Моя жизнь и НЕудивительные приключения

Валентин Куликов. 2010 год.

И хочется добавить, что абсолютно всё у нас в учёбе и спортивных занятиях было бесплатно, и наши тренеры не получали за свой труд ничего, кроме месячной стипендии в 20 рублей, впрочем её получали все, кто более менее сносно учился.

Глава 5. Армия. Немного до и много после.

1968 май – 1970 лето – 1971 февраль. Армия – это ещё бОльшая работа, чем просто работа!

За две недели до призыва в армию я ещё работал, в АТП – 11065, сейчас это территория рынка "Привоз". Еду в двенадцать ночи на Москвич 426 универсал, халтурил, пассажира вёз на станцию Битумная. Возле п. Молодёжное пост ГАИ и знак «40», я иду 90. Тогда ещё никаких приборов не было, превышение скорости на глаз определялось. А может и были, мне не попадались. Первую просечку за превышение скорости я получил на Севастопольской улице, возле мясокомбината, ехал на ГАЗ – 51, фургоне, скорость в Симферополе везде была ограничена 40 км-час. Я, говорил гаишник, знаю твою маму и хочу, чтобы ты пошёл в армию, а не в тюрьму. – всё передаю дословно, ненавижу враньё, мне хватает моей Лори, та даже не моргнёт.

И вот очередная "засада"по жизни – гаишник показывает мне жезлом – остановка! Ваня Дорофеев, в одной автоколонне работаем, сидел рядом, обучал меня как добывать нетрудовые доходы. Так вот Ваня, бухенький, конечно, говорит,

– Не останавливайся, он не погонится.

Проскочили, конечно поворот на Битумную, пассажир бедолага бормочет что – то невнятное. Иду уже за сотню, вижу сзади свет фар и мигалок сине – красных. Иду 140, догнать не могут, вдалеке мигают. Смотрю на приборы, вода 100 градусов, сейчас мотор мы умолотим! Ваня советует, вороти, мол налево, в Гвардейское, там затеряемся! Только через ж. – д. переезд перелетели, именно перелетели, так подбросило, что трамблёр выскочил, мотор заглох.

Я выскочил, даже капот задрать не успел, подлетает мотоцикл с коляской, белый, с красными звёздами! Инспектор, младший лейтенант Пейк вытащил пистолет, спросил документы, Ваня шепчет, скажи, что нету, тот говорит,

– Ясно, будете дёргаться первая пуля твоя, остальные твоих дружков.

Тут подъезжает второй мотоцикл, уже чёрный, тоже один инспектор. Поднять капот не дали.

– Заводи давай так.

Аккумулятор сел.

– Трос есть?

А я и знать не знаю, – подменный водитель, два дня на этом Москвиче работал. Полез в багажник, есть трос!

Как в фильме «Берегись автомобиля»!

Только у нас Москвич не завёлся, и нас этот чёрный мотоцикл так и дотянул в ГАИ, на улицу Куйбышева. Вынул тут я путевой лист, талон техпаспорта, удостоверение, свернули путёвку, дыхни, – трезвый! Тут инспектор Пейк на меня,

– Ах, ты салага! Да я тебя сейчас.!

Гаишники хохочут.

– А ты думал медаль получить?

Но накатали протокол знатный, конечно, ничего не забыли

«превышение скорости в зоне действия знака ограничения скорости», «не остановился на жест инспектора», «превышение скорости в опасных условиях», «превышение скорости на трассе Москва Симферополь на 50 км. час», «ослепление водителей встречных автомобилей»

А 3 просечки уже имелись у меня. Пошёл в военкомат, доложил обстановку. Начальник отделения, майор, спасибо, выручил. Написал ходатайство – «принять меры, не связанные с лишением прав управления автомобилями, так как Курочкин В.С. предназначается для службы в СА в качестве водителя». Бабуля, милая такая женщина, секретарь начальника ГАИ, пробила мне просечку по пункту № 1, превышение скорости.

Вот такой я ранний, в 18 лет с половиной, под прицелом двух пистолетов побывал.

16 мая 1968 года. Город Симферополь. Киевский райвоенкомат. Наша команда 100 человек, все друг друга знаем, год назад вместе в авто техникуме учились. Вдруг идёт капитан, вопрошает,

– Кто из вас уже работал шофёром?

У меня был стаж 7 месяцев, я и признался.

– Тебе, – говорит, – повезло. Останешься в Симферополе, начальника будешь возить.

Через полчаса приходит,

– Нет, не получается, у тебя ведь в талоне предупреждений 2 просечки за нарушения правил обгона и 2 за превышение скорости! А ведь в 60 х за три предупреждения действительных в течении года могли отправить на пересдачу правил движения, а могли и лишить прав на управление транспортным средством. А не лишили меня из – за того, что в армии нужны шофера, не лишённые прав. Так что, картина ясна, – лихач, нет, не пойдёт, командиров перевозить нельзя.

Так нас симферопольцев выпускников техникума 1967 года военкомат снова собрал вместе и отправил в учебку города Котовска. Да ещё и в одну роту. В общем, попали из одного техникума в другой, также изучение устройства, техобслуживания и ремонта автомобилей, и вождения хватало, экзамен даже был, ночное вождения УРАЛ – 375, мне пришлось сдавать два раза. Но не потому, что я плохо водил, а скорее наоборот. У нас в учебке социалистическое соревнование тоже было, как и повсюду. Значит нужны показатели, в нашем случае было важно количество пятёрочников, им автоматом присваивали звание "сержант". Меня, как не тянувшего перед этим последним экзаменом на сержанта, наш командир взвода ст. лейтенант Зайнетдинов (кстати, добрая душа, справедливый и премилейший человек) положил под "поезд", – моим экзаменатором был майор, про которого было известно, что никогда пятёрку в начале экзаменов не поставит. Так я получил младшего сержанта, а курсант Клюкин – сержанта. Это я в потёмках вместо него получил отличную отметку у другого экзаменатора.

Запомнилось вождение автомобиля МАЗ 535, ракетного тягача, такие в Москве на парадах ездили, а водители к нам приезжали тренироваться. Заехали с инструктором в заброшенный глиняный карьер, ямы такие, что словами не передать. Весит МАЗ 20 тонн, а едешь по ямам как на Москвиче по автостраде! Независимая подвеска всех восьми колёс, гидротрансмиссия вместо сцепления и коробки передач, 3 передачи переключаются не рычагом, – палочку двадцатисантиметровую надо нежно так передвинуть! А тормоза, тоже слов не найти, пневмогидравлика! И это 1968 год!

Ремонт больших армейских автомобилей – это МАЗ 535, КРАЗ 214, УРАЛ 375. Это все в Котовске Одесской области. Школа младших автотракторных специалистов, в обиходе сержантская, но будешь хреново учиться, дадут ефрейтора. А это уже «бабки» в опасности. Из всей нашей роты только одного ефрейтором воспитали, старший солдат, по – нашему. Денежное довольствие было, месячное,

Так рядовой – 3.80 руб.

Ефрейтор – 4.80 руб.

Сержант – 10.80 руб.

Разницу чуете? Во – во. Правда, из этой суммы надо было купить

1.крем для чистки кирзовых сапог, не будешь чистить получишь наряд вне очереди, а это на сутки выпадаешь из повседневной жизни

2. материю для подшивки белых подворотничков – наряд тоже грозит

3. бритвенные лезвия – если не бриться, есть шанс, при мне не было желающих "нарядиться".

4. зубной порошок, или пасту, а вот здесь никакого произвола – полная демократия.

На оставшиеся деньги, обычно берёшь пачку сигарет, бутылку лимонада, банку сгущёнки, бублик, или курабье. (сержант берёт).

Как-то уже в строевой части, в лесах Маристана, как мы называли Марийскую АССР, заприметил я, что щётка моя зубная уже с утра влажная. Домовой, или точнее, казарменный!! И вычислил, взял на горячем, – говорю,

– Тебе, плять, что пасты моей мало, ты ещё и на щётке экономишь?

Отмороженная, лошадиная рожа, смотрит не мигая. Это ещё ничего, цветочки, а вот ягодка у меня была большая.

Полгода отбегали, отпрыгали, от подметались тротуаров, и отучились, между делом на техников по ремонту, и вот давай нас по боевым частям распихивать, по всему Советскому Союзу. Кстати, на хрен меня полгода гоняли и учили на дизелиста? Один раз поручили работу по этой специальности, за пару часов я управился, да и этот мотор я по учёбе в техникуме знал, не пригодились мне Котовские навыки вообще!

Попали мы с Витей Моховым, он пермских кровей, город Чернушка, из Котовска в одну часть, даже в один взвод. Мы командиры отделений, денег хватает. Хотя…Мы ремонтники, а в мастерской ни званий, ни погонов, все чумазые, служба такая. Бывает под одной машиной валяемся и зимой в холодину и летом в комарину (края комариные). В казарме, тот кто имеет накомарник марлевый на всю кровать, тот спит, кто нет всю ночь всю ночь аплодирует (в ладоши хлопает) и чухается(чешется). Кстати, мастерская и соответственно туалет в лесу (точнее весь лес), идёшь попудрить носик, а в руках букет – веник, по дороге рвёшь, но не лицо обмахиваешь, а метром ниже, когда присядешь. Наша часть – мастерская, наверно поэтому нас нагрузили содержанием поста ВАИ, военной автоинспекции, который находился далеко в лесу, даже за КПП дивизии, можно пешком в самоволку идти, следующий КПП через 40 км, возле Йошкар – Олы, столицы, Маристана. Там, кстати, жили все офицеры нашей дивизии, в военном городке. В нашей мастерской и столярка, и токарный цех, и сварочный. Вон, у меня на глазах наш шлагбаум снес джигит на КрАЗе, тут же приехали, и подварили, и подровняли.

Заодно нагрузили ещё наших ремонтников и службу там нести, круглосуточную, кстати, нас с Витей Моховым тоже, когда наши предшественники проштрафились. Три наших срочника пребывали там круглосуточно, а четвёртый, уже офицер или сверхсрочник, заступал на сутки. Были они из разных частей, от майора до сержанта. Было от них ни вреда, ни пользы, хотя старшина Протасов, наш, ремонтник, слямзил у меня здоровенный кусман свинины, а корешок его, сержант Максименко, банку краски масляной. Всё это добро ранее изымалось нами у злостных нарушителей правил управления военными автомобилями. Вот очередной экипаж ВАИшников в чём – то провинился, прогнали, а ведь полгода не попадались! Нас и поставили. Весной и летом там кайф, берёзовый сок, грибы, грибники, грибницы, с ногами, которые, а нам достались велосипедистки, но это позднее. А зимой там не фонтан, морозы за 20 градусов это тепло, а и за 40 было не в новинку! Жилое помещение, на 3 койки, отапливалось котлом на дизельном топливе, форсунка задолбала всех. Но мне и тут повезло, попался до холодов, да ещё и в обещанный «дисбат» не угодил. Служба была такая – шлагбаумзакрыт. Подъехал автомобиль, поднимай, правда вручную, про другие мы и не слыхивали. Ночью тоже, кстати, движение круглосуточное, стройка, в основном джигиты, на таких старых КРАЗах, что диву давались, как они ездят. С Витей мы быстро сообразили, что к чему. Ближе к ночи, когда автобусы с офицерами проследуют в город, подберём ЗИЛ 555, самосвал, по – новей, почище, да и бензина чтобы хватило в город и назад съездить, найдём кучу нарушений и неисправностей, да и поставим на штраф площадку, которая тут же, наша. Молодого, нашего, на шлагбаум, а сами за руль и в город едем, по велосипедисткам заскучали. Пару раз так сделали, потом вовсе оборзели, стали брать ГАЗ 69, да ещё и вместе с водителем, во как! Ваня, бедный, до рассвета возит нас, уродов, да и не одних, безо всякой выгоды. Хорошо, (для Вани), длилось это недолго, где – то на третий, или на четвёртый раз закончилось плачевно, для меня. Еду вечерком с Ваней в город, и на городском посту, там и КПП, и ВАИ, и патруль в одном стакане, остановились и заболтался я с коллегами из ВАИ. А из города, по тревоге какой – то, подняли подполковника, начальника нашего Вани. Он звонит в часть, ему отвечают, Вани нет, не вернулся из рейса. Тот на перекладных ломится, глядь, на посту его машина стоит, мордой в город. Он к Ване, тот на меня показывает. А я ему под козырёк, докладываю,

– Товарищ подполковник, инспектор ВАИ, младший сержант Гудинич, мною преследуется нарушитель, автомобиль ЗИЛ 130.

– Какой нарушитель? Эй, лейтенант! – это он патрулю, – забирайте самовольщика! И хорошо, что торопился, уехал. А ведь неспроста он так на меня вызверился, ставить на штраф площадку его раздолбанные КрАЗы – это мои проделки!

Подходят три, простите рыла, здоровенных, – Садись в машину!

Даже документы не спросили. Гляжу, летит военный ЗИЛ – 555. Жезл был в сапоге, за голенищем. Вынимаю и останавливаю самосвал, а им говорю,

– Зачем мне ваша машина? У меня своя есть!

Сел и уехал. Но, конечно, же на другой день я уже не инспектор, мало того Родченко пообещал мне пару лет дисциплинарного батальона. И снова я у разбитого корыта, то есть валяюсь весь в мазуте под грузовиками, зато отопление в казарме центральное и столовая за углом. А на посту ВАИ вариантов было три. Самый легальный три раза в день ездить на попутках за 10 км в столовую, а третьему бутерброды сооружать. Второй – грабить продуктовые машины и на костре готовить. Третий – голодными остаться. Так что повезло мне крупно, с учётом предстоящей зимы, если вникнуть поглубже. Повезло ещё разок, съехал этот эпизод на тормозах, командир наш, позывной «Мао», капитан Мозжухин, в отпуске был, в Трускавце отдыхал. А капитан Родченко, заместитель, то ли вспомнил два ведра груздей, то ли утаил факт самоволки от командира, то ли сам командир дал отмашку, когда вернулся на службу, я не вникал, пронесло и ладно! Опять же, самоволка не зафиксирована была, документов никаких не было, как и в первом «самоходе».

Вроде бы всё уже ясно и понятно, нельзя самовольно отлучаться из части! Так нет, старшина наш, срочник, Боря Лесюис, москвич, был по этой линии девственник. И охотно этого недостатка лишился, хотя до разврата и дело то не доходило. Инспекторства то я лишился, а вот навыки, их не отнять! В самоход, точнее самовоз, ещё точнее в самовольную отлучку, ходили так, у нас мастерская столярка, токарный цех, пошивочный – сиденья обшиваем дерматином. Токарь выточит палку, маляр покрасит в чёрно-белый цвет, портной сошьёт синюю повязку и пришьёт чёрные буквы ВАИ. До Йошкар-Олы 40 км, поэтому все «куски» и офицеры в 17.00 вне видимости. Палку в один сапог, повязку в другой и лесом, лесом. Надо пройти дальше КПП, он в 2-3 километрах. На трассе движение днём и ночью, строились шахтные варианты ракетных войск. Стоим в кустах, ждём одиночный грузовик, легковые никак нельзя, чревато. Остановим ЗИЛа, они самые быстрые, доедем до города, обратно тем же «Макаром». Ни разу не попались. Хотя, как не попались?

Да, не попались. Нас, точнее меня, вдубасил наш же срочник, сержант, Козыренко, хороший во всём остальном человек. Был он на полгода старше меня по призыву, а это считалось, что он, вроде небожителя и ему, внизу ползающих, давить можно безнаказанно. Была возле города деревенька, Корта. Посетили мы её со старшиной Борей, посидели в деревянной избе с девками с часок, но покою не давали какие – то болваны, лезли в окно. На следующий день вызывают меня в канцелярию, там за главного сверхсрочник сержант Максименко, который краску у меня спёр, помешал ремонт сделать на посту ВАИ. Офицеров не было, опять везёт! Захожу, толпа сверхсрочников, спрашивают, – Ты где прошлой ночью был? – Спал, – отвечаю. Вызывают Козыренко, во всём остальном расчудесного человека. Тот же вопрос задают. В ответ,

– Гудимов вчера был в Корте, в самоволке!

Сказать, что я охренел, это ничего не сказать. Конечно, старшину он позабыл упомнить, да и что он там делал в Корте, не уточнил.

Мне, конечно, тут же напомнили о повторном самоходе, и не минуемом на этот раз дисбате, и опять пронесло! До сих пор, 54 года минуло, никак не пойму, что за фигня, два раза по трое суток отбывал на гауптвахте. Первый раз, был дежурным по роте, зашёл МАО, наверно, чуть в обморок не упал – на кроватях, на одеялах, полосы в разнобой, не по ниточке уложены! Второй раз, опять дежурство, воскресенье, из начальства никого, я пошёл в кино за час до окончания дежурства. А за преступления даже не пожурили, ну если чуть – чуть только.

Проходит месяц, сижу я в яме, ЗИЛа какого – то ремонтирую. Вдруг слышу,

– Володя, что с тобой, что стряслось?

Глядь, старший сержант Авдеев, мы с ним часто дежурили на посту ВАИ, много по ночам за жизнь беседовали. Отвечаю,

Да вот говорю, был в самоволке, попался, вот и выгнали из инспекции. Сержант Козыренко сдал меня.

Хотя, конечно, сняли меня много раньше, за другую самоволку.

– Да он же, сам каждую ночь в самоходе, как я дежурю на посту, вечером в город, утром обратно! Ну, плять, я его сдам!

А я его и не просил, не жаловался, но и не протестовал. А Козыренко был любимчиком начальника, уже был кандидатом в члены КПСС. Только из отпуска приехал. Кстати, мне так и не довелось побывать, зато как трибунал в дивизии, – то застрелили кого, то просто убили, шеф меня посылает в зрители, целыми днями там просиживал. Мао говорил, что мне это на пользу, что я потенциальный преступник. Почему МАО? Как наши старослужащие определили – «Великий и простой». Как Мао Цзэ – дун. Великий – длинный, под 2 метра, Простой – матерился через каждое слово. Да ещё и фамилия МАжухин.

И вот вскоре едет наш Мао утречком на службу на персональном ГАЗ 69, а Авдеев, старший сержант, как раз дежурил, уже ждал, увидел, останавливает машину, подходит и докладывает,

– Товарищ капитан! Ваш военнослужащий, сержант Козыренко, был этой ночью в самовольной отлучке, тогда – то и во столько – то!

Наверняка, всё бы похренилось, как и мои два прегрешения, но на беду Козыренки у прокурора дивизии сломалась служебная машина, и прокурор заодно тоже прослушал тот доклад. Тут уже не спрячешь, смотрим, не поймём, приехал командир на службу, вызвал Козыренко, через пять минут тот вышел, в руках старая шинель (на губе подушек, одеял и матрацев не положено, нары и шинель, если есть), но уже рядовым, лычки ему там сразу сорвали, посадили в ГАЗ 69 и в город, на гауптвахту, мой дом родной. Так за два года только мы с ним там и побывали. Страшного там ничего не было, камеры сержантские двухместные, всё деревянное, доски под лаком, как на даче, трубы отопления возле окна, тепло, и не дует. Да и скучать там не давали, позавтракали и на работу повезут, а по городу люди ходят, а среди них и женщины встречаются, не то что у нас в лесу. Работы в основном чистые, без мазута, как в нашей мастерской, то 22 апреля городской каток ломами долбить, не хотел никак таять, то вагоны с лесом разгружать, а и то капусту квасить в военной части. Это громадный чан, деревянный, на лестнице туда спустимся, человек пять, нам ссыпают резаную капусту корзинами, мы в резиновых сапогах её топчем, чтобы сок пустила, и так весь день. Там тоже женщин видели, но потрёпанных. Вообще, марийцы мелкий какой – то народец, но встречались и неплохие. Мы в лесу служили, увольнений в город не положено, свозили один раз нас будущих дембелей в фотоателье на память запечатлеть, ну, кто успел бутылку пива выпить, а кто и не смог.

Как только опять рядовой Козыренко освободился, первым делом на меня кинулся, мол, – Ты меня сдал!

Вот хохол долбаный, это он меня вычислил! Сам то меня в лобовую вдубасил! Ну, в горячке я ему не напомнил тот момент, а продемонстрировал свой коронный бросок из самбо, завалил его на пол и ещё сверху шмякнулся.

А оставшиеся ему служить полгода в обнимку мы не ходили, но бывало, что вдвоём на одной машине ремонтом занимались, а «хорошим» человеком он так и оставался. Есть такие люди, ведь знаешь, что подонок, а относишься порой как к обычному человеку.

И вот дембель на носу, пишу, – Мама, пришли 50 рублей. Получил, в нагрудный карман положил, к военному билету, не в шапку же зашивать. Глядь «пермяк солёны уши» * хромовые сапоги купил на «дембель», коров что ли доить, ну посмеялись. Вскоре кинулся – нету денег! Ну нету и нету.

На дорогу 20 рублей Гречко*, маршал, дал, а проезд у нас к месту, откуда призывался – бесплатный. Садят нас, дембелей в один вагон, а в районе города Казани пересадка, кто уральцы и сибиряки налево, остальным направо. Подходит Мишка Харитонов прозвище «Крестьянин», хотя он столяр. Мы как раз втроём дружны были, говорит, что я был не один пострадавший от Вити Мохова, но они его каким образом выкупили, ну выставился он им по пьяным замесам. Да тут праздник, дембель! 2 года без отпуска, только 2 раза по 3 суток на губе (а что, тоже своего рода увольнительная в город, чищу тротуар от наледи, мимо идёт гражданский, я ему, – Дай закурить! – Закурить нету, а выпить есть! – Вынул бутылку вина, мы её тут же и уговорили!).

Ну не бегать же по поезду искать этого подонка. Он единственный мне письмо потом, после дембеля написал, раньше то очень дружили. Выкинул письмо в ведро.

Приехал домой, вся гражданская одежда не налазит, ходил в армейских сапогах и штанах первые дни. Навестил дружка по техникуму Саню Капшука, тот зовёт на неделю на море поехать, он работает в Форосе, в геологоразведке, ты говорит будешь там отдыхать в тишине и на полной халяве. Поехал с ним, а через 3 дня меня они, геологи поманили работой водителя, контора у них в Симферополе, приехал с документами, отдал завгару. Гляжу, – идёт ещё один завгар, копия первого, меня увидел, кричит,

– Фима, что это за парень?

– Водитель новый, поступает ко мне.

– С меня бутылка, отдай его мне, начальника некому возить, сам себя возит.

Оказалось, мало того, что близнецы, ещё и оба заведующие гаражами.

Тут меня посадили за руль ГАЗ 69 и увёз я начальника в Нижнегорский район, село Новогригорьевка и на полгода опять попал работать в сельскую местность. Правда на выходные мы ездили домой, в Симферополь, и не пустые. В колхозе, где наша контора строила птичники, продукты моему начальнику, а может и всем подряд, отпускали по необычным ценам, что курятина, что мякоть говядины – 1 рубль килограмм. Такие же мини цены и на яйца куриные, яблоки и всего не упомнить.

Без приключений и тут не обошлось. 1970 год, в Крыму повсеместно строились птицефабрики, бройлерные. От села Новогригорьевка километров пять. Вот торжественная сдача объекта, на стройке сабантуй – гости из района, полная столовая гостей, а мне их надо развозить, кого в село, а кого и в Нижнегорск. Думали, наверно, что я трезвый вот и поручили. По дороге в село был ещё один птичник, уже действующий и напротив него один пролёт бетонки не проложили, трубы собирались прокладывать. В этом месте был объезд, тут же, рядом, вдоль виноградника. В колхозе была такая же машина, ГАЗ 69А, агронома возил мой дружок, Саня Колесников. Машины такие сельские труженики называли «бобиками». Встречаю на другой день Сашку, тот рассказывает, мол встретил сторожа птичника, где дорога недостроенная, который поведал ему,

– Сижу возле птичника на лавочке, поздно, ночь уже, вдруг машина, бобик, да быстро так едет, и прямо туда, где нет бетона, кричать? Далеко, да и быстро летит, громко как заорал, сначала ударился передними колёсами в бетон, потом задними, все двери у него открылись, какие-то железки загремели, посыпались, а он даже не остановился.

Саня спрашивает, – Ты был? – Не знаю, но судя по всем четырём рессорам и пропаже ящика с инструментами, всё же я.

Ездить я любил на пределе, педаль газа в пол. А если бы чуть помедленнее, убился бы, пролёт был метров 5!

А в этот же день ещё одно чудо свершилось, наши механики привезли новую машину для побелки, а там ходовая, амортизаторы и рессоры от ГАЗ 69! Опыта мне не занимать, тут же переставил местами. Долго такое не продлилось, стройка завершена, надо искать другую работу.

Пришёл в таксопарк (точнее папа привёл), в кадрах глянули трудовую,

– Ну и что как водитель 2 класса? Стаж нужен 3 года, а тут и до двух лет не дотягивает! Людей надо возить!

Прихожу в автобусный парк,

– О да! Водители нужны!

И стаж им не нужен, 40 человек и больше (до ста) можно возить.

Чудеса да и только!

В 1967 году добирался я из города Николаева до Симферополя на междугороднем автобусе впервые, ночной рейс, не знал, это участь (иначе не назвать) постигнет и меня через три года. Почему участь? Да если собрать в кучу все невзгоды и происшествия, наверно можно и похлеще выразиться. Особенно врезалась в память поездка зимой (да да поездка! Какой же это рейс практически пустой автобус в Донецк и обратно!) по гололёду. Напарник за рулём, я сижу, гляжу в потолок, сам себя вопрошаю, – зачем тебе это надо? Такая – то работа? Зарплата мизерная, – план ведь не сделаешь. Автобус постоянно ломается, за каждую гайку плати. Ремонтировать – лезь в яму – автобус твой! Воровать (перевозить безбилетных пассажиров) не сметь! Два – три акта на небольшие суммы – перевод в слесаря на три месяца (меня такой «слесарь» чуть жизни не лишил, управляя в наказание электропогрузчиком, воткнул мне вилку – железяка такая торчит, поднимает ею грузы, между ног. Хорошо, что господь наградил меня, рядом стоял парень ростом пониже, – аж побелел, сказал,

– А если бы мне, то всё!

Так что приняли меня сразу, на пригородные маршруты, автобус ЛАЗ 695. Первое что врезалось в память – это слова моего напарника Пети Паршикова, на моё замечание по тормозной системе нашего автобуса.

– Володя, это же автобус, зачем ему тормоза?

Каково, а?

Этот Петя отметился ещё одним шедевром,

– Я, между прочим, принят на работу сюда по «записочке»! – Это когда его начальство начинало доставать.