скачать книгу бесплатно
– А что, нельзя было позвонить и хотя бы предупредить? А кто был? Опять прошлогодняя компания и парни те же?
– Мама, ты обо мне очень плохого мнения! – с небольшим раздражением проговорила Наташа. – Прошлогодняя история – для меня наука надолго, может, до конца моих дней. Я тебе дала слово, что подобное больше не повторится, но это вовсе не значит, что с приличными, порядочными людьми я не буду строить никаких отношений, в том числе и с юношами. Что касается сегодняшнего вечера, то там были одни девчонки.
Немного успокоившись, она продолжила:
– Я не думала, что так задержусь, мы уехали на левый берег, телефона у них в квартире не было. Когда уже вышли – где там, в темноте, найдёшь телефонную будку: это же пригород! Пока добрались обратно… Нас вообще хотели оставить заночевать, потому что люди переживали, как мы доедем.
– Этого ещё не хватало, мы и так с Костей собирались уже звонить в милицию. Мы бы поехали на такси тебя искать, так не знали, куда…
– Знала бы, как ты будешь страдать, я категорически отказалась бы от этого предложения! – стараясь быть как можно убедительней, доброжелательным тоном произнесла Наташа.
С детства приученная говорить всегда правду, она испытывала стыд за эту придуманную историю, но, с другой стороны, глядя на мать, чувствовала, насколько та серьёзно за неё переживает и как её пугает неизвестность ситуации.
Ольга Сергеевна всеми силами старалась оградить дочь от посторонних людей, особенно мужского пола, которые, как ей казалось, могли помешать успешно окончить училище и вообще попытаться сбить с пути истинного. В этом она, скорее всего, видела свою главную задачу, своё материнское предназначение, до конца не понимая, что её опека уже начала приобретать гипертрофированные формы. Наташа, привыкшая, что мама всегда с приветливым, но серьёзным взглядом, даже дома одета строго и аккуратно, с подобранными и хорошо уложенными волосами, сейчас узнавалась с трудом. Ольга Сергеевна стояла в каком-то наспех наброшенном халате, с распущенными и закрывающими лицо волосами, с нервной мимикой и уставшими печальными глазами. Дочь как бы ощутила все переживания матери, пропуская их через себя. Она подошла к ней, обняла и прошептала:
– Мама, ты прости свою непутёвую дочь в причинении тебе таких душевных волнений, всё произошло непреднамеренно и было так, как я рассказала. Видишь – я дома! Со мной ничего не произошло. Надо укладываться спать, уже второй час. Нам с Костей завтра на учёбу, тебе – на работу.
Она заметила, как лицо матери постепенно просветлело, видимо, мучившие её тревоги стали отодвигаться на второй план или вовсе исчезать, и Наташа поняла что, в данном случае поступила совершенно правильно, и её обман абсолютно оправдан.
Глава 4
Вадим после расставания с Наташей попытался остановить такси или хоть какой-то автомобиль. Минут десять он размахивал руками, но тщетно, уже пошёл второй час ночи, и ему ничего не оставалось, как отправиться пешком. Идти было довольно далеко, в лучшем случае он появился бы в два часа ночи. Входную дверь в общежитие закрывали в двенадцать, в крайнем случае, в первом часу, но Вадим особенно не переживал. Все дежурные его знали и со всеми у него были хорошие отношения. Вадим уверенно направился по нужному маршруту. Он думал о Наташе и о прошедшем вечере. За время знакомства с девушкой Вадиму иногда казалось, что она по своим взглядам и высказываниям намного превосходит его по возрасту, хотя Наташа была, конечно же, моложе и выглядела не старше двадцати лет.
Раньше он считал, что девушки в этом возрасте мало подвергают анализу сложившиеся житейские ситуации и больше действуют на эмоциях и интуиции. У Наташи в рассуждениях чувствовались целеустремлённость и честолюбие, всегда прослеживался определённый практицизм, и казалось, что вся её жизнь разбита на этапы, она собирается двигаться от одного к Другому, как по ступеням, стараясь не оступиться и не сбиваться. Неожиданное знакомство с ним и дальнейшее развитие событий, скорее всего, было спонтанным, поэтому во время общения в объяснениях девушки чувствовалась нерешительность и отсутствие конкретики.
Вадим, наблюдая за Наташей, начал осознавать, что вызвал у неё нечто большее, чем просто интерес для совместных встреч и бесед, а сегодня окончательно убедился, что начали зарождаться и формироваться чувства, которые будут их сближать и, соответственно, менять дальнейшую жизнь. Но в то же время он осознавал, что своим напором, активностью и вопросами, требующими определённых ответов, он нарушил её жизненный ритм, а это сейчас никак не входило в её планы. Он понимал, что у неё сейчас начинается очень сложный период, да и у него масса всевозможных проблем, начиная с получения образования и заканчивая жилищными трудностями, поэтому затрагивать глубокие, важнейшие темы и прорабатывать какие-то планы на будущее по меньшей мере несерьёзно. Наташа, в свою очередь, достаточно обоснованно всё аргументировала, следовательно, обстоятельства надо принимать пока такими, какими они есть. Ему импонировало, что девушка, не скрывая подробностей, всё рассказала о драматической истории, в которую её втянули мелкие негодяи, а один из них даже хотел ею овладеть, предварительно одурманив отравой.
Несмотря на категорические протесты Наташи, Вадим для себя отметил, что при встрече обязательно набьет рожу этому Барканову. Прокручивая в голове какие-то моменты из их встреч и разговоры, Вадим пришёл к выводу, что Наташа рассказала о себе так подробно, даже упомянув негативные стороны своей жизни, только после того, как приняла решение развивать с ним дальше отношения. Она как бы продемонстрировала себя, что вот такая я есть, если тебя это не настораживает, не отталкивает, давай продолжать наши встречи. И хотя в её ситуации не было ничего такого, что могло бы категорично повлиять на их общение, Вадим все же расценил её подробное повествование как признак особой искренности. Единственное, что удивляло Вадима, так это то, что врачи или не смогли определить, чем отравилась девушка, или не стали сообщать об этом в милицию, и виновники продолжают играть в своём ансамбле.
Мать Наташи тоже, насколько он понял, нигде ни о чём не заявляла, во всяком случае, девушка об этом ни разу не обмолвилась. Вадим сразу как-то не придал этому значения, а сейчас это вызвало определённую настороженность, и он решил в воскресенье всё прояснить у Наташи. Погружённый в свои мысли, он даже не расслышал, что ему кто-то посигналил.
Повернувшись, увидел старый «Запорожец» и за рулём пожилого мужчину. Высунувшись в открытое окно, мужчина крикнул:
– Ну что – подвезти?
– Мне на Промышленную улицу, сколько это будет стоить?
Водитель поднял указательный палец вверх, и Вадим сел рядом с водителем. Через пятнадцать минут он уже стучал в дверь своего общежития.
…В назначенное время Вадим прохаживался у главного входа в парк. Был выходной день, и мимо него всё время проходили люди, в основном семьями и парами, а если вдруг показывалась одинокая девушка, он начинал пристально в неё всматриваться, но буквально через минуту понимал, что это не Наташа, и зарождавшееся где-то в глубине волнение начинало усиливаться. Он успокаивал себя тем, что, возможно, в воскресенье ей не так просто уйти из дома, поэтому продолжал усиленно ждать. Прошло уже сорок минут, девушка не появлялась, постепенно начало приходить понимание, что она не придёт. «Нет, она не похожа на человека, который может спокойно обмануть, – думал Вадим. Скорее всего, у неё с матерью произошёл серьёзный конфликт, и надо ждать!» Он уже пожалел, что не попросил у неё телефон, и теперь они могут установить контакт, если она сама ему позвонит. «В конце концов, я могу поехать в ДК, и там увидимся», – продолжал размышлять Вадим, отправляясь на остановку автобуса, чтобы вернуться в общежитие.
В понедельник Вадим написал заявление с приложением вызова из института, который предписывал предоставить ему учебный отпуск на период сессии с третьего июня, и отдал бумаги секретарю. Это была стандартная процедура, указывающая, что со следующей недели он не выходит на работу, а начинает готовиться к сдаче четырёх экзаменов за прошедший учебный год. Вечером он поехал на занятия, и там подробно объяснили, как будут проходить лекции, семинары и консультации перед экзаменами. Вся информация об этом и графики консультаций уже находятся на стендах. Вадим понимал, что наступает ответственный период в учёбе, надо сконцентрироваться и достойно сдать экзамены.
Обычно при поступлении в институт на родственную профессию после техникума абитуриенты зачислялись на второй курс, а то и на третий курс, но здесь на первом курсе изучался очень большой объём материала по электротехнике, по сопромату, чего не было в техникуме, и при зачислении ему предложили начинать с первого курса. Именно так он и сделал и уже в процессе занятий понял, что поступил абсолютно правильно, потому что лекционный материал был обширным, подробным, углублённым и значительно повышал и расширял уровень его знаний по этим важнейшим дисциплинам.
И вот теперь пришло время подтвердить, что он не зря вечерами просиживал в институтских аудиториях, что полученные знания востребованы и уже отложились в виде определённого необходимого багажа.
«Да, готовиться надо серьёзно, – размышлял Вадим, возвращаясь поздно вечером из института, – надо скорректировать свою личную жизнь, может, и с Наташей пока не получится встретиться, тем более, что она тоже уходит на подготовку. У неё уже государственные экзамены, а у меня только начальный