скачать книгу бесплатно
– У тебя есть конкретные предложения? Что я должна сделать и что мы должны предпринять?
– Все они циники, но есть же предел…
– Главное, чтобы не лицемеры.
– Знаешь, я отказываюсь тебя понимать.
– Ну давай откажемся все… понимать друг друга. Я вот не отказываюсь тебя понимать. То, что ты называешь «цинизмом», – здоровая защитная реакция подростка.
– На что?
– На школу, на все эти наши методы, на то, что в учебниках истории и литературы, на эти сборы, радиолинейки эти, на нас с тобой.
– Мы-то с тобой чем не угодили?
– Не понимаешь? Ты никогда и ни на кого из этих отроков не смотрела иначе чем на учеников?.. Они чище и лучше нас с тобой.
– А ты смотрела?
– Зоя, что ты мне голову морочишь? Что ты заладила: «Циник, циник…»? Выпустим этих циников и будем сидеть, в стенку глядя. Ну… плюнь на все и… и приходи ко мне сегодня, только без ничего, идет?
– Я, конечно, приду… Ну ладно, как знаешь.
Примерно так… Наверное.
А вот не примерно: Евсевич, взяв меня за пуговицу, опустив голову, сказал:
– Ты это…
Я не столько от испуга (хотя, когда тебя еще ни разу не били, боишься неизвестности), сколько из уважения решил ему не мешать.
– Ну… – сказал Евсевич.
«Видишь ли, Юра, помнишь, ты говорил, у вас был садовник…» – всплыло у меня в голове.
– Понимаешь?..
– Евсевич, если ты хочешь, чтоб я сказал, что понимаю, то мне это не трудно.
Похоже, это его устроило. Чей же это взгляд со стороны я чувствовал на себе, пока меня держали за пуговицу? Чей-то встревоженный взгляд… Мальцевой. Точно. И второй такой же – после уроков в раздевалке, где она сидела с Маккартни, что-то записывающим с ее слов.
– Вы чего тут?
– «Стоят четыре чувака…»?.. – обратился к ней, не отвечая, Маккартни.
– «С гитарами в руках», – голос ее был каким-то неуверенным, но возиться с этой загадкой мне было не в жилу. – «Все их любят, все их знают, знают, как Битлов»…
– И дальше?..
– «Кэнт бай би ло-ов»… Ну, как у них…
– Представляешь, – обратился ко мне Маккартни, – «В Ливерпульском модном зале в длинных пиджаках…» А?.. А-а-а!..
Не в жилу-то, не в жилу, но… Я не спешил уходить, ловя эти, снизу вверх, взгляды Мальцевой и примеряя на себя тот характерный в ее присутствии покой, который даже сейчас, несмотря на эту ее встревоженность, исходил от нее, от ее голоса, оживающих рук, обращенного ко мне лица… Или это я теперь не спешу уходить?
Когда я назавтра пришел в класс, на доске я прочел то же, что и все, написанное округлым, почему-то сразу угадывалось, что не мужским, почерком:
Сегодня вторник, завтра среда,
Сегодня нет, послезавтра да,
В субботу – пятница даст ответ,
В четверг и пятницу да,
В воскресенье нет.
– Король, стирай, – войдя и ознакомясь с приведенным графиком, сказала Зоя Андреевна.
Королева стирала. Написано было от самого верха – стирая, ей в куцем платьишке приходилось тянуться. В классе стало тихо… Чуткая на ухо, Зоя Андреевна, обернувшись к доске, изменила решение:
– Садись, Король. Евсевич, иди поработай тряпкой.
У трех человек в классе все кипело в душе – у меня (что я помню настолько, что почти знаю), у англичанки (о чем мы вскоре узнали) и у того, кто это писал. Умного и смелого. Точно рассчитавшего, что первое, что, скорее всего, сделает любая училка, вошедшая в класс, – прикажет стереть. Уничтожить улики: текст и почерк. Скорее всего, но не стопроцентно. Поэтому – смелого. Ну, кто у нас в классе самая смелая? Тем более что выбирать всего из полкласса, из нашей группы по английскому… Я постарался вернее припомнить стишок. Точно ли это против меня? Других вариантов нет?.. Да вообще никакого ко мне отношения!.. И тут же – пробрало насквозь, стало ясно: кому-то я сильно перешел дорогу. Другой вряд ли может понять… Это… Адресованное мне… Налепленное мне на лоб.
– Май мазэ из инжениа, – глядя в глаза Зое Андреевне, пробормотал я на автомате. – Май фазэ из инжениа ту.
– Дальше, дальше…
По-прежнему глядя в глаза англичанке, я вдруг что-то поймал у себя в голове.
– Всё?
– Всё… – сейчас нельзя было упустить забрезжившее.
– Вера Ивановна в вас души не чает. Я ее понимаю, – Зоя Андреевна смотрела на меня, и ее взгляд менялся, так, будто она поймала у себя в голове что-то, чего нельзя упустить. – Подождите…
Она быстро вышла из класса. Мы делали вид, что ничего не случилось. Даже если случилось – что? Кто-нибудь что-нибудь понял? Фигня какая-то… При этом интересно сталкивались взгляды…
Англичанка с классной вошли.
– Сидите, сидите, – махнула классная. – У меня урок, я на минутку. Я хочу знать, кто это написал.
– Я, – встал Евсевич.
Классная с англичанкой уставились друг на друга, затем одновременно перевели взгляд на доску. «My family» – было коряво выведено на доске.
– Садись, Евсевич. Утром, когда ваша группа пришла в класс, на доске был написан стишок. Кто-то из вашей группы, придя утром в этот класс, написал на доске стишок. Я хочу знать, кто это сделал. Женя, ты?.. – голос классной упал.
Маккартни же поднял руку только затем, чтоб спросить:
– А точно, что утром доска была чистой?
– Повторяю: тот, кто это сделал, сидит сейчас здесь.
– А что сделал-то? Там, вроде, все слова были нормальные, ничего такого.
– Ты совершенно прав, Конопелька. Просто мне интересна каждая творческая личность. Нет, действительно, не более того. Я жду… Ну, хорошо. Я посмотрю вам по очереди в глаза, а тот, кто… в общем, автор этого замечательного произведения пусть мне просто подмигнет одним глазком, вот так…
– Вера…
– Ничего-ничего, Зоя Андреевна. Это у нас такая игра.
«Нервы у нее железные», – подумал я, когда очередь дошла до меня.
– Вот и всё. Спасибо, Зоя Андреевна. Извините. Всё у нас не как у всех, – классная, явно повеселев, вышла…
– Что, доигрались? – услышал я ее негромкий голос, выходя на последней перемене из туалета. – Иди сюда.
Мы зашли в закуток между корпусом и столовой. В принципе, это было третье место в школе, где можно было уединиться (евсевичская курилка не в счет), но если бы уже здесь застукали – …
– Открой окно, – кивнула она на верхний шпингалет.
Я оценил ее осмотрительность: появись кто здесь – я под руководством классного руководителя закрываю обнаруженное незапертое окно.
– Я просила тебя… Я же просила…
– Какой-то дурак написал, а…
– Замолчи… Замолчи и слушай. Сначала… сначала сообщают мне. Ты ведь не думаешь, что я обладаю способностью к телепатии? Теперь кто-то хочет лишить равновесия всю школу. Причем, не тот, кто сказал мне. Причем, делает это в такой форме, за которой так и маячит продолжение… У тебя есть какие-нибудь идеи?
– Вы правда думали, что вам подмигнут?
– Главное, чтоб так же думала Зоя Андреевна. Она хорошо к тебе относится, но если б она узнала… В общем… как, по-твоему? Кто?
– Вы.
Распахнув глаза, она затрясла меня за плечи:
– «Тупик», да? «Тупик»?.. Ты понимаешь, что сейчас не до… – взяв себя в руки, стала соскребать с лацкана моего потертого пиджачка пылинку. – Ты умный… Помоги мне… Ты не представляешь, что начнется вокруг этой девочки…
У меня подкосились колени.
– Ты выдержишь, а она?.. Давай вместе. Подумаем. Только не здесь и не сейчас. Ты знаешь, где я живу? Господи, я уже одурела… от всего этого… Приходи ко мне. В полчетвертого. Только будь осторожен. Ты меня понял?
– Это правда не вы? – бубнил я, идя за ней.
– Шпингалет… – вернула она меня жестом к окну…
Я поймал себя на том, что, наверное, испытываю нечто похожее на чувство подпольщика, крадущегося по городу, занятому врагом. Оглядываясь незаметно по сторонам, я наконец достиг нужного мне подъезда.
– Вера Ивановна, простите меня за то… тогда, – сказал я, стоя в той же прихожей, что пару дней назад, но уже без цветов.
– Ничего, я же твоя учительница. Не чужая.
«От меня набралась», – отметил я.
– Проходи. Был осторожен?.. Садись. Ну… Говори точно, что там было написано.
Она записала с моих слов.
– Итак. Сегодня вторник…
Она подняла глаза, я покраснел.
– Ясно… – упала она духом. – Хуже некуда. Ну… раз уж так плохо… Ну, говори: это, – она показала на листок со стишком, – в точности соответствует тому, что на самом деле? Да?.. Да?.. – заглянула она в мои опущенные, ниже некуда, очи. – Да… Всё так… Вы обсуждали… У вас теперь, значит, так принято… Зачем же ты мне, что это я?..
– А вдруг это совпадение… – нет, я не мог поднять на нее глаз.
– Ты… действительно умный мальчик. Во-первых, ты прав, и это нельзя сбрасывать со счетов. Во-вторых… ну, скажи мне, что во-вторых…
– Я… вам нравлюсь?
– Да. Конечно. Я, наверное, долго буду тебя вспоминать. Но… чтобы это были хорошие воспоминания… надо не дать свершиться неправому делу. Итак, это или совпадение, или…
Мне только-только стало с ней легче, как тут же дурнота какого-то близкого будущего подступила вплотную.
– Зачем она могла бы это сделать? Я знаю, тебе сейчас тяжело, но ты, пожалуйста, будь мужчиной. Если это она, то зачем? Ни зачем, да?.. А набраться этих твоих «тупиков» она не могла?.. Ну, просто пошутить?.. Господи, поскорей бы отбросить эту версию… Зашел кто-то и начиркал какую-то чушь на доске… просто так…
– Не совпало бы… И скорее, было бы тогда не в мой адрес… Но это – в мой.
– Почему уверен?
– Это – в мой, и только два варианта. И первый отпадает.
– Перестань. Говори всё.
– Первый – это вы.
– Говори…
– Совпадение, какое бывает одно на миллион, но… именно в таких случаях. Интуиция просто зашкаливает.
– Я думала, это шутка…
– У меня вот здесь, – я показал на лоб, – ваши духи… – я повернулся к ней, ожидая…
– Ну и… почему этот… вариант… отпадает?
