Твоя кровь – мои слёзы

– Все, готово, – заявил я, опуская камеру.

– Дай-ка, посмотрю! – попросила она, подбегая ко мне. – О-о-о, у тебя прям талант! Вышло здорово.

– Думаю, что дело вовсе не во мне.

– В ком же тогда или в чем? Правильный свет?

– Фото не вышло бы столь замечательным, если бы на нем был запечатлен кто-то другой, – после этой фразы мы удивленно подняли глаза и с нескрываемым интересом принялись изучать друг друга.

Внезапно меня выкинуло из омута приятных воспоминаний в суровую давящую реальность. Лучезарная опушка леса сменилась мрачными памятниками из черного камня. На голову начали падать редки капли прохладного дождя, но уходить я пока не собирался. Глубоко погрузившись в приятное прошлое, мне захотелось остаться в нем, запереться и никогда его не покидать. Тот стал началом нашей истории. Тогда случился наш первый диалог, вспоминавшийся мною регулярно. После этого завязалось наше тесное общение. «Интересно, почему выбрали именно этот снимок? – думал я, – обычно, как правило, выбирают более строгие кадры. Вроде фото на паспорт или подобные таким.» Хотя, она являлась личностью неординарной, поэтому такое было как раз к месту.»

Дождевые капли ложились и на стекло рамки. Казалось, будто по лицу самой М в этот момент льются слезы. Не желая этого видеть, я сдвинул венки плотнее, образуя небольшую крышу из них. Затем, встав на колено, тыльной стороной ладони протер образовавшуюся влагу с ее щек.

– Красивая, – тихо зазвучал нежный голос у меня за спиной.

– Очень, – согласился я, затем опомнился и, покинув свои мысли, обернулся.

Перед могильной оградой стояла высокая незнакомка в длинном бежевом плаще, затянутым поясом на тонкой талии. Ее пепельные волосы спускались крупными локонами до пояса. Пара завораживающих глаз цвета серого дымчатого агата внимательно рассматривала меня. Внешне ей было чуть за двадцать, но смотрела она на все сорок, смотрела так, будто знает цену себе и может назначит цену тому, кто ведет с ней разговор. Тонкие острые черты лица рисовали ей образ некой невозмутимой девушки, подходящей к делам с абсолютной уверенностью в успехе. Такая внешность, как у нее, магически приковывала, заставляя любоваться каждой деталью лица, не отрываясь ни на секунду.

Вдруг длинные черные ресницы девушки захлопали, выражая немой восторг. Ее голова подобно механизму заведенной куклы начала качаться из стороны в сторону, касаясь ушами собственных плеч. На стройной шее выступили сухожилия. Тучи начали сгущаться еще больше, тьма охватила собой солнечные просветы. Листья на деревьях зашелестели, под гнетом ветра сами стволы начали наклоняться к земле в такт с головой девушки. Я почувствовал как по всему моему телу проходит дрожь от холода. Мои черные ботинки покрылись тонкой коркой льда. На коже высыпали мурашки.

– Не боишься меня? – с интересом спросила она и немного озадачилась.

– Кто ты такая? – спросил я оробевшим голосом. – Что здесь делаешь, вы дружили с М?

– Значит, он видит меня иначе, – задумчиво проговорила она, затем начала обходить могилу по кругу. – Куда более важнее узнать… кем же сейчас являешься ты.

– Я тебя не понимаю, – пожал плечами я, пристально следя за ее вальяжной походкой. В каждом движении тела проглядывалась наигранность. Мне показалось, что девушка собиралась посетить театр, а вместо этого заплутала на кладбище.

– Вот и я тебя совершенно не понимаю, В. Недавно ты ходил по краю, а сегодня уже стоишь здесь. Определись уже наконец.

«По краю?» – подумал я и вспомнил треск рвущегося капюшона.

– Откуда тебе известно мое имя? Что это вообще за…

– Какой нетерпеливый! Хм, истина откроется тебе скоро, подожди. Попрошу ответить, но только без свойственных тебе истерик. Скажи, кем для тебя была эта девушка?

– Знаешь, мне несвойственно отвечать на подобные вопросы подозрительным незнакомкам.

– Можешь звать меня Ю, – представилась девушка и покрутила золотую серьгу на мочке уха. – Раз теперь мы знакомы, вернемся к моему вопросу.

– Любимой… она была моей любимой! Теперь ты довольна?

– Интересно, а как это? – прошептала она и ненадолго ушла в свои мысли, приложив ладонь к щеке, словно пыталась ее согреть. – Так что же, ты и правда готов отдать за жизнь этой девушки все, что у тебя есть, без остатка?

Незнакомка только что обнажила мои мысли, процитировала их с улыбкой.

– Но… как ты?

– «ВСЕ, что у меня есть, когда-то было, и еще будет в будущем».

– К-как ты узнала… о чем я думал? – недоумевал совершенно я. Мои губы затряслись, тело пронзил страх. – Т-ты… ведьма какая-то или что?

– Это выше моих сил! – Ю закатила глаза и подняла голову к небесам. – Так меня еще никто не оскорблял…

– Отвечай на вопрос! – не выдержал я и закричал. Меня бросило в агонию злости из-за того, что она залезла в мой разум и начала потешаться. Да и как вообще она в него залезла?

– Ну, ты громко думал, – читая мои мысли, ответила она, – вот я и услышала твои искрометные думы. Даже не смей спрашивать меня: «как, зачем и почему?» Просто наберись смелости и ответь: правда ли это? Готов ли ты пожертвовать абсолютно всем, что имеешь, каждой счастливой проведенной в будущем минутой в этом мире, приносящим тебе ранее столько радости и восторга? Оставить все те прелести, что имеешь здесь, потерять то, чем дорожишь ради М, ради жизни с той, кого всем сердцем любишь, в каком бы мрачном свете эта новая тяжкая реальность не предстала перед тобой, ведь главное для тебя, чтобы она жила. Все верно?

– Я не знаю для чего тебе это, – тихо проговорил я и на секунду задумался, – но будь у меня возможность вернуть ее, я бы и правда сделал это.

– Так, скажи же это, – улыбнулась Ю и сократила расстояние между нами до непозволительного.

Ее мистические глаза смотрели прямо в мои. Казалось, что они глядят намного глубже, чем я только мог себе представить, проникают в мою душу и спокойно разгуливают по ней.

– Да, – невольно сорвалось с моих губ. Изо рта внезапно повалил морозный пар. – Я готов отказаться от всего, что имею сейчас, если М будет рядом.

– Да будет так! – ее руки сложились в замок, она сделала шаг назад и закрыла глаза. – В непроглядной мгле, иль при свете дня, пусть миру воля явится сия, заберет покойный сон и жизнью их наполнит взор!

– И что все это знач… – не успел я договорить, как вдруг меня охватила разрывающая головная боль.

Уши пронзили громкие крики: плач и стоны женщин, визг детей, мужские измученные вопли – все они осадили меня градом беспрерывных голосов. Они молили о пощаде, просили о спасении, слезно требовали не забирать их покорные души раньше времени. В этот момент мое тело замерло, как если бы его заключили в цепи. Я не мог пошевелить ни одной частью тела. Прилагая силы, пытался из раза в раз открыть глаза, но каждая попытка оканчивалась крахом. Их будто склеили. Безграничных потоков яростных речей вскоре стало куда больше, чем мог воспроизвести мой мозг. Тысячи, миллионы, может, миллиарды различных людей оглушали меня со всех сторон. Из кромешной темноты вырисовывались ведения. Повсюду начали возникать силуэты и образы, похожие на человеческие. Скачущие всадники на конях топтали заживо всех, кого только видят. Сверкающие мечи срубали головы, перерезали глотки. Раненые пытались ползти в надежде спастись. Стрелы лучников протыкали насквозь треснувшие доспехи, добираясь до тел. По моей коже скатывался пот, каждая клеточка тела адски пылала. Мне думалось, что вот-вот весь белый свет запросто расплавится и не останется вообще ничего.

Вдруг все окружающее пространство мигом погрузилось в тишину. Чудовищные сражения и смерти сменились ночной цветочной долиной под чарующим звездным небом. Над алыми розами, источающими упоительный аромат, кружили голубые бабочки, с их крылышек сыпалась блестящая пыльца. Потоки воды водопадом спадали со скал, красиво сияя в сапфирном свете, и впадали в прозрачное озеро. Неподалеку, на подошве горы, расположился аккуратный деревянный домик, с трубы которого выползал слабый дымок. На пороге избы сидели старики и рассматривали вереницу детишек, собирающую хворост для костра. Они подбрасывали веточки в огонь, завывая мотивы народных песен.

Позади меня послышались приближающиеся шаги, шелестящие по траве.

– Привет, – мелодично зазвучал до боли знакомый голос.

Я обернулся и передо мной в белой кружевной накидке предстала М. Босиком она подходила все ближе, наступая на свежие капельки росы. На лице сверкала счастливая улыбка. По всей видимости, ей было радостно меня видеть. Подойдя ко мне, она сразу же потянулась к моей руке, взяла за запястье и приложила мои пальцы к своей щеке. Я почувствовал приятное тепло от нежной бархатной кожи, проходящее напором по всему телу, когда она прильнула лицом к моей ладони. В серебристом свете луны обескураживающие черты ее лица выделялись живописными изящными линями.

– В, теперь мы и правда останемся с тобой вместе навсегда, – самые желанные мною слова были сказаны ею, девушка кинулась обнимать меня.

– Неужели… снова сплю? – спросил я в страхе проснуться. Мои руки были опущены по швам, в то время как М вцепилась в меня, обхватив спину, и не выпускала из объятий. Все прикосновения ощущались, как если бы наяву. Однако, почувствовать ее вновь казалось мне бесценной роскошью. Такой бесценной, что такого просто не могло произойти.

– Нет, дурачок, ты не спишь, – моя грудь ощутила на себе тепло ее дыхания. – Ты стоишь на моей могиле.

Резкая жемчужная вспышка света озарила всю щебечущую долину и заставила меня зажмуриться. Прозвучал протяжный свистящий шум, похожий на гул сирены, после чего все испарилось. Открыв глаза вновь, передо мной возник сгусток тучных облаков. Лицо поливали капли проливного дождя. Спина начала жутко болеть – под ней ощущалась твердая поверхность. Мое состояние было похожим на то, когда человек только проснулся и вяло потягивается, разминая тело. Немного придя в себя, я понял, что лежу на улице, весь вымокший, холодный.

Резко вскочив, увидел стальную лавочку, на которой очнулся. «Но ведь… это же не кладбище, – думал я, – Где та девушка Ю? Она так странно говорила. Можно подумать, что читала меня, как открытую книгу, при чем даже не читала, а перечитывала уже в который раз. С ее присутствием в воздухе воцарился холод, пробирающий меня до костей. А что же М? Ведь сразу понял, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что вообще со мной происходит? Наверное, упал в обморок, все это привиделось мне. Затем кто-то нашел меня без сознания и перенес сюда. Хотя… почему именно сюда?»

Внимательно осмотревшись, сориентировавшись, я догадался, что эта скамейка стоит возле дома, который находился в сотне метров от моего собственного. Последние дни со мной явно происходило что-то необъяснимое. Все эти ведения, возникающие из ниоткуда; моя переменчивость в настроении; нервные срывы; давящие стены сжимающейся комнаты; и наконец-то этот ненормальный диалог возле могилы. Становилось сложно отличать реальность от сновидений и галлюцинаций. Не было никаких гарантий, что даже в данный момент мне все это мне не кажется. Как только приду домой, попрошу маму больше не поить меня успокоительными. Вероятно, всему причиной служило их побочное действие, думал я.

Ливень понемногу прекращался, небо заметно прояснялось, свет проглядывал между слоистых облаков. Полностью вымокший, с прилипшей к телу одеждой, под лучами бронзового солнца, вдоль цветущих клумб, я лениво перебирал ногами по сырому тротуару в направлении дома, хлюпая переполненными водой ботинками. Идти было совсем недалеко. Обойдя здание, необходимо повернуть за поворот, затем невзрачная серая многоэтажка, которая теперь была мне не мила, появится в своем угнетающем виде.

Время, видимо, перевалило за вторую половину дня. На улице было довольно людно и шумно. В магазине через дорогу у витрины копошились продавцы. По округе раздавался смех ребят, возвращающихся со школы, мамочки возили в коляске плачущих детишек по территории деткой площадки. С проезжей части доносились вопли нервных водителей и омерзительные для моих ушей гудки их сигналящих машин.

– Мама, мама, смотри! – крикнула маленькая девочка за моей спиной. – Водяной идет! У-у-у, страшила!

– Здравствуйте, – поздоровался я, признавая в ребенке и женщине своих соседей по лестничной клетке.

– Ходят тут странные всякие, детей только пугают, – заворчала мама девочки, отворачивая ее рыженькую голову от меня. – Пойдем, дорогая!

– Уже как восемнадцать лет ходят тут вообще-то, – недовольно пробормотал я.

Никакого внимания моим словам они не предали. Лишь засверкали пятками в противоположном направлении. Решив, что и мне тоже пора, я ускорил шаг и, оставляя мокрые следы позади себя, завернул за поворот.

Возле собственного подъезда какой-то прохожий одарил меня косым взглядом. Мне же хотелось лишь поскорее зайти домой, скинуть с себя всю одежду, а затем отправиться в ванну. Дверь домофона была открыта нараспашку, придвинутая кирпичом к углу. Повезло и с лифтом, в который мне удалось проскользнуть боком за секунду до его закрытия.

– Здравствуйте, – кивнул я стоящему в углу мужчине, держащему на поводке собачку с высунутым язычком.

– О, добрый день, молодой человек! – приветливо поздоровался он. – Вам на какой этаж?

– Седьмой, как всегда, – буркнул я, вопросительно посмотрев на него.

– Как всегда? Вы к нам только переехали? Что же, раз так, полагаю, теперь вам всегда на седьмой. Правильно понимаю вас?

– Только переехал? – насторожился я. Черт, может, подъездом ошибся и зашел не в свой. Ну я и придурок.

– Вы не переживайте! Мы с женой на восьмом живем. Так что, соседями почти будем. У нас отличный дом, все очень добры и приветливы друг к другу! Взять вот, к примеру, пятый этаж, так там вообще одна интеллигенция обосновалась, знаете ли, каждый второй музыкант, а вот на шестом вообще скульптуры осели с актерами театра драмы на пару. Ох, театр! Давно мы с супругой на спектакль не выбирались, пора исправляться, согласны? А, кстати, с девятого недавно алкоголиков всех выселили, так дышать легче стало, ей богу! А то орали ночи на пролет, ух! Как с дурдома сбежали, клянусь! О-о, вот и ваш этаж, прошу. Счастливого вам дня!

– В-всего доброго, – ошарашено ответил я, задержав на нем ненадолго свой изумленный взгляд, а затем вышел из лифта.

Он на прощание помахивал мне ручкой до самого закрытия дверных створок. Неразбериха в голове, по окончании этого мимолетного диалога, становилась еще куда более запутанной. Мне всегда казалось, что у нас в доме никогда не жили ни музыканты, ни скульптуры, да и вообще других деятелей культуры тоже вряд ли бы удалось отыскать. Можно предположить, что у это дядьки потеря памяти случилась, все-таки возраст берет свое. Именно поэтому меня вспомнить ему не удалось. Еще приветливым таким был, милым… точно с головой проблемы.

Череда удивлений и новых открытий продолжилась. Я подошел к своей квартире и сразу заглянул под горшок с цветком в поиске ключа. Его там не оказалось. Тогда мне пришлось постучаться, потому как звонок у нас был сломан. За дверью затоптали приближающиеся шаги. Замок с щелчками начал открываться и дверь открылась.

– Здравствуйте, вы что-то хотели? – спросила мама, выглядывая в белом пушистом халате и тапочках. На ней были очки, а в руках газета. – Слушаю вас.

Меня охватила злоба.

– Вообще-то, знаешь, это мне хотелось бы послушать, куда ты делась, почему уехала с кладбища?

– А-а-а, что-что, простите? – удивленно спросила она, теребя прядь волос между пальцев.

– Ты сказала, что будешь ждать в машине. Потом я вырубился возле могилы, а пришел в себя уже на лавочке. И вообще, с каких пор ты носишь очки? Они тебе не идут.

– Молодой человек, с вами все в порядке? – спросила мама, подтягивая оправку очков выше к носу. – Какое кладбище? Вы может квартиру перепутали? Даже если так, попрошу мне не тыкать, ведь я явно постарше вас буду. Вы куда шли вообще?

– Мам, ты тоже решила принять те успокоительные, которые мне подсыпала? Вижу подействовало, но тоже с побочным эффектом.

– МАМ?! – раздался оглушительный крик на весь подъезд. Мои ноги даже слегка подкосились. – Значит просто пьяный… это вам на девятый этаж подняться надо! Там вам помогут, ступайте!

– Стой! – остановил я рукой закрывающуюся дверь. – Если это шутка, то она сильно затянулась! Впусти меня уже домой!

– Молодой человек, отпустите быстро! – мама дергала ручку на себя. – Я сейчас полицию вызову.

– Хочешь оставить мокрого сына на улице? – промычал я, сражаясь с ней за дверь. – Не самый лучший материнский поступок!

– Какого к черту сына?! У меня не было его никогда!

После этих слов по всему телу пробежала дрожь, словно меня ударили электрошокером. Сразу же вспомнилась соседка с ребенком на улице, мужчина в лифте – они оба думали, что мы видимся с ними впервые, но это определено было не так. Эти люди знали обо мне всегда, каждый день здоровались и с удовольствием говорили со мной.

– То есть, ты не знаешь меня? – ошарашенно спросил я, делая шаг от двери.

– Впервые вижу! Ступайте уже отсюда!

– Но… м-мам, как же так? Прошу, скажи, что ты шутишь… мне уже страшно становится.

– У МЕНЯ НЕТ СЫНА!

– Я-я… Я сейчас докажу тебе, подожди секунду, – моя рука полезла в карман за телефоном. – Черт, где же он! Сейчас покажу тебе фотки, тогда ты все вспомнишь. Вспомнишь… как порезалась на море об ракушку и попросила это сфотографировать, вспомнишь как научила меня подделывать твою подпись в дневнике, чтобы я расписывался сам и вспомнишь как заставляла меня смотреть «Сумерки», да, вспомнишь. Только вот найду телефон… и покажу.

– Счастливых поисков!

Дверь резко захлопнулась прямо перед моим носом.

– Эй, открой! – мои кулаки начали долбить в дверь.

– Алло, здравствуйте! – затараторила она нервным голосом за дверью. – Все верно, дом 16, подъезд 3, этаж 7. Умоляю, приезжайте как можно скорее… да парень какой-то, то ли пьяный, то ли под веществами, не поняла еще.

Мама вызывала полицию и носилась по квартире в поисках чего-то. Топот ее ног доносился отчетливо. Малейшая надежда на то, что это был всего-навсего глупый розыгрыш развеялась сразу же. Никто из соседей меня не узнал, включая родного человека. Я схватился руками за голову, шокированный, опустился по стене и сел на плитку. Начал бить себя по щекам, пощипывать в надежде проснуться или выйти из этого затянувшегося видения. Но никакой белой вспышки не возникало, в новую красочную локацию мое тело чудным образом не перемещалось. Мир оставался неизменным: ни один человек меня не узнает, а собственная мать еще и вызвала полицию. Необходимо было срочно уходить отсюда.

В строении нашего дома имелось два входа, соответственно и выхода: первый – главный, которым все жильцы пользовались регулярно, второй – запасной, оставшийся со времен постройки дома, служивший работникам удобным проходом для перемещения строительных материалов. После того как здание возвели второй вход никто заделывать не стал, поэтому он начал использоваться людьми для более быстрого выхода к автобусной остановке. К нему невозможно подъехать на машине, так как все вокруг перегорожено забором с небольшой калиткой, открываемой изнутри. Такой путь для отступления был самым подходящим. Не имея ни малейшего желания попасться полиции на глаза, я спустился в левое крыло и воспользовался вторым выходом.

С всепоглощающей опустошенностью внутри, со слипающимися глазами и полным отторжением реальности я еле-еле перебирал ногами в неизвестном направлении, чертя обувью по земле. Мне было попросту неведомо куда можно отправиться, когда у тебя больше нет дома, в который бы ты мог пойти в любой сложной ситуации и найти в нем свой покой. Отсутствовало и понимание как подобное вообще могло произойти, кроме как не в бредовом сне. Вдобавок ко всему, телефон кармане так и не нашелся, поэтому позвонить было некому. Хотя, даже окажись он там, на другом конце провода все равно бы ничего вразумительного не ответили, потому что совершенно никто меня не знал.

Мое существование стерли с лица земли. Окончательно я в этом убедился, когда несколько часов подряд носился, как заведенный, по своему району в поиске знакомых людей. Когда находил таковых, то просил рассказать обо мне что-то, что угодно, хотя бы имя назвать. В ответ они лишь смеялись, а некоторые и вовсе убегали в страхе, думая, что встретили какого-то городского сумасшедшего.

До самого наступления вечера я бесцельно бродил кругами по улицам города, опьяненный, словно в лихорадке, способный в любой момент повалиться на землю и отключиться из-за упадка сил. Эмоциональный фон упал ниже плинтуса, вызывая пассивность, апатию и потерю желания существовать в таком страшном мире вовсе. Солнце полностью село за горизонт. Город погрузился в сумеречную темноту. Одежда так и не высохла, поэтому я до дрожи замерз. Чувство голода вызывало головную боль, а живот неистово кололо. Окончательно потеряв последние силы, я повалился на найденную скамейку в городском парке под деревом.

М, мама, одиночество, разобщенность самого себя – все это разбивало мне сердце на крохотные осколки, отыскать и собрать которые воедино не представлялось возможным. Единственное, чего мне хотелось: просто увидеть их радостными рядом с собой, улыбающихся мне от всей души, не знающих печали, тревоги, главное – помнящих меня. Теперь невозможно лицезреть не то что их, а даже свою собственную жизнь. Все, чем я когда-то дорожил, что нежно любил, затерялось в пучинах прошлого. Глаза были на мокром месте, но заплакать не получалось. Я опустился к коленям и закрыл голову руками, пытаясь скрыться от мимо проходящих людей.

– Эй, милок, а, милок! – обратился ко мне высокий голосок. Подняв голову, я увидел старушку лет семидесяти. На ней красовался сиреневый пиджачок и соломенная шляпка, украшенная искусственными цветами и атласной лентой. Женщина тянула за собой кожаную сумку-тележку на колесиках, другой рукой опиралась на клюшку. – У тебя не занято, присесть позволишь?

– Садитесь, – кивнул я, протирая глаза.

– У-ух, весь день по магазинам гуляла. Устала, аж ноги немеют, ой-ой. Сейчас пару минуток дух переведу, потом домой надобно бежать. Кошка то некормленая. А ты чего такой смурной сидишь?

– Даже не знаю… как и сказать.

– Ладно уж, в душонку глубоко лезть не буду, – улыбнулась она. – Ранимые вы все стали в этом веку. Подружку небось потерял?

– Гмм… ну, – выдавил я из себя отвернулся в сторону, пытаясь не расплакаться при ней.

– Права значит.

– Вообще… все. Я потерял все.

– Тьфу! Небылицы какие рассказываешь мне. Вздор, да и только! Нельзя потерять все. Такое только дуракам под силу.

– Вероятно, я один из них.

– Не может быть! В глаза смотрю твои красенькие, да вижу – умненькие они у тебя, да. Потерянные только не чуточку, как у младенчика, но умненькие.

– Умные? Вам лишь кажется, думаю.

– Что-что, а вот людей то за жизнь я понимать научилась, поверь. Много чего повидала.

Неясно почему, но я отважился и задал ей вопрос:

– Тогда ответьте, пожалуйста, как найти то, чего больше не существует вовсе?

– Вопрос интересный! – женщина улыбнулась и приободрилась, словно была учительницей, услышавшей от ученика что-то дельное. – Но правильно ли поставленный, мой дорогой? Уверен ли ты, что вовсе не существует того, что хочешь найти?

– К сожалению, уверен.

– Или же думаешь только так! – махнула она пальцем. – Знаешь, приведу пример: вот я с возрастом многое начала забывать. Как пообедаю всегда тянет газетенку почитать. Хватаюсь за нее, а очков и нема на полочке, где оставляла. Ношусь, ношусь, ищу их по дому, шуршу везде и всюду. Ну, никак не получается найти! Уставшая, присаживаюсь на креслице волосики поправить. Ну а чего лохматой ходить? Щупаю маковку свою, а ОНИ-ТО НА ГОЛОВЕ И БЫЛИ! Вот тебе и анекдот! Хе-хе!

– Вы хотите сказать, что…

– Да, милый мой, да! Часто то, что мы усердно пытаемся отыскать вдалеке, переворачивая весь мир вверх дном, оказывается подле нас же самих. Нужно лишь немножко раскрыть глаза. Тогда и найдешь, что ищешь. Быть может, где и оставил.

Женщина широко улыбнулась и взлохматила мои волосы.

– Думаю, это имеет смысл, – попытался взаимно улыбнуться я. – Спасибо вам.

– Не благодари, сущие пустяки! – сказала она, тяжело поднимаясь со скамейки.

– Уходите?

– А чего же, пора мне!

– Что же, всего доброго вам.

– Хе-хе-хе, – пискляво рассмеялась она. – Нет уж, это тебе всего доброго, милок. Ах… кое-что забыла! Ты запомни мудрость одну: на кладбище мы приходим, чтобы навестить души покойные, а не свои открывать людям чужим. Уяснил? А особенно всяким проходимкам седовласым!

– ЧТО?! – удивился я, широко раскрыв глаза. – Вы про Ю? Она не привиделась мне, правда существует? Как мне…

– Смотри-ка, у тебя из кармана выпало! – указала она пальцем на землю.