Дева Дракона

– Только отдых и еще раз отдых! – по-доброму ворчит бабушка. – Ты же знаешь все тонкости менструации. Почему сама повитуха нарушает правила?

– Как ты узнала? – на моих губах появляется мягкая улыбка.

– Как же мне не знать такого о любимой внучке? – восклицает она. – Мы же семья.

Мать не знала.

Внутри почему-то все ненадолго сжимается от обиды. Я вжимаюсь в кровать и кладу ладонь на руки бабули. Она отвечает мне такой же теплой и легкой улыбкой.

– Бабушка, расскажи, где ты впервые повстречала мать и что произошло, – выпаливаю я, даже не надеясь на ответ.

Она молчит и думает. Отводит взгляд, нерешительно кривит губы, но затем произносит:

– Твоя мама никогда не рассказывала подробностей. Но я встретила ее по дороге из Лунного Королевства, когда возвращалась домой. Она умирала от голода, – на глазах бабушки появляются слезы, – ее тело было покрыто ссадинами, синяками и гематомами. Деньги украли, а что еще сделали, мне и представить сложно.

Неужели надругались?

Быть такого не может! Я знаю, как сильна мать и как одним ударом может выбить всю дурь. Она тренируется и временами даже вступает в тренировочные бои с мужчинами. Уж за кого, но за мать я не переживаю.

– Я приютила ее, потому что никогда не оставила бы беременную женщину без крова. Потом принимала роды и просто не смогла отпустить вас обеих. Ты так сладко прижималась ко мне, Велия, – старушка смахнула слезы. – Тогда-то я и поняла, что наши судьбы связаны. Вот так я стала бабушкой. Это был подарок от Земной Драконихи за все, что я сделала, – сияет она, – и никогда не перестану ее благодарить.

Касаюсь губами бабушкиной руки, прижимаюсь лбом к морщинистой коже.

– Бабуль, – аккуратно начинаю я, все еще видя слезы на глазах старушки, – а расскажи легенды про Драконов.

Это будет моим единственным развлечением сегодня. Живот все еще противно ноет, и я не понимаю, чего хочу на самом деле: в туалет, есть или же это просто спазмы.

Замечаю искру в глазах бабушки Тони. Она сжимает губы и сначала нерешительно отмахивается от каких-то мыслей, затем морщит нос и наконец сдается. Старушка встает с кровати и торопливо выходит из комнаты, но вскоре возвращается с книгой в руках. У нее потрепанный корешок, расписанный на манер сказок: он украшен золотыми линиями, которые собираются в драконов.

– Я хотела подарить тебе ее на день рождения, – сияет бабушка, и я понимаю, к чему она ведет, – но сегодня тоже своего рода праздник, поэтому держи.

Она протягивает мне тяжеленную книгу. Первые несколько секунд я недоверчиво поглядываю на старушку, не веря своим глазам. Кажется, она замечает мое сомнение глазах и смеется:

– Я принимала роды у одной щедрой и доброй женщины. Это был ее первый опыт, так еще и двойня, – неловко произносит бабушка, потирая руки. – Книгой она отблагодарила меня.

Распахиваю глаза шире, когда это творение оказывается в моих руках. Она даже тяжелее, чем я думала. Объемная обложка выполнена из металла, первый слой выступает скорее рамкой, украшенной десятками золотых выпуклых завитков, в середине же – на втором слое – располагается голова черного дракона. Она покрыта острой чешуей, из головы монстра выступают два золотых рога, глаза налиты красным. Детали настолько проработаны, что кажутся фигуркой, а не обложкой книги. Я трогаю каждую из них с трепетом и осторожностью, боясь сломать. Мне начинает казаться, что дракон живой: быть может, даже такой же, какого видела я. Чудовище словно перестает чувствовать опасность, и ярость в его глазах пропадает.

– Это правда мне? – наконец выпаливаю я, поднимая глаза. – Ты не шутишь?

Бабуля отмахивается и смеется. Тогда я понимаю, все это взаправду. Боль окончательно отступает, я подскакиваю на кровати, перед этим осторожно отложив книгу, и бросаюсь бабушке на шею. Старушка кряхтит, но с радостью принимает в свои объятия.

Отстранившись, я принимаюсь осторожно и с трепетом трогать рога дракона и даже не замечаю, как бабушка уходит, оставляя меня одну. Я открываю книгу и тону в буквах, благодаря мир за то, что умею читать. Бабушка Тоня научила.

