скачать книгу бесплатно
На самом деле все эти номера очереди были сплошной выдумкой, очередь действительно двигалась довольно быстро, ведь одновременно работало по двадцать пять – тридцать операторов, но и заказчиков было не двенадцать человек, случалось, что на телефонах висело одновременно по сотне и более желающих воспользоваться услугами нашей конторы. Теперь сами посчитайте: если на оформление одного заказа в среднем уходило около пятнадцати минут, то сколько заказчиков в течение часа могли обслужить двадцать пять операторов? Посчитали? Вот так-то. Но люди терпеливо ждали. Ведь, как правило, заказ делался с рабочего телефона, а уж насколько удобней и приятней сидеть, прижав трубку плечом к уху и занимаясь при этом для пользы дела чем-либо ещё, нежели стоять часами у билетной кассы среди таких же страждущих. Вот вы всё это обдумайте спокойно, после чего сами двумя руками проголосуете за телефонный заказ.
Продолжу свою экскурсию. После того как клиент озвучил свои желания, надо было переключить тумблер в противоположную сторону и связаться с железнодорожным диспетчером, который по автоматической системе «Экспресс-3» искал доступные поезда и места, соответствующие запросам пассажира. Хорошо, если того всё устраивало, тогда можно было подтвердить заказ диспетчеру, а с заказчиком заняться оформлением договора. Но нередко так бывало, особенно когда маршрут сложный, не с одной пересадкой, что согласования и уточнения растягивались чуть ли не на целый час. Ну а после того, как договор с пассажиром оформлен, следовало всё это в специальную форму для учёта занести.
В общем, под пристальным присмотром Иры я оформил пару несложных заказов и отпустил её на рабочее место, ведь с неё план, пока она меня уму-разуму учила, никто снимать не собирался. Возможно, я и в самом деле, как все вокруг постоянно говорят, сообразительный человек, поскольку уже в тот самый первый рабочий день план я не только выполнил, но и перевыполнил и при этом ни одного звонка заказчика не сбросил. И сделал я это не только потому, что не знал, что среди операторов, особенно временных, такая практика водится, а скорее потому, что понимал, сколько времени, а значит, и нервов потратил звонивший, чтобы дождаться, когда он в трубке услышит ответное «алло».
Свои резоны сбрасывать, якобы случайно, некоторые звонки клиентов у операторов, конечно, были. Кроме неуверенности в своих силах, это прежде всего нежелание возиться со сложным маршрутом: пока всё утрясаешь, не успеешь выполнить план по количеству оформленных заказов. Но так только временные работники поступали, студенты вузов да техникумов, которые летом решили не болтаться без дела, а немного денежек заработать. У них ведь только один план был – по числу оформленных заявок. А вот у постоянных операторов обязанностей было много больше, да и плана фактически было два. Первый такой же, как и у нас, только чуть побольше – тридцать, если не ошибаюсь, заказов за смену. А вот второй посложнее, там уже надо было денежки считать, которые заказчик должен за билеты заплатить, да складывать эти суммы друг с другом, поэтому во всех отчётах штатных операторов, в отличие от нас, была ещё одна графа – стоимость заказа. По числу заказов ты мог план два раза выполнить, но если все заказы у тебя по три рубля окажутся, то финансового плана тебе не видать, а за регулярное его невыполнение руководство могло оштрафовать оператора, и достаточно серьёзно. К этому операторы, работавшие здесь постоянно, приноровились, но когда им нас, временных, в помощь давали, то эта помощь медвежьей услугой могла обернуться. План-то у них невольно тоже увеличивался. Вот они и подговаривали своих подопечных, если пассажиру нужен всего один билет до Рязани или там Смоленска, стоимость которого около трёх рублей, нажимать «случайно» тумблер и отключать клиента.
День прошёл, другой. Работа мне понравилась, много нового узнал, да и Иру вечером второго дня удалось почти до дома проводить. И не только проводить, а ещё и к щёчке её бархатной губками слегка на прощание прикоснуться. А в среду – это на третий день моей службы в этом ЦЖБОПе – произошло нечто неожиданное. Возвращаюсь я с обеда, вполне сытый и даже очень довольный. Действительно, весьма неплохо себя железнодорожные служащие кормят, не так, как нас, грешных, в вагонах-ресторанах, да и по цене вполне даже доступно. Я за такие деньги у себя в институтской столовке только салат с борщом смог бы съесть, а тут полный комплект из четырёх блюд получился. Так вот, подхожу к своему месту – смотрю, а меня Полина Петровна дожидается.
– Алексей, вас Виктор Петрович попросил, когда вернётесь, к нему зайти.
И сразу же шмыг куда-то в сторону – и исчезла, как испарилась.
«Ну, раз просят, то почему бы просьбу хорошего человека не уважить?» – подумал я и отправился этажом выше, в уже знакомый мне кабинет товарища Топорковского. Секретарь, незнакомая мне высокая костлявая девица неопределённого возраста, вначале осведомилась весьма сухо, какого лешего я сюда припёрся (ну, конечно, не так грубо по смыслу, но по тону именно так получилось). А когда узнала, что я тот самый Богоявленский, которого просил зайти товарищ начальник, сразу же подобрела и по селектору о моём прибытии доложила. А потом совсем уж что-то из ряда вон выходящее сотворила: из-за стола выскочила и передо мной дверь в начальственный кабинет открыла.
На этот раз товарищ Топорковский тоже из-за стола вылез и самолично навстречу мне пошёл. Ну, думаю, кто же это за братца моего так хлопотал, что мне такие почести достаются? Понимаю, конечно, что это не при виде моей личности начальник бюро так суетится, а что он со мной надеется настолько ласково обойтись, чтобы на любой вопрос о моём пребывании в этом кабинете я большой палец одной, а лучше двух рук сразу вверх мог поднять.
– Алексей Викторович, – обратился ко мне хозяин кабинета, а я даже сразу не врубился, что это меня здесь так зовут. Но вовремя догадался, подумав: «Надо же, даже в листочек, который я у него в кабинете пару дней назад написал, заглянул не поленился».
А он продолжает:
– Говорили мне, что вы способный человек, но если бы я лично с вашими отчётами за два с половиной прошедших дня не ознакомился, то ни за что бы не поверил, что человек, узнавший о нашей нелёгкой работе только позавчера, – говоря эти слова, он даже как-то в размерах уменьшился, аж жалко его стало, – сможет выполнить почти недельный план по количеству оформленных заказов, не сбросив при этом ни единого звонка.
Тут он даже руки развёл в стороны, как будто размер выловленной щуки друзьям показывает.
– Знаете, много чего видел, но такого…
После этого Виктору Петровичу оставалось только пригласить меня присесть в мягкое кресло за небольшим столиком, который в углу его кабинета стоял, что он и сделал. Тут и секретарша подсуетиться успела и две чашечки заварного кофе принесла, очень, кстати, вкусного. Я его пил по маленькому глоточку, так чтоб горчинку получше прочувствовать, и молчал. А чего мне говорить-то, он же меня пригласил зайти, вот пусть и начинает, а я слушать больше люблю, чем вперёд, не зная броду, лезть. Однако он тоже к кофейной чашечке потихоньку прикладывался и молчал. Мне уже стало казаться, что я не на дружескую беседу приглашён, а так, мимоходом в кофейню какую-то забежал, чтобы здесь, среди незнакомого люда, удовольствие получить. Он, по-видимому, уловил моё настроение и снова заговорил:
– Мне кажется, что хватит вам, Алексей Викторович, неинтересным делом заниматься, поэтому я вас от этой работы отстраняю, а перевожу на ту, ради которой вы к нам пожаловали. Вы же не за семьюдесятью рублями к нам пришли, вы надеетесь значительно большие деньги за труды свои получить. Не так ли?
Заметив, что я кивнул положительно, он продолжил:
– Так вот, сейчас Люда – это секретарь моя, вы её уже, конечно, видели – отведёт вас вниз. Там находится наше самое главное подразделение, ради которого вся эта контора существует, – отдел доставки. Мне сказали, что начальник отдела, его Сергей Иванович зовут, к этому времени обычно всегда успевает вернуться. Вот Людмила вас с ним и познакомит. Ну а если, паче чаяния, он ненамного задержится, не сочтите за труд его подождать да попросите, чтобы он ко мне на минутку забежал. Хорошо?
Я опять кивнул и чашку ко рту поднёс, там ещё на пару глотков осталось, грех не допить.
Пожали мы друг другу руки, он на прощание мне даже успел сказать, что, ежели какие проблемы возникнут, он в любую минуту… ну и так далее.
Из приёмной я вышел следом за секретаршей, и мы к лестнице направились.
Не знаю, может, случайно, а может, и специально, но самый важный отдел ЦЖБОПа размещался в тёмном подвальном помещении. В тёмном в том смысле, что там окон не было, ну а значит, и дневного света там никто и никогда не видел. Хотя лампочек там было много и все они горели.
Сергей Иванович действительно находился там. Это был некрупный такой, но по внешнему виду довольно шустрый человек лет пятидесяти, ну, может, чуть старше. Я так решил, поскольку волосы на его голове были редкими и с сильной проседью. Лоб у него был большим, про такой в народе говорят, что ума палата, а вот нос – совсем маленьким, пуговкой. Нелюбопытный, значит, в чужие дела его совать не любит, так я подумал. А вот какие у него глаза, я рассмотреть не смог, поскольку он за столом сидел и перед ним горой лежали деньги, а он занимался тем, что раскладывал их в одному ему ведомом порядке. Заметив секретаршу, он кивнул ей, но при этом поднял палец вверх, что, по-видимому, означало: «Я занят, прошу не беспокоить», – или что-нибудь в этом роде.
Мы стояли, не приближаясь, до тех пор, пока все деньги не оказались сложенными в толстую пачку, с которой начальник отдела и устремился к двери с табличкой «Касса».
– Придётся ещё немного подождать, – извиняющимся тоном проговорила Людмила.
– Тут действительно ничего не поделаешь, – поддакнул ей я.
Время шло, а из кассы не доносилось ни звука. Наконец дверь открылась, и Сергей Иванович вышел оттуда, вытирая пот со лба.
– Сколько лет вот так, почитай, каждый день тысячами государственные деньги сдаю, а привыкнуть никак не могу. Всё мне кажется, что где-нибудь ошибся или, не приведи господи, фальшивую банкноту распознать не сумел.
Наконец он успокоился и только тут понял, кому свою душу изливал:
– Ой, Людмилочка, а я и не разобрался сразу, с кем разговариваю. У вас ко мне вопрос имеется?
Людмила отвела Сергея Ивановича в сторону и тихонько, но в то же время весьма настойчиво начала ему что-то объяснять.
«Наверное, рассказывает, насколько я важная птица, – подумал я. – Как бы это мне боком не вышло».
– Хорошо, хорошо, я всё понял, не волнуйтесь. Всё будет в порядке… – Сергей Иванович стал серьёзным, а Людмила ему снова что-то зашептала.
Наконец они вроде бы договорились, и секретарша пошла к двери, а Сергей Иванович посмотрел мне прямо в глаза. Я не стал отводить свой взгляд и решил, как это в школе между пацанами бывает, попытаться «пересмотреть» его. Так мы и смотрели друг на друга некоторое время, пока это ему не надоело.
– Сразу признаюсь, не люблю я блатных, – неожиданно резко заявил начальник отдела, чем меня, честно скажу, несколько в тупик поставил, – толку от вас мало, а возни много. Но ладно, в деле посмотрим, кто ты там есть. А теперь скажи, каким ты временем располагаешь? Мне надо отчёт за прошлый месяц завершить, жуть как не люблю эту бюрократию: десять форм, и все ни о чём, а на стол им положи к завтрашнему утру – хоть умри. А мне диспетчерская только вчера вечером свои данные дала, без которых я свести концы с концами никак не могу.
Он, наверное, так бы и продолжал жаловаться – накипело, видать, всерьёз, – но я ему не дал такой возможности:
– Сергей Иванович, а может, я вам чем-нибудь помочь могу? Посчитать там что-нибудь или ещё какую работу механическую сделать?
Он на меня с удивлением посмотрел, затем взлохматил на собственном затылке волосы и произнёс:
– Чего? Так просто и хочешь мне помочь?
– Ну, вы же мне должны что-то рассказать или чему-то научить, но будет это только тогда, когда вы освободитесь. Так чего мне без дела сидеть? Лучше уж чем-нибудь займусь – глядишь, мы вдвоём с той работой, которая вам предстоит, быстрей справимся.
На его лице отразилось ещё большее изумление. Он вздохнул полной грудью – тоже, видать, этот закон жизненный знает, как отвечать, когда ответа не знаешь, – и опять, глядя мне в глаза, словно следователь, который пытается подозреваемого на какой-нибудь лжи поймать, протянул:
– Ладно, если сам предлагаешь, да от чистого сердца, как ты говоришь, давай попробуем. Присаживайся вот тут рядышком.
Не так уж и долго мы с ним провозились. Может, минут сорок из кучи разных бумажек, которые он из стола достал, различную информацию заносили в длинные таблицы, напечатанные типографским способом, а потом внизу дописывали суммы, которые вначале на арифмометре крутили, а затем я попросил обычные бухгалтерские счёты достать – с ними у нас дело быстрей пошло. На счётах-то я мастер косточки из одной стороны в другую гонять – пока книгами торговал, научился. Ну, о книжной торговле мы с вами как-нибудь в свободное время поговорим, а пока речь идёт о составлении месячного отчёта по доставке билетов населению.
В общем, быстро мы с ним всё это дело сварганили, мне самому понравилось. А он вообще даже сиять стал, когда последнюю подпись свою на заключительной простыне бумажной поставил.
Пришлось мне ещё минут пятнадцать поскучать, пока он наверх ходил, бумаги эти куда-то сдавал. Но скучал я относительно, потому что в помещении ещё двое незнакомых лиц появились, вывалили из сумок по куче мятых денежных знаков и стали их вначале по порядку раскладывать, а затем пересчитывать да какие-то циферки на бумажках писать.
Пока я за этим процессом наблюдал, Сергей Иванович вернулся и первым делом мне с чувством руку потряс – в знак благодарности, значит. Я у него одну минуточку попросил – хотелось досмотреть, что дальше те двое будут делать. А они почти одновременно с места сорвались и устремились к кассе, но один ловчее оказался и за ручку дверную первым ухватился. Пришлось опоздавшему на ближайший стул присесть. Народ начал подходить всё чаще, и скоро у большинства столов сидели люди и занимались той же самой работой: деньги складывали да пересчитывали и на бумажках что-то писали.
Тем временем Сергей Иванович притащил откуда-то два гранёных стакана с дымящимся, крепко заваренным чаем. Мне, признаться, такой не очень нравится, но тут уж ничего не поделаешь: от чистого сердца тот чай был преподнесён, пришлось в знак благодарности голову склонить да стакан в руку взять и на стол не ставить, пока чай в нём не закончится. К чаю Сергей Иванович пакет с пряниками медовыми приволок. А вот их я очень уважаю, поэтому несколько штук с удовольствием съел, одновременно прихлёбывая сладкий чаёк.
Метод обучения у начальника отдела был оригинальным.
– Не люблю я словоблудием заниматься, – заявил он. – Парень ты, видать, действительно шустрый, поэтому что рассказывать. Завтра приходи сюда не позже половины седьмого, а лучше ещё пораньше. Посидишь да всё сам и поймёшь. Скажи мне только, какой район Москвы ты лучше всего знаешь?
Я задумался вначале, а потом почему-то ляпнул про Водный стадион, где я тогда с женой и сыном жил. Он головой покрутил, но ничего не сказал, ну а я не люблю переспрашивать, вот и промолчал.
Вышел я на улицу – там прямо внизу выход был хитрый, у которого милиционер скучал, – да задумался. Со своей Авангардной улицы я к полседьмого сюда могу и не успеть добраться: на метро только до пересадки на Кольцевую минут тридцать ехать, да потом ещё сколько-то, а метро вроде только с шести работать начинает. Вот и надумал: пока здесь тружусь, а жена на даче дитя под присмотром бабушки с дедушкой воспитывает, вернусь-ка я в свою холостяцкую постельку в доме своих родителей. Не выгонят, чай?
Вот с такой идеей я и направился к тому дому, в котором до женитьбы почти десять лет прожил и где меня любая собака до сих пор за своего принимает, благо до него всего тройку остановок на метро проехать нужно было.
Глава третья
Когда на следующее утро я вышел из дома, на часах было десять минут шестого. Оказывается, станции метро открываются на вход пассажиров каждая в своё собственное время, но не позднее шести утра. Это я ещё вечером, когда из метро выходил, выяснил. А вот закрываются они на тот же самый вход все одновременно, в час ночи, тогда же и все пересадки тоже закрываются, после чего поезда продолжают развозить припозднившихся пассажиров до конечных станций. «Белорусская-кольцевая» открывалась в пять часов двадцать пять минут, но я вышел из дома с небольшим запасом, вдруг по дороге что-нибудь непредвиденное случится. Однако неожиданностей не произошло, и я даже постоял немного перед входом вместе с другими такими же «ранними пташками», успев к ещё неподвижному эскалатору первым.
В общем, без двадцати шесть я уже подошёл к полуподвальной двери в ЦЖБОПе и осторожно тронул дверную ручку в полной уверенности, что всё, конечно, ещё закрыто. К моему удивлению, дверь открылась, и милиционер – не тот, что стоял тут вчера вечером, – попросил меня предъявить пропуск. Я уже говорил, что недолюбливаю эту публику и, мало того, даже побаиваюсь, поэтому растерялся и начал долго и путано рассказывать ему свою историю. Милиционеру это быстро надоело, он прервал меня на самом интересном месте, когда я перешёл к рассказу о том, как помогал начальнику отдела доставки Сергею Ивановичу, и спросил:
– Фамилия?
– Не знаю, – растерялся я.
– Что, свою фамилию не знаешь? – удивился он.
– Свою знаю, а Сергея Ивановича не знаю, – честно ответил я.
Тут он опять удивился:
– При чём здесь Сергей Иванович? Его фамилию я и без тебя знаю. Я твою спрашиваю.
– А, моя…
Я чуть было не ляпнул ему свою настоящую фамилию, но вовремя прикусил язык и проговорил:
– Алексей Богоявленский.
Милиционер достал откуда-то, по-видимому из шкафа – я потом там такой старинный шкаф с глухими дверками видел, – несколько листов, скреплённых железной скрепкой, и посмотрел на самый последний лист.
– Есть такой, от руки вписан, – пробормотал он как бы про себя и добавил уже громче: – Проходи, но пропуск оформи, чтоб не разыскивать каждый раз.
Я думал, что там никого нет, но в большой комнате царило оживление. Около торцевой стены, у большого стеллажа с надписями на полках, которые меня вчера немного удивили, поскольку там были то названия улиц написаны, а то целые огромные районы, стоял небольшого росточка немолодой мужчина. Он ловко, казалось бы не глядя, но очень точно разбрасывал по полкам обычные запечатанные почтовые конверты, которые ему подавали несколько человек, в том числе и вчерашний Сергей Иванович. Конверты были не пустые, а такие, знаете, пухленькие, а некоторые и вовсе толстые. Каждый из подающих конверты брал их из большой кучи, находящейся на столе, внимательно рассматривал, а затем протягивал тому, кто у стеллажа стоял, называя при этом или улицу, или район, как и было под полками написано.
Слышались только голоса людей, разбиравших конверты, все остальные стояли молча. Проторчать около двери мне пришлось более получаса. Как только гора конвертов на столе исчезала, тут же откуда-то снизу поднимался опечатанный металлической пломбой мешок специфического серовато-зелёного цвета и из него на стол высыпалась очередная куча. Потихоньку подходили всё новые и новые люди. Около двери стало тесновато, и я перебрался в угол.
«Незачем было приходить так рано, – подумал я. – Сказали к половине седьмого или чуть пораньше – вот и надо слушать старших. А я припёрся незнамо когда. С другой стороны, всё равно рано встаю, а тут любопытно. Но завтра попозже приду, лучше дома что-нибудь почитаю. Книг-то у родителей полно, я про многие даже забыл. Может, удастся кое-что перечитать».
Только я так решил, как очередная куча со стола исчезла, и оказалось, что была она последней. Сергей Иванович повернулся к нам и внимательно осмотрел всех присутствующих. Я проделал то же самое, но особо в лица не вглядывался, а просто фигуры пересчитывал. Ну есть у меня такая дурная привычка, ещё с самого раннего детства. Как только счёту обучился, я всё пересчитываю. Вот и тут принялся пересчитывать тех, кто в комнате находился. Насчитал шестьдесят шесть человек, хотя, может, и ошибся немного, поскольку многие на месте не стояли, а кое-кого со своего места я мог и не увидеть. Но и так понятно, что много народа там собралось.
Мы с Сергеем Ивановичем практически одновременно осмотр присутствующих закончили, и он заговорил:
– Если все собрались, то здравствуйте.
В ответ раздались отдельные голоса, но большинство только головами покивали, а Сергей Иванович уже продолжал:
– У нас пополнение, ещё трёх человек начальство нам в помощь прислало. Одного я уже проинструктировал, вон он в уголок забился, его Алексеем кличут, а двое, Виктор с Юрием, у двери стоят.
Все присутствующие, как заговорённые, головы сначала на меня, а потом на двух высоких парней у входа повернули.
– Я Алексея за собой на первое время закреплю, а этих молодцев вы, Петрович и Андрей, к себе в обучение примите.
Первый из тех, к кому он обратился, как раз конверты по полкам раскладывал, а второй чаще других их подавал. «Наиболее опытные, значит», – решил я.
Дальше всё любопытней и любопытней становилось. Человек двадцать от толпы отделились, и каждый себе молча по пачке конвертов забрал, а потом все они в очередь к столу выстроились. Там ещё один молодой сидел, который конверты пересчитывал и в ведомость записывал. Минут двадцать на всё это дело ушло, а после привилегированной двадцатки очередь и до нас, грешных, дошла.
Андрей начал выкликивать названия улиц или районов. Поднимались руки, желающим вручались пакеты, они направлялись к столу, где их тоже записывали в ведомость. Народа оставалось всё меньше и меньше, но и полки, на которых продолжали конверты лежать, тоже редели. Наконец осталось семеро: Сергей Иванович, Андрей, Петрович, тот молодой, который записи вёл, и нас трое новичков. Начальник участка вручил мне пачку конвертов со словами:
– Вот тебе, Алексей, первая порция. Ты Водный стадион просил, ведь так? Частью этого большого района является Кронштадтский бульвар. Мы тебе его, по твоей просьбе, и даём. Тяжёлый район, надо сказать. Очень большие расстояния, много пешком придётся ходить. Но ты молодой, должен сдюжить. Если район хорошо знаешь, начинай раскладывать конверты, тут всего двадцать два адреса.
И он повернулся в сторону.
– Так, ребята, – это он к Петровичу и Андрею обратился, – разбирайте новичков, а я сейчас всё оформлю – и с Алексеем делами займёмся. Да, чуть не забыл! Вот, возьмите проездные билеты, зайцами много не накатаетесь, а пешком тоже весь день не пробегаешь. – И он протянул каждому из новичков единый проездной билет на все виды городского транспорта на июнь месяц.
Я посмотрел на конверты. На них были написаны фамилия и адрес пассажира, номер телефона, количество билетов, дата отъезда, номер поезда, вагон, место, конечная станция и стоимость. Сказал мне наставник, мол, раскладывай, а вот как – не объяснил. Как их раскладывать-то?
Он занят, отвлекать неудобно, посмотрю хоть, чем он занимается, решил я и подошёл к столу, где Сергей Иванович ловко перекладывал конверты по неведомому мне пока принципу. Последний конверт он, перебрав немного образовавшуюся пачку, воткнул куда-то в самую середину и начал быстро, чётким почерком заполнять ведомость, укладывая уже записанный конверт вниз лицевой стороной. Это заняло немало времени, писанины там было достаточно: станция назначения, фамилия пассажира, количество билетов и сумма. После этого Сергей Иванович убрал всю пачку в потёртый, но настоящий кожаный, с пружинным замком офицерский планшет, скорее всего, трофейный – я раньше таких не встречал.
«Воевал, значит», – подумал я, совершенно другими глазами посмотрев на этого немолодого уже человека. Пачка была довольно большая, конвертов шестьдесят в ней было, не меньше, я до конца досчитать не успел.
– Ну что, молодой человек, – повернулся ко мне начальник отдела, – ты билеты по адресам разложил? Вижу, что не знаешь, как это сделать, да, наверное, не совсем понял, для чего всё это нужно. У тебя сегодня небольшая доставка, всего двадцать два адреса. Для примера: у меня более восьмидесяти. Разницу ощущаешь? Так вот, если они у тебя по маршруту не будут разложены, ты, как бездомная собака, начнёшь бегать с одного конца бульвара на другой, а затем назад, и эти двадцать два адреса у тебя в пятьдесят превратятся. Поэтому давай мы с тобой вместе это дело исполним. Вначале разбросаем конверты по улицам. Вот так. Видишь, почти все они по Кронштадтскому бульвару числятся, да это и естественно: в этом районе стройка на стройке сидит да стройкой погоняет. Бульвар почти весь уже не только застроен, но и заселён, а чуть вглубь зайдёшь, там или частный сектор, да ещё и без улиц, а по деревням числится, или стройка всё перегородила.
Он от конвертов, которые в руке держал, отвлёкся и на меня внимательно посмотрел. Убедился, что я с него глаз не спускаю, и продолжил:
– Теперь смотри. У бульвара, как и у любой улицы, две стороны – чётная и нечётная, но бульвар он на то и бульвар, что от дома до дома, которые друг напротив друга стоят, расстояние весьма немаленькое. Поэтому логичней всего разложить адреса вначале по той стороне, по какой автобус от метро идёт, её всю прошерстить, с ответвлениями на переулки, если такие у тебя попадутся. А вот когда до конца доберёшься – я имею в виду самый дальний адрес на сегодня, – ты на другую сторону перейдёшь и обратно в сторону метро двинешься. И тоже по дороге не забывай в переулки заглядывать, если у тебя туда конверты имеются.
Мы с ним вдвоём минут пять потратили, раскладывая конверты в таком порядке, чтобы мне не возвращаться. Я был поражён. Сергей Иванович знал эту улицу как свои пять пальцев. Он мне предлагал прямо на конвертах писать такие вот, например, вещи: от дома 16 до дома 22 (это я условно говорю) две остановки надо на автобусе проехать. Мне бы ни за что даже в голову не пришло, что почти соседние дома на таком расстоянии стоять могут, а оказывается, там пруд есть, который эти дома разделяет.
– Мне кажется, – сказал Сергей Иванович, когда мы раскладку закончили, – что вчера ты немного погорячился, выбрав этот район. Ты там где-то, наверное, живёшь? Ну так вот что я тебе скажу на будущее, мало ли как жизнь сложится, вдруг пригодится. Никогда не лезь в строящиеся районы, там такая чехарда с адресами происходит! Соседние дома имеют разные адреса, а дом, который, казалось бы, должен где-то тут находиться, на самом деле чёрт знает где стоит. Я решил позволить тебе один день побегать в своё удовольствие в районе Водного стадиона, но адресов всего двадцать два даю, хотя у нас редко когда меньше тридцати бывает. Это я специально тебе облегчение сделал, а то будешь до полуночи билеты разносить да и пошлёшь всё это дело к той ещё матери. С усталости человек на любую глупость готов, а когда поймёт, что не прав был, глядишь, поезд уже ушёл.
– Теперь ещё одно, – сказал Сергей Иванович, немного помолчав, чтобы я информацию усвоил. – Если ты не по учреждениям, как многие из нас ходят, а по спальному району бегать должен, возьми себе за правило: обзвони всех или как можно больше клиентов да предупреди, когда ты у них появишься. Первым скажи: с десяти до двенадцати, следующим – с двенадцати до двух, ну а последним вообще после четырёх часов назначь. Ты людям руки развяжешь, а они в благодарность, глядишь, чуток щедрей будут.
– И последнее… – Голос моего наставника стал серьёзным до невозможности. – Никогда не проси у клиентов денег. Учти раз и навсегда: в ту сумму, которую пассажиры за билеты заплатить должны, входит стоимость доставки – 70 копеек. Если клиент тебя спрашивает, сколько тебе должен, честно признавайся: ничего, доставка входит в цену. Некоторые говорят так: «Вы мне ничего не должны, но если вам понравилось моё обслуживание…» – и всё такое прочее, но я тебе не советую. Первая же жалоба – а люди очень любят это делать, – и тут же пинок под зад, поскольку жалобы у нас почему-то не очень приветствуются. Учти, благодарный клиент всегда щедр, поэтому старайся всё делать легко и весело. Не забывай волшебные слова: «здравствуйте», «всего доброго», «спасибо» и «пожалуйста». Если ты вежлив и аккуратен, то у клиента возникает естественная реакция – рука к кошельку тянется. Ты ведь сюда по нужде обратился, на что-то крупное деньги потребовались?
Я молча кивнул. Он на меня внимательно посмотрел, а затем продолжил:
– Ладно, понял. Большая нужда, вероятно, поэтому денег в долг набрал, так?
Пришлось признаться, что вступил в кооператив и, чтобы заплатить первоначальный взнос, назанимал у родни.
– Хорошо, постараюсь помочь, – неожиданно сказал Сергей Иванович и протянул мне руку.
Вышел я на улицу с чувством, что обрёл друга, который намного старше и мудрее меня. В руке я нёс старый фибровый чемоданчик, с которым шесть лет проходил в институт. И вот теперь он, по совету моего папы, вновь был вместе со мной. А в нём лежали железнодорожные билеты на весьма нехилую сумму – более пятисот рублей.
Глава четвёртая
Перед тем как выйти из отдела доставки, я минут двадцать потратил на обзвон всех клиентов. К пяти первым адресатам я пообещал приехать около десяти утра. При входе в метро я невольно бросил взгляд на часы, висевшие на противоположной стене. Они показывали 9 часов 10 минут. Надо спешить, решил я и начал, перепрыгивая через ступеньки, сбегать по эскалатору. Не зря спешил. На станцию «Водный стадион» я прибыл без четверти десять, и у меня оставалось совсем немного времени, чтобы добраться до первого адреса. На автобусе или бегом? Такой вопрос передо мной даже не возник. Конечно, лучше слегка пробежаться, тем более первая остановка находится метрах в двухстах дальше нужного дома. Я позвонил в дверь и, пока ждал, когда она откроется, с удовлетворением отметил, что пришёл минута в минуту. Часы показывали ровно десять.
Дверь мне открыла маленькая сухонькая старушка в платочке, из-под которого вместо седых волос, как по её возрасту положено, виднелись кудри, окрашенные в непонятный цвет, то ли фиолетовый, то ли лиловый, но это был именно цвет, а не оттенок. Я замер и уставился на неё, хотя и понимал, что это неприлично, но ничего поделать с собой не мог. Старушка вопросительно посмотрела на меня, а затем произнесла фразу прямо из одного из самых моих любимых анекдотов, да ещё и с такой интонацией, что я рассмеялся:
