скачать книгу бесплатно
Тайны профессорской тетради. Повести и рассказы
Владимир Жестков
Какая связь между донорством и картошкой и чем занимается ЦЖБОП. Как любовь к книгам способна привести на бега и чем чреваты азартные игры в раннем возрасте. Какие опасности может таить старый портфель и что такое растучка…Толстая тетрадь в клеточку, исписанная мелким почерком, знает немало тайн из жизни простого советского человека. А впрочем, такого ли уж простого? Судите сами, а эта книга поведает вам от первого лица о том времени, которое уже скрылось за поворотом истории нашей страны.
Тайны профессорской тетради
Повести и рассказы
Владимир Жестков
© Владимир Жестков, 2023
ISBN 978-5-0060-3383-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Повести
Доставка билетов
Глава первая
Иван Александрович сидел за столом и пытался сообразить, чем ему в первую очередь надлежит заняться. Свою новую статью он уже отредактировал, запечатал в конверт и приготовил к отправке. Люба, его супруга, завтра должна была поехать город, ну и по пути забежать на почту да сдать конверт в окошечко – письмо же заказное, с уведомлением о получении. Вёрстка свежего номера научного журнала, в редколлегии которого состоял профессор, лежала на столе с правой стороны, утыканная закладками. Через день назначено заседание редколлегии, вот он и подготовился по паре статей своё мнение высказать. К чтению книги, которую ему недавно прислали с большущим автографом, у него сегодня душа не лежала. На улице было пасмурно, а в такую погоду у него то голова болеть начинала, то нога ныла – в общем, организм активно пытался помешать ему знакомиться с не интересующими его чужими трудами.
В этот момент в гостиной зазвонил телефон. До Ивана Александровича донеслось только «алло», произнесённое женой, и наступило молчание. Профессор даже успел забеспокоиться, но Люба вновь заговорила. Правда, разговор продолжался недолго. «Хорошо, я всё поняла, спасибо». И телефон звякнул – значит, Люба положила трубку.
«Сейчас придёт и обо всём доложит», – только и успел подумать профессор, как в кабинет вошла жена.
– Надежда звонила, она по интернету нам билеты на самолёт в Сочи заказала, – сказала Любовь Петровна и вновь ушла по своим делам, а Иван Александрович даже руки потёр от предвкушения удовольствия.
Он открыл нижний ящик письменного стола, достал оттуда толстую, большого формата тетрадь в клеточку, куда заносил любопытные истории из жизни, открыл её на чистой странице и своим меленьким почерком начал писать новые воспоминания, навеянные этим звонком.
…Случилось всё это в начале семидесятых годов двадцатого столетия, точнее – в 1974 году. В один из последних майских дней – я точно помню, что это был четверг, – поздним вечером у меня дома раздался телефонный звонок. Весь май стояла прекрасная, по-летнему тёплая погода, поэтому жена с сыном уже с середины месяца перебрались жить на дачу к её родителям. В будни дома я был один, а в тот день даже ещё не собирался ложиться спать, а сидел за столом и лихорадочно дописывал очередную статью, которую должен был утром сдать учёному секретарю. Вот в ту минуту, когда я поставил последнюю точку, этот звонок и прозвенел.
Трубку я снял сразу.
– Ваня, дорогой, – услышал я голос своего двоюродного брата и поморщился. Алексей был шебутной парень, вечно встревал в какие-то истории, а звонил лишь в том случае, если необходима была помощь старшего брата.
– Привет, Лёша, внимательно тебя слушаю.
– Вань, тут такое дело. Мне помогли устроиться на доставку билетов. В понедельник надо туда на работу выходить, а я, как назло, сегодня упал и ногу сломал. А там вся работа зависит от силы ног.
– Лёх, постой. Я ничего не понял. Какие билеты? Какие ноги? Что от меня требуется? Ты что, выпил?
– Ну да. Принял немного, но это тут ни при чём… Сейчас, подожди секундочку, я собраться с мыслями должен.
Прошла не секундочка, а целых две или три минуты, в течение которых в трубке изредка слышалось лишь учащённое Лёшкино дыхание. Я уже решил положить трубку, но тут она наконец ожила:
– Вань, слушай. У нас в стране внедряют передовой западный опыт. Там можно билет на поезд или самолёт по телефону заказать, и его в удобное для тебя время домой или на работу принесут. Вот и у нас создано такое же железнодорожное бюро добрых услуг. Устроиться туда разносить билеты практически невозможно, но мне хорошие люди помогли, а я вот…
И он опять надолго замолчал. Мне даже показалось, что брат трубку на стол положил, а сам чем-то другим занимается. Поэтому я начал кричать в трубку, причём громко, почти орать:
– Лёша, Лёша!
А тот ноль внимания. Но только я трубку от уха оторвал и снова на аппарат её намерился поместить, как она вновь заговорила:
– Вань, подожди секунду, меня подпёрло. Попозже перезвоню.
И зазвучали короткие гудки.
«Ладно, – решил я, – не очень-то и хотелось».
Но потом задумался. Я ведь так из сбивчивых Лёхиных объяснений ничего и не понял. Знал одно: Алексей из той породы людей, которые ничего просто так не делают. Значит, есть в этой непонятной работе какой-то интерес. Хорошо бы денежный, мне ох как эти бумажки нужны были именно сейчас. Хотя, что скрывать, нужны они постоянно, и чем больше, тем лучше.
Телефон ожил лишь через полчаса. Всё это время я провёл бесцельно шагая из угла в угол. Раззадорил меня братец настолько, что я уже сам собрался ему перезвонить, но он меня опередил. Голос у него стал слегка заплетающимся, видимо, достиг он своей привычной кондиции, хотя при этом говорить стал чётче и уверенней:
– Вань! Ситуация такая. Берут туда только студентов или аспирантов. Учащуюся молодёжь, в общем, – пьяненько подхихикнул он. – Ты ведь в аспирантуре вроде учишься? Значит, если справку принесёшь, тебя возьмут. Хотя… – И он опять задумался. – Нет, так дело не пойдёт. Там тебе под моей фамилией трудиться придётся. Там ведь именно за меня просили.
– Лёш, – прервал я словесный поток, льющийся из его уст, – с чего ты решил, что я там трудиться собираюсь? У меня сейчас запарка на работе, ни на один день оторваться не могу.
Я ему много чего ещё хотел сказать, но он меня опередил:
– Иван, а тебе что, штука деревянных не нужна?
Я так и присел чуть ли не на пол, хорошо стул рядом оказался.
– Не понял. О какой такой штуке ты говоришь? – спросил я, а сам с надеждой на телефонную трубку, зажатую в руке, смотрю.
– Слушай меня внимательно и не перебивай старших по званию, – прорезался командный голос у будущего офицера, а пока ещё курсанта одного из престижных высших военных училищ. – В этой фирме зарплату не платят, доход складывается из добровольных пожертвований благодарных клиентов. В среднем за день доставщик билетов обслуживает 30—35 человек. Каждый в качестве благодарности даёт один рубль. Арифметику ты хорошо знаешь, поэтому продолжать не буду. А пока соображаешь, я отлучусь на минуточку. – И его трубка опять, теперь уже явственно, на телефонный аппарат упала.
В уме я считаю действительно хорошо, а самое главное – быстро. Поэтому за то время, что братец очередную дозу в себя вливал, я уже твёрдо решил, что с утра беру отпуск – и гори всё синим пламенем (я свою диссертацию имел в виду).
Лёха перезвонил довольно-таки быстро, но уже был настолько хорош, что я с трудом понял одно. В понедельник в восемь утра я должен быть в приёмной товарища Топорковского, директора конторы, зашифрованной под аббревиатурой ЦЖБОП. Находится она на площади между Ленинградским и Ярославским вокзалами.
На следующее утро, задолго до начала рабочего дня, я уже бродил по Комсомольской площади, безуспешно разыскивая контору, которую мне так расписывал Алексей. «Вот дурак, опять поддался на его пьяный трёп! Сколько раз уже зарекался не верить этому обалдую, так нет, на деньги польстился», – бормотал я про себя, направляясь с самого дальнего края площади в сторону метро.
Как я догадался обратиться с вопросом к милиционеру, который прогуливался по тротуару неподалёку от входа в подземку, я сам не знаю. Недолюбливаю я эту публику и всегда пытаюсь их стороной обойти. Нет-нет, вообще-то, я вполне законопослушный гражданин и ни в чём неположенном меня обвинить просто невозможно. Но вот не люблю я их, и всё. А тут сам подошёл и вопрос задал. К моему искреннему удивлению, милиционер мой вопрос понял и даже предложил отвести меня к этой самой ЦЖБОПе. Оказалось, что я вовсе не там искал. Под площадью Алексей имел в виду то достаточно большое пространство, которое протянулось от здания Ленинградского вокзала до платформ Ярославского направления. Вот прямо за наземным вестибюлем станции метро «Комсомольская-кольцевая» и увидел я трёхэтажное здание, по самому верху которого бежали буковки, складывающиеся в надпись: «Центральное железнодорожное бюро по обслуживанию пассажиров».
«Действительно ЦЖБОПа», – подумал я, сказал стражу порядка спасибо и, наверное удивив его, устремился к входу в метро. Опаздывающих на работу в нашем институте не приветствовали.
После Лёхиного звонка я часто удивляться стал, да не просто удивляться, а сильно. Вот и в тот день дождался я послеобеденного времени, когда у нашего начальства расслабленность наступала и оно нас, своих сотрудников, на какие-то полчаса людьми считать начинало. Смотрю, завлаб к раковине подошла – чашку, из которой она в обед кофе пила, помыть. Вот тут я и подкатил со своим заявлением на отпуск. Чего угодно ожидал: что она моё заявление на мелкие клочочки порвёт или мне прямо в лицо им запустит, предварительно скомкав, – но того, что произошло, не могло мне присниться даже в самом сказочном сне. Она моё заявление прочитала да спросила так буднично, как будто о погоде на улице осведомлялась:
– Иван Александрович, вы, по-моему, два года не были в отпуске?
– Ну, положим, не два, а три. Только какое это имеет значение?
– Три, говорите? Нет! Три не дам, а вот два месяца берите, – и свою подпись на заявлении, изменив продолжительность моего отпуска до двух месяцев, поставила.
Схватил я это заявление и в кадры устремился. Там и узнал причину такой начальственной щедрости. Оказывается, завлаб на следующей неделе в зарубежную командировку летит – в Софию на целых три месяца. Советский Союз в Болгарии большое фармацевтическое предприятие построил, на котором и наши препараты производиться должны. Вот её и назначили руководителем группы советских специалистов, ответственных за пусконаладочные работы на этом участке. Монтаж оборудования уже был закончен, теперь требовалось всё это запустить, обеспечить качество и выйти на заявленную мощность. Её работа это. Вот и пришлось ей туда лететь. Ну а на три месяца она не расщедрилась, как я решил, по двум причинам. Первая – чисто человеческая: мол, нефиг ему столько гулять, чтобы не разбаловался, значит. А вторая – нефиг и ей столько в этой Болгарии сидеть. На весь запуск она сама себе срок установила в полтора месяца и дирекцию об этом уведомила, и знаете, хоть я и забегаю в своём повествовании немного вперёд, уложилась день в день. Умная она и деловая очень, этого у неё не отнять, хотя к нам, грешным, помягче могла бы относиться. Но это к сути моего рассказа не относится. Это я уж так говорю, себя жалеючи.
Глава вторая
В понедельник, 3 июня, я, когда до восьми ещё минут десять оставалось, подошёл к двери, табличка рядом с которой извещала, что именно здесь находится кабинет начальника ЦЖБОПа товарища Топорковского Виктора Петровича. В приёмной никого не было. Дверь в кабинет была открыта нараспашку, но за ней оказалась ещё одна, слегка приоткрытая. Я потихоньку туда заглянул. Большой кабинет оказался у товарища. Прямо напротив двери у стены стоял массивный стол, а от него к двери тянулся ещё один, вокруг которого стояли стулья. «Это чтобы совещания с другими товарищами проводить», – догадался я.
За столом сидел тоже массивный такой дядя в светлой железнодорожной форме – наверное, парадной или летней, так я подумал – и что-то писал. Я уже голову хотел назад в приёмную втянуть, но тут он свою поднял и меня увидел.
– Ну, чего застыл? Начал заходить – заходи.
«Не очень-то он меня любезно встречает», – подумал я, но пригласили – значит, надо зайти.
Он на меня смотрел, я – на него. Так в смотрелки поиграли немного, он и спрашивает:
– Ты кто? – А лицо такое недовольное, помешал я ему, наверное.
– Богоявленский Алексей, сказали к восьми зайти. Вот я и зашёл, а в приёмной никого, – ответил я.
– А, Богоявленский, – подобрел товарищ Топорковский. – Мне насчёт вас звонили. Спуститесь на второй этаж, в операторскую, там Полина Петровна сейчас собеседование проводит. Идите к ней и скажите, что со мной всё согласовано. – И он улыбнулся на прощание.
Пошёл я вниз – разыскивать неведомую мне Полину Петровну. Операторскую нашёл быстро, там у них для удобства на всех комнатах таблички были прибиты. Тут уж я слегка постучал вначале, а затем дверь на себя потянул и сразу же уткнулся в женскую спину, которая эту дверь подпирала.
– Ой, – пискнула спина и отодвинулась в сторону, а перед ней ещё спины возникли.
– Девочки, посторонитесь, – произнесла опять первая спина, и все расступились.
Я по инерции пару шагов вперёд сделал и оказался прямо перед женщиной, тоже в железнодорожной форме, и тоже светлой – значит, правильно я решил, летняя это форма. Обрадовался я своей догадливости и на женщину внимательней посмотрел. Высокая, полная, возраста примерно моей мамы, значит, лет пятьдесят, а вот на голове у неё непонятно что. Волосы тёмно-каштанового, красивого такого цвета в толстую косу заплетены и вокруг головы, как венок из цветов, обёрнуты. Не понял я этого, не девочка всё же.
– Вы тоже на сегодня записаны? – спросила она, а сама поднесла к глазам список, который в правой руке держала.
– Нет, но Виктор Петрович попросил вам передать, что с ним всё согласовано.
– Хорошо, хорошо, – засуетилась Полина Петровна, – вы вовремя подошли, мы как раз начинаем.
Она говорила, а я оглядывался – понять хотел, куда я попал. Вокруг куча разнокалиберных девиц, и среди них два парня затесалось. Ну, это уже хорошо, в случае чего будет с кем о шансах «Спартака» на чемпионство поговорить.
Комната была очень широкой, в пять окон, и вдоль всех этих окон стоял стол, поделённый на ячейки прозрачными перегородочками. Ячейки в правой части стола оставались пустыми. А вот в левой по обе стороны виднелись женские фигуры со склонёнными головами, и на всех головах наушники. И если женщины, сидящие к нам спиной, видеть нас не имели возможности, то вот те, что сидели напротив, время от времени бросали на нас заинтересованные взгляды, а некоторые, как мне показалось, и вовсе нахально так меня разглядывали. Почему я решил, что именно меня? Ну а кого же?! В этом я был твёрдо уверен в то время.
«Так вот они какие, операторы. Вернее, операторши», – подумал я.
А Полина Петровна всё это время негромко так, чтобы работающим, наверное, не мешать, но с увлечением о чём-то рассказывала, а все, кто вокруг неё сгрудился, внимательно слушали. Делать нечего, надо и мне послушать. Пусть с решением этим я припозднился и многое прослушал, но я ж понятливый – разберусь.
– …пять дней в неделю по восемь часов в день с восьми до семнадцати, – вещала Полина Петровна. – Кто захочет, может ещё в один из своих выходных на подработку выйти, это уже за отдельную плату. Заявление напишите – и добро пожаловать. Обеденный перерыв час, по скользящему графику. Столовая в конце этого коридора. Кормят вполне съедобно. Сейчас я прикреплю к вам опытных девочек, они будут вашими наставниками и проведут инструктаж на рабочем месте. За наставничество мы им, конечно, доплачиваем, но за ваши огрехи и депремировать можем, так что вы уж старайтесь их не подводить. Постоянные операторы работают по сменному графику: три дня рабочих, один выходной.
Она замолчала, и я даже подумал, что всё, вводная закончилась, но Полина Петровна продолжила:
– Так, конечно, должно быть, но на деле каждая себе график сама составляет, места у нас, видите, хватает. Поэтому вы согласуйте к вечеру вместе с наставницей своей, по какому графику будете работать… Если, конечно, решите на этой работе остаться и завтра с утра придёте, – добавила она и при этом глубоко вздохнула. – Ну а если что непонятно будет – милости прошу. Мой кабинет соседний, с правой стороны находится. А теперь занимайте свободные места, кому какое нравится.
«Не так уж и много я, по-видимому, прослушал. Разберусь по ходу дела», – подумал я, рванувшись к крайней ячейке, с которой в окно кусочек неба виден был. Не люблю я, когда рядом со мной с двух сторон сидят. В библиотеках я тоже стараюсь крайнее место занять. С него вставать легче, никого беспокоить не надо, да и свои длинные ноги вытянуть могу.
Ещё все как следует рассесться не успели, как Полина Петровна начала выкрикивать, а может, просто голос повысила, чтобы девушки через наушники её услышали:
– Так! Ира Никифорова – 84, Тоня Синицына – 83, Женя Прохорова – 82…
И так она с минуту, если не больше, никуда не заглядывая, перечисляла имена и фамилии. Некоторые трудными были, сразу не выговоришь, но она их спокойно, без запинки произносила.
А я, на стул усевшись, начал наушники в руках крутить и только тут заметил, что на столе жирно номер написан – 84. Значит, мою наставницу Ира Никифорова зовут. А тут и она сама ко мне подошла.
Ладная девушка, светловолосая, с кудряшками и голубыми-голубыми глазами. Редко глаза такой чистоты и цвета встретить можно, я чуть сразу не влюбился, как в них окунулся, но потом вспомнил про своего сыночка, да и о любимой жене подумал – и решительно головой из стороны в сторону помотал, как это Смоктуновский в роли Деточкина в «Берегись автомобиля» делал. Помните разговор его с Максимом Подберёзовиковым, когда тот о судьях спросил? Вот и я такой же манёвр головой проделал.
– Здравствуйте, – услышал я и сразу вскочил, а сам всё быстрей головой кручу.
Голос у неё прелестный, нежный такой, и звуки она так мило растягивает, что просто не знаешь, что и отвечать. Вот я и молчал, лишь головой продолжал всё так же из стороны в сторону мотать, чтобы не забыть, что влюбиться в неё я никакого права не имею.
– Что это вы так головой качаете? – спрашивает меня это удивительное создание. – Или я не понравилась вам и вы хотите, чтобы с вами другой оператор обучение проводила?
Тут я воздуха полную грудь набрал, дыхание задержал, сделал всё так, как нас учили поступать, если вопрос трудный задан, а ты ответа не знаешь, но должен любым путём выкрутиться. Обычно, пока дыхание задерживаешь, ответ сам собой в голове возникает, даже выдумывать ничего не надо. Вот и у меня он сразу появился:
– Честно признаюсь, вы мне так понравились, что просто мочи нет. А головой мотаю, чтобы очарование, от вас исходящее, отогнать куда-нибудь. Ведь это же происки нечистого, он меня соблазнить хочет, а я ему поддаться не могу, потому что женат и сына воспитываю, – выпалил я на одном выдохе и замолчал, поскольку воздух в груди закончился.
А она засмеялась в голос, да так звонко, как колокольчик, а потом спохватилась – не в парке, чай – и ручкой рот прикрыла. Тут я отчётливо разглядеть смог, что у неё на пальчике обручальное кольцо мелькнуло. Ну вот и ладненько.
Присела Ира на стоящий рядом свободный стул и начала мне объяснять:
– Наденьте наушники, сразу же микрофон подгоните, чтобы и вам удобно было, и пассажиры, которые на другом конце находятся, всё хорошо слышали. Микрофон должен находиться между губ, но на расстоянии сантиметров пяти-шести. Вот столько. – И она на пальцах показала, сколько это будет.
А я на её обручальное кольцо глядел и думал, что когда-то дал себе слово не заглядываться на незамужних. У них же на уме только одно: мужика им требуется в ЗАГС затащить, а что будет дальше, их на данном этапе не волнует. А вот с замужней любовь закрутить – это самое то. Оба, и ты и она, одинаково осторожными должны быть, зато сколько удовольствия получаешь, когда тайком на конспиративную квартирку проникнешь и там на чистых простынях в чужой постельке… И-и-х, вспомнить и то приятно. Так, может, попробовать? Слегка так подкатиться? Дебют-то я вроде хорошо разыграл. Пора к миттельшпилю переходить. Или рановато ещё? Никак не определюсь. Ну да ещё не вечер, может, пока позиционным маневрированием заняться, а уж затем к атаке приступить? Вдруг к этому времени вражеский король уже созреет и сам сдаться возжелает?
Ирина приумолкла, понимая, что я не в том состоянии, чтобы воспринимать науку правильного оформления железнодорожных билетов. Наверное, она осознавала, что скорее меня интересует другая наука. Та, в которой я вроде бы силён, если мои партнёрши не лицемерили и не преувеличивали мои способности. При этом все скопом, но в то же время по отдельности, поскольку происходили наши встречи в разное время, в разных местах и вне зависимости от исхода нашего знакомства, иногда совсем случайного и кратковременного, если не сказать мимолётного.
Но тут я Лёхин вопрос о «штуке деревянных» вспомнил и с небес ангельских на грешную землю вернулся. Деньги нужны были до предела, мы же только что первый взнос за трёхкомнатную квартиру в новом кооперативе сделали. При этом всю сумму в долг по родным и знакомым набрали. Поэтому я Ирине в голубые глаза взглянул и сказал:
– Всё, теперь мои помыслы чисты, ну а если вам по личному вопросу ко мне обратиться потребуется, то в послерабочее время я вас всенепременнейше и обязательно выслушаю и постараюсь принять самые что ни на есть незамедлительные меры.
Ирина в ответ опять расхохоталась, да так, что её в дугу согнуло и она никак в нормальное состояние прийти не могла, чуть со стула не свалилась. Полина Петровна к этому времени удалилась в свою келью, сдерживающий фактор отсутствовал, поэтому и рот прикрывать особой нужды не было. Некоторые девушки даже со своих стульев приподнялись, чтобы на Иру посмотреть, а она всё никак остановиться не могла.
Тут с другого конца стола голос донёсся:
– Везёт Ирке, опять ей мужика подкинули.
Следом и второй прошипел:
– Да я уж вам сколько раз говорила: блатная она. Надо мужу ейному стукнуть, чтоб приструнил сучку.
Ира сразу же смеяться перестала, посерьёзнела и принялась вбивать в мою голову основные знания, необходимые оператору по приёму заказов на железнодорожные билеты.
Надо отметить – дело это увлекательнейшее. Я уж лучше сразу все свои эмоции выплесну, которые накопились за те недолгие дни, что я оператором сидел, а потом снова примусь всё хронологически излагать. Так вот, столько «спасибо» в единицу времени, сколько я в своей выгородке выслушал, я больше нигде и никогда не слышал. А уж какие маршруты разрабатывал по просьбе заказчиков, то есть потенциальных клиентов Министерства путей сообщений, это надо было видеть. В общем, удовольствия я получил выше головы.
Работа оказалась очень простой, но вовсе не однообразной, потому что каждому заказчику нужно было что-то своё, необычное. План установили достаточно большой, но вполне выполнимый – 25 полностью оформленных заказов. Чем надо было заниматься? Расскажу, а вы сами оцените, интересно или так, ерунда на постном масле.
Для начала следовало переключить один из тумблеров и тут же соединиться с заказчиком, который мог находиться в ожидании в течение двух часов и более. «Компьютерщики» того времени (это я их так назвал, чтобы молодым было понятно, на самом деле это были обычные, но головастые и рукастые телефонисты) наладили в многоканальном телефоне музыку, чтобы абонентам приятнее было ждать, а также звучащие через каждые тридцать секунд сообщения, каким в очереди является потенциальный пассажир. Придумали неплохо, даже остроумно. Заказчик дозванивался практически с первого раза, ведь телефон был, как я уже упомянул, многоканальный, и сразу же слышал записанный на плёнку голос, который его оповещал, что он действительно попал в службу заказов железнодорожных билетов, но все операторы в настоящее время заняты и он поставлен в очередь, где его номер двенадцатый. Через полминуты сообщение повторялось, и заказчик с облегчением узнавал, что теперь он девятый, и так далее. А вот когда клиент добирался до второй или третьей позиции, то музыку он мог слушать по полчаса и более.