* * *

Когда ничего и никого не было, появилась точка. Раздробилась она на семь миров. Росли миры, становились сильнее и могущественнее. Добро и зло в них зарождалось так же быстро, но вот зло начало побеждать и пытаться разрушить другие миры.

Напуганные люди бежали в панике, когда из порталов выходили чудовища и пытались навредить смертным. Тогда вызвались на помощь добрые и отважные люди, победили монстров, но не знали, что же делать, чтобы не повторить беду. И обратились они к Драконам. Попросили силу, которой подвластна будет сама мощь порталов.

Семь Драконьих Матерей сжалились над людьми и наградили их своими крыльями, силой, чешуей и размером. Обращались люди в драконов и махали крыльями, отгоняя зло от порталов. Но поодиночке не могли справиться люди, даже владея новой силой.

Тогда седьмой Дракон вскинул голову, оторвал свою кожу и набросил ее на шесть миров, оставляя седьмой главным.

С тех пор прошли тысячи лет. Шесть Королевств охраняет и оберегает шесть миров. Короли обращаются в драконов и машут крыльями, как тогда, чтобы отогнать все зло. Боятся злые души таких защитников, а потому процветают все Королевства и миры.

* * *

Бабушка уехала спустя три дня, задержавшись из-за моего недомогания. Мне так и не удалось убедить ее, что я хороший и необходимый помощник. Когда мать вышла провожать бабушку Тоню, я стояла с каменным лицом и не проронила ни слезинки.

Я отдала старушке кулек с лакомством, которое приготовила, вертясь около печи почти всю ночь, дождалась ухода матери и только тогда кинулась старушке на шею, пообещав, что буду ее ждать. Затем смотрела вслед уезжающим лошадям.

Вернувшись в дом, я сжимаюсь. Словно загнанный в ловушку заяц, прокрадываюсь в комнату и взвизгиваю, когда нахожу в ней Линду, нависающую над моей книгой. Мать одаривает меня тяжелым взглядом, хмурится и шипит:

– Откуда такая дорогая вещь в твоей комнате? – она подлетает ко мне и хватает за ухо.

– Бабушка мне подарила! Бабушка! – кричу я, пока мать продолжает с силой дергать мое ухо. – Ей одна из рожениц отдала. Хочешь, сама спроси потом!

– Какая хитрая тварь, – усмехается она, но отпускает меня. – Думаешь, я так просто тебе поверю? Такие книги стоят, как вся наша деревня со всеми ее жителями. Учись врать лучше!

Сжимаюсь и закрываю глаза, когда мать заносит руку, готовясь ударить. С книгой я далеко не убегу. Стараюсь подготовиться к звонкой пощечине. В голове эхом отдается несколько коротких, но глубоких ударов сердца.

– Живи, – звучит снисходительный голос, – вытирай сопли и выходи. Сейчас пойдем на рынок. У тебя минута.

Прижимая книгу к груди, я тихо всхлипываю. Пока сердце сжимается от страха, вытаскиваю выстиранные простыни из-под кровати, заворачиваю в них книгу и только потом выхожу следом.

Мать стоит, опираясь на бочку. На ней уродская потрепанная туника до пояса, порванная и зашитая на скорую руку. Линда умеет красиво шить и даже вышивать, но делает это только для бабушки. На ногах – такие же старые штаны серого цвета. Юбки в нашей семье носят только баба Тоня и я время от времени.

Осмелев, подхожу к матери, крепче затянув пояс. Она едва заметно кивает, и первую половину дороги мы идем молча. Мать делает большие шаги, мне едва не приходится переходить на бег, чтобы не отставать. Когда до рынка остается идти минут пять, она поворачивает ко мне голову:

– Халява закончилась. Завтра выходишь работать в поле. – Она отворачивается и добавляет: – Я не собираюсь кормить такую кобылу.

Могла бы и не язвить.

Я молча киваю. Учиться было интересно. Душу греет мысль, что совсем скоро я буду работать при дворе вместе с бабушкой. Там я смогу увидеть Драконов, королевскую семью и, быть может, даже найду друзей. В нашем скромном поселке я не обзавелась знакомствами со сверстниками: мальчишки задирали из-за серых волос, называя замарашкой, а девчонки боялись. Поговаривали, что моя мать, будучи беременной, связалась со злым колдовством и убила моего отца. Из-за этой магии мои волосы стали похожи на грязную воду, а жизнь оказалась проклята. Иногда мне кажется, что это правда. Потому волосы я отрезаю раз в месяц. К чему злить судьбу?

