скачать книгу бесплатно
– Подземный Неаполь, – загадочно улыбаясь, ответил Андрей.
Извозчик довёз нас до площади Гаэтано с мрачной и строгой готической церковью. Сан Лоренцо Маджоре принадлежала францисканскому ордену и появилась ещё в эпоху Карла Первого Анжуйского. К зданию церкви примыкал монастырь, такой же старый, как храм.
– Я никогда не слышала, что под Неаполем есть второй город. – Подхватив подол платья, матушка выбралась из экипажа, с благодарностью кивнув подавшему ей руку художнику.
– И не один, сударыня! Городу почти две с половиной тысячи лет! – с весёлым смехом ответил Андрей. – Неаполь заложили греки ещё до нашей эры. Там, внизу, можно увидеть, где римский город нарастает над греческим.
А это и вправду интересно. Можно пройти по раскопкам Помпеи, чтобы получить представление о древнем городе, но, погибший в кошмаре Везувия, древний город представлялся разрытой могилой, и что-то кощунственное было в том, чтобы ходить по нему. А внизу, под землёй, должно быть, совсем другое дело: там ты словно спускаешься в прошлое.
Хотя именно там мы должны были оказаться среди настоящих могил – катакомб.
– Дорогая, может, нам не стоит идти? – с беспокойством обратилась к племяннице графиня. – Тебе не сделается дурно? Там, должно быть, очень пыльно и душно!
– Нет, что Вы, – слабо улыбнувшись, покачала головой Валентина и вложила хрупкие пальчики в протянутую ладонь Андрея. – Мне очень хочется взглянуть на подземный город.
Засмотревшись в ясные глаза Валентины, художник замешкался, и я, растерявшись, застыла в дверях экипажа. Но, когда он, опомнившись, протянул мне руку, уже спустилась сама. В конце концов, давно не восемнадцатый век, когда помощь даме была не просто красивым жестом, а необходимостью, чтобы дама не рухнула из кареты, запутавшись в юбках.
Странно, но до поездки мне не приходилось бывать в католических церквях, хотя ничего предосудительного в том не было, и никто мне не запрещал. Отчего-то не приходило в голову.
Поймав себя на этом наблюдении, я задумалась, а много ли ещё таких обычных вещей, которые я могла сделать и не делала? Не что-то экстравагантное или опасное, а самые обычные действия. Почему мне никогда не случалось заходить в католические соборы или в мечети? Есть в неурочное время? Прокатиться на омнибусе, погулять просто так, без цели?
Перебирая воспоминания, я с удивлением поняла, что изо дня в день делала одно и то же начиная с четырнадцати лет и, если бы не поездка, придуманная отцом, ритм жизни так и не сбился бы. Однако здесь у нас тоже очень быстро установился новый график, мы отправлялись на осмотр достопримечательностей, пили чай, ужинали, спали в одно и тоже время. Удивительно, как Андрею удалось убедить всех слегка изменить планы!
Погружённая в грустные мысли, я вошла в храм следом за остальными. Внутри, как предписывалось правилами Францисканского ордена, был один большой неф, как коридор тянувшийся к освещённому солнцем алтарю за стрельчатой аркой, и боковые капеллы. Справа и слева от высокой арки алтаря вглубь уходили два коридора с точно такими же, только маленькими, остроконечными арками. Коридоры, отделённые колоннадой, полукругом обрамляли алтарь.
Несколько надгробий с барельефами украшали церковь своей мрачной красотой, но одно особенно привлекало внимание. Резная рака парила над полом, опираясь на два высоких столбика в виде объёмных женских барельефов. Женщины, одетые в античные тоги, прижавшись спинами к стенам из листьев, изящными жестами поддерживали гроб; у ног одной из них расположились два младенца. Подножье сторожили два льва с оскаленными пастями. Гроб размещался между четырёх витых колонн, словно оплетённых золотыми цепями, завершавшихся башенками-навершиями, а над гробом поднималась остроконечная крыша в готическом стиле, с лепниной и арочным обрамлением. Арку украшал плоский барельеф с изображением райского сада и взлетающей ввысь душой, и под самым остриём – какой-то зверь, читающий книгу, заключённый в цветок из трёх круглых лепестков.
