Тени на коже

Мне очень хотелось узнать, о чём же со мной хочет поговорить эта загадочная девушка, но состояние моё и правда было плачевное. Я смял записку и спрятал, потому что если Полина её увидит, будет много вопросов. Я решил отлежаться дома несколько дней и поработать над статьёй.

Полина заходила ко мне каждый день и либо делала вид, что ничего не произошло, либо действительно считала, что всё хорошо. Она помогала мне со статьёй, готовила еду, заваривала чай. Мы не возвращались к той теме и только мило общались обо всём подряд. Я очень благодарен ей за её заботу, но все эти дни я думал только о загадке Лилии.

Я поправился, но решил сначала дописать статью, чтобы был повод прийти к Михаилу Павловичу. Спустя две недели я отправился к нему, или, честно говоря, к Лилии.

Там первым меня встретил Михаил Павлович. Мы поздоровались, я отдал работу, он пару минут с умным видом что-то там поглядел и вынес из кабинета сто рублей. Как обычно, позвал попить чаю, но в этот раз я не отказался. Михаил Павлович удивился, немного нахмурил брови, пошевелил усами и позвал Лилию.

Я увидел её наряженную, услышал ее цветочный парфюм, и всё во мне сразу оживилось. Она игриво дала мне пожать свою руку и застенчиво похихикала; наверное, до конца жизни буду помнить. Кожа у Лилии такая нежная, бархатная; я так боялся ей сделать неприятно своей грубой ручищей. Я неприлично долго держал её руку; она улыбнулась и подняла брови, как бы напоминая мне, где я нахожусь, и пошла заваривать чай. Мы уселись за стол треугольником.

Мне не терпелось поговорить с Лилией, и я знал, что Михаил Павлович не любит философские темы. Я решил завести такой разговор, который ему быстро наскучит:

– Вот я пока в горячке лежал, о чём подумал, Михаил Павлович. Происходит оплодотворение и получается эмбрион с набором генов. Дальше в утробе развитие его зависит от этих генов и от матери: что она пьёт, ест, какой образ жизни ведёт. Дальше появляется ребёнок на свет, и как на этот свет он реагирует зависит опять от того, какие гены у него, и как он в утробе развивался от матери. И всё так снежным комом растёт. То, какой он будет, когда его мать первый раз к груди приложит, зависит от вышеперечисленного и от того, как его по попе ударили и пуповину перерезали. То, как он сосать будет, от вышеперечисленного, плюсом к какой груди мать приложит и как держать его будет. И первая мысль его будет от всего этого снежного кома зависеть. А вторая мысль от первой, которая то от снежного кома, а третья от второй. И получается, что воля наша вовсе не наша, а только от генов и обстоятельств зависит. И что такое тогда «Я»?

– То есть, ты считаешь, что мы сами ничего не решаем? – серьезно спросил Михаил Павлович, нахмурив брови.

– Смотря что такое "мы". Если в обычном понимании, то, выходит, что да. Если "мы" это нечто большее, и существует какая-то наша воля, то в этой концепции, по крайней мере, места ей нет. Но это все философия лишь, никакого смысла практического в себе не несет, – за меня ответила Лилия, повернулась на меня и едва заметно улыбнулась, как бы подыгрывая мне. Несмотря на это, она слушала меня достаточно увлечённо, с блеском в глазах. Пару раз задела меня ногой под столом.

Я подумал, что заинтересовал ее, и заулыбался, как полоумный.

– Не забивай себе голову, Коля. И чего ты так улыбаешься? Пойду работать, сидите тут вдвоём обсуждайте.

Михаил Павлович ушел в кабинет, и Лилия подвинулась поближе ко мне, наклонилась немного к столу и начала тихо говорить: так, чтобы Михаил Павлович слышал, что мы разговариваем, но не слышал, о чём именно.

Глава 4

– Слушай, скажу тебе всё прямо. Мы с тобой давно знакомы, хоть и не очень близко, и я тебе доверяю. Ты выглядишь достаточно… Как бы сказать… Надёжно. Так вот. У моего отца, Михаила Павловича, подубавились средства, которые он выделил на все эти статьи. Ты, возможно, уже догадался, что не один пишешь для него. Работы второго молодого человека, Егора, отцу нравятся больше. Я знаю о твоей финансовой ситуации, – Лилия сжала на секунду мою руку, – Поэтому хочу тебя предупредить: скорее всего, отец скоро перестанет у тебя заказывать статьи. Он боится, что ты начнёшь его шантажировать, хоть я и пыталась уверить его в твоей надёжности.