Мы останавливаемся возле угрюмой старухи с мукой. Носатая карга поставляет матери муку низшего качества. Даже несмотря на ворчание бабушки и просьбы потратиться на муку получше, мать непреклонна. Она настаивает, что разницы нет, а лишние изыски нам ни к чему.

– Как обычно, – кивает мать, перебирая в руках пару монет. Ее пальцы у пластины ногтей разодраны в кровь, два перевязаны тканью. Я замечаю аккуратно завязанный бантик, и рот сам собой растягивается в довольной улыбке – это работа бабушки Тони. Только она так старательно сворачивает петельки, поправляя каждый завиток. Я оглядываю свои пальцы. Улыбка спадает с лица.

Зараза.

Подумаешь, совпадение… Мы с ней вообще не похожи. Сердито прячу руки за спиной, оглядывая новоприбывших покупателей. Первой замечаю маленькую красавицу. Сладкий медовый смех касается моих ушей, и я не могу оторвать от нее взгляда. Длинные волосы цвета желтка рассыпаются по ее плечам, когда женщина, которую та называет мамочкой, собирает их в косу, вплетая красные, только что купленные ленточки. Они перешептываются, продолжая забавно хихикать, а затем вовсе обмениваются легкими поцелуями в лбы. Кажется, что весь ряд замечает их, и на лицах людей мелькают улыбки.

– Куда уставилась? – слышится гадкий голос матери. – Мешок вместе понесем.

Я киваю, опуская глаза, но тайком продолжаю наблюдать за любящими мамой и дочерью. Это кажется чем-то запретным и неприличным, потому стараюсь быть осторожной, временами опуская взгляд в землю. Спустя минуту к ним подходит мужчина, и я понимаю, от кого девочке достались светлые волосы. Он так же солнечно улыбается, как и дочь, поглаживает по темным волосам жену. Та улыбается в ответ, и они идут в нашу сторону. Девочка ускоряет шаг, опережает родителей и, не замечая людей, чуть не врезается в одного из покупателей.

– Линда! – по улице разносится бархатный и теплый голос мужчины.

Моя мать вздрагивает. Я поднимаю на нее взгляд и не узнаю эту женщину. Холодная маска с треском падает на землю, когда замечаю в ее глазах что-то новое. Брови изгибаются и сводятся к переносице, нижняя губа подрагивает, появляются глубокие поперечные морщины на лбу и в уголках глаз.

Это что, тоска?!

Не может такого быть… Я таращусь на мать, которая игнорирует даже носатую старуху, протягивающую руку со сдачей. Линда словно застыла. Я украдкой отслеживаю ее взгляд и вижу счастливого мужчину.

– Линда, ну куда ты бежишь?! – снова раздается голос, и мать отмирает.

Она делает неосторожный, неловкий шаг назад и врезается в меня, сбивая с ног. Я коротко и приглушенно ойкаю, вмиг распластавшись на земле, но незнакомая девочка вдруг хватает меня за руку, помогая подняться.

– Осторожнее, – шепчет она, отряхивая мои потертые штаны. – Ты в порядке? Не ушиблась?

Я не успеваю ответить. Родители девочки подходят ближе. Взгляд ее отца устремляется на мою мать. Он хмурится, присматривается, а спустя несколько секунд на его лице проскальзывает сомнение вперемешку с осознанием. Я исподлобья смотрю то на него, то на мать. Даже его семья затихает, а сияющая девочка приветливо хлопает меня по плечу и отходит к матери.

– Не думал, что увижу тебя еще когда-нибудь, – произносит мужчина. – Прошло шестнадцать лет с нашей последней встречи. Ты очень изменилась.

По коже пробегают мурашки. Этот человек из прошлого матери? Кто он? Жду, когда мать оттает и произнесет хоть слово, но она молчит. Тогда мужчина все с тем же трепетом касается волос своей жены, целует ее в макушку и просит идти без него. Обещает, что вернется через пару минут, подмигивает дочери и разрешает ей присмотреть новое платье. Та задорно взвизгивает, хватает маму за руку и тащит прочь, помахав мне на прощание.

Глава 5

Может, Тени только наблюдают со стороны, но без них Драконы теряют душу и связь с Матерями.

Сестринство Отражения: тайны Тени(засекреченное издание)

Наши дни

– Пусть платой за спасение маленькой Линды станут ваши уроки. Научите меня сражаться. Я знаю, кто вы, – выпаливаю, сжимая запястье Брай. – Тень.

На мгновение в нос бьет легкий, едва уловимый запах дыма. Он растворяется так же быстро, как появился. Женщина садится, закидывает ногу на ногу, и я больше не вижу в ней прежней взволнованной матери. На ее губах замечаю лишь скользкую ухмылку. Сердце ускоряет ритм, ладони потеют, и я отпускаю чужую руку.

О Сестринстве Отражения я узнала от сыновей богатых баронов. Однажды я подслушала их болтовню в лесу, сидя на дереве. Один из них выкрал у отца записи, где говорилось о людях-воинах: «Им нет равных в бою, двигаются они как тени, а убивают тихо и бесследно». Когда же дети бросили записи и метнулись играть в салки, я схватила драгоценные книги и изучила. Та крупица сведений вызвала у меня восхищение, но и породила новые страхи.

– Не думала, что дитя из бедной деревушки может узнать этот герб, – тихо произносит женщина. Ее голос становится бархатным, отчего моя кожа покрывается мурашками.

От волнения перед глазами пляшут серебряные звездочки. Быстро моргаю, чтобы отогнать назойливые пятна. Я придвигаюсь ближе, заправляю волосы за ухо и шепчу:

– Я никому не скажу. Обещаю.

Шелковый смех Брай разливается по комнате. Она качает головой, осторожно похлопывая меня по плечу. Но, даже несмотря на улыбку, в ее глазах можно заметить тусклые искорки.

Ее глаза так похожи на глаза бабушки Тони.

Мое молчание, похоже, дает женщине передышку, и она продолжает с бо́льшим спокойствием:

– Спасибо за заботу, Велия, – Тень пристально разглядывает меня, пробегая по плечам, рукам и ногам, – но я сомневаюсь, что ты сможешь получить то, чего хочешь. Нескольких недель мало, чтобы стать одной из Сестринства.

– Я не мечтаю быть одной из вас, – стыдливо признаюсь ей. – Хочу стать достойной хотя бы одного волоска Сестер Отражения.

Брай едва заметно приподнимает брови, задумчиво отводит взгляд, поправляет волосы и встает. Я подскакиваю вместе с ней, тоскливо ожидая вердикта, но теперь уже и не надеюсь на положительный ответ. Быть может, она покажет пару приемов или расскажет что-то новое. Но на большее не рассчитываю.

Я открываю рот, чтобы предложить ей что-нибудь другое. Я не против историй, может, даже знакомства с каким-нибудь графом или наездником. Говорят, последние занимают высокое положение при дворе. Быть может, мне даже удастся выторговать свободу и вернуться к бабушке. Эта мысль тяжестью и злорадством бьет по макушке.

Почему я сразу не попросила помочь мне деньгами? Быть может, Брай смогла бы выкупить меня. Говорят, что Тени могут убивать за деньги. Но если так, то что дальше? Как вернуться домой без гроша? Может, начать принимать роды у местных женщин? Смогу ли я? Выживу?

Как же страшно.

Неловкая пауза повисает всего на секунду. Я встряхиваю головой и собираюсь предложить вариант с деньгами. Сначала решу вопрос со своей свободой, а уже потом займусь другими проблемами.

Хочу начать говорить, но Тень опережает меня:

– Хорошо, договорились! Жду тебя на закате на том самом балкончике. Посмотрим, на что ты способна.

* * *

День тянется медленно. Предвкушая тренировку с Тенью, я забываю о надоедливом Адаме, испорченном завтраке и даже поступке матери. Не могу забыть лишь о бабушке. Как она там? Думает ли обо мне? Скучает? Пень сказал, что выхаживал меня два месяца. Если так, то мать наверняка уже получила первые весточки от старушки и нагло врет обо мне. Как скоро Тоня раскроет правду? Когда поймет, что ее любимая ягодка уже держит путь на другой континент?

Вопросы вспыхивают в голове один за другим и так же быстро гаснут. Мать всегда была грубой и вздорной, часто могла поднять на меня руку, прикрикнуть или даже пнуть. Однако она никогда не осмеливалась выгнать меня из дерева или попытаться подложить под мужчину. Хотя в нашей деревеньке некоторые отродья и предлагали ей меня вышвырнуть. Кто-то – из-за больных фантазий, другие – из-за похоти. Причина была не важна. Но мать никогда не шла на такие меры.

Неужели я ошиблась? Сделала что-то настолько плохое, чтобы навсегда быть изгнанной из дома?

Жалость к самой себе навевает плохие мысли. Я подтягиваю колени к груди и прижимаюсь к подушке. Глаза мокнут, а губы подрагивают.