Саркофаг производил впечатление готического собора в миниатюре, к чему, по-видимому, и стремился скульптор. Крышка раки изображала лежащую женщину в длинных одеждах и со сложенными на груди руками. Точность и аккуратность резьбы создавала впечатление, будто мрамор просто тёк, обретая форму, а после застыл. Кем могла быть та, которой посвятили столь пышное убранство после смерти? Может она, покровительствовала искусствам, или запомнилась мудрой правительницей. К сожалению, я плохо знала историю Италии.
– Кто здесь похоронен? – спросила я.
– Екатерина Австрийская.
– А кем она была?
– Она чуть не стала женой императора Священной Римской империи, – ответил Андрей, – но бедняга был убит и Екатерину выдали за Карла, герцога Калабрии, а через семь лет она умерла, не оставив потомства. Карл женился на Марии Валуа, от которой у него были дети, но королём так и не побывал, отправившись на небеса раньше собственного отца. В некотором роде Екатерине повезло – она не стала матерью Джованны Первой, распутной королевы Неаполя.
Андрей выдержал паузу, в течении которой мы пытались как-то уложить в голове перечень имён.
– Но, разумеется, Екатерина осталась в памяти не благодаря этому. – Художник повернулся к надгробию. – В веках её увековечило имя Tino di Camaino.
– Кто он? – нетерпеливо спросила я.
– Скульптор, – с насмешливой улыбкой ответил Андрей, – создавший сей шедевр.
Художник знаком указал на надгробие.
Графиня тоже заулыбалась. Будто бы она знала, кто такая Екатерина Австрийская или этот скульптор! Её племянница с грустью покачала головой:
– Значит, она как бы и не заслужила такой памятник? Как ужасно, что у неё даже не было детей! – вздохнула Валентина. – И она не стала королевой, верно? Раз Карл умер раньше отца, он тоже не был королём?
– Да, всё верно, – подтвердила Андрей. – Корону унаследовала Джованна, дочь Карла и Марии Валуа, и годы её правления стали очень мрачным временем для Италии.
Отвернувшись от остальных, чтобы не выдавать обиду из-за того, что меня так бесцеремонно проигнорировали, я вернулась к изучению саркофаг. Он был красив, не у всякого короля найдётся подобный трон. Впрочем, если подумать, большинство прекрасных и грандиозных творений, созданных в честь кого-то, появлялись уже после смерти заслужившего почтение. Тадж-Махал, пирамиды Египта…
Неужели всё, что можно сказать о Екатерине, это «у неё великолепное надгробие и она не стала матерью шлюхи»?!
Мне сделалось страшно.
Пугает не сама смерть (если только тебя не запытают до смерти, разумеется), а то, что следует за ней, ужасно кануть в абсолютное небытие, исчезнуть. И, что ещё кошмарнее: другие останутся жить после. Земля не растает и люди будут ходить по ней, но твоё имя сотрётся из их воспоминаний, ты пропадёшь так, будто тебя и не было. Может, для того люди и заводят детей, чтобы что-то осталось, когда они умрут? Если ты не совершил ничего значимого, то единственный шанс – продолжиться в детях, но даже так тебя не будут помнить, ты сохранишься только в какой-нибудь наследственной болезни, которую передашь потомку, или в чертеах лица. И спустя десятки лет некая несчастная девушка будет смотреть на свои торчащие уши и поминать недобрым словом дедушку, наградившего лопоухостью.
Так или иначе получается, что лишь достигнув величия, возможно обрести бессмертие.
История сохранила имя Екатерины благодаря гробнице. Схожим образом поступали фараоны, чтобы их запомнили, так поступил падишах, чтобы увековечить память о любимой жене…
Я остановила поток мыслей, вдруг поражённая этим простым осознанием: так же сделал кто-то, любивший Екатерину.
Может, для истории она была не важна и в представлении потомков ничего не достигла, но её жизнь имела значение для кого-то. Её обессмертила их память. Вовсе не обязательно завоёвывать страны, делать открытия, лечить сотни или убивать тысячи, не нужно даже продолжаться в потомстве. Достаточно того, что кто-то любил тебя.
– Полина! – позвала мама. – Ты идёшь?
Очнувшись, я поспешила за группой, оставив Екатерину спать вечным сном.
Андрей договорился с церковным служкой, сунув ему монетку, и нас пропустили вниз. Вход в катакомбы начинался под алтарём. Вооружившись фонарями, мы спускались по ступенькам, не сговариваясь понизив голоса. Пятна света дрожали на каменных стенах, художник негромко рассказывал и его слушали не перебивая, проникнувшись сакральностью обстановки.
Обычай хоронить в пещерах возник давно, а в Неаполисе, расположившемся в местности, полной пещер и гротов естественного происхождения, такие захоронения стали появляться ещё в глубочайшей древности. Со временем подземный некрополь ширился, часть проходов обваливалась, но вместо них возникали новые. Их украшали фресками и подземными базиликами, время в них вовсе не застыло, оно только лишь двигалось медленнее.
– Боже мой! – вскрикнула Валентина, в ужасе отшатнувшись от стены.
Свет фонарей выхватил оскаленный череп в неглубокой нише в стене.
Матушка перекрестилась, графиня торопливо отвернулась, закрывшись веером, а Валентина на миг прижалась к Андрею, но быстро спохватилась и, смутившись, отодвинулась от него.
– Один из местных постояльцев, – пояснил Андрей с нарочитым спокойствием, приблизившись к нише и осветив тусклый потрет, укреплённый рядом с черепом. – До тысяча шестьсот шестидесятого тела хоронили именно так: голову отделяли от тела, тело погребали в обычной могиле, а голову помещали рядом с портретом. Такой чести удостаивались некоторые священнослужители и видные жители города.
– В этом есть что-то варварское, – с омерзением произнесла Её светлость.
– За тысячи лет люди перебрали множество способов обхождения со своими мертвецами, – заметил художник. – Перед нами лишь ещё один способ сохранить память о них.
– Идёмте отсюда, – покачала головой графиня. – Довольно с меня пещер и сквозняков.
Никто особенно не спорил – чересчур мрачной вышла экскурсия, слишком много напоминаний о смерти, – и Андрей повёл всех к выходу из амбулатории. Кажется, череп стал последней каплей, мы все ускорили шаг, примолкли, в едином желании выбраться из лабиринта катакомб как можно скорее. Прогулка уже не казалась такой занимательной.
Наша группа почти добралась до лестницы наверх, когда что-то промелькнуло под ногами Валентины. Она закричала, бросившись в сторону, матушка и графиня тоже заголосили, суматошно подхватив юбки, я взвизгнула, отшатнувшись к стене, и даже папа выругался, чего обычно не позволял себе в обществе. Только Андрей не растерялся и пнул создание, да так, что оно, тонко мяукнув, откатилось к стене, где замерло и осталось лежать, тихонько шипя от боли.
Плечом оттеснив в сторону маму, отец решительно подошёл к зверю, выставив перед собой фонарик как щит, Андрей встал с другой стороны. Я, не умея сдержать любопытство, высунулась из-за их спин. Когда свет упал на создание, у меня вырвался тихий вскрик.
На каменных плитах лежало существо, не длиннее половины моей руки. Гладкое, чёрное тело резко сужалось к кончику хвоста, как у змеи, верхняя же часть сильно напоминала кошачью. У создания было всего две лапы, хотя подушечки крупнее, чем были бы у коши тех же размеров. Широкая мордочка с острыми и разведёнными в стороны ушками, и маленький носик делали монстра мило очаровательным, а вот остальное тело, не то змеиное, не то червеобразное, придавало демонический вид.
– Что это? – с удивлением спросила мама, которая подошла посмотреть, на что уставились мы трое.
– Не уверен, – покачал головой Андрей.
– Почему Вы не не предупредили, что в катакомбах водятся такие твари?
– Да они и не водятся, – удивлённо покачал головой Андрей. – Никогда не слышал, чтобы кто-то видел здесь… кошкозмеев?..
Создание снова мяукнуло и открыло глаза. Ему было больно. Удар вполне мог повредить внутренние органы или сломать кости.
– В Италии таких животных нет, – заявил Андрей, – наверное, забрело откуда-то издалека.
– Само, что ли? – не поверил отец.
– Может, приехало с бродячим цирком, – ответил художник. – Они часто возят с собой разных монстров: двухголовых козлят или облысевших медведей.
– Какое странно существо, – задумчиво произнесла графиня, – и редкое, должно быть.
– Думаю, да, – кивнул Андрей.
– Идёмте скорее, – позвала матушка, – скажем сторожу, чтобы убрал его.
– Постойте, – удержала маму Её светлость и повернулась к нашему гиду. – Андрей, Вы могли бы как-то взять это? Может, завернуть во что-то.
– Вы хотите вынести зверя наружу? – удивился художник.
– Да, – кивнула графиня.
– Дорогая, Вы собираетесь отнести это в отель? – опешила мама.
– Ох, разумеется нет! – всплеснула руками Бутурлина. – Я бы хотела попросить Андрей об услуге: возможно ли найти в городе какого-нибудь местного повара? Если в Неаполе есть китайский квартал, то было бы совсем замечательно…
– Нет, не думаю, – покачал головой Андрей.
– Ох. Хм, в таком случае, любого местного, который согласился бы приготовить это создание.
– Тётушка! – воскликнула Валентина, побледнев.
– Дорогая, только не надо меня поучать, – твёрдо осадила графиня, – в моём возрасте можно не беспокоиться о вреде пищи. Доживёшь до моих лет, когда доступные удовольствия ограничиваются, и поймёшь.
– Мало ли, чем оно само питалось! – с гримасой отвращения произнесла девушка. – Что, если мертвечиной?
– Исключено, – вмешался Андрей, – к телам доступа нет, да, к тому же тут одни только кости.
– Тогда зачем оно сюда забралось? – резонно возразила Валентина.
– Пряталось, должно быть, – решила художник, – может, у себя на родине оно жило в пещере, вот и нашло укрытие в катакомбах.
– Вы сможете подыскать приличного повара? – напомнила графиня.
Андрей задумался.
– Да, пожалуй, я смогу помочь.
– Поля! Что ты делаешь?! – переполошилась мама, заметив, наконец, что я подсела к существу. – Отойди! Вдруг укусит?
Не обратив на неё внимание, я сняла накидку и осторожно поднесла руку к морде создания. Его нос зашевелился, впитывая мой запах. Очень осторожно я приподняла странное существо и переложила на накидку.
– Полина! – строго прикрикнул отец.
– Я забираю его, – сообщила я, выпрямившись со свёртком на руках.
– Какая гадость! Немедленно положи на место, – потребовала мама.
– Просто отдай Андрею, дорогая, – вмешалась графиня. – Незачем…
– Я забираю его себе, – объявила я, и, не обращая ни на кого внимания, зашагала к выходу.
– Полина, немедленно прекрати! – донёсся вслед мамин оклик.
Я не остановилась.
Догнали меня уже на выходе из церкви. Графиня, чопорно поджав губы, загородила дорогу.
– Милая, ты ведёшь себя как глупышка.
– Почему? – резко спросила я. – У Вас не больше прав на него, чем у всех остальных.
– Я первая сказала, что хочу его!
– Тётушка, – вмешалась Валентина, – да что же Вы, в самом деле? Как можно есть такое грязное существо? А если оно чем-нибудь больно?
– Если говорить о первенстве, то поймал существо Андрей, – заявила графиня. – Юноша, вы презентуете мне свою добычу?
Я с надеждой взглянула на художника, а тот, бросив взгляд на Валентину, заметил:
– В самом деле, Ваша светлость, не стоит есть неизвестное животное.
– Оно моё! – разозлилась графиня. – Немедленно отдай!
– Вы же слышали, – вмешался папа неожиданно для всех.
Графиня поняла, что поддерживать её никто не собирается, а уж спорить с моим отцом вовсе было гиблым делом, он обламывал людей посерьёзнее, чем Бутурлина, в его работе по-другому никак.
Свёрток на моих руках снова пискнул и я обратилась к Андрею:
– А хорошего ветеринара Вы найти сможете? Желательно как можно скорее.
Такси снова лавировало по узким коридорам города. Неаполь загадочное место: можно ехать по широкой улице прекрасного и современного города, с магазинами и гостиницами, но, сделай два шага в сторону, и вот ты уже в трущобах, где над головой у тебя как паруса раздувается сохнущее бельё. Не припомню, чтобы где-то ещё видела столь резкий контраст, когда страшная нищета столь тесно соседствует с великолепной роскошью.
