Былины и сказки

Будто плачет некто безутешно, жалобно.

Пригляделся, ан на бреге невелика озера,

Плачет горько красна девица пригожая,

В лунном свете слезы диамантами!

Кожа ее белая, лилейная

И ресницы длинные, шелкОвые,

А коса колером – шкурка соболя,

Пышная, спустилась ниже пояса:

– Буди здрава, девица красавица,

Ты о чем грустишь, тоскуешь,

жаль моя, —

Так промолвил богатырь участливо?

Очи на него взглянули дивные

И уста проговорили сахарны:

– Буди здрав, могучий богатырь,

Только знай, что вовсе я не девица,

Вот живу и обитаю в сием озере,

Но не бойся, не русалка я бездушная,

Я трава, цветочек нежный белой лилии,

Белой лилии кувшинки, одолень-травы!

Завтра днем придет по небу туча грозная,

Посечет, побьет все градом лилии!

Всю красу мою цветущую, пахучую!

Буду долго я хворать и прятаться,

С ликом скорбным, да платочком перевязанным!

Перевязанным, да в кровь израненным!

Принялася снова слезы лить красавица!

Сел Сувор тут с нею рядом призадумался,

Крепко призадумался, потом спросил:

– Велико ли твоё озеро, любезная?

– Тридцати локтей во все четыре стороны.

И ещё спрошу, когда ты ожидаешь тучу градову?

Пополудни через час, ну может через два часа…

– Что же помогу тебе, красавица,

Грех, такое исковеркать личико!

Удивилась, Травушка, слезинки вытерла:

– Как ты мне поможешь, остановишь тучу страшную?!

Есть одна мыслишка, – богатырь изрек.

***

А тем временем проснулись два богатыря,

В час рассвета, в час восхода утренний,

Оседлали быстроногих скакунов своих,

По дороженьке ростовской вдаль поехали.

Едут час, ещё другой, на третий не проехать им —

Вся запружена, заставлена стезя ростовская:

Верхоконными и пешими, телегами, обозами.

Сие князь Ратмир на Муром едет с полдружиною,

А иная половина во Ростове с воеводою.

Лоб Чугунный с Мухобоем рассказали князю, что, да как.

Князь порадовался, что побили змеищев,

Но сказал, что к брату все ж поедет, мол, соскучился.

А, богатырям велел в Ростов плыть по реке,

Потому как по дороге не проехать им.,

Дескать две ладьи стоят у берега,

Донесет в Ростов их быстро реченька.

***

Между тем Сувор без дела не сидел

Только рассвело – направился в селение,

Там нашел мастеровитых плотников,

Кои щит ему велик содеяли,

Круглый, будто блюдце тридцати локтей*!

Пополудни с тем щитом пришел он к озеру.

Мыслил плот содеять, ан водица неглубокая.

Он зашел на середину, где вода до пояса,

Он зашел на середину над собою щит поднял,

Грозовую тучу дожидаючи!

Вот приходит темна туча грозная,

Ну, лупить ледышками по озеру!

Но, Сувор все держит тяжкий щит,

Отбивает ледяные градины!

Гром грохочет, блещут молнии,

Ветер буйный унести щит норовит!

Отступись, дерзнувший потягаться с бурею!

Нет, стоит несокрушимо витязь, как гранит-скала,

И бугрятся мышцы под одеждою!

Бесновалась непогодушка с полчасика

И ушла. Сувор на берег выбрался.

Стала обнимать, да целовать его красавица,

В терем отвела свой, стала потчевать,

После уложила почивать в постель цветочную!

И сама легла с Сувором рядышком.

***

А тем временем Сувора побрательнички

На ладье идут во славный град Ростов.

Молодые гридни гребут веслами,

Просят гридни рассказать богатырей,

Как они втроем побили силу змееву?!

Что же рассказали побрательнички

О своем недавнем бое с змеями.

Подивились молодые воины

На победу в битве богатырскую!

Просят гридни, дабы время скоротать,

Объяснить за что Чугунный лоб такое носит прозвище?

Тот ответил: «Не горазд истории я сказывать,

Обратитесь с сим вы к побрательничку,

Мастер он и петь, и сказывать —

Скоротать поможет нам дороженьку!»

Мухобой не стал себя упрашивать,

Стал глаголить всем сию историю

Чугунный Лоб.

Впереди на стезе ожидает доля:

Может славы, добра, похвалы вволю,

Или смерть вон за тем поворотом!

Не познать – срок не выйдет доколе.

Как на трех дорожек перекресточке

Там стоит себе путеводный камушек,

А на нем, как водится, начертано:

«Направо поедешь – богатство найдешь.

Налево поедешь – жену обретешь.

Прямо поедешь – берегись, пропадешь!

Как та правая дороженька протоптана,

Не растет на ней муравушка зеленая.

Да и левая стезя вполне проторена,

Видно много есть до жен-подруг охотников!

Ну, а прямо замуравел, закуржавел путь,

Не прельщает поезжан, да путников!

Богатырь стоит у камня путеводного,

Он стоит себе и думу думает:

«Ожениться я и раньше мог —

Не к тому, де, в путь-дороженьку отправился.

А богатство витязю, верига тяжкая,

Не свершить ему с богатством громка подвига.

А, поехал я для славных, грозных, ратных дел.

Чести, славы раздобыть в сраженьях с нечистью!

Так поеду прямоезжею дорогою,

Не хвала, не честь, беречь мне буйну голову!»

Долго ль, коротко дорогой прямоезжею

Ехал витязь на борзом коне своем —

Видит на стезе стоит космато чудище:

Толи человек, а толи зверь какой!

Толи молвит, толь ревет по-человечески:

«Прозываюся я Берище,

Вот люблю с едою побеседовать.

Будем мы с тобою силой меряться.

Коли одолею, стал быть, съем тебя!

Коли нет – тогда уж ты мной отобедаешь!

Витязь тут слезал с добра коня,

Никакого брать не стал с собой оружия,

Силой меряться так уж по-честному.

Стали жать один другого, мять, давить

Так, что по колена в мать сыру землю ушли!

Берище облапил крепко витязя,

Сам-то выше, давит нА плечи,

Но и богатырь не лыком шит —

Тоже давит книзу его в поясе.

Долго ль коротко сражалися,

Так что уж по грудь ушли в землю матушку.

Тут-то витязь изловчись, откачнись он назад,

Да и головой ударь злого чудища!

От того удара молодецкого —

Вышиб дух из Берища поганого!

А богатырю с тех самых пор, де, дали прозвище:

Лоб Чугунный после схватки памятной.

Подивились молодые воины,

Как сразил наш богатырь злодея Берища!

Ну, а Лоб Чугунный попросил тут Мухобоюшку,

Дабы спел он, да сыграл на гусельках!

Разлилася над рекою песня дивная!

Песня Мухобоя.

«Ой, да по небу, небу синему,

Небу-небушку, да бездонному

Облака плывут – кудри русые,

Облака плывут – отражаются.

Отражаются все в речной воде,

Воде чистой, воде быстрой.

Да по той воде корабли плывут,

Два кораблика, две резных ладьи.

А вокруг лесА – красно-желтые,

Красно-желтые, все осенние.

А над лЕесами – солнце красное,

Красно солнышко улыбается.

Корабельщики дюже веселы,

Воды пенят, себе, веслами,

Чтоб быстрей доплыть

В славный Ростов-град,

А на них на всех рубахи вышиты,

Плащи-мятли разузорены.

А на них на всех сапожки красные,

Ой, да красные, все сафьяновы.

Да и все они, словно на подбор —

Добры молодцы разудалые!»

То гребет, плывет удАлая дружинушка,

Там могучего Сувора побрательнички.

Возвращаются домой лихие молодцы.

С дела трудного, с дела славного,

Где побили они силушку несметною —

Окаянных ядовитых змеищев.

Отчего ж идут за ними да по берегу,

Звери всякие, зачарованные?

Отчего летят за ними птахи разные,

И садятся, да на парус корабельщикам?

Оттого сие, что богатырь, свет Мухобоюшка,

Начал трогать гусельные струночки.

А когда все насладились его музыкой,

Он тогда глаголил таковы слова:

«Ты неси, река, неси воды бурные,

Воды быстрые во синё море.

Заодно неси и кораблик наш

Эх, до славного Ростова-города.

Но неси не перекатами,

Не затонами, не мелями,

Не крути водоворотами,

А середкою, быстриночкой

До Ростова, наша города.

Там, во том ли славном городе

Ждет судьба моя – зазнобушка.

Там, стоит она на пристани

Вся красивая – нарядная,

Стоит вдаль глядит,

Наш кораблик ждет.

Вся стоит – переминается

С ножки на ножку в нетерпении.

Говорит она сама таковы слова:

«Коль была б я быстрой рыбкою —

Поплыла б навстречу свому ладушке.

Коль была б я белой чайкою —

Полетела бы скорее к милому.

А была бы ясной звездочкой —

Так скатилась бы к нему тотчас на палубу!»

Эй вы, гой еси, лихие добры молодцы,

Добры молодцы, что на кораблике,

Вы гребите-то борзее воду веслами,

Вы гребите – торопите встречу сладостну!

Скоро петь, да скоро сказки сказывать,

Ан не скоро дело делать кой кому оказывается!

Продолжение былины «Одолень трава»

Утром постучался кто-то в дверь,

Со плеча Сувора встала Травушка,

Отворила дверь и с кем-то ну беседовать.

После возвернулась в горницу

И совсем невесело промолвила:

– За тобою, богатырь, пришли,

От меня на память ты прими подарочек:

Одолень-травы волшебную настоечку!

Коли выпьешь ты сией настоечки,

Никакое колдовство не повредит тебе,

Жаль, что на недолгий срок на час, другой мобыть,

После, коли надо, так опять испей.

Подавала Травушка кувшин Суворушке,

Целовала, телом белым прижималася!

Богатырь за дверь – стоит Чаруша там.

Молвит богатырь:

– Пошто звала из терема?

Я хочу ещё гостить у Травушки-Лилеюшки!

Отвечала ему старая кудесница:

– А, скажи на милость, молодец Суворушка,

Сколько погостил ты в оном тереме?

– День един, а после еще ноченьку.

– Нет не день и ночь, а целый год почти,

И не знамо сколь тут был бы ты ещё,

Коль тебя я не спасла из плена сладостна!

Знай, что в помощи моей корысть имеется,

Потому, как есть ты суженый,

Суженый моей любезной доченьки!

Я предвижу, что вы скоро с нею встретитесь.

Зрю, сыграете веселу свадебку,

И родит она тебе красавца сына сокола,

Превзойдет сыночек славой свово батюшку!

Тут Чаруша обернулась яркой пташечкой,

Упорхнула, улетела в небо ясное!

*Тридцати локтей – примерно 18 метров в диаметре.

Лысая гора.

На пир вся нечисть собиралась,

Ползла, летела и кривлялась,

Русалки, злыдни, колдуны и вурдалаки,

На гору лысую, на шабаш!

Богатырский конь идет неспешным шагом.

Богатырь Сувор любуется округой,

На весну-красну, на пышное цветенье,

Аромат вдыхая груш, слив и черемух.

Вдруг бежит навстречу отрок заполошно. И кричит:

– Спасайся, прячься витязь!

Гонит вслед пастушка юная овечек,

Очи тех овечек – человечьи!

Не пастушка – ведьма злая, превращает встречных

В коз, овец, тебя же обратит бараном,

И на гору лысую свое погонит стадо.

Нынче ночью там намечен шабаш!

Кровь людская вместо угощенья!

– Не пугайся отрок, у меня найдется средство

Против чар зловредной сией ведьмы!

Ну, а ты пока, коль есть охота – спрячься,

Погляди, как перемолвлюсь я с пастушкой!

Тут Сувор глоточек добрый сделал

Одолень-травы настойки из кувшина.

Показалась вскорости пастушка,

Юная, гнала отару по дороге,

Увидав Сувора засмеялась,

Засмеялась, пошептала себе тихо что-то.

Вдруг, колючий взгляд нацеливши, сказала:

– Будь ты, молодец, бараном винторогим!

Удивившись, что ничто не происходит,

Ножкой топнула, в сердцах сказала снова:

– Будь ты, молодец, бараном винторогим,

Становись скорей на четвереньки!

Витязь тут недобро усмехнулся,

Да и бросил в ведьму нож булатный!

Нож проткнул проклятой ведьмы сердце,

Сделал ее мертвою старухой!

Тут Сувора окружило блеющее стадо,

Он поил их из ладони по глоточку

Одолень-травы сильномогучим средством.

Тут же все овечки снова люди стали,

Слёзы лили и благодарили!

Молвил богатырь:

– Бывайте здравы люди,

Укажите токмо мне дорожку,

Как к тому ли лысому холму добраться?

Тут ему дорогу указали

И вослед руками помахали!

А, Сувор вперёд скакал и мыслил,

Что настоечки на три глотка осталось.

***

Ой же ж ты могучий богатырь Сувор,

Ты силен, умен, ты удал храбер

Да на лысом-то холме богатырь стоит.

А из леса на него злая сила валит.

Ведьмы, велитни да змеи, чародеи, упыри

И иные лиходеи наступают до зари.

Но Сувор мечом помахивает

Да головушки с них стряхивает.

А как солнышко-то встало

В лесах нечести не стало.

Чудские чародеи

Выходили из лесу чародеи чудские.

Видят: чёрной силушки повалено, поломано

Вкруг холма того, да на три версты.

А средь нечисти, а средь ворогов

Богатырь Сувор лежит весь израненный,

И не дышит грудь молодецкая.

Доставали старцы, старцы чудские

Малый ковшичек, нет, напёрсточек

Той водицей живою наполненый.

Окропляли молодца той водицею.

При сем молвили таковы слова:

«Оживай, вставай, богатырь Сувор!

Помирать тебе не ко времени!

Должен встретить ты еще красну девицу,

И родит она тебе: сынка-сокола,

Добрым людям всем, ох, защитника!

Ну, а людям злым, погубителя.

Он затмит тебя силой, удалью,

Он затмит тебя доброй славою!»

Усадили чародеи чудские

Еще слабого от ран богатыря,

В ялик лёгонький яровчатый

И пустили по реки течению,

Сказывали, мол, плыви Сувор,

В сине небушко себе поглядывай!

Павушка

Будь юный ты, или заслужен —

не сохранить холодной душу!

Любовь, конечно, не пожар,

а загорится – не потушишь!

Высоко-высоко светит солнце ясное,

А, вокруг цветет духмяно лето красное!

Несет реченька Смородина,

Да на зыбях легкий яличек,

А в том ялике яровчатом*

Почивает добрый молодец,

После дела, дела славного,

После дела многотрудного.

Богатырь Сувор полеживат,

Зрит на небо, небо синее!

В синем небе стайкой легкою

Пролетают птицы-павушки,

Тут одна роняла перышко,

Дивно перышко цветастое.

Опускалось с высей легкое

Прямо в ялик тот яровчатый,

Молвило по-человечески

Голосочком красны девицы:

«Суженый, мой суженый,

Над тобой звездное кружево,

Мне судьбою назначенный

Для счастья, не иначе, нет!

Из-за дальних лесов незнамых,

Из-за лепых лугов духмяных,

Да по быстрой той же реченьке,

Не с утра, так может вечером,

Али ночью мглисто-туманной,

Ты явись, приди долгожданный!»

Брал Сувор цветасто перышко

К шапочке своей прилаживал,

Сказывал: «Зачну веслом грести,

Ты перо, мне путь указывай!»

А пока плывет на ялике,

*Яровчатом от слова явор – дикий клен

***

Ну, а тем-то времячком Суворушка

Забредал в места неезжены, нехожены,

Да незнамо, где и расположены…

На духмяный травяной лужок,

Где цветет, растет лихобор трава,

Вся росою утренней усыпана.

Кто росою той волшебною умоется —

Позабудет тут же грусть, тоску, печаль

И от хвори неотвязной враз излечится!

Прилетали птицы павы из-за облака —

Под кусточком хоронился богатырь от них.

На лужочке скидовали оперенье павушки —

Становились сами красны девицы!

Принималися они в росе купатися,

Умыватися, валятися, смеятися!

Одевали, понатешившись, свои да перышки

Улетали все, одна лишь оставалася!

Ходит, плачет, ищет оперение.

Тут выходит добрый молодец Суворушко,

А в руках-то у него одежка птичия.

Дева-пава прикрывалася травой в смущении.

То-то сраму ей, пред молодцем нагой стоять!

Богатырь же нежно молвил таковы слова:

Ой ты, Павушка, кудесница, красавица,

Стань женой моею, я люблю тебя!

Затянули небушко тучи хмурые,

Поселилась во Ростове грусть кручинушка.

Князь, дружина и весь люд – неутешные,

Скоро год, как их Сувор пропал без вести!

Только солнце из-за туч вдруг проглянуло,

А кручина на дно озера канула!

Вот бегут на княжий двор гонцы вестники,

На дороге, молвят, поезд свадебный!

На трех троечках, там все кони белые,

В гривах алые цветы, очи перлами,

Правят оными конями красны девицы,

Все они, как на подбор – раскрасавицы!

На передней троечке Сувор зело радостный

Едет с молодой женой, красой Павою!

Привозил Сувор в Ростов, свою любезную,

Там играл с той Павушкой веселу свадебку!

Свадьба Сувора

Как на свадьбе у Сувора столы ломятся!

За столами пьет, гуляет весь ростовский люд!

Во главе стола сам Сувор сидит

Со своей невестушкою Павушкой.

Она кинет взор – что утро ясное!

А плясать пойдет – что лебедь белая!

А улыбка у нее – сад сиреневый!

А, как станет речь держать – все по-ученому!

Весь ростовский люд на сию парочку

Все глядит, глядит не налюбуется!!!

Шарфик

Там, где сила сделать ничего не сможет,Да и удаль, и бесстрашье тоже,Обратись к любви – она, как щит прикроет,Та, что для тебя любых богатств дороже!Как у князя у Ратмира ВсеволодычаГгостевали иноземные посланники,Да пеняли они князюшке ростовскому,Что кружной к нему дорогой добиралися!Потому, как на прямой стезе, слух прошел,Пропадать, де, стали вовсе путники.Князь послал богатырей своих,Дабы все, как есть, они разведали.Собирался богатырь Сувор, в путь-дороженьку,Да прощался с молодой женой своею Павушкой.Пава-любушка дала с собой ему подарочек:Шарфик одолень-травы, тот ею сотканный.На десницу милому повязывала,Не снимать, носить его наказывала!То не гром гремит, не таран стучит —То богатыри ростовские по дороге скачут,Сам Сувор и двое побрательничков:Лоб Чугунный, да молодший Мухобоюшка.Скачут день, еще другой, а на третий день,На той ли стёжке поджидает их страшилище:Низколобое, волосатое, толстобрюхое,Уши собачьи, глазки свинячьи, рост двухсаженныйМолвит по-людски сей велетень,Молвит, мерзко ухмыляется,Загибает пальцы свои толстые:«Три коня, еще три молодца —Человечинкою нонече полакомлюсь,А кониночку оставлю на другой уж день!Не поспел смел Мухобой тугой лук снять,А Чугунный Лоб острый меч достать,Как тут начал людоед, вдруг, бубнить, читать:Вечер мглистый туманный,С лугов духмяных,Приди долгожданный,Котами хвостами,Теплыми перстами,Дурманом-истомой,Дождем заоконным,Долгими ночами,Оплывшими свечами,Тяжелыми очами,Встречали, привечали,Сладостными снами,Зима ли, весна ли,Постель разостлали,Песню напевали:Вечер мглистый туманный,Приди долгожданный,Котами хвостами…Опустились на колени кони богатырские,С них сошли богатыри на резвы ноженьки.Только ноги подкосились побрательничков,И они на мураву спать повалилися!Лишь один Сувор стоит качается,Вкруг него, да шарфик Павин обвивается —Не дает уснуть, жжет пламенем!Говорил тогда Сувор таковы слова:«Ох же ты противное и злое чудище,Не унижу о тебя своего меча,Я не дам ему упиться кровью мерзкою.Тут он с шуйцы снял перчаточку железную,Да и кинул в того велетня поганого!Людоеду в низкий лоб попалИ конец пришел злодею лютому!Помахал Сувор шарфом на побрательничков,Также и коней поднял тем шарфиком:«Ой спасибо, – говорил, – моя же ладушка,Что дала в дорогу шарфик лёгонький!»***Все стоит Ростов от века и до века!В озеро себе глядится, в Неро.Уж очами врос в родную землю!Дремлет под сопелки переливы,Под шептание берез и посвист троек,Под волшбу мерян, веселье вятских свадеб.Старина седая троечкой былинной,Промелькнула, пробежала по страницам!Вас, кто любит древние сказаньяМожет позабавила немного?Сказочник-загадочник.

Пролог

У одной девочки по имени Катя вчера был День рождения. Ей исполнилось 10» лет. Как водится гости поздравляли её и дарили подарки. Но, один её знакомый, друг семьи – Владимир Владимирович подарил имениннице книгу с загадками, которая называлась: «Сказочник-загадочник». Книга была яркая с красивыми картинками. Вообще-то дядя Володя, как привыкла называть его Катя, сам пишет книги для детей, и эта тоже была его книга. Как воспитанная девочка, Катюша поблагодарила дядю Володю. Однако, ей не давала покоя надпись на первой странице книжки, что она могла означать? Девочка заметила надпись только сегодня, взяв книгу с собой на прогулку:

В летний день не поленись

и возьми меня с собой.

Никуда не торопись —

дверь заветную открой!

Так случается порой:

надо дать отпор врагу!

Ты тогда меня открой —

и тебе я помогу.

Сейчас Катюша сидела на скамейке внутри детской площадки, вместе со своей трехлетней сестрой Танюшкой и листала страницы подаренной книги. Таня уже накаталась на качелях и на горке, облазила всю площадку и теперь вернулась к Кате, вернее к своей любимой кукле, которую дала на время подержать старшей сестре пока сама будет развлекаться. Её любимая Барби была наряжена в вечернее платье с блестками и сияла красотой, как летний день, окружавший московский дворик и детскую площадку,

огороженную оградкой и густыми кустами шиповника, которые как раз расцвели и источали приятный розовый аромат. Легкая облачность на небе, желтые блики-зайчики на дорожках от листвы, колыхаемой ветром – хорошо!

Катя перевернула страницу и прочитала очередную загадку:

Такая загадка:

в лесу ходит штучка,

короткие лапки

и всюду колючки?

Танюшка увидела знакомую картинку и сказала:

– Лёсик!

– Ёжик, – поправила сестру Катюша.

– Баби, – обратилась к кукле малышка, – кази сётка и лясно: лё-сик! Катя улыбнулась, вспомнив, что это их папа, когда занимался с Танюшкой, так ей говорил: «Таня, скажи четко и ясно…» Тут на площадку зашел мальчик одного с Таней возраста вместе со своей мамой. Мальчика звали Марат. – Маватик, Маватик, – закричала Танюшка и бросилась навстречу дружку. Мелькнули ее белые сандалики, бирюзовое платишко, а вот красивая кружевная шляпка, не удержавшись на голове, слетела. Ветер подхватил её и понес, протащил несколько шагов, и она повисла на кусте шиповника. Таня остановилась, тряхнула своими рыжими коротенькими волосюшками, зачем-то положила куклу на траву и, растопырив ручки, побежала ловить шляпку. Катя не вмешивалась – пусть растет самостоятельной.

До этого момента все было хорошо и ничего не предвещало беды. Танюшка со шляпкой в руке уже направлялась обратно забрать оставленную куклу, но тут, откуда ни возьмись, появилась черная птица, сцапала своими когтями куклу в блестящем платье и, злобно каркнув, улетела прочь. Катя заметила, сверкнувший, торжествующий и злобный взгляд воровки.

Только что маленькая рыжуля была вполне довольна жизнью, но вот на её личике возникло недоумение, потом обида и, наконец, горе. Катя этого не видела, она следила за полетом вороны, вдруг раздался громкий Танюшкин рев! Катя бросилась к сестре, обняла, стала утешать, сама украдкой смахнула навернувшуюся слезу. Сквозь рыдания Таня все твердила: «Баби, Баби уителя!» Маратик, изобразив из пальцев пистолет, «стрелял» вслед похитительнице.

Тут появилась Катина и Танюшкина бабушка звать детей к обеду:

– Что стряслось, Катюша, Танечка?!

– Баби уителя, – размазывая по щекам кулачком слёзы, пожаловалась Танюшка. Бабушка повернулась к подошедшей маме Марата.

– Представляете, – сказала та, – ворона утащила Танину куклу. Вон туда полетела, – зачем-то добавила она.

– Ля и казява – уителя! Бабушка тяжело вздохнула:

– Вредная птица, воровка. Ох, горе, горе! Ладно пойдемте, девочки, домой.

– Ведная птича, вововка. Гове, гове, – всхлипнула Танюшка, которую бабушка взяла за руку. Все трое направились к своему подъезду. Катя вдруг увидела, что рядом с обычной входной дверью в подъезд на стене появилась еще одна, белая. Она чуть-чуть мерцала, становилась то ярче, то менее видимой. Катя воскликнула удивленно:

– Бабушка, а что это за белая дверь?!

– Какая дверь, где, я ничего не вижу, – удивилась та?

– Двель беляля, – пояснила Танюшка. Она, в отличии от бабушки ВИДЕЛА! Катя сделала несколько быстрых шагов и взялась за ручку входа-невидимки. Она припомнила слова в книжке:

В летний день не поленись

и возьми меня с собой.

Никуда не торопись —