Коучинговый человек. Роман

– Да! Да! – откликнулись стоявшие рядом с ней женщины. – Это они на него напали.

– Та-ак, граждане! – обратился страж порядка к очереди, – нужны свидетели. Кто пройдёт с нами в отделение?

Все разом умолкли.

– Прошу свидетелей, пройти с нами, – повторил сержант.

Но высказавшаяся в защиту Виктора женщина уже скрылась за ларьком. Тогда милиционеры потребовали у задержанных паспорта. Виктор, не задумываясь, отдал свой, и в это время подошёл Геннадий.

– Что случилось, Витёк?

– А вы кто такой, молодой человек? – строго спросил сержант. – Вы его знаете?

– Знаю и давно. Мы вместе учились в МГУ, а здесь назначили встречу. А что случилось, сержант?

– Это мы в отделении разберёмся. Ваш паспорт, гражданин. Геннадий долго шарил по карманам, а потом сказал:

– Можно вас на минутку?

Они отошли в сторонку и о чём-то тихо переговорили. В это время помощник сержанта внимательно изучал паспорта нарушителей порядка.

– Миша, отпусти этого, – вернулся сержант и кивнул на Виктора, – а остальных ведём в отделение.

– За что, начальник?! – выдвинулся вперёд предводитель. – На лапу дали, да? А у нас денег – нет! – театрально вывернул он карманы. – Так можно и забрать?

– Ты у меня в отделении узнаешь, за что. На ноже-то, небось, твои пальчики, – и сержант показал целлофановый пакет, в котором лежал подобранный им нож.

Геннадий дёрнул Виктора за рукав пиджака, негромко позвал:

– Пошли, пошли… – и они, не оборачиваясь, легко сбежали по широкой привокзальной лестнице вниз. – Залазь, Витёк, – открыл Геннадий дверцу припаркованного «жигулёнка». Затем обежал его спереди, юркнул в машину. Не закрывая за собой дверцу, переключил скорость и нажал на газ.

Они немного отъехали и остановились. Геннадий протянул Виктору деньги.

– Держи. Здесь столько, как мы и договорились. Отдашь, когда сможешь.

– Спасибо, Генка. Век не забуду, – и Виктор, не считая, положил купюры в карман.

– А может, всё-таки ко мне заедем? Посидим… выпьем… вспомним студенческую жизнь. А?

– Спасибо, Ген. Давай в другой раз. Ирина дома… сам знаешь.

– Да… Как она?

– Лучше и не спрашивай.

– Всё равно передавай ей привет. И вообще, приезжайте как-нибудь к нам в гости! Познакомим жён и твою Машу с сыном. Они, бабы, умеют утешить друг друга. Договорились?

– Спасибо, – поблагодарил Виктор и, посмотрев на часы, добавил: – Скоро электричка, а я ещё билет не купил. Ну… давай, Гена! – пожал он руку приятелю и вышел из машины.

                                        * * *

В электричке было не протолкнуться. Виктор остался стоять в тамбуре, сдавленный со всех сторон пассажирами. Большинство из них возвращалось, видимо, с работы, что было заметно по серьёзным и усталым лицам. Стоящие возле закрывшейся двери вагона парни, подвыпившие и с сигаретами в руках, громко спорили друг с другом, матерясь через каждое слово:

– А я тебе говорю, фуфло, что она была там. Сам видел. А ты мне не веришь, мудак…

– Сам ты мудак, Гришака! В тот вечер она у меня была… до утра.

– А может не до утра? – прохрипел третий. – Там мы с Гришкой до трёх ночи бухали. Я её тоже заметил: с одним мужиком танцевала. А потом, как меня увидела, испарилась.

– Да брось ты, Фенечка. Я её всю ночь драл.

– Значит, плохо драл, что сбежала.

– Да ну вас всех!

– А-а-а! – заржали дружки. – Небось, «откинулся» и заснул. А под утро она и вернулась… под бочок легла.

В это время электропоезд остановился, и вся пьяная компания, пошатываясь, вывалилась на перрон.

– Осторожно: двери закрываются! Следующая станция… – прохрипел репродуктор безразличным мужским голосом, и, запнувшись, назвал следующую остановку.

Многие пассажиры стали покидать свои места. Они до конца заполнили тамбур, готовясь заранее к выходу. Виктора прижало к молоденьким девушкам, одна из которых слегка вскрикнула, когда он под напором толпы отступил назад и придавил её.

– Простите, девочки, – развернулся Виктор к ним лицом и упёрся руками в железную стенку вагона.

Он вгляделся. В полумраке мало освещённого тамбура одна из них показалась ему знакомой.

– Здравствуйте! – неожиданно сказала девушка.

Но Виктор не сразу узнал ученицу, пристававшую к нему весной на лавочке в сквере. На этот раз у неё были распущены волосы и накрашено лицо, что заметно изменило её облик.

– Не узнали? – спросила она Виктора, глядя на него снизу.

Затем прикрыла ладонью губы, повернулась к подружкам и что-то негромко сказала им. Те сразу с любопытством стали разглядывать Виктора.

– А… это ты, – проговорил он, не зная, как зовут девушку по имени.

– Это я, Виктор Николаевич, Валя, а это – мои подруги – Наташа и Вероника. – Она ещё раз оглянулась на тесно прижатых друг к другу девушек, и те, соглашаясь, закивали головами. – А вы больше в школе не работаете?

– Нет, Валя, уволился

– Почему?

– Устроился работать в Москве.

– А мы как-то приходили к вам в школу. Ребята сказали, что вы классный мужик.

– Ну и на это спасибо…

– Честное слово. Так и сказали…

– А вы что в Москве делали? – спросил Виктор для продолжения разговора.

Валя опять посмотрела на подруг – те засмеялись.

– Что мы там делали, девочки? – тоже смеясь, повторила она им вопрос Виктора.

– Да хватит тебе, Валька, – засмущалась Наташа.

– Гуляли, – ответила за всех Вероника.

– Гуляли, Виктор Николаевич, – повторила её ответ Валентина. Она прикусила кончик пальца зубками, лукаво посмотрела на него и завела глаза. Виктор промолчал. Тогда его собеседница, перестала кривляться и пояснила:

– Мы все втроём решили поступить в МГУ. Записались на подготовительные курсы. Сейчас оттуда едем.

– На какой факультет?

– Международный.

– Ого! – удивился Виктор. – Там языки надо знать.

– We’ll carefully study English.1

– Oh! It is good, girls. I’m happy for you.

Все рассмеялись. В это время электропоезд остановился, и толпа пассажиров покинула вагон, оставив много свободных мест на сидениях.

– Уф! – облегчённо вздохнула Наташа. – Может, сядем девочки? – Те закивали головами и двинулись к раздвижной двери салона. – А вы, Виктор Николаевич, не хотите с нами посидеть?

– Ну, если уж дамы приглашают… – ответил Виктор и пошёл следом за девушками.

За окном вагона темнело. Стал накрапывать дождь вперемешку со снегом. На стекле появились мокрые косые полосы.

– Смотрите, девочки! – вскрикнула Наташа, расположившись возле окна напротив Виктора. – Снег пошёл…

Вероника и Валя привстали, что бы лучше вглядеться в темноту через запотевшее стекло.

Дальше Виктор не слушал. Опершись локтём на выступ вагонного окна, он стал думать о том, что его ждут Ирина и Машенька. Он хотел представить их лица, но перед ним всплыло состарившееся и мрачное лицо жены, которое глянуло на него из-под чёрного платка на кладбище. Вспомнились её слова о том, что «теперь вообще ничего нельзя вернуть». У Виктора защемило сердце: он любил Ирину и страдал, наблюдая, как горе безжалостно расправляется с нею. Но самое обидное было то, что он ничем не мог ей помочь. После смерти сына Ирина замкнулась в себе, потеряв всякий интерес к мужу. Виктор чувствовал это и без её слов. От их отношений осталась только хрупкая и прозрачная оболочка, готовая разорваться в любой момент.

И в этом Виктор винил прежде всего себя. Свою вину он видел и в запавших глазах Ирины. Они словно говорили: «Ты ничего не сделал, чтобы спасти нашего сына!» «Да, – продолжал горестно размышлять Виктор, – я ничего не сделал, чтобы обеспечить материальное благополучие семьи. Даже на Волге был занят малополезным делом. Летал в облаках, грезил, как мальчишка, путешествиями, вместо того, чтобы больше думать о жене и детях. А когда наступили тяжёлые времена, продолжал работать за гроши преподавателем… Какой же я после этого мужчина? – спрашивал он себя. – Ирина была права… и права сейчас, отвернувшись от меня».

– Виктор Николаевич! Выходить пора, – послышался голос Наташи. – Пойдёмте скорее!

Когда Виктор с девушками оказался на перроне, тот был весь усыпан снегом. Его белые хлопья продолжал валить с потемневшего неба, искрясь и переливаясь в свете фонарей дневного света. Валя и Вероника выскочили первыми наружу и стали бросать друг в дружку снежки. К ним присоединилась Наташа, но была вынуждена спрятаться за широкую спину Виктора, когда подруги объединились против неё. Один снежок попал ему на пиджак. Он отряхнулся и вышел «из-под огня».

– Куда же вы, Виктор Николаевич! – шутливо закричала Наташа, побежала за ним и снова спряталась за его спиной, продолжая бросать снежки в подруг. Затем догадалась подхватить Виктора под локоть.

– Так не честно, Наташка!

– Вас двое, а я одна. Правда, Виктор Николаевич? – шутя, прижалась к нему девушка, заглядывая снизу в его лицо.

Виктор различил в холодном и тусклом свете фонарей её блестящие радостные глаза и вопросительную полудетскую улыбку. «Эх! Натаха, Натаха, – с тоской подумал он про себя. – Ничего ты в жизни ещё не понимаешь… А может быть это и к лучшему?..»

Но громко спросил о другом:

– Вам далеко добираться, девочки!

– Нет! – почти хором ответили попутчицы.

– Всего три остановки троллейбусом, – добавила Наташа и отпустила локоть Виктора.

– Девочки, побежали! Наш троллейбус, – вскрикнула Вероника и сорвалась с места, увлекая остальных.

– Good-bye,2 Виктор Николаевич!

– Bye, bye!3 – помахала отдельно рукой Наташа, и все девушки с хохотом побежали к подъехавшему троллейбусу.

Когда Виктор пришёл домой и позвонил в дверь, его встретила Вера.

– Пришёл, Витя? А мы тебя заждались, – сказала она, запирая замок. – Вот к вам в гости пришли, наведать, как вы тут поживаете, а тебя всё нет и нет. Небось, изголодался. И снег пошёл. Не замёрз?

– Да нет, Вера. В походах и не так промерзал.

– Давай снимай скорее пиджак. Пока там Ирина на кухне возится, я за тобой поухаживаю.

Вера ловко стянула пиджак, стряхнула его несколько раз.

– И рубашка намокла. Иди переоденься – и за стол. Женя там тебя ждёт, не дождётся.

– О! Кого я вижу! – вышел из гостиной раскрасневшийся муж Веры. Привет, Витюха. Где запропастился? Работу нашёл? – задал он важный вопрос, после крепкого рукопожатия.

Муж Веры представлял собой симпатичного мужчину с правильными чертами лица, тёмными бровями и аккуратными, такими же тёмными, усиками. Он очень походил на сестру, но был уже располневшим для своих лет молодым человеком. На его голове вились чёрные волосы, а живые карие глаза смотрели на собеседника уверенно и с немного насмешливым прищуром, когда он начинал улыбаться. В этот момент их внешнее сходство с сестрой исчезало. Для того, кто знал только Ирину, сразу невозможно было угадать, что на самом деле обозначали открытая улыбка Евгения и одновременно хитроватый прищур глаз.

– Нашёл, – скромно ответил Виктор.

– Женя! Пусть он переоденется. Потом наговоритесь, – вмешалась Вера и вытолкнула мужа обратно в гостиную, где громко звучала музыка и раздавались голоса не слышавших прихода Виктора детей.

– Давай быстрее, Витя, а то водочка стынет. Сегодня у нашей дочурки день рождения.

– Как же так! – растерялся Виктор. – Я бы подарок купил…

– Ты сам нам подарком будешь, – кокетливо посмотрела на него Вера. – Иди переодеваться, – и направилась в зал, успев бросить на Виктора ещё один улыбчивый взгляд.

Когда он зашёл в гостиную, то увидел раздвинутый стол, заставленный тарелками с едой, фужерами и целую батарею бутылок со спиртными и безалкогольными напитками. Из-за бутылок выглядывали лица Машеньки и её двоюродной сестрички Танечки. Они были одногодками. Обе сидели на диване, увлечённо смотрели мультфильм по телевизору, из которого и лилась музыка, звучали голоса сказочных персонажей. Ирина сидела рядом. Увидев Виктора, она наклонилась к Машеньке и что-то сказала ей.

– Папа пришёл! – крикнула та, и все повернулись к Виктору.

Вера встала из-за стола. За неимением места на диване, усадила хозяина дома на самое, как она сказала, почётное место в конце стола. Затем наполнила его тарелку едой и толкнула локтем развалившегося и немного опьяневшего мужа.

– Жень, ты чего?.. Наливай! Человек с дороги… Замёрз… Совсем у меня обленился.

Евгений, кряхтя, поднялся и потянулся к бутылке с водкой. Налил Виктору, себе. Затем хотел поставить бутылку на стол, чтобы разлить шампанское дамам.

– И мне, – приказала Вера. Евгений осуждающе покачал головой, но всё же плеснул водку в её рюмку, наполнив лишь наполовину. – Не жадничай, умник! Наливай сколько положено…

– Вера, ты же не мужик, чтоб столько…

– Значит, в муках рожать мне можно, а как выпить за здоровье дочки – не гожусь. Она забрала бутылку у мужа и под общий смех наполнила рюмку до краёв.

– Друзья! – встал из-за стола Виктор. – Предлагаю выпить за день рождения Танечки. Сегодня я не сумел сделать ей подарок…

– А я, папа, уже подарила ей мою лучшую куклу, а мама – серёжки, – неожиданно перебила отца Машенька.

– Вот. Смотрите, – подхватила с дивана подаренную куклу Танечка и покрутила головой, показывая украшения.

– Ну что ж, тогда предлагаю ещё это, – вытащил из кармана тысячную купюру Виктор и положил её перед Верой.

– Витя! Ну разве так можно? Вам ещё столько долгов людям отдавать надо! И нам – тоже…

Взрослые разразились смехом, а дети непонимающе заулыбались.

– Итак, – продолжил Виктор, – за здоровье именинницы, за родителей, которые сумели воспроизвести на свет и вырастить такой прекрасный цветочек, как наша Танечка.

                                        * * *

На другой день, с утра, позвонила Вера и предложила Ирине взять с собой на дачу Машеньку. Необходимость поездки она объяснила тем, что хочет приготовить дачную постройку к зиме, но вынуждена забрать и дочь, поскольку муж отъезжает в деловую командировку. Ирина согласилась, а когда сообщила Маше о приглашении тёти Веры, та сразу побежала в детскую собирать вещи и игрушки. Через час пришла Вера с Танечкой. Ирина проводила их вместе с Машенькой до электрички и вернулась домой.

В пустой квартире она, не раздеваясь, прошла в детскую комнату, как будто надеялась увидеть там кого-то ещё. Но комната была пуста. Ирина подошла к кровати умершего сына, поправила подушку и уселась за небольшой стол. На нём вместе с вазой живых цветов стояла фотография Игорька. Ирина взяла её и, вглядываясь в улыбающееся лицо сына, запечатленное на снимке, поцеловала его лобик. При этом она не заплакала, а лишь с тяжёлым вздохом поставила фото на место. Потом встала, отошла и начала креститься, оглядывая детскую комнату.

– Господи! Не отнимай у меня Машеньку, – прошептала она. Помедлив, добавила: – Я буду молиться. Прости грехи мои… Господи! Прости…

Она шагнула спиной к двери, перекрестилась ещё три раза, сделала поклон и, пятясь спиной, вышла в коридор. Оказавшись в нём, тихо и осторожно закрыла дверь за собой.

Зазвонил телефон. В трубке раздался голос Виктора.

– Дорогая, как вы там?

– Нормально.

– Ты сегодня не работаешь?

– Нет.

– Машенька уже в садике?

– Нет. Вера взяла её на дачу вместе с Танечкой. Прибраться там надо к зиме.

– Понятно…

Виктор сделал паузу, не зная о чём спрашивать Ирину дальше. Ирина тоже молчала.

– Ну, хорошо, дорогая. Я буду завтра утром, если что, звони по межгороду. Номер рабочего телефона я оставил на кухонном столе. Видела?

– Да.

– Звони, – оптимистично закончил он.

– Хорошо, – сухо ответила жена и положила трубку.

                                        * * *

Прошла неделя, погода стала портиться, но Вера с детьми не возвращались. Ирина забеспокоилась и решила попросить Виктора в свободный от работы день съездить за дочерью.

– Уже холодает, – обратилась она к мужу, когда тот отоспался после ночного дежурства, – а Веры всё нет. Поезжай и забери Машеньку. Да и одежду с сапожками надо ей во время справить. Виктор, не мешкая, собрался в дорогу и выехал вечерней электричкой.

Добрался быстро. Его приезд обрадовал Веру, которая, оказывается, наняла местных жителей, чтобы починить начавшую протекать дачную крышу. Но, как и водиться в сельской местности, работнички запили после аванса. Прекрасно понимая, что женщина теперь не сможет покинуть дачу, не закончив ремонта крыши, они обнаглели и стали требовать надбавки за оставшуюся работу, а заодно – поить их водкой. Приезд Виктора был кстати. Как раз в это время пришёл «представитель» от «строительной бригады» и стал требовать, как он выразился, «на водку». Виктор сидел за столом, ужиная с детьми, и сначала молча слушал.

– Я вам уже пообещала заплатить больше, но только после окончания работы, – возразила Вера мужчине с заросшим лицом и в драной фуфайке.

– Мы, граж-жданка, – икнул представитель, – просим у вас только на пол-литру. Иначе, завтра не сможем выйти на работу…

– Это почему же не сможете?! – повысила голос Вера. – Я что теперь должна вас каждый день поить, бесстыжая харя.

– Тиш-ше, хоз-зяйка! – заплетающимся языком пытался урезонить «представитель» бригады своего работодателя. – Без нас вам крышу никто не починит… Ясно.

– Ах, ты ещё меня и пугать решил! – совсем разошлась Вера. – Витя! Ты посмотри на этих алкашей, – отчаявшись, обратилась она к гостю. – Они мне уже всю душу вымотали…

– Мы пока про-осим… – ничуть не смущаясь присутствия Виктора, снова заговорил вымогатель, – а то можем и бро-осить… Вот так, хоз-зяюшка доро-га-я…

Виктор встал, подошёл к бородатому, схватил его руками за ворот фуфайки и хорошенько тряхнул. Тот от неожиданности сразу протрезвел и уставился на незнакомца, видать, очень горячего на руку.

– Я только попросить хотел, – стал оправдываться он, догадываясь, чем может кончиться для него мощная хватка за ворот фуфайки.

Но было поздно. Через несколько секунд «представитель» вылетел из веранды и упал прямо в лужу, образовавшуюся после недавно прошедшего дождя.

– Витя! – вскричала выбежавшая во двор Вера, – ты же его покалечишь. – А кто тогда мне ремонт крыши закончит?

В это время мужик в луже зашевелился и стал выкарабкиваться из неё на четвереньках.

– Это мы так не оставим… – пробормотал он.

Но как только Виктор стал приближаться к нему, ловко вскочил и бросился бежать со двора. Вера громко расхохоталась. Сзади неё послышался смех Маши и Тани.

– Ну, всё, Витька, теперь они сюда и не придут… – уныло сказала Вера.

– Ошибаешься. Ещё как придут. Только цену больше заломят.

– Что же делать, Витя?

– Сам починю. Инструменты найдутся? В первую очередь, нужны будут большие ножницы по железу, деревянный молоток…

– Не знаю. У Жени много всяких инструментов. Там, в сарае.

– Ладно, Вера, давай мы это дело на завтра отложим. Утром посмотрю, сколько осталось работы; попробуем достать инструменты; и Ирине надо будет как-то сообщить, что задержусь здесь. Водкой-то будешь поить? – засмеялся Виктор.

– Ой, Витя, для тебя и коньяка не жалко. Только доделай эту проклятую крышу. Почти неделю с этими алкашами потратила, а воз и ныне там.

– Ничего! Доделаем, – подхватил он обеими руками завизжавших от удовольствия девочек и понёс их в дом.

                                        * * *

Утром Виктор сообщил Ирине по телефону-автомату, что с Машенькой всё в порядке, но придётся задержаться дня на два, чтобы закончить ремонт дачной крыши. Затем позвонил в офис и договорился с охранником о подмене. И лишь после этого, вместе с Верой и детьми, направился в местный сельмаг.

На удивление, ножницы для резки кровельного железа и деревянный молоток там оказались. Прикупив ещё нужной длины гвоздей, они все направились через посёлок к его окраине. Там и находилась дача Веры, расположенная недалеко от обмелевшей речушки и вплотную прилегающая к высокому ельнику.

По дороге она рассказала Виктору интересную историю.

– На том месте, – указала Вера на свой участок, – раньше располагался дом мельника. Но мельница сгорела лет двадцать назад, и от неё остался только каменный остов. Во-он видишь? Травой уже зарос, – показала она на возвышение возле самого берега реки.

После смерти «деда», как звали его односельчане, никто из местных жителей не захотел селиться на его участке. Ходили слухи, Витя, что и пустующий дом, и давно сгоревшая мельница – проклятое место. Поэтому жители посёлка старались обходить его стороной. Лишь местные мальчишки собирались здесь и иногда разводили костёр прямо на сыром, прогнившем полу под обвалившейся крышей старого дома.

Однажды у них случился пожар: кто-то из ребят принёс банку с бензином и плеснул его в огонь. Принёсшего бензин мальчика мгновенно охватило пламя, а сидящие рядом ребята разбежались и стали звать на помощь взрослых. Вот так… – замолчала Вера, но потом продолжила:

– Погибшего хоронили всем посёлком. Оставшиеся после пожара каменные стены дома разрушили. С тех пор здесь никто не собирается, и каждый ребёнок в поселке знает, что ходить сюда опасно и нехорошо.

А с началом перестройки, – оживилась Вера, – в посёлок стали наведываться коммерсанты и дельцы. Они скупали у жителей участки и перепродавали их. Какое же было удивление посельчан, когда «дедов участок» купил мой Женя и начал, несмотря на местную молву, строить на нём дачу. «Не к добру! – шептались они. – „Дед“ этого не потерпит».

Когда я приехала сюда первый раз с Танюшкой, то сразу заметила косые взгляды и нежелание сельчан разговаривать со мной. Но я быстро нашла с ними общий язык. По выходным дням стала приглашать в гости то одну, то другую соседку. За чаем и водочкой с хорошей закуской они мне и выложили историю про мельника и сгоревшего мальчика.

А знаешь что, Виктор, – негромко продолжила Вера, чтобы не слышали впереди идущие девочки. – В посёлке ведь не зря говорят, что это место проклято. Женя этого не знал. А когда услышал от людей, было поздно. За дёшево продавали. Поторопился он. Да и материалы уже завёз, начал рыть траншею под фундамент.

И мне он ничего не сказал, чтобы не пугать. Мало ли, что люди напридумывают! А потом не стерпел и всё выложил после страшного происшествия при рытье траншеи под фундамент. А дело, Витя, было так.

К строителям как-то пришёл огромного роста дед с седой бородой. Он ничего не спрашивал, а только смотрел, как они копают. Смотрел внимательно, пока кто-то из рабочих не сказал: «Ты чего, дед, высматриваешь? Что-нибудь потерял?» Но тот молчал и не уходил. А когда мужики послали его подальше, неожиданно ответил: «Копайте, ребята, глубже – на глубину могилы. Клад там», – и ушёл. Они, конечно, посмеялись и даже крикнули вслед, вроде того, что деду самому пора о могиле подумать. Тогда он обернулся и ответил: «Моя могила уже давно выкопана, о своей позаботьтесь». Ты представляешь? – вопросительно и со страхом посмотрела Вера на Виктора и вцепилась руками в его локоть. – А вечером, когда стало темнеть, подвыпившие строители при свете завезённого Женей прожектора продолжили копать траншею. Неожиданно один из них наткнулся на расколотый от удара своей лопаты кувшин. В темноте сунул в него руку. На ощупь определил, что это монеты. А тут как раз к нему подходит напарник и спрашивает: «Ты, что там клад нашёл?». Первый вначале промолчал, а потом рассмеялся: «Что, деда вспомнил? Кусок кирпича, дурак, попался», – схватил черепок от расколотого горшка и выбросил его на глазах ослепленного светом прожектора напарника. На этом их разговор и закончился… – Вера опять ухватилась обеими руками за локоть Виктора, слегка прижалась к нему и почти шёпотом досказала:

– А утром нашли их возле траншеи убитыми. Друг друга лопатами порубили. Один ещё живой был. Говорят, перед смертью успел только сказать: «Дед!». – Вера заглянула в глаза Виктора, как бы ища там удивления или улыбки, но он невозмутимо продолжал слушать. – А в горшке оказались позеленевшие от сырости медные монеты царской чеканки. В музей их только можно было сдать. Вот такая история, Витя.

– Да, грустная история.

– Смотри! Нас уже ожидают… Никак мои работнички?

Действительно, возле калитки дачных ворот, на лавочке, Виктор увидел четверых мужчин, среди которых без труда узнал вчерашнего посланника за водкой.

– Идут! – указал тот на Виктора и Веру.

Дети в нерешительности остановились. Не доходя до калитки, отошли немного в сторону.

– Привет, мужики! – подошёл к ним Виктор. – С чем пожаловали?

– Да не к тебе мы пожаловали. К хозяйке.

– Вера, – повернулся к ней Виктор, – возьми девочек и иди в дом, а я тут вместо тебя с ними покалякаю.

– Да знаем, как ты умеешь «калякать», – поднялся с лавочки огромный парень с лохматой головой и схватил Виктора за грудки.

Не двигаясь с места, Виктор спокойно повторил:

– Вера, уведи детей, покорми их… Иди, иди, не волнуйся…

Но Вера не ушла. Вместо этого она стала кричать на парня: