Охота на пару с кроманьонцем

Надо был подумать  как спуститься с скалы  так, чтобы избежать встречи с умным, коварным хищником умеющим долгие часы терпеливо караулить свою добычу.

Да, я избежал страшной участи погибнуть в когтях пещерного медведя, но меня рано или поздно ждёт неминуемая гибель, если  в ближайшее время  не спущусь к пещере где в санях у меня было почти всё необходимое для выживания: еда, охотничье снаряжение, плотницкий инструмент и даже четыре канистры бензина. Единственным, но непреодолимым препятствием для этого был доисторический хозяин каменных апартаментов.

А что если, дождавшись когда зверь уйдёт на охоту или на водопой, спуститься вниз, забрать из пещеры ружьё, перезарядить картечью и   вновь взобравшись на террасу угостить возвратившегося домой супостата зарядом свинца?

Зачастую,  самый безупречный план рушиться   из-за одного казалось бы незначительного  обстоятельства.

Осмотрев внимательно козью тропинку по которой ценой нечеловеческих усилий мне удалось добраться до спасительного каменного  уступа, понял, что вниз к подножию скалы спуститься не удастся. Бывалые скалолазы знают, что иногда спуск с горы гораздо опасней чем подъём.

Осознав, что мой план провалился решил подняться на следующую более удобную террасу и уже там готовится к неизбежному ночлегу.

Ни без труда, ценой новых ссадин, царапин и шишек, рискуя сорваться вниз взобрался на следующий довольно широкий уступ с разбросанными повсюду камнями разной величины.

Машинально, ещё раз посмотрел на булыжники и в голове ни с того ни с сего всплыла иллюстрация  из школьного учебника истории первобытного мира за пятый класс.На ней суровые первобытные мужики все как один в звериных шкурах   увесистыми булыжниками добивают мамонта попавшегося в яму ловушку.

Эврика! Как же всё просто! Надо встретить выходящего из пещеры бурого исполина градом увесистых булыжников. Надо постараться попасть в голову зверя, а когда он потеряет сознание спокойно добить его.  В порыве трудового энтузиазма  принялся готовиться к бомбометанию.    Для этого к краю уступа подтащил дюжину пудовых каменных снарядов.

Ждать пришлось недолго. Вскоре, падальщик, набив утробу тухлятиной, вышел из каменного укрытия.

Первый камень полетел в  зверя, но выскочившая из под валунов как чёрт из табакерки  Мотька заставила косолапого резко повернуться и пудовый снаряд лишь по касательной задел голову.

Срикошетивший об  череп зверя булыжник пролетел в считанных сантиметрах от собаки. Мотьке и в первую очередь мне снова повезло.

От удара  медведь  присел на задние лапы и на миг потерял ориентацию в пространстве.  Не мешкая,  пользуясь секундным замешательством противника метнул ещё один каменный снаряд. Выстрел был удачным и кусок гранита угодил в район поясницы. Раздался хруст и ничего не понимающий, дико ревущий от боли зверь ,ринулся вниз по косогору к опушке леса. Пробежав по тропе метров пятьдесят вдруг жалобно взвыл и упал рядом с большим валуном.

Скорее всего, второй удар повредив позвоночник навсегда обездвижил зверя.

Сначала, во власти эмоций победителя я завопил и из моих уст полился направленный на поверженного врага бессвязный поток слов изрядно приправленный ненормативной лексикой. Затем, не в силах сдерживать нахлынувшие чувства, я упал на колени и

заревел белугой.

Перед глазами, как в кинематографе,  мелькали драматичные кадры событий прошедшего дня, который для меня мог быть последним.

Потерявшая интерес к поверженному врагу и в такт моим рыданиям жалобно завыла Мотька.

Это было  так трогательно и забавно, что сквозь слёзы я начал улыбаться. Есть на этом свете, где я оказался неведомым мне образом, любящее, преданное мне живое существо,

Как будто воодушевлённый мотькиным сопереживанием и  не обращая никакого внимания на сложность восхождения  добрался до вершины утёса. Отдышавшись, осмотрелся и обнаружил, что его вершина плавно переходит  в более пологую,  северную часть горы по которой среди кустарников вьётся вниз пробитая парнокопытными тропинка.

Нестерпимо ныли разбитые в кровь подошвы ног. Надрав бересты  и обернув корой ступни осторожно, невзирая на острые камни спустился вниз. От греха подальше обошёл охающего от боли медведя и оказался у входа в пещеру. Переоделся в чистое сухое белье, а на ноги натянул зимние унты. Зарядив ружьё патронами с картечью решил на всякий случай добить зверя.

Осторожно, памятуя о непредсказуемом и опасном характере отряда медвежьих, подошёл к  нему на шагов двадцать. Поднял ружьё, а нажать на пусковой крючок рука не поднялась.

Казалось бы ещё днём мы были злейшими  врагами и хозяин пещеры рассматривал меня как  добычу, а теперь он полностью в моей власти, беспомощно лежит обездвиженный в ожидании  неминуемой смерти.

Конечно раненое животное профессиональный охотник должен добить чтобы не мучилось, а вот у меня жалость пошла другой стороной и сделать всё по охотничьим понятиям я не смог.

Распалив под скалой костёр отварил в котелке слипшиеся в тепле одним комком пельмени. Кусок варёного теста с кусочками фарша внутри показался мне исключительно вкусным блюдом. Ужин закончился доброй кружкой обжигающего чая в прикуску с карамелькой и куском хлеба.

Мотька от столь «знатного ужина» вежливо отказалась. Хорошая промысловая собака летом без хозяйских харчей  голодной не останется. Наверняка, ловкая охотница задушила под валунами какого-нибудь зазевавшегося бурундучка и наелась до отвала.

Солнце скрылось за вершинами соседних гор. Наступила ночь. Лес

наполнился ночными звуками. Хором затарахтели цикады, в кустах с упоением заливался соловей, по очереди подвывая друг другу волки устроили перекличку, а вдали, на правом берегу реки, разносилось пугающее всё живое, рычанье выходившего на охоту львиного прайда. Совсем рядом, в зарослях тростника  выясняя отношения истошно мяукали камышовые коты.

После того, что я пережил несколько часов назад звуки хищников меня совершенно не пугали. Навряд ли кто из плотоядных опасных для человека рискнёт приблизиться к логову пещерного исполина.

Из-за запаха пропастины ночевать в пещере не хотелось и по таёжной привычке я расположился у костра.

С тыла от маловероятного нападения меня прикрывал огромный валун, который отражая жар тлеющих брёвен  грел спину.

Странно, но после перенесённых испытаний, навалившейся физической  усталости и сытного обеда спать не хотелось.

Сто тысяч почему гуляли по извилинам мозга  не давая сознанию  провалиться в спасительный сон.

Для того, чтобы ответить на вопрос почему я там где есть,  рассудок пытался выстроить логические умозаключения, однако,  невероятные события произошедшие со мной не поддавались никакому разумному объяснению.

Поняв тщетность своих попыток обосновать вероятность невероятного и  вспомнив фразу героини романа "Унесённые ветром" Скарлет О.Харра "  об этом я подумаю завтра ", что в переводе  на русский означает "утро вечера мудренее" я отошёл ко сну.

Глава 4 Неподражаемая бестия Мотька.

Настала пора несколько отвлечься от моего основного повествования и рассказать о моём верном четвероногом друге – охотничьей собаке лайке по кличке Мотька. Ведь во многом от её великолепных охотничьих навыков зависело не только благополучие моей семьи в настоящем, но и сама моя жизнь в доисторическом прошлом.

Без собаки охотник не охотник. Львиная доля добычи пушнины приходится на пару первых месяцев начала промысла. Как правило, в это время зверя, обнаруженного лайкой, добываешь с подхода. Позднее, после того как ляжет глубокий снег, такая охота  невозможна. Собака вязнет в снегу и не может гнать соболя, поэтому добыча пушнины идёт исключительно на капканы и кулёмки.

Охотничьи лайки бывают разные: некоторые любят работать по лосю, другие по соболю, а третьи – по птице. Нет универсальной собаки, которая работает по всему, что в лесу движется.

Как правило, по злой иронии судьбы, такие псы долго не живут. К примеру, была у меня лайка по кличке Дымка, на удивление умная и работоспособная собачка. Пять сезонов только успел с ней поработать, а потом она погибла, спасая мою жизнь.

А дело было так. Как-то раз, в канун новогодних праздников, в село забрёл медведь. Деревенские псы кинулись было его рвать, но шатун так зарычал, что они, поджав хвосты, разбежались по хозяйским дворам. Только Дымка и соседский кобель Байкал,не испугавшись, остановили исходящего в злобе зверя.

Помнится, я был во дворе, задавал скотине сена, и сразу же услышал неистово хрипящий, заливистый лай собак и злобный  рёв медведя. По звукам понял: держат хозяина тайги. Я схватил заряженное ружьё и, сунув горсть патронов в карман, ринулся на шум. За околицей, напротив ближней к тайге  избы бабки Варвары всё и случилось.

Запыхавшись, я не смог как следует прицелиться, и первый выстрел оказался неудачным – пуля лишь чиркнула по плечу зверя. Шатун бросился на меня, а я, как назло, перезаряжая ружьё картечью, замешкался. Казалось, ещё мгновение, и свирепый хозяин тайги с остервенением начнёт меня  драть когтями. На моё счастье, отважные псы вцепилась в зад медведя, от боли зверь аж пошёл юзом и резко развернувшись, лапой смахнул с себя Байкала, а  Дымку поддел когтями. Пользуясь моментом, я всадил в висок зверя заряд картечи. Медведь взревел, замотал головой из стороны в сторону и осел в сугроб…

В снегу лежал бездыханный окровавленный Байкал, а у Дымки вывалились внутренности, но она была жива и смотрела на меня виноватым, кротким взглядом. Как мог, заправил кишочки в живот и, завернув собаку в тулуп, бросился бежать в медпункт. Может быть, зашьёт фельдшер рану, и всё обойдётся! Бегу в одной рубахе, холода не чувствуя, только слёзы ледяными бусинками падают на снег.

Почувствовал, стала стихать моя Дымочка… Развернулся и с мёртвой животинкой на руках тихо-тихо побрёл домой. Навстречу с карабином наперевес несётся сосед Николай: "Вова, как ты? Завалил хозяина? А что с Байкалом?"

Я лишь махнул рукой! Коля всё понял и без слов,закинув "Сайгу"на плечо, понуро поплёлся в сторону избы бабки Варвары.

До сих пор  корю себя за тот неудачный выстрел. Как же так, я, опытный охотник, умудрился с такой близкой дистанции  промахнутся!  Лет пять прошло, а Дымка мне до сих пор снится. Запала она мне  в душу на всю жизнь, уж слишком много с ней было пройдено таёжных километров, уж слишком много радости она дарила мне своим непревзойдённым талантом работы по зверю.

Мотька, как вы поняли, была третьей выдающейся собакой, которую мне подарила судьба в лице моего старшего товарища, кристальной души человека и  наставника по ремеслу, Савелича.

Как-то по весне я забежал  к нему рубанок попросить, а он  посмотрел на меня, хитро сощурившись, и заговорщицки произнёс: "Рубанок опосля дам! Пошли, паря, я тебе что-то покажу." В углу тёплого хлева, по соседству с кроличьими клетками, лежала знаменитая на всю округу охотничья лайка по кличке Татка, а вокруг неё барахтались пять милых пушистых комочков.

Старик стал нарочито громко возмущаться: "Японский городовой!Собака в колесе! Не знаю, с кем нагуляла! Вродя всё время в загоне была. Одним словом, сучка, она и сучка есть, всегда кобеля найдёт и под него подставится. Я навроде как уже с Мишкой Рыковым договорился с его псиной повязать. Мишкин кобелёк-то не чета хозяину – охотник первостепенный. В прошлом годе  столько соболей  нанюхачил, что Мишаня свою  Людку в Тайланд отправил задницу греть! А здеся во какие дела! Но что мне с ними делать,с байстрюками этими! Утопить что ли? "

За судьбу щенят я не переживал. Знал, Никита Савельевич щенят не утопит, ведь, по жизни, суровый с виду старик, фронтовик-снайпер, отправивший на тот свет пару десятков фашистов, по жизни был добрейшим человеком.

–Ну что, Закиич! Бери парочку байстрюков на удачу-кобелька и сучку. А там, как карта ляжет. Еслив в Татку уродились сукины дети – будешь в шелках ходить, еслив нет – двор сторожить будут, пока ты по тайге шаляешься!

–Возьму,возьму, Никита Савельевич! Мой-то кобель совсем старым стал. Ослеп. Пора ему на покой.

–Я те, паря, вот что скажу: ты своего кобелька не трогай. Он тебе вон сколько прибытка принёс.

–Савелич, Да Вы что! Как такое могли подумать! Я же не живодёр! Вот сколько суждено ему прожить, столько и буду кормить. Ведь своей службой тёплую конуру и миску похлёбки он уж точно заработал.

–Не ерепенься! Это я так, не подумавши, сбрехнул. Знаю, ты так и сделаешь! По справедливости. Собака ведь тоже тварь божья и к себе сострадания требует. Приходи через месяц за щенками. Выбирай, каких тебе оставить?

–А Вы кого посоветуете брать?

–Возьми вот эту сучонку белую в серых яблоках. Чует моё сердце, по соболю она пойдёт. А кобелишку сам давай выбирай.

Мне приглянулся рыжий комочек, аппетитно сосущий мамкину грудь.

–Давайте, вот этого возьму.

–Договорились! Совсем забыл! А ты, мил человек, зачем ко мне прибыл?

–За рубанком, полок в бане стругнуть хочу!

–А, за рубанком! Совсем памяти не стало. Сщас вынесу.

Через пару месяцев я забрал хорошо прибавивших в весе, ухоженных и забавных  милашек. В честь своей кошки, превосходной охотницы за мышами,  сучку назвал Мотька, а кобелька – Лютым, потому что он своей своей мастью, а позже и своим поведением очень походил на своего тёзку удалого соседского рыжего кота, подлеца и развратника, огулявшего чуть ли не всех деревенских кошек.

Позднее, наматывая с четвероногими помощниками на спидометр жизни таёжные километры, я убедился в истинности крылатой фразы "Как назовёшь корабль, так он и поплывёт".

Мотька с первых дней проживания на новом месте сразу же открыла "сезон охоты" на мелкую домашнюю живность. Она стала деловито бегать по двору, нюхачить, брать след «добычи» и, в конце концов, задавила пару месячных цыплят. Под угрозой ужасного наказания – отключения интернета, строго-настрого запретил домашним наказывать за подобные проделки юную следопытку. Нельзя ставить в вину охотничьей собаке  то, что она по природе своей обязана делать и для чего, собственно говоря, появилась на свет божий! Охота – смысл жизни лайки, и бить  по нему чем-либо не стоит. Рукоприкладство приводит к тому, что из щенка вырастает трусливое, постоянно ждущее  от  хозяина тумака, создание, неспособное с азартом и удовольствием гнать зверя в тайге..

Рыжий недотёпа Лютый за цыплятами не бегал, но и у него  в детстве проявлялись охотничьи инстинкты. Он лаял и пытался уцепиться зубёнками за ножку только что родившегося телёнка Борьки. Даже получив от бычка пару ударов копытцем, занятия своего не прекратил.

Невооруженным взглядом стало видно, что во дворе у меня растут две хорошие охотничьи собаки, вот только специализация у них будет разной. Мотька  будет отлично работать по мелкому зверю, а вот Лютый – по крупному, и, если у него будет выбор: бежать за соболем или сохатым, остановится на последнем. А как вы хотели? Не пристало ему, видному деревенскому кобельку, носиться по таёжным буреломам за всякими мелкими зверюшками.

Мои догадки подтвердились. Мотька превратилась в наипервейшую в округе лайку – соболятницу, а Лютый -лосятника. В один из промысловых сезонов кобелёк поднял соболя, но, учуяв свежий лосиный след, забыл про всё на свете и ринулся за сохатым. Больше я своей собаки не видел. Наверняка, получил  удар копытом по своей буйной рыжей голове и сгинул.

А вообще, в отношении промысловика с собакой нет ничего более вредного, чем панибратство. Некоторые охотники сюсукаются со своими четвероногими напарниками, спят в избе  чуть ли ни на одной кровати, а потом удивляются и наказывают собаку за то, что она плохо работает. А чему здесь удивляться? Животное интуитивно почувствовало власть над хозяином и взяло его на ментальный поводок.

Я, к примеру, несмотря на мороз под сорок, в избу собаку не впускаю. Вечером накормлю её от пуза, и она спит себе спокойно в катухе. Сытой псине, как и любому зверю, мороз не страшен.

С собакой нельзя миндальничать, и за проступок должна последовать неизбежная кара. Только надо это делать с умом, так, чтобы животное понимало, за что его наказали. К примеру бывает так, что охотничьи собаки по ночам бегают и сдергивают приваду на капканах. Ошибка неопытного охотника в том, что он сразу же начинает бить собаку, а она, бедная, не понимает, в чём дело, за что собственно её наказывают, и, как следствие, начинает бояться хозяина и плохо работать по зверю.