И все это после встречи с драконом?

Должно быть, те, кто придумал ту глупость с приметой, сошли с ума. Они наверняка никогда и не видели ящеров, которые должны нести добрые вести. Мой дракон принес в мою жизнь только очередные страдания и разлуку.

Мысль о драконе приводит меня к подаренной бабушкой книжке. На одной из старых страниц была легенда о Тенях, которых Драконихи подняли с земли. Они должны были охранять Драконов от них же самих. Когда в лапах так много власти, можно забыться и начать нести гибель. Тогда мне не хватало смелости даже мечтать о встрече с Тенями. Теперь же с одной из них я вижусь каждый день.

Может, в этом моя удача?

Мне хочется все бросить, найти Брай и вывалить все любопытство и страхи на нее, но я сдерживаюсь и продолжаю ждать. Меня обучат тайным знаниям? Заставят прятаться в темноте? Или сначала дадут учебник с теорией? Интересно, а такой вообще существует?

Весь день провожу в кровати и даже не замечаю, как проваливаюсь в сон. Мысли уносят в круговорот сновидений.

Просыпаюсь с первыми красными лучами заката, поправляю местами мятую одежду, протираю глаза и спешу наверх. Брай уже ждет меня на балконе. Ее волосы убраны в пучок и перевязаны черной лентой, только несколько темных прядей челки чуть прикрывают глаза. На женщине длинное и широкое одеяние, похожее на халат, талия перевязана поясом, в руках – два деревянных меча. Вид Тени напоминает мне о бабушке. Такую одежду та часто надевала, когда возвращалась домой. Говорила, что это память о ее сестрах, которые сгинули во мраке суровости Матерей Драконов.

Воспоминания оттягивают душу и бередят раны. Они, точно склизкие черви, прогрызают плоть и вываливаются наружу. Больно.

Я подбегаю ближе, но не успеваю произнести ни слова, как в меня летят черные длинные ленты, а затем слышу приказ:

– Замотай руки, чтобы не было мозолей. Дипак запретил мне тебя калечить, – монотонно произносит Брай, перевязывая ладони.

Меня удивляет, что Пень знает о нашей тренировке, но я послушно киваю и быстро повторяю за Тенью. Получается плохо и нелепо, но я отмахиваюсь. Мне уже не терпится начать обучение.

Женщина кидает мне длинную палку, похожую на меч.

– Представь, что это меч, – приказывает она. – Покажи мне, что ты уже умеешь.

Медлю первые секунды, а затем откидываю сомнения и бегу на наставницу. Пусть я и не сильна, но мать давала мне уроки. Физической боли я не боюсь.

Мой меч направлен в грудь женщины, но она молниеносно устремляется вниз и сбивает меня с ног. Я падаю и от неожиданности губу, на языке появляется мерзкий металлический привкус.

– Первая кровь, – смеется Брай, опираясь на меч. – Не думала, что это будет так быстро.

Ее смех похож на пуховое одеяло. Мягкое и теплое, но тяжелое.

Вытираю пальцами кровь с губы, облизываю рану и встаю на ноги. Брай скучающе осматривает меня и кивает, приказывая нападать. Теперь я осторожна. Иду медленно, наблюдая за движениями женщины. Она зевает, прикрывая глаза, и тогда я кидаюсь вперед, заношу меч, целясь в голову, но Брай отражает мою атаку. Не успеваю даже вскрикнуть, когда удар прилетает сначала в правую, затем в левую ногу. А после меч выбивают у меня из рук, тот отлетает на два метра, а около моей шеи оказывается острие.

– Ты проиграла. – Тень строго озвучивает мои собственные мысли и недовольно качает головой. – Навыки очень плохи. Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – признаюсь я, поднимаясь на ноги.

– Твой уровень ниже десятилеток из Сестринства, – выносит вердикт она, – работы непочатый край.

Я покорно молчу, не смея даже поднять глаза на Тень. Сердце стучит быстрее. Неприятный ком в груди становится все больше и больше. Я зажмуриваюсь, боясь услышать, каким окажется решение Брай. Не хочу, чтобы она увидела мои слезы.

– Будем работать, – строго произносит она, и я распахиваю глаза. Женщина улыбается, проходит мимо, поднимает выбитый из моих рук меч и снова кидает его мне. – Активнее, комарик: будешь тренироваться так, словно от этого зависит твоя жизнь. Хотя, будем честны, так и есть. У тебя немного вариантов. Либо ты начнешь кусаться, либо укусят тебя.

Брай приказывает мне нападать, каждый раз отбивая атаки и сбивая меня с ног. Сначала я злюсь, но упорно поднимаюсь и наступаю. Спустя два часа силы заканчиваются, но я нахожу опору и теперь смягчаю падение. Иногда даже удается избежать подножки и отбить удар, но через несколько секунд я снова оказываюсь на полу. Это отличается от тренировок с матерью. Бой кажется жалким, а еще до глупости нелепым.

Солнце уже село, стук мечей, похоже, больше никого не удивляет. Только моряки толпятся возле лестницы, поглядывая то на Брай, то на измученную меня. Временами они подбадривают меня, и в последние разы только это заставляет подниматься и не опускать руки. Шепотки раззадорившихся моряков постепенно крепнут, переходят в выкрики. На лице Тени замечаю недовольство из-за сборища на палубе. Она не щадит меня, с каждым разом наносит удары сильнее прежнего.

Я вспотела, руки ноют, голова гудит, а перед глазами мелькают серые и желтые звездочки. Когда к горлу подходит тошнота, я сдерживаюсь и с трудом сглатываю, не желая останавливаться. Брай, должно быть, замечает мой затуманенный взгляд и снова сбивает с ног. Она оглядывает мои дрожащие руки и грозно вскидывает брови:

– Ты вообще ужинала или обедала?

Я забыла.

Пытаюсь встать, но тело больше не слушается. Бедра ноют из-за постоянных ударов, ладони кровоточат. Я развязываю ленты и морщусь. Возле пальцев правой руки наросли водянистые мозоли.

– Вот же, – ворчит Брай, откладывает меч в сторону и опускается на колени рядом со мной. – Записывай правила, комарик: на тренировку приходишь спустя час после еды. – Она осматривает мою ладонь. – Перевязывать руки следует по-другому. Я научу потом.

Тень помогает мне подняться и ведет в каюту. Когда проходим мимо моряков, те приветливо, но с сожалением улыбаются. Некоторые даже шепчут слова поддержки. Я киваю в ответ и выдавливаю натянутую улыбку, сдерживая тошноту. Возле лестницы присаживаюсь, не в силах идти дальше. Брай продолжает ворчать и обещает, что если такое повторится, то тренировок мне больше не видать. Тогда я послушно встаю и спускаюсь на этаж ниже. Там мы натыкаемся на Пня. По его лицу понимаю, как же убого выгляжу. Брай передает меня Дипаку, и я, чуть ли не повиснув на нем, с трудом добираюсь до каюты.

* * *

Утро начинается с боли. Я с трудом встаю с кровати и осматриваю ноги. Бедра украшают разноцветные синяки. Но голова на удивление светлая, без единой мысли или тяжести. Я глупо улыбаюсь, когда вижу на столе миску с кашей. Съедаю завтрак и переодеваюсь. Вещей, которые для меня добыл Дипак, не так много. Влезаю в широкие штаны, которые еле прикрывают икры, накидываю белую свободную тунику и перевязываю поясом. Пальцами расчесываю волосы и пытаюсь открыть дверь. Заперто. Дергаю ручку еще несколько раз, чтобы окончательно убедиться: без помощи мне отсюда не выйти.

Хмурюсь, но сажусь на кровать и жду. Время тянется медленно, но вскоре замок щелкает и входит Дипак. В его руках – поднос с мазями. Комната наполняется запахом лечебной травы. Они напоминают о бабушке, потому я перестаю злиться и жду, что скажет Пень. Он молчит, размешивая мазь и добавляя туда травы. Затем поднимает на меня взгляд и фыркает:

– Мажь два раза в день любые раны.

Я послушно киваю и тянусь к баночке. Когда та оказывается близко к носу, я морщусь. Дипак остается стоять возле двери. Он тяжело вздыхает и следит, чтобы я нанесла мазь. А когда заканчиваю, сурово ворчит:

– Если такое повторится, я запрещу тренировки.

Тяжело вздыхаю, но соглашаюсь – выбора у меня все равно нет. Пытаюсь закрыть баночку, но удается не с первого раза. Правая рука покрыта мозолями, но Дипак не помогает мне, на его лице отражается злорадное «так тебе и надо!»

Он уходит, оставляя дверь открытой. Жду, когда его шаги стихнут, и только потом иду наверх. Хочется вдохнуть запах свежего морского утра. На палубе меня с улыбками встречают некоторые моряки, самые смелые говорят лестные слова, другие лишь машут руками. Я стараюсь ответить каждому, широко улыбаюсь и киваю.