Паутинка на глобусе

− Не велика беда. Если рыбы не будет – наберём грибов, ягод. Лес прокормит.

Схватив прыгающую возле воды рыбину, я ударил её о камень.

− Как жестоко. Тебе её не жалко? – упавшим голосом произнесла Лиза.

− Сейчас выпотрошу, посолю для вкуса, и минут через пятнадцать можно будет есть.

− Как? Сырую?

− Почему бы и нет. Кожим – река чистая.

− Ты, может, и мясо сырое ел? – не успокаивалась Лиза.

− Доводилось. А ты знаешь, что у ненцев принято есть сырое мясо и пить кровь только что убитого белого медведя?

− И ты вместе с ними…?

− Нет, я впервые на Севере.

− Влад, мне кажется, что ты выживешь, даже если окажешься в тайге за тысячу километров от жилья без еды, палатки и спичек.

Весь следующий день мы шли по ущелью. У подножия высокой горы остановились на привал. Взглянув наверх, Лиза предположила:

− За трое суток до вершины добраться вполне реально.

−Ну-у, если от основания до вершины, без рюкзаков – то можно дойти и за один день, − определил «всезнающий» Зыбин.

− Если без рюкзаков, я бы за один час добежал до вершины, − пошутил я, включаясь в разговор. Пашка оживился:

− Спорим на коньяк, что за час не успеешь?!

Спор был явно проигрышным для меня, но что-то меня подталкивало.

И вот мы втроём на старте: Павел, Лиза и я. Все трое выставили на часах одинаковое время. По условию, после прикосновения рукой к геодезическому знаку на вершине горы, секундомер останавливается. Лиза осталась на старте, Пашка побежал вместе со мной.

Гора, на которую мы забирались, напоминала груду насыпанных камней. Под ногами даже большие камни неустойчиво раскачивались, и приходилось перемещаться на четвереньках, опираясь на руки. Темп я взял неплохой, пошёл в отрыв от Павла, уходя от него всё дальше и дальше, чувствуя спортивный азарт. Вдруг меня остановил его голос: «Постой, я, кажется, сломал ногу». Спустился к нему, осмотрел, пощупал лодыжку. «Зыбин, с ногой всё в порядке, никаких переломов. Может, ты пошутил?» Он тяжело дышал, и я понял, что таким хитрым способом Пашка решил дать себе передышку. Я следил за временем, прикидывал расстояние до вершины, и понимал, что успеваю уложиться в один час. Когда мне оставалось всего несколько метров до геодезического знака, вновь услышал снизу голос Павла: «Влад, стой! Посмотри вон туда! – он показывал рукой на склон горы. − Там пещера, а рядом с ней стоит человек! Видишь?» Я ничего не увидел. «Приглядись получше», − не унимался Пашка. Поняв, что тут что-то не так, отмахнулся от него и дотронулся до геодезического знака. Паша рассмеялся: «Ты опоздал на 12 секунд!»

Вернувшись к точке старта, увидели поджидающую нас Лизу.

− Влад, ты покорил самую высокую вершину Приполярного Урала! – она захлопала в ладоши.

− Не люблю я таких громких слов, гора меня просто к себе допустила.

Пришли на место, откуда должен был начаться сплав. Нужно было построить плот. Но, к сожалению, все сухие ёлки туристы-водники уже спилили, остались только сухие лиственницы. Я пытался объяснить, что лиственница не годится, что она тяжёлая, что плот получится неуправляемым, а то и вовсе потонет, но Зыбин только отмахнулся от меня. Плот, как я и предполагал, утонул. На дно, конечно, не пошёл, но плыть на нём было невозможно. Я понимал, что сплава не будет.

− Зыбин, что делать будем? – удручённо спросила Лиза.

− Перейдём реку вброд и по дороге вернёмся к железнодорожной станции.

Он сам выбрал место для переправы. Я вызвался идти первым, обвязавшись верёвкой, чтобы натянуть её поперёк реки. Тогда, держась за верёвку, как за перила, им было бы легче перейти на другой берег. Зыбин не согласился: «Не нужно никаких верёвок. Не будем терять времени. И вообще, я разрабатывал маршрут! Я старший в нашей группе, а, значит, как решу, так и будет! Ты пойдёшь первым, а мы с Лизой – за тобой». Это было не самое безопасное решение, но я не стал спорить. Тут Лиза вдруг воспротивилась:

− Я пойду с Владом.

− Почему? – растерянно спросил Зыбин.

− Не могу объяснить, но я ему доверяю.

Меня это удивило, ведь Зыбин был выше меня ростом и шире в плечах. Он какое-то время молчал, но потом согласился.

Первыми Паша послал на переправу нас с Лизой. Я взял её за руку, и мы зашли в воду. Войдя в стремнину, Лиза испугалась и закричала: «Влад, мне страшно! Помоги!» Я увидел, что она не может сдвинуться с места, сделал шаг к ней, присел, взвалил её на плечи, как коромысло, и понёс. Зыбин что-то кричал с берега, но в грохоте воды я не мог разобрать ни слова. Каждый шаг под напором мощного потока давался с трудом, ледяная вода доходила мне до пояса. Я уже не чувствовал ног от холода. Неожиданно посередине реки мы провалились в яму. Пытаясь устоять на ногах, я весь напрягся, из моего горла вырвался звериный рык. Я рванул вперёд и… пошёл.

Выбравшись на берег, мы упали на песок. У меня даже не было сил снять с себя рюкзак и мокрую одежду.

Зыбин махнул нам рукой и вошёл в воду, медленно продвигаясь к середине реки. Я бросил ему верёвку для страховки. Намотав спасательный конец на руку, он благополучно обошёл яму стороной. Я наблюдал за ним и мысленно ругал себя за слабость, за то, что не настоял на безопасном варианте и согласился на рискованный переход реки, при котором любой из нас мог погибнуть. Вдруг Паша споткнулся и потерял равновесие, его понесло течением. Мы с Лизой ухватились за верёвку. И тут я заметил, что благодаря натянутой верёвке водным потоком его стало прижимать к берегу. Мы бросились к Паше и выволокли его на сушу. Испуганный, нахлебавшийся воды, он судорожно кашлял.

Разбили лагерь, разожгли костёр и стали сушиться форсированным способом: я вставил в штанины брюк крестообразные распорки из тонких палочек, длинную палку просунул через кресты и подвесил над костром. Поясная часть брюк захватывает горячий дым, который выходит через штанины. Сушка происходит очень быстро. При такой методике можно сушить одежду даже под дождём.

После ужина и выпитого для согрева спирта сидели у костра, молчали. Каждый думал о своём.

− Да, Пашенька, Эсхил оказался прав, когда говорил: «Мудр не тот, кто много знает, а тот, кто знает нужное»,− с ироничной улыбкой произнесла Лиза, − Влад – дитя природы, тебя же, интеллектуала, весь поход природа отторгала, а сегодня и вовсе хотела утопить.

После этих слов Зыбин болезненно поморщился.

− Для него природа − открытая книга, он читает и воспринимает её напрямую. Такие, как Влад, занимаются конкретным трудом. Из них получаются отличные фермеры, прекрасные производственники…

Паша усмехнулся:

− Какой пафос.

Я не выдержал:

− Лиза, ты не на собрании. Здесь нет трибуны и графина с водой.

Все замолчали. Зыбин клевал носом. Усталость брала своё. Ему надоело бороться со сном, и он ушёл в палатку. Через некоторое время оттуда донёслось лёгкое похрапывание.

− Лиза, ты первая женщина, которую я ношу на руках. Я даже жену никогда на руках не носил.

− Надеюсь, это было не слишком обременительно? − она кокетливо улыбнулась. – У тебя такие сильные руки.

Наверно, при этих словах у меня должно было возникнуть влечение к ней, но я ничего не испытывал, кроме дикой усталости.

Чуть понизив голос, Лиза обратилась ко мне:

− Ты, наверняка, обижаешься на Зыбина за то, что он использует тебя в походе в качестве носильщика и кухонного дядьки. Это несправедливо, что ты тащишь тяжёлый рюкзак, а его ноша становится с каждым днём легче.

− Я делаю всё то, что должен делать в походе. Каждый несёт вес по силам. Поначалу я, конечно, обижался, но потом понял, что он прав. А на «кухонного дядьку» я тоже не в обиде − у меня, просто, готовить еду на костре получается лучше, чем у вас.

Лиза подбросила дров в костёр и, перейдя на шёпот, продолжила:

− Ты знаешь, мне было так стыдно за него, когда он хвастался, как схитрил при забеге на гору.

− Да это было просто развлечение, не бери в голову.

Лиза не унималась:

− Ты не хочешь ссориться, поэтому оправдываешь его. Но послав нас с тобой на переправу без страховки, он же рисковал нашими жизнями. Если бы ты тогда не удержался на ногах, скорее всего, мы оба погибли бы. С этим-то не поспоришь?

− Он почему-то злится на меня.

«Становится прохладно», − Лиза подсела ближе. Ощутив прикосновение её плеча к моей руке, я почувствовал дрожь в теле и невольно отодвинулся. Опершись рукой о моё колено, Лиза потянулась к костру, чтобы ещё больше его расшевелить. Взметнулись искры. Потом она медленно, нехотя убрала свою ладонь, обернулась, и я увидел её манящий взгляд. Затем, откинув назад каштановые волосы, обвила руками мою шею и прильнула к губам. Я неожиданно для себя обнял её. «Только не здесь», − шепнула Лиза, вставая, и потянула меня в сторону леса. Смеясь, она упала на спину в мягкую зелёную траву, раскинув руки в стороны. Я лег рядом, коснулся ладонями её тела и ощутил, как она вздрогнула. Пальцы, соприкасаясь с её нежной кожей, выдавали мои страстные желания. Я прильнул к ней и поцеловал тонкую шею, поцелуи опускались всё ниже и ниже…

Вдруг я услышал, как совсем рядом хрустнула ветка, оглянулся и увидел Зыбина, с ненавистью смотрящего на нас сверху. Резко развернувшись, он бросился в палатку. Через некоторое время до нас донеслись всхлипывания.

…Всю ночь мы с Лизой сидели у костра. Она прижималась ко мне, крепко обхватив мою руку. Вдруг засмеялась.

− Ты чего? – не понял я.

− Влад, ты просто животное.

− Ну…конечно, до твоего Зыбина мне, как до луны, далеко.

− Он теперь не мой. А ты оставайся таким, какой есть. Никогда ещё мне не было так хорошо…

Под утренним солнцем туман растворился, превращаясь в капельки росы на траве. Лиза, ласково улыбаясь, сказала: «Влад, пока ты готовишь завтрак, я пойду прогуляться».

Вернувшись к костру, она всё ещё улыбалась, держа в руках букетик цветов. В это время из палатки выполз совершенно пьяный Зыбин. Он поднял голову, глядя на меня ненавидящими, полными слёз глазами, и процедил сквозь зубы: «Тварь! Зря я тебя в поход взял!» Я засмеялся, глядя на него, и сказал: «Паша, вытри слюни с подбородка».

Лиза сделала шаг навстречу, но посмотрев мне в глаза, словно наткнулась на невидимую стену. В этот момент её фигура показалась мне какой-то размытой, нечёткой, готовой раствориться в воздухе. Она была совсем не похожа на ту Лизу, которую я увидел впервые в купе поезда. Сейчас она напомнила мне девушку с репродукции Ренуара, висящей в комнате Зыбина. Но в её образе теперь не было ничего притягательного для меня, а было нечто уходящее, исчезающее. Лиза резко переменилась в лице, швырнула букет и, зарыдав, бросилась в сторону от костра. Только сейчас она поняла, что потеряв одного мужчину, не приобрела другого. Жалел ли я её? Вовсе нет. Почему я должен её жалеть? У меня есть любимая семья, и Лиза знала об этом. На что она надеялась?

Почувствовав отвращение к себе после всего произошедшего, я быстро зашагал к реке. Не раздеваясь, бросился в воду. Погрузившись с головой, присел на корточки, скрючился в позе эмбриона, словно находясь в чреве матери. Долго сидел, пока хватало воздуха, представляя, как вода смывает с меня скверну, а затем, резко выпрямив ноги, оттолкнувшись от дна, с выкриком выпрыгнул на поверхность, жадно хватая воздух, не обращая внимания ни на холод, ни на напор воды, чувствуя только очищение, словно сознавая своё второе рождение.

Сидя на камне у реки я размышлял о Зыбине, Лизе, о себе. Никого не осуждал – все люди совершают ошибки. Чтобы очиститься от греха, кто-то идёт в церковь, а мне придаёт жизненные силы природа, освобождает от всего наносного, делает мою душу чище.

Сброшенная мокрая одежда лежала рядом, похожая на шкуру змеи после линьки. Вид бурного потока завораживал. Солнечные блики, отражаясь в воде, слепили глаза. В голове звучала незнакомая мелодия. Жадно вдохнув всей грудью утренний воздух, осознал, что жив и счастлив. На душе стало легко.

А река неслась между камней, унося с собой белую пену.

2019 г.

Гусь свинье не товарищ

Иван Иванович с Николаем Николаевичем старались, если позволяла погода, каждый вечер встречаться на скамейке у подъезда. Они были знакомы уже много лет. Большой дружбой назвать это было нельзя, но подышать свежим воздухом, поговорить о текущем моменте в хорошей компании для обоих пенсионеров было приятно.

− Николай Николаевич, я вчера младшему внуку читал «Сказку о золотой рыбке». И, ты знаешь, я заметил, как меняется с возрастом наше мировоззрение: когда мне, малышу, родители читали эту сказку, я представлял себе старика и старуху дряхлеющей супружеской парой. А что получается: в старые времена девушки выходили замуж в шестнадцать лет, и, как пишет Пушкин, они прожили в браке «тридцать лет и три года». Значит, на тот момент, когда происходили события в сказке, ей не было ещё и пятидесяти лет. По нынешним меркам − женщина в самом соку. Ты с этим не можешь не согласиться.

− Раньше ты, Иван Иванович, ворчал на правительство, потом стал недоволен Волочковой, и даже Бузовой. А сейчас ты покусился на самого Пушкина, на «наше всё», − рассмеялся Николай Николаевич.

− Я реалист, и хочу, чтобы писатели отражали правду.

− А Пушкин и писал правду. В старые времена бедные люди быстро старились и долго не жили.

− Не сбивай меня с мысли. Так вот. В детстве мне казалось, что старуха была очень сварливой и вредной, допекала покорного старика. А вчера, читая сказку внуку, мне вдруг стало жалко старуху – тридцать три года она прожила со своим мужем, и к старости обзавелась лишь ветхой землянкой, да расколотым корытом. Причём сама она тоже работала всю жизнь – пряла пряжу. Детей у них не было, следовательно, всё заработанное шло только на них двоих.

− Их понять можно, Иван Иванович. В те годы не знали, что такое логистика, да и реклама была весьма примитивная.

− Не оправдывай старика. Старуха столько лет терпела нищенское существование, что она заслуживает сочувствия. Старик, ведь, должен был обеспечивать семью.

− Иван Иванович, если бы старуха не ворчала, так и старик бы трудился с бОльшим энтузиазмом.

− Здесь я с тобой не соглашусь. Если мне память не изменяет, в соответствии со вторым законом термодинамики и законами энтропии когда-то она должна была не сдержаться и вспылить.

− У меня, любезнейший Иван Иванович, гуманитарное образование, и я заявляю ответственно, что законы физики нельзя применять к литературе.

− Мир развивается по единым законам. Это люди разделили их на какие-то направления, науки, что стало значительно труднее понять Истину.

− А мог бы ты, Иван Иванович, по-простому растолковать мне, человеку далёкому от естественных наук: как можно с помощью законов термодинамики и энтропии объяснить поведение старухи в пушкинской сказке?

− Приведу пример: если кусок льда нагревать, через некоторое время он превратится в воду, а если продолжать нагрев, то вода превратится в пар. С повышением температуры вещество побывало в трёх состояниях. Вот поэтому-то старуха и стала «парить».

− Ты уж меня извини, но, кажется, про таких, как ты в народе говорят: маразм крепчал. При чём здесь кусок льда и старухины ворчания?

− От безрезультатности мужниного труда в течение тридцати трёх лет энергия протеста в старухе накапливалась и вот, в один прекрасный день, она, эта энергия, перешла в новое состояние: терпение закончилось, и старуха выплеснула на старика всё, что о нём думает.

− А почему так долго?

− Здесь, на мой взгляд, чтобы ответить на этот вопрос вполне уместно применить закон математического маятника…

− Достал ты со своими законами! Ну, хорошо, хорошо. Я могу отчасти согласиться с тобой. Но как понимать её всевозрастающие желания? Сначала ей подавай новое корыто, потом новую избу и так далее, − не сдавался Николай Николаевич.

− А ты вспомни свою жену. В начале супружеской жизни она просила тебя купить ей куртку болоньевую, потом пальто из драпа, а недавно захотела шубу песцовую. Зачем старуху осуждать? Видимо все женщины такие.

− Ты про мою жену плохо не говори! А то, хочу тебе напомнить, что я служил в морской пехоте!

− Да, да, я это помню. А ещё помню, что это было пятьдесят лет назад, − с ухмылкой сказал Иван Иванович.

− Ты меня не подкалывай! За свою Клаву я тебя на куски рвать буду!

− А ты, я смотрю, с головой не дружишь.

− Сам ты дебил! − Николай Николаевич резко вскочил со скамейки и, испепелив ненавидящим взглядом Ивана Ивановича, исчез за дверью подъезда.

2020 г.

Домбайский синдром

Домбай. Пять туристов, прибывших в отель «Эльбрус», сидели за длинным столом ресторана. Инструктор Арсен рассказывал о шести радиальных маршрутах, которые предстояло пройти за неделю. Вдруг один из туристов, высокий худой мужчина прервал его:

− Меня зовут Олег. Я предлагаю всем нам познакомиться и вкратце рассказать о том, что привело каждого из нас сюда. Я − директор информационного бюро. А это моя супруга – Людмила. Мы из Москвы. Ровно 10 лет назад я приехал на Домбай со своей женой, а Людмила – со своим мужем. Так получилось, что Домбай свёл нас. И теперь мы решили отметить юбилей нашей встречи, нашей любви. Ну, как-то так. Передаю эстафету вам, − он показал рукой на сидящего напротив него мужчину в чёрной футболке.

− Меня зовут Влад. Я из Питера. На Северном Кавказе впервые. Сюда приехал после развода.

− А причина? Причину развода назови, − полюбопытствовал Олег.

− Да ничего нового. Тёща сразу не одобрила выбор дочери. Они – люди интеллигентные, работают в институтах, ну а я − производственник. Мама учила дочку правильно жить. В общем, всё задолбало, и я ушёл из семьи. Захотелось сменить обстановку, поэтому я здесь.

− Я − Ольга. Тоже живу в Питере. Муж ушёл к моей лучшей подруге. Я ей доверяла самое сокровенное, а она увела моего Серёженьку. Искала утешения у матери, но услышала от неё только очередные нравоучения: «Говорила же, что он тебе не пара. Говорила, что его надо держать на коротком поводке. А ты не слушала меня, вот и получила». Захотелось скрыться от всех знакомых, а тут и недорогая путёвка подвернулась.

− А я Светлана из Москвы. Я тоже, как и Ольга, оказалась жертвой. Меня и моего начальника застукала жена в кабинете.

− Любовью занимались на диване? – с ухмылкой уточнил Олег.

− Нет, на столе заседаний. Он был вынужден меня уволить. Наверно жена надавила.

− А ты любила его? – не унимался Олег.

− Нет, не любила, да и замуж за него не собиралась. Я рассчитывала, что он продвинет меня по службе.

На следующий день Арсен повёл всех на канатную дорогу. Для акклиматизации, как он объяснил. Канатка состояла из трёх участков. После первого подъёма был рынок с местными товарами. Народу толкалось много, и Влад потерял свою группу. Пошёл к посадке на вторую ветку, думая, что его ожидают там. Но на площадке была только одна Ольга, которая тоже потерялась.

− Ольга, я так считаю, если их нет на рынке, значит, они уехали вверх. Ну не вниз же.

− Не дождавшись нас?

− Наверно, решили, что мы уже там.

На второй площадке группы тоже не оказалось. Третья ветка канатки не работала, народ поднимался в гору пешком.

− Ольга, ты видишь наших?

− Нет, но они, возможно, скрылись за поворотом.

− Попробуем догнать их.

До самой верхней площадки добрались довольно быстро. На плакате отметка – 3200 метров, а рядом – смотровая площадка с деревянными перилами. На площадке толпилась молодёжь. Влад подошёл к их гиду:

− Отсюда можно увидеть Эверест?

− Эверест – нет, а Эльбрус − можно. Посмотрите вот сюда, − инструктор показал рукой, − отсюда виден западный склон этой самой высокой вершины Европы – 5642 метра, − он продолжил, уже обращаясь к своей группе. − Горы манят не только альпинистов, но и простых людей. Вершины притягательны для нас так же, как огонь в костре, пожирающий дрова.

Напротив смотровой площадки высилась гора, а на её вершине фотографировался турист, подражая скульптуре Иисуса Христа в Рио-де-Жанейро. Влад спросил гида: «Какая там высота?» Тот посмотрел на карту: «3500 метров».

Молодые ребята стали подниматься в гору. Влад и Ольга сидели на валуне и смотрели, как они ползут вверх. Ольга, словно очнувшись, предложила:

− Давай за ними.

− Для первого дня не слишком ли высоко будет? «Горняшку» не схватим?

− Мы быстро − туда, и быстро − обратно.

− Давай медленно − туда и медленно − обратно.

Как сказали, так и сделали. Ольга быстро начала карабкаться, а Влад полез не спеша, всё больше и больше отставая от неё. Когда он поднялся на вершину, Ольга сидела на камне и смотрела куда-то вдаль.

− Влад, вот за этой грядой уже Абхазия.

− А вот там − двуглавая белая вершина Эльбруса. И мы с тобой, сидящие здесь, представляем тоже двуглавую вершину.

− Какие образы! Ты, случайно, стихи не пишешь?

− Не пробовал. Меня даже к любителям стихов нельзя отнести.

− Я тоже не любительница стихов. Давай спускаться.

Внизу у канатки сразу наткнулись на Арсена:

− Ребята, вы обедали?

− Какой тут обед! Мы пытались вас догнать, а вы нас даже не искали, оказывается! А если бы с нами что-нибудь случилось?! – возмутилась Ольга. – А где наши?

− Я всех отправил в гостиницу. Мы уже поели. Пойдёмте со мной, я знаю здесь хорошее кафе. Выберете блюда, какие захотите.

На следующий день предстояло пройти пятнадцать километров по грунтовой дороге с постепенным подъёмом к водопаду. Группа зашагала резво. Влад сразу стал отставать. Темп для него был явно завышенный. Впереди, цокая скандинавскими палками, шли Олег с Людмилой. Владу хотелось остановиться и сфотографировать прекрасные горные пейзажи, но он уже не видел группу, всё время приходилось догонять.

На обратном пути группа опять ушла далеко вперёд. Иногда только Влад видел идущую впереди него Ольгу. Вдруг она замахала руками, показывая на дорогу:

− Узнаёшь, чьих рук дело? – показывая на две большие кучи помёта, лежащие в пяти метрах друг от друга.

− Это, пожалуй, нерукотворные изваяния, − попытался пошутить Влад. После путешествия по Камчатке он научился отличать медвежий помёт. – А ведь, когда шли к водопадам, этого не было. Ты не боялась в ожидании меня, ведь мишки могут быть где-то близко?

− Я об этом даже не подумала.

Утром перед завтраком Арсен объявил: «Сегодня будет трекинг на три озера. Перепад высот − шестьсот метров, встречаются сложные участки, поэтому надо идти плотной группой и не растягиваться на маршруте».

Народ потянулся к автобусу.

− Людочка, объявили посадку.

− Милый, будь осторожен. Ты же знаешь, я буду волноваться.

− Любимая, в моё отсутствие из отеля никуда не уходи. Как говорилось в одном знаменитом фильме, здесь, на Кавказе, в соседнем колхозе даже члена партии украли, а тебя тем более украсть могут.

Людмила подошла к Олегу, они нежно обнялись и поцеловались в губы. Держась за руки, направились к автобусу. Опять поцеловались. Все заворожённо смотрели на влюблённую пару.

Группа выехала без Людмилы. Олег объяснил, что его супруга по камням ходить не может. Перед началом трекинга Арсен ещё раз напомнил, что нужно держаться всем вместе, но Олег, словно не слыша его, сразу же ринулся вперёд. Света пыталась не отставать от него.

Примерно через полчаса Арсен остановил группу: «Слишком быстрый темп – это очень плохо. Вы должны видеть спину идущего впереди. Мы сильно растянулись. Если такое повторится, я, как инструктор, имею право повернуть группу назад». Все внимательно слушали и кивали головами в знак согласия. Но тут Олег скомандовал: «Хватит отдыхать!» И быстро зашагал вперёд, хотя оговаривалось, что впереди идёт инструктор. И опять Влад шёл последним, никого не видя, утешая себя тем, что темп он выбрал правильно, ведь главное – дойти до озёр. «Олег бежит вперёд неспроста, что-то он замышляет. Может быть, вечером ему морду набить? – пыхтя, ворчал Влад. И тут увидел ожидающую его Ольгу. Она протянула ему руку, чтобы помочь взобраться на каменистый подъём. Но Влад отверг помощь: «Нет уж, нет уж, я сам. Конечно, очень приятно сознавать, что такая красивая женщина предлагает мне руку, но только не в такой ситуации». Потом Ольга, хоть и уходила далеко вперёд, но каждый раз ожидала Влада.

Когда Влад подошёл к озеру, все уже заканчивали перекус. Олег разглагольствовал, сидя на камне: «Мы обогнали две группы молодых ребят, а могли бы идти ещё быстрей, если б не некоторые…»

Светлана медленно разделась и, оставшись в одном купальнике, сделав несколько разминочных наклонов, нерешительно вошла в ледяную воду горного озера. Когда вода достигла груди, она тихо погрузилась и поплыла. Больше желающих искупаться не нашлось. Выходила из воды она также медленно, чувствуя на себе взгляды, улыбаясь, сжимая руками груди, чтобы отжать воду из купальника. Выйдя на берег, Светлана села на камень, как бы не чувствуя холода, глядя куда-то вдаль. Подошёл Олег, припал на одно колено и поцеловал ей руку: «Я восхищён тобой!» Нагнулся к её уху, что-то прошептал и поцеловал в шею.