Бог жесток

скачать книгу бесплатно


Женщина насторожилась.

– А вам, собственно говоря, какое дело?

– Никакого. Мимо проходил.

– Вот и скатертью дорожка. Повадилось жулье…

Вахтерша все же управилась со своим чаем.

Трудно сказать, сколько выпила она, но пролила не меньше и теперь промокала замызганным вафельным полотенцем письменный стол.

– А вы там как оказались? – заверещала она, стоило мне приблизиться к ней со спины.

– Прилетел на воздушном шаре.

– Вот что, не умничайте. – Она понизила голос. – Почему не записались в журнале?

– Не знал.

– К кому ходили?

– К Марии Семиной, – без задней мысли ответил я.

– Господи, и вы?! – вскричала вахтерша и затрясла своими бульдожьими брылями. – Когда все это кончится?!

– А в чем дело? – недоумевал я.

– Общежитие-то семейное, – задыхаясь, рассказывала старуха. – Как вселилась, была добропорядочной матерью, тихая, даже замкнутая. Да в тихом омуте…

– Черти…

– Если бы черти! Теперь завелись дружки разные да попойки по ночам. Ведь не шутим, выселим!

– И что, такое недавно? – спросил я.

– Как деньги на нее с неба упали. С месяца полтора, наверное.

Мне не нравятся совпадения. Особенно такие. Переродилась скромная Маша Заступина, а во втором своем неудачном замужестве Семина почти сразу после смерти своей подруги Лены Стрелковой.

Глава 5

ГОСПОДА

Может быть, когда-нибудь старожилы нашего провинциального города нарекут это строение памятником смутному постсоветскому безвременью. Пока же это не что иное, как двухэтажный особнячок с подземным гаражом, террасой и вечнозеленым ухоженным газоном. Здесь не стыдно жить самому, устраивать безбедные банкеты для деловых партнеров и дорогих гостей и демонстрировать всей округе успешное воплощение в жизнь американской мечты. Тут живет Олег Викторович Пастушков, удачливый молодой бизнесмен, новый предприимчивый хозяин, спонсор раздачи бесплатных сосисок и праздников пива, свершающихся регулярно раз в год.

В этом месте не воняет помоями и древесной трухой, а белые матовые стены отделаны под мрамор или же являются таковыми (декларация о доходах – тайна за семью печатями), здесь явно не дышат испарениями мочи.

Звонок выдал ласкающую слух мелодию. Я ожидал увидеть громилу с кирпичным лицом, камуфлированного и косноязычного, но на пороге возникла милая ясноглазая особа в белом прозрачном халатике. Судя по фигурке, что угадывалась под ним, девушка могла рассчитывать на постоянную прописку в «Плейбое». Очки в легкой золотой оправе ей были вовсе ни к чему и в заблуждение относительно высокого интеллекта красотки меня не ввели.

– Ну и ну! – воскликнула она театрально. – Вот так люди!

Восхищение было фальшиво насквозь.

– Господин в отлучке, госпожа в отключке, – проговорила девушка скороговоркой. – Но можно побеспокоить.

– Даже не спросив, кто я такой?

– Для нее это не имеет значения. Завтра все равно ничего не вспомнит.

– Неужели?

Красотка легкомысленно отмахнулась:

– Прикладывается с утра до вечера. Что ей еще делать?

– Хлопотать по хозяйству, – предположил я.

– Смеетесь?! У нее не так мало денег, чтобы размениваться на подобные пустяки.

Что-то скрывалось за напускной веселостью и беззаботностью ясноокой девицы. А выдала ее короткая усмешка. Мелькнули в ней хорошо заретушированные неприязнь и презрение.

– Спальня на втором этаже налево. Стучаться по желанию, – проинформировали меня.

Вдоль стен холла, в котором я оказался, были расставлены пальмы в кадках и кожаные пуфики. Не насиловала глаз цветовая гамма: мягкие, светлые тона. Наверх вела устланная ковровой дорожкой лестница с перилами цвета слоновой кости.

Стучаться в спальню к женщине принято, хочет она того или нет. Посчитав себя джентльменом, я не стал отступать от этого правила.

– Войдите, – отозвался томный голос.

Я и вошел.

По внешности зачастую можно определить имя человека и наоборот. Светлана. Светлая…

Передо мной была жгучая брюнетка со смуглой, как у мулатки, кожей. Что тому причина: солнечные ванны на берегу Средиземного моря или не менее эффективная эксплуатация агрегата Luxura – я пообещал себе выяснить в следующий раз. Лицо ее было типично славянским, но в этом и заключалась особая, волнующая прелесть Госпожи: высокие скулы, маленький вздернутый носик и полная нижняя губка, алая как кровь. Но особого внимания заслуживала влажная синева ее глаз под тонкими изящными дугами черных бровей; то были глаза прекрасной искусительницы, они и манили, и обжигали, стоило подобраться чуть ближе. Сейчас на ней был красный пеньюар, до того яркий, что привел бы в бешенство самого спокойного быка на корриде. Госпожа лежала на животе поперек огромной кровати, убранной розовым шелком, держа в руке высокий хрустальный фужер. Янтарная жидкость из него тонкой струйкой бежала на дорогой ворсистый ковер, достоинство которого я уже успел оскорбить, ступив на него своей нечищеной обувью.

Госпожа, меланхолически поводив пальцем по влажному пятну, произнесла задумчиво:

– Да, это не серная кислота. А жаль…

На меня внимания она по-прежнему не обращала. Я зашелся чахоточным кашлем.

– Неужели я тебя затопила? – спросила она так же томно и устало.

И мне наконец удалось открыть еще одну особенность ее удивительных глаз. Госпожа не могла сосредоточить взгляд свой на чем-то одном: темные зрачки, как поплавки, купались в бескрайнем синем море, то выныривали, то вновь погружались в таинственные глубины.

– Я терпеть не могу алкоголь, но ничего другого не остается, – сладко зевнула она, прикрыв хорошенький ротик не менее хорошей ладошкой. – А чем предпочитаешь заниматься ты? Случаем, не починкой примусов?

– Нет. Частным сыском. Тебя не коробит? – обратился я к ней так же фамильярно.

– Да ты что?! – воскликнула она. – Передо мной новый Шерлок Холмс!

– Ни в коем случае, – открестился я. – Я не постиг дедуктивного метода. Я также не могу работать серыми клеточками, как Эркюль Пуаро. И сокрушать черепа при помощи кулака и сорок пятого калибра, как это делал Майк Хаммер. У меня свой оригинальный метод.

– И в чем же он заключается?

– Я придумываю версию, а потом подгоняю под нее факты.

– А если факты не подгоняются?

– Приходится придумывать другую версию.

– Замечательно! – Госпожа разом опрокинула в глотку содержимое своего фужера. Точнее, то, что в нем осталось. – И значит, по одной из твоих версий, я в чем-то замешана?

– Кто тебя знает? Но для начала я бы потолковал с твоим мужем, – сказал я.

Темные поплавки вынырнули из бездонных глубин.

– Вот как?!

– Тебя это шокирует?

– Завор-р-раживает!

– Но ты мне тоже можешь помочь, – отбросил шутливый тон я. – Вспомни Лену Стрелкову, в прошлом твою подругу.

Госпожа откинулась на атласные подушки. Под тонким шелком пеньюара соблазнительно запрыгали упругие мячики грудей.

– Да, я знаю. Такая милая девочка и умерла такой молодой. – В тоне Светланы я не слышал высокомерия и покровительства, хотя участие тоже казалось наигранным. – Я иногда сама завидую ей.

– ?!

Мой немой вопрос остается без ответа.

– А что касается мужа, я поняла, – продолжала Госпожа как ни в чем не бывало. Даже, поманив меня многообещающим жестом, заставила сесть рядом с собой. – Он оказывал этой девочке посильную помощь. Благо на его кошельке это не отразится. Пожалуй, Олежек больше всего любит созерцать, когда кто-то ощущает себя ему обязанным. Таким приложением «благородства» и «милосердия» для него была Одуванчик. Так я звала Лену Стрелкову.

– Не она первая стала таким приложением…

– Ты смелый и наглый! – звонко рассмеялась Светлана. – Мне нравятся такие мужики. Но если ты насчет моих отношений с Олежкой, то прав лишь отчасти. Наши отцы – братья и были привязаны друг к другу, как сиамские близнецы. Кроме того, у них был совместный бизнес. Понятно, что они хотели оставить все доходы в семье и не дробить свою империю. Конечно, я могла отказаться, выйти за кого-то другого рангом ниже, но тогда бы лишилась и доли в деле, и наследства в будущем, и поддержки в настоящем. Мне даже не пришлось менять фамилию, всего-навсего пустить в постель двоюродного братца. Да, я поступила как проститутка, как дорогая проститутка, и все-таки как проститутка…

Произношение ее страдало: торопясь, Госпожа проглатывала окончания и спотыкалась на новых словах.

Внезапный хлопок двери, порывистая волна свежего воздуха отвлекли меня от ее занимательной исповеди и безупречных полуоголенных форм. В спальню стремительно вошел невзрачный низкорослый мужчина и застыл истуканом посреди комнаты.

Он тоже был смуглый, правда, не до шоколадного тона. Круглый подбородок, плавно переросший в шею, и нежная кожица над его верхней губой отливали ядовитой синью, на щеках щетина даже не проклевывалась. Нос имел легкую горбинку, видимо, был сломан уже давно, когда его обладателя не сопровождали денно и нощно дюжие охранники и приходилось в одиночку собирать шишки от оборзевших уличных хулиганов. Глаза вошедшего – серые в зеленую крапинку – тоже не имели привычки смотреть на собеседника.

Вот с фигурой ему не подфартило. Плечи – узкие и обвислые, зад – худосочный и костистый. Однако мужчина изо всех сил пытался компенсировать несовершенства своей фигуры. Он был облачен в светлый элегантный пиджак и черную шелковую рубашку с алмазной заколкой на вороте. На руке – перстень, всего один, разумеется, золотой, с аккуратным бриллиантом, который хотя и не сразу бросался в глаза, но и не обратить на себя внимания не позволял. На запястье – золотые часы «Ролекс». Пусть его щеки еще не налились здоровьем, как спелое яблоко, а худые ягодицы вовсе затерялись в штанах свободного покроя, была вещь, роднящая его с кругом новых хозяев, – аккуратное умиляющее брюшко. И деньги. И пренебрежение к тем, кто стоит на ступеньку ниже.

– А это мой муж, – без тени смущения объявила Светлана, коротко взглянув на вошедшего человечка. – Он слишком поглощен своими делами, чтобы замечать, что происходит вокруг. Он даже производит впечатление, будто он не от мира сего. Но ему это можно простить…

Смуглый чернявый человечек молчал, внутренне кипя от злости.

– …ведь у Олежки, кроме нескольких СП, респектабельный клуб для состоятельных людей и ряд ночлежек и столовых для нищих.

– Заткнись! – тонко, по-щенячьи рявкнул г-н Пастушков. – Лучше ответь, что этот человек делает в твоей постели!

Госпожа, засмеявшись непристойно громко, поползла по своему ложу в направлении бара. При этом она отнюдь не пыталась скрывать от посторонних глаз свои прелести.

– Моя жена пьяна как сапожник! – с маниакальным возбуждением продекламировал г-н Пастушков, едва не встав в позу. – Пойдемте-ка, господин хороший, думаю, мы уладим интересующий вас вопрос. Кстати, как вам такое обращение? – добавил он с сарказмом.

– Без разницы.

– Все быдло вздумало называть друг друга так. Почуяли себя цивилизацией, – ядовито заметил он напоследок и стремглав покинул спальню своей жены, выворачивая ступни чуть ли не на девяносто градусов.

Но прежде чем последовать за ним, я сунул Светлане свою визитку. Она пьяно хихикнула и поцеловала ее.

Я оказался в просторном зале с такими же холодными стенами под мрамор. Несмотря на то что стемнеть еще не успело, здесь мерцали электрические свечи в канделябрах причудливых форм. В дальнем конце зала, выложенный настоящим черным мрамором, брызгал огненными искрами камин. Напротив него находились два массивных кожаных кресла.

– Присаживайтесь-ка, господин хороший, – небрежно пригласил г-н Пастушков и стремительной походкой оловянного солдатика проследовал к бару, расположенному в мраморной нише. В то время как ноги его взмывали чуть ли не на уровень пояса, руки оставались плотно прижаты к бокам. – Что предпочитаете в это время суток – джин, виски, чинзано?

Но воспользоваться его гостеприимством я не успел. Не успел я также расслышать за спиной мягкую кошачью поступь моих недоброжелателей. Две пары проворных мускулистых ручонок выдернули меня из кресла, подняли в воздух, перевернули головой вниз и стали трясти, как несчастного Буратино. Опять на уме этот дурацкий деревянный мальчишка!

– Он пуст, шеф. Только ключи и какие-то документы.

– Читать не разучились?

– Вроде бы лицензия частного сыщика. Мы проверим, тот ли он, за кого себя выдает.