скачать книгу бесплатно
V
– Т-ц-ц! – Джордж как-то пригнулся к земле и указал сигарой направление, в котором следовало смотреть.
Я почувствовал, что неумолимо и стремительно трезвею. Вдали едва заметно мелькали тени. Спустя полминуты мы увидели мчавшуюся на полных парах фуру и услышали жуткий вой волкодлаков.
– Они ее загоняют! – от возбуждения и страха я начал говорить шепотом, хотя в этом не было необходимости, – они охотятся на фуру!
Это действительно была охота. Охотников была целая стая – голов двадцать, не меньше. Несмотря на большую скорость, волкодлаки двигались согласованно, держались дугой, края которой лишали жертву возможности свернуть в сторону. Считалось, что фурам – этим гигантам – некого бояться, но увиденное нами опровергало это заблуждение.
Фура от ужаса ничего не соображала. Время от времени то один, то другой охотник прыгали на нее, но она сбрасывала их на землю и неслась дальше. От топота копыт дрожала земля. «Тонн десять, не меньше», – подумал я, завороженно следя за охотой.
– Как же они собираются ее брать? – Подхалюзин хладнокровно прикидывал шансы жертвы и охотников, последним для достижения успеха явно чего-то не хватало.
Тем временем фура увидела мост и устремилась к нему. Все-таки это прекрасное зрелище – фура, скачущая во весь опор! Экземпляр, который мы наблюдали, был великолепен – мощь, сила, скорость. Волкодлаки заголосили еще сильнее, но фура уже почуяла свой шанс на спасение и была неудержима.
– Уйдет, родимая! Сейчас под мостом проскочит и уйдет! – от возбуждения я вскочил на ноги.
– Да, – это ее шанс, – согласился со мной Георгий и невозмутимо выпустил струю сигарного дыма.
Охота приближалась к развязке, но мог ли я предположить, что она будет такой?
Словно услышав нас, фура ударом корпуса сбила одного из преследователей, торжествующе заржала и устремилась под мост. Все последующее произошло очень быстро, буквально через мгновение все было кончено. Лишь позже, восстанавливая в памяти увиденный кошмар, я смог вспомнить детали этого события.
Фура, уже практически уверовавшая в свое спасение, нырнула под мост, и он осел. То есть взял и осел! Раздался жуткий хруст ломаемого хребта и долгий отчаянный визг фуры, бывшей так близко к спасению. Волкодлаки с торжествующим ревом накинулись на заднюю часть ещё живой туши и стали рвать мясо. Мост утробно зарычал и принялся с шумом высасывать фуру, словно паук – муху, попавшую к нему в тенёта.
Я почувствовал подкатившую к горлу тошноту и невольно склонился над небольшой лужицей. Было плохо, я задыхался. Чья-то мощная рука привела меня в вертикальное положение.
– Надо рвать когти, – и пинком придав мне начальное ускорение, Подхалюзин устремился прочь от места бойни.
Как мы бежали! Нет в языке эпитетов, могущих достойно описать этот процесс. Мы бежали во все лопатки, скакали, улепетывали, подобно перепуганным зайцам.
Подхалюзин, невзирая на избыточный вес, мчался не хуже олимпийского спринтера, далеко впереди и мне не удавалось его догнать. В детстве в цирке я был поражен видом бегущего слона, так вот Подхалюзину слон явно уступал в зрелищности, да и скорость не та! Через некоторое время поэзия бега обернулась плачем давно уже не тренированного тела. Сбилось дыхание, мышцы стонали от нехватки кислорода. Сердце колола холодная игла, печень скрутил болевой спазм. Но ни на секунду я не мог сбавить скорость. Страх – этот лучший тренер – подгонял меня и заставлял искать второе дыхание. «Трудно найти в темной комнате черную кошку, особенно если ее там нет», – крутилась в моем взбудораженном сознании чья-то фраза. И все же оно пришло! Открылось второе дыхание и стало действительно легче. На перекрестке я настиг Подхалюзина. Еще метров через сорок впервые вырвался вперед!
После пересечения Загородного проспекта мы сбавили ход и перешли на ходьбу. Подхалюзин свистел легкими, пот струями стекал по его лицу. Впрочем, я пребывал в не лучшем состоянии и скоро лег на землю плашмя, прижавшись разгоряченной щекой к прохладному асфальту. Георгий с шумом упал рядом. Спустя несколько минут стало смешно и мы захохотали, вспоминая свой бег, лица друг друга и просто, потому что было весело.
Как-то враз перестали смеяться. Словно что-то сломалось внутри и стало не смешно, а тоскливо. Поднялись, кое-как отряхнули друг друга от налипшей грязи и пошли. Я шагал молча, вытирая лицо платком, говорить совсем не хотелось, хотелось оказаться дома, одетым в мягкий, уютный халат, вытянуть ноги к камину и забыть все произошедшее. Однако память – это скряга, который способен лишь накапливать, собирать все, в том числе и ненужный хлам. Выбрасывать этот скряга не умеет. Я с тоской подумал, что обречен теперь до конца своей жизни вспоминать ужасный хруст костей и пронзительный, высокий крик, полный смертного ужаса. Подхалюзин держался впереди и что-то бурчал себе под нос. Неожиданно он остановился и замолчал. Я уткнулся в его пропахшую потом спину и тоже остановился.
VI
В первое мгновение мне показалось, что это дежа-вю. Волкодлаки, что загоняли фуру, десятка два, не меньше, в том же охотничьем строю. Они не двигались, и я как-то сразу понял – это не галлюцинация, это реальность. Стало немыслимо страшно. Всего-то чуть-чуть мы не дошли до защищенного места. Вот он, Горсткин мост. Подхалюзин набычился, сделал шаг вперед и зарычал. Его бессловесный посыл вывел меня из ступора.
– Господа! – обратился я к нелюдям. – Мы оба представители самой гуманной в мире профессии, мы врачи! Иногда мы оказываем помощь вашим товарищам, а однажды, возможно, спасли жизнь кого-то из вас, – я очень старался быть убедительным.
Статичное изображение превратилось в фильм и события понеслись с невероятной скоростью. Волкодлаки бросились на нас. Подхалюзин мгновенно присел на корточки. Недоуменно отметил я нелепость его движения, но Подхалюзин уже успел «вертушкой» сбить на землю одного из нападавших. Что он творил! Он «катал бешеного кабана» или, другими словами, плясал боевой гопак! Его необъятное тело перемещалось легко и стремительно, удары, наносимые ногами и левой рукой, были тяжелы и неотразимы. А правую руку он держал над головой… Подхалюзин походил на снегоуборочного Индрик-зверя. Мне он определенно нравился, а вот волкодлакам, похоже, что нет. Они бросались на него, как собаки на медведя гризли, в тот же миг разлетались в стороны и опять бросались.
Моя медитация была прервана огромным нелюдем, устремившимся ко мне слева. Я ударил его ногой в рыло и заметил другого. Длинным кувырком ушел от столкновения с бросившимся мне в ноги врагом. Приземлился, как учили, на корточки и пальцами руки ощутил листья! Кленовые, с резными краями они устилали всю поверхность сквера, где происходила схватка.
В молодости я проходил двухлетнее обучение в школе боевых искусств «Морской шиповник», что расположена на Сахалине в городе Маока. Тяжелые, многочасовые тренировки и жестокость боевых столкновений способствовали сплочению учеников в братство. Со многими ребятами из этой школы у меня установились приятельские отношения. Среди равных выделялся небольшого роста парень из старинной японской семьи. Мы подружились, он познакомил меня со своим отцом, который и научил меня некоторым секретам нидзютцу. Именно этому славному цеху более пятисот лет принадлежала семья моего друга. Его предки топили монгольские корабли у Окинавы, во времена первого сегуната его пращуры резали самураев, в эпоху изоляционизма – шпионили, после реставрации охраняли жизнь и покой Императора.
– Листья, Александр, это не мертвая трава, это наши смертоносные друзья. Прикоснись к ним рукой и скажи Слово! – старый японец бесстрастно смотрел на меня, и в глазах его улыбалась вечность.
Пальцами обеих рук я чувствовал, что опавшие листья обретают прочность металла. Десятки, сотни звездочек-сюрикенов лежали передо мной! Волкодлаки увидели, как на поляне зародился сверкающий смерч, и, набрав силу, устремился на них! Вихрь из золотистых листьев-сюрикенов, сметающий всех на своем пути, обрушился на врагов. Помня клятву врача, я стремился по возможности избежать убийства и целил в конечности. Враги выли и падали, падали и выли, однако удержать их на расстоянии я не смог. Меня обучали различным ката и тайлу, но выполнение любого из них требовало трезвости ума и тренированности тела. После выпитого коньяка мне больше подошел бы «пьяный стиль», а ему я не был обучен. Ох, и плохо мне пришлось! Зубы, когти, лапы, руки – все перемешалось. Я бил и меня били. Меня кусали, и я кусал что-то мягкое и невозможно волосатое. Плохо было дело, а было бы еще хуже, если бы враги внезапно не остановились.
Прижав уши, волкодлаки смотрели на кого-то, стоящего позади меня, и тревожно скулили. Я оглянулся. Большой черный пес стоял метрах в десяти от сквера. Я не успел его толком рассмотреть, мое внимание отвлекли залихватский свист и лошадиное ржание.
– Всем на землю, лежать, руки за голову! – раздался громоподобный голос.
На поле боя необычайно эффектно появился новый герой. Жуковский, а это был именно он, ловко спрыгнул с коня и, не успел я глазом моргнуть, как троица волкодлаков, скованная наручниками, дружно водила хоровод вокруг огромного клена. А остальные, кто не успел или не смог убежать, были разложены в штабели в полном соответствии с Регламентом медицинской сортировки в полевых условиях. Любо-дорого посмотреть, когда за дело берутся профессионалы-силовики, это вам не игра в бирюльки двух гражданских шпаков!
– Доктор, что у тебя здесь за ерунда творится? – капитан был весел, бодр и источал оптимизм.
Как-то неожиданно страшная ночь закончилась, наступило утро. В свете зарождающегося дня сквер напоминал деревенское поле, на котором вдосталь порылись кабаны. Кругом были кучи земли, прелых листьев, какого-то строительного мусора.
– Здравствуйте, Жуковский, вы нас спасли от верной смерти, – я обернулся, но пса не увидел, а дальнейший ход событий окончательно отвлек мое внимание.
– Служивый, огоньку не найдется? А то я где-то обронил свой «золотой дюпон», – Подхалюзин был сама вальяжность, хотя и продолжал тяжело дышать.
Жуковский вынул из кармана пачку солдатских сигарет, мы достали сигары – закурили. Как это все-таки хорошо, что на свете есть такие люди, как Жуковский, – благодарно подумал я, – моя полиция меня бережет!
– Подхалюзин, встань лучше здесь, от тебя несет как из бочки! Как это вас, ребята, так угораздило? – поинтересовался Жуковский.
– Не вопрос, если тебе не нравится благородная кислинка коньячного выхлопа, – Георгий гордо выпятил свой живот и неспешно переместился на место, указанное капитаном.
Волна жгучего стыда накрыла меня с головой. Два уважаемых доктора, среди ночи в сквере. И этот запах! Я с содроганием вспоминал подробности прошедшей ночи – бегство, драка. На душе стало муторно и противно.
– Я вначале подумал, что клошары из-за сивухи дерутся, а затем вижу – это господа доктора диспансеризацию затеяли! – и капитан громко засмеялся.
– Нет, мы им клизмы решили ставить, с гвоздями! – присоединился к нему Подхалюзин.
– Жуковский, мы, между прочим, раскрыли страшную тайну! – неожиданно обиженным голосом произнес я.
– Да ну! Уж не тайну ли вакцинации русалок на Горсткином мосту? – продолжал скалиться полицейский.
«Неужели и это знает?» – тревожно подумал я. Вот ведь проныра какой! Что означает его вопрос? Вот тебе и сходили за хлебушком! Я чувствовал, что тревога все сильнее овладевает мной.
– Жуковский, я серьезно говорю! Мы с Георгием своими глазами видели, как Американский мост задавил фуру! – я победоносно взглянул в глаза капитану.
– Экое открытие, так вы по этому поводу так назюзюкались? – он явно не желал останавливаться.
– Да эта новость – наш научный трофей! – гордо поддержал меня коллега и, обращаясь ко мне, продолжил. – Как ты думаешь, нам полагается вознаграждение?
Подхалюзин явно начал готовиться к встрече с баронессой и считал, что трофей пришелся бы как нельзя кстати. Я был всецело на его стороне, хотя материальная сторона дела интересовала меня как истинного ученого в наименьшей степени.
– Да я об этом еще сопляком-стажером знал! Начальство все уши патрулям прожужжало: «Охраняйте фур, охраняйте фур!». А людей где взять? Кто захочет за такую зарплату по ночам за этими уродами бегать? – неожиданно взвился полицейский, указывая на задержанных.
– Жуковский, Его надо немедленно арестовать! – я жестом указал в северном направлении.
– Доктор, вот я иногда смотрю на тебя и дивлюсь. Как же я Его арестую, ведь он же Мост! – Жуковский укоризненно посмотрел на меня. – Все, не серчай, дела! Надо этих субчиков в отделении сверить.
Капитан построил задержанных в колонну по двое и увел их в отделение. Мы, проводили колонну взглядом, докурили.
– Александр, на днях я, по всей видимости, буду готовить юшку, надо будет побаловать баронессу. Я закуплю на рынке все необходимые продукты: рыбу, цветки шафрана. Сама готовка много времени не займет. М-м-э, часов шесть, не больше. Ты не поможешь мне скрасить этот процесс?
История четвертая. Новогоднее приключение
I
В камине полыхал огонь. Языки пламени танцевали вокруг большого полена завораживающий танец. Огонь кряхтел, щелкал языками, призывно гудел. Древние утверждали, что на огонь и на воду можно смотреть бесконечно – покой и движение переплетаются в самой их природе. Неисчислимое количество образов рождают эти противоположные стихии в душе смотрящего. Хотя отчего же противоположные? И огонь, и вода являются потомками чистых древних родов. Настолько древних, что истинные знания о них утрачены.
Сидя в кресле около камина, я пытался сосредоточиться на книге о докторе Лукине. Скажу прямо, я не любитель сентиментальных романов. Мне, как всякому нормальному мужчине, больше по душе детективы и приключения. Но повесть о Лукине! Классику удалось создать совершенное произведение. Уж столько лет прошло с тех пор, как публика впервые познакомилась с этой фантастической историей и сюжет выучен практически наизусть, но чем ближе новогодние праздники, тем сильнее желание взять книгу, сесть в кресло, и, прихлебывая бренди, погрузиться в мир грез.
