда она будет лежать в первый их вечер в кровати с Игорем Мариненко, она спросит себя: разве не к этому она шла все эти годы, заменяя сахар стевией? Разве не готова была она отдать все за одну ночь счастья с человеком, которого считала негодяем еще задолго до знакомства с ним? Но счастье – это не история об отличниках, собирающих вместе макулатуру.
Счастье – это история о тех, кто готов вместе сдохнуть.
Или совершить преступление.
И в этом – его суть.
Глава 4
Врата рая
Вена, 2014, апрель
…В это утро ему совсем не хотелось просыпаться. Он лежал с закрытыми глазами в огромном светлом номере отеля «Хилтон», всем телом ощущая тугие накрахмаленные простыни, слушая звуки птиц за окном, и не мог осознать себя, Валерия Василевича, как одно целое: ему казалось, что руки и голова отделены от тела и разобраны неким злодеем, с которым ему, Василевичу, никогда не договориться.
Сегодня ему предстояла встреча, которая могла всерьез изменить его жизнь. Прилетает делегация из Украины. Год назад они уже встречались почти тем же составом. Только тогда Горенко не был включен в игру. Причина встречи не обсуждалась заранее, но была очевидна: Янукович нарушил концессию и начал отбирать куски у большого бизнеса. Куда-то с ногами влез Юра Иванющенко, куда-то – вечно обнюхавшийся Саша, где-то «прогуливался» по чужим полям счастливый обладатель квартиры в Ницце угрюмый Арбузов.
Наконец Василевич, Ренат и Сережа Большой решили, что пора им искать замену оху…шему властителю. Именно на этой встрече было решено создать альтернативный продукт – Всеволода.
Да он, Василевич, и не возражал.
Он и представить не мог, что меньше чем через год его задержат на венской улице, неподалеку от штаб-квартиры его фирмы, и сотрудник Бюро по борьбе с организованной преступностью по имени Фридрих Ницше в ответ на сопротивление спокойно, с оттяжкой даст ему пощечину, словно герой Гая Ричи из фильма «Рок-н-ролльщик». Василевич очень любил Гая Ричи именно потому, что легко видел себя на месте его героя. Поэтому сцену пережил тяжело и время от времени представлял себе возможную будущую встречу с этим Фридрихом Ницше, полным тезкой любимого философа.
А вот спикер Федерального управления местной полиции был исключительно любезен. «На основании данных многолетнего расследования американского ФБР и ордера на арест, выданного окружным судом США, Национальная прокуратура Вены издала распоряжение об аресте предпринимателя на территории Австрии», – объяснит он с очаровательной улыбкой, наклонившись к многочисленным микрофонам и фотокамерам. Любезность – часть его работы, как и изысканный стиль и пристрастие к хорошим костюмам. Вся Австрия знает его манеру заправлять галстук в рубашку и носить кардиган вместо обычной жилетки. Гребаные европейские хипстеры, безупречные ребята с радушной улыбкой курильщиков опиума!
Конечно, кому-то покажется совершенным безумием, что он, обложенный со всех сторон американскими и австрийскими ищейками, пытается делать украинскую политику. Но, в сущности, что здесь удивительного? В конце концов, каждый выбирает для себя сам: один озабочен тем, что надо бы ванную кафелем обложить, другой тюрьму хочет штурмовать, третий пытается повеситься из-за шлюхи. Но он, Василевич, любит контролировать и приумножать – не по праву родства, как у этих ребят в пижамах вместо футболок, а по праву свободы воли и личных качеств.
Из соседней комнаты вышла Лана. Ланушка… Он вспомнил, как в прошлом году они отмечали ее 41-летие. Сорок лет не празднуют – дурная примета. Пришлось подождать годик. И она получила свои 5000 розовых и фиолетовых цветов и долгожданный подарок – вертолет «Аугуста» за шесть миллионов долларов. Она это заслужила.
Красивая женщина, с которой есть о чем поговорить. И конечно, дети. За Валерия и малютку Еву – отдельное спасибо.
Считает себя дизайнером, да и ради бога! Для умной женщины род занятий – как шуба на голое тело: шуба может быть разной, тело обязано быть безупречным. Лана умна, и некоторая эмоциональная холодность совсем ее не портит, а придает особый шарм, свойственный людям, держащим дистанцию. Он вспомнил, как на каком-то благотворительном завтраке знакомил ее с тогдашней женой Абрамовича – Дашей Жуковой. Женщины никогда прежде не видели друг друга, но сблизились в полчаса, мгновенно почувствовав общность той редкой породы, которая не позволяет расслабиться ни на секунду ни в джунглях, ни на светском рауте. Впрочем, можно сказать, что они и не напрягаются. Они просто не подходят на смертельно близкое расстояние – ни к мужьям, ни к детям, ни к друзьям.
Теперь Роман и Даша разбежались. Ничего удивительного: молодая амбициозная кобылка и стареющий мачо, теряющий кубики на животе столь же стремительно, сколь и уверенность в своей неотразимости. Она еще не знает, что лет через 10 сравняется с ним в этом бессмысленном страхе увидеть свое отражение в зеркале, все чаще будет ловить себя на желании выпить уже за завтраком, а главное – в понимании того, что гребаная жизнь со страшной скоростью улетает куда-то в трубу. И это не остановить ни за какие деньги.
Поэтому нет смысла в новых женщинах и мужчинах, в новых разводах, скандалах, в новых детях и бесконечных обязательствах.
…Лана деликатно постояла и вышла из номера, тихо прикрыв дверь. Война войной, а «завтрак» по расписанию. Он не стал подавать признаков жизни: сегодня не до того, он экономит силы.
К тому же болела спина. Если честно, эти боли он считал почти сакральными. Худшее из состояний – чувство ответственности – рождало эти боли. И снять их мог только массажист, который приходил каждое утро, чтобы поднять на ноги своего многолетнего знаменитого клиента.
…Через полчаса он лежал на массажном столе и слушал утомительный голос своего личного секретаря Жени Маленького.
Маленький – не фамилия. И даже не кличка. Маленький – это фактура, рост и судьба, как говорил их общий тренер Вова Громила. А Вова Громила знал толк в психофизике. Мог справиться с любой толпой, так как троих укладывал спокойно, «а больше, чем по трое, они не подходят».
– Они прибудут в 12.00, мой фюрер. Надеюсь, вы помните, что сегодня день рождения Ленина.
– Евгений, устрой там все. Напитки, цветы, официанты и все такое. Мне сегодня снились ужасные сны…
– Ха! Сегодня 22 апреля… Знаете ли вы, босс, что я носил звездочку с изображением Ленина в младших классах? Чудесное было время! Наши родители знали, что все скоро закончится.
– Тебе проще. Мой отец преподавал за 80 рублей в месяц идиотам в автошколе, как не сдохнуть на дороге, а мать стыдилась его на семейных праздниках.
– Она стыдилась не потому, что была женой тренера по вождению. Просто она его не любила. Женщины, они же такие твари: если любят, то готовы на любые унижения. А уж если нет, то держись. «Ведь для женщины прошлого нет: разлюбила – и стал ей чужой».
Женя Маленький говорил быстро, небрежно, покачиваясь на носках, нисколько не стесняясь своего могущественного патрона. Василевич по-разному реагировал на это амикошонство. Иногда это его забавляло, иногда раздражало неимоверно. Вот и сейчас он застонал под опытными руками массажиста и быстро спросил:
– Они прилетели на самолете Горенко? А-а-а, больно! Саша, ты, б…дь, меня первый день знаешь?! Это не массаж, это испанский сапожок, е…ана!
– Валерий Олегович, переговоры будут проходить в вашем зимнем номере. Распечатка телефонных разговоров каждого за последние три дня – у вас на туалетном столике. Мое мнение простое, как штаны сталевара: я бы никому из этих людей не доверил даже ключи от собачьей будки.
– Женя, других писателей у меня для тебя нет. Бабы на вечер готовы?
– Бабы не понадобятся. Они приехали за судьбой. Нах… им бабы?
– Спасибо, мой друг. Запись с трех камер, два стенографиста, один фотограф. Муха чтоб не проскочила! Меня соединять только в случае крайней необходимости.
…В 12.00 они уже обнимались на восьмом этаже гостиницы «Хилтон» – Василевич занимал этаж полностью. Он внимательно наблюдал за гостями: всех их знал хорошо, кого больше, кого меньше.
Сережа Большой (не потому что высокий, просто дорос), Всеволод, Горенко (отечное лицо, плотно сжатые губы), щупленький брюнет (кажется, помощник Горенко), Мариненко в своем кашемире цвета чайной розы, с бритым черепом, и Очкарик.
Сережа – самый умный, и он друг.
Очкарик – опасен, слова в правде не сказал. Мигнул своим присмотреть – в туалете, в коридоре, на переговорах.
Василевич втайне считал себя физиономистом. «Это мы уже проходили», – подумал он, разглядывая прибывших. Серьезные и значительные лица старых знакомых были немножечко с перебором – так, словно группа мужчин в возрасте, собравшись в парке на скамейке, собирается разглагольствовать о Римской республике или очередной стародавней войне.
Василевич хмыкнул про себя: почти с каждым из этих людей его связывала многолетняя история бизнес-отношений, однако, сколько ни разглядывай «патрициев» (тут он не удержался и хмыкнул вслух), ни к каким особым прозрениям это не приведет. Он быстро сканировал каждого, напрягая профессиональное чутье, проверяя на странности, но не отыскал ни одной. И только вздохнул: «Господи, с кем приходится иметь дело, не на чем глазу отдохнуть».
Его давний конкурент Игорь Замойский терпеть не мог таких людей в своем окружении. Замойскому подавай хардкор, сложные партии – смесь городков, преферанса, шахмат и мордобоя. Василевич же, при всей своей нелюбви к людям простодушным и скучным, морщился от рассказов о фейерверках на яхте Замойского, плохо понимал эти публичные эскапады на тему «кока-колы выпьешь?» и слабости по отношению к журналистам – сколь продажным, столь и тупым.
Василевич любил рассказ о том, как некая журналистка в ответ на издевательские смс-ки Замойского «телеграфировала» седовласому сатиру: «Пошел нах, животное!» И после получасового молчания с обеих сторон невинно добавила: «Ой, извините, это я не вам!» Феерично. Жаль, не она придумала.
Первым начал Горенко:
– Мы – тут, в тяжелых северных условиях, без водки и без баб…
Василевич молча, без улыбки, не мигая, слушал вступительную речь. (Сука, что ж ему никто приличного костюма не купит? Богатый же человек! Бродит, б…дь, по миру, как житомирский бомж в рубашке и сандалиях.)
Горенко монотонно продолжал, морщась не то от перепоя, не то от недопитого:
– Сегодня кто-то должен взять на себя ответственность за страну. Так случилось, что кроме меня – некому. Казна пуста, на Востоке – конфликт, за жизнь нашу никто ломаного гроша не даст…
Василевич внезапно вспылил:
– Володя, нах… ты это паришь, мы ж не на съезде! (Всеволод с недоумением трехлетнего мальчика оглянулся на Очкарика.) Вова, давай к делу! Мы все тут знаем, для чего собрались. (Брюнет выпил воды и продолжил рисовать что-то в блокноте.) Если тебе трудно, начну я. (Сережа Большой мечтательно улыбнулся и погладил себя по манжете безукоризненной белой рубахи.) Итак, мы все не хотим Юлю. Ее приход к власти означает большие проблемы для нас.
Василевич взял паузу. Присутствующие отнеслись к этому с удивительным единодушием. Они молча смотрели на Валерия Олеговича, практически не двигаясь, не мигая и не кашляя. Команда олигарха знала привычку шефа мрачно зависать в прострации: секретари были бесстрастны, юрист-американец безукоризненно вежлив. Сережа Большой пережидал момент, как пережидают дождь в уютном пабе, расслабленно откинувшись на спинку стула.
Иное дело – варяжские гости. На лице Всеволода застыла странная улыбка, словно его внезапно выключили из сети. Горенко молча смотрел перед собой, играя желваками. Брюнет рисовал, не поднимая глаз. Очкарик всасывал взглядом происходящее. Мариненко с интересом разглядывал Василевича, как подросток вожака на первой блатной сходке.
Игорь вспомнил характеристику Василевича, данную однажды Маменькой: «Помнишь, как Пелевин очень точно отметил, что олигархи – всего лишь люди, и они, в конце концов, тоже сильно отстают от жизни и не имеют никакого понятия о том, какие они сегодня, – просто потому, что им некогда глотать гламурный медиа-отстой. Эта жижа гламура и связанные с ней якобы тайные знания действительно существуют только для бедных. Но Валера – не такой! Валера – мачо и хочет нравиться всем – президентам, женщинам, журналистам и даже немного своему секретарю!»
Игорь читал немного, смутно помнил несколько романов Пелевина, к прочтению которых принудила его Марьяна, но характеристику Маменьки запомнил и теперь с интересом наблюдал за олигархом.
Наконец Василевич улыбнулся. Стало понятно, почему он нравится женщинам. Улыбка решительно приоткрывала другие сущности, скрывающиеся за его небритой физиономией. Казалось, в этой физиономии живет вечность: египетские пустыни, израильское побережье, полтавская степь, снега Килиманджаро… Белесые ресницы, светло-голубые водянистые глаза, от взгляда которых многим становилось не по себе.
– Буду краток, ребятки. Дискуссия и прения не имеют смысла. Если вы хотите знать, под что я дам деньги, то тут никакого секрета нет: вы идете единым блоком и 30 процентов списка – наши.
Сережа Большой перестал улыбаться, но не перестал поглаживать манжету. Женя Маленький засмеялся. Очкарик осуждающе взглянул на него, и стало ясно, что идея не пришлась ему по душе. Возможно, он хотел закричать «Грабят!», но вовремя понял всю бесперспективность этой реплики.
– 30 процентов – это чистый грабеж, – подал наконец голос Горенко. – Мы приняли на себя ответственность и риски ситуации, мы потеряли Крым и истекаем кровью на Востоке. Да, нам нужен ваш ресурс, но треть списка нам не простят ни друзья, ни враги.
…Женя Маленький мигнул стенографистам и молча прикрыл за собой дверь. В коридоре на смертельно близком расстоянии от двери стоял официант. Лицо его было напряжено, пальцы сосредоточенно сжимали поднос с грязной посудой. Женя Маленький молча смотрел ему в глаза, покачиваясь на носках. Лицо парня бледнело и покрывалось испариной.
– Кто таков? – промурлыкал Женя, мгновенно подобравшись.
– Денис… – на чистейшем русском ответил белобрысый паренек в белой рубашке и бабочке, делая шаг назад. Маленький нажал «кнопку тревоги» в кармане и профессионально облапил подонка.
Охрана уже была рядом.
– Обыскать и выбить, что эта скотина делала под дверью, – проговорил равнодушно и зашагал прямо по коридору.
«Вот, б…дь, жизнь идет, а я тут хрен знает чем занимаюсь. И Маша спит с этим студентом, к гадалке не ходи».
…В течение 28 часов Женя Маленький не мог покинуть «Хилтон». Даже трехчасовый перерыв на обед не дал такой возможности. У Василевича опять был массаж, работа с энергетиком и консультации с юристом.
– Женя, а что это за х…й с горы в очках? Не знаешь часом?
– Технолог Всеволода. Мы с ним работали. Я работал, ты просто забыл. Дай ему понять, что он в теме и в доле, – и он убедит любого, что земля имеет форму чемодана. Мы должны прямо сейчас доказать американцам, что у нас общие симпатии и общие интересы. Всеволод – мэр, Горенко – президент, что еще надо, чтобы спокойно встретить старость?
– Женя, а сходи-ка к этому х…ю с горы, пообедай с ним. Объясни, что мы – люди благодарные.
– Валерий Олегович, пока моя молодость бездарно проходит в интригах и подкупах, Машка спит со студентом.
Смешок, крошечный глоток виски, вытянутые ноги…
– Машка? – переспросил сонно. – Машка… Брось, другую найдем!
…Через 15 минут в номер Очкарика постучали. Женя Маленький просиял в открытую дверь лучезарнейшей из улыбок. Очкарик скривился и хотел закрыть дверь. Но вместе с улыбкой Женя мгновенным движением протиснул ногу в проем и промурлыкал:
– Ну, брось, наши хризантемы в саду вовсе не отцвели. Есть разговорчик…
– Пошел нах…, ты мне за 2005-й еще должен!
– Душа моя, я ведь и не отказываюсь. Обсудим? По соточке?
Очкарик с отвращением пропустил прекрасного негодяя в глубину номера. И потекла неторопливая беседа при выключенных телефонах («батарейки на стол, скотина!»), заглушаемая звуками телевизора.
Ровно через полтора часа Женя Маленький мчался по огромному коридору «Хилтона», фальшиво напевая: «Отцвели-и уж давно-о хризанте-емы в саду! Но любо-овь все живет в моем се-ердце больно-ом!»
(«Я достаточно плачу своему секретарю, чтобы никогда не слышать его пение», – скажет Валерий Василевич в 2017-м на суде, вспоминая этот день.)
Еще через пять минут Женя Маленький стучал в другую дверь, которую ему открыл бритоголовый Мариненко.
Игорь был завернут в огромное махровое полотенце, несколько напряжен.
– Через пять минут спущусь вниз.
Секретарь Василевича отодвинул его и вошел в номер, бесцеремонно плюхнулся в кресло.
– Игорь, ставки сделаны. Очкарик принял план А, и теперь он не Всеволода, а наш. Мы инвестируем в кампанию Горенко, Очкарик убеждает Всеволода, договор должен быть подписан не позже чем завтра. Ни одна живая душа не знает об этой встрече. А кто знает, перестанет быть живой душой… Шучу!
Женя Маленький пьяно заржал и налил себе еще.
В этот момент дверь ванной открылась, и в комнату вошла абсолютно голая Марьяна.
– А, черт! – вскочил секретарь, вопросительно глядя на Мариненко. – На кой черт тебе сегодня шлюхи?! Б…дь, вся охрана будет уволена. Через час жду.
И, не оглядываясь, покинул номер.
Глава 5
Cчастья не будет
Майдан, 2014, январь
…На Майдан Марьяна поехала с температурой.
Тимофей ночевал у Ромы. Марьяне не нравилась его новая жена – промытая, как и его машина, высокая блондинка без груди, скорее напоминающая транссексуала, чем бабу. Но теперь у них так модно: пиджак, белая рубаха, хвост, прозрачные, ничего не выражающие глаза, безукоризненная машина и безукоризненная вежливость. Такие женщины спокойно раздеваются, если пазл «движения вперед» не косячит, никогда не напиваются, не рыдают, не хотят детей, равнодушны к прошлому. Она работала в каком-то «реанимационном пакете реформ», и Марьяна все пыталась представить человека, который придумал эту ху…ту – «реанимационный пакет». Как эти люди, в принципе, могут называть себя журналистами? Но бывшему мужу она не говорила ни слова. В конце концов, он заслужил свое счастье… Ну, или представление о нем.
Белобрысый отмытый транссексуал на «ленд-крузере». Черные очки. Размер груди – минус один.
Прав был Чехов: любовь не преображает, она срывает маски. И женщина или мужчина, которых ты полюбил, всегда есть отражение твоего внутреннего мира, твоих запросов. Впрочем, возможно, ему просто нужна была эта стерильность и понятность, эта «борьба за гендерное равенство».
Интересно, он орет ей в минуты гнева, что она – сука? Маловероятно. А как они трахаются? Каков Роман, она знает, а девица в сексе наверняка сосредоточенна и серьезна, словно на презентации для потенциального донора.
Не то чтобы она ревновала, но все это казалось каким-то ненастоящим, опереточным, словно Роман не жил, а участвовал в очередном проекте. И если принять это как исходное, то происходящее – всего лишь пародия, кавер-версия настоящей жизни, где люди рыдают по ночам, посылают друг другу сумасшедшие смс-ки вроде «Будь ты проклят, пидорас!» и «Верни мне через Стаса мою зеленую кожаную куртку, я больше порог этой квартиры не переступлю».
Позже, через несколько лет после Евромайдана, Марьяна познакомится с вордовским файлом нового романа Виктора Пелевина «iPHuck10», в котором этот родоначальник «новой искренности» элегантно подъе…т писателя Акунина, сделав своим героем некоего Порфирия Петровича – «полицейско-литературного робота», который расследует преступления и пишет отчеты о них в форме популярных детективов. Как известно, Акунин и сам не прочь поэксплуатировать жанр сомнительный из-за бесконечных компиляций, а тут еще Пелевин с его пересмешками. Получилась такая пародия на пародию. Как Ромина любовь к транссексуалу в черных очках. Ну и, конечно, этот самый iPHuck10 – самый дорогой любовный гаджет конца ХХІ века, разрешенный тренажер для виртуальных занятий сексом. Транссексуал бы от такого не отказалась. Не потому что любит секс, просто престижно.
…Да, Марьяна пошла на Майдан с температурой, но никакого подвига в этом не было, хотя и звучало пафосно – жила она прямо на площади Независимости, над старым отелем, где всегда крутились чиновники, командировочные и подозрительные чеченцы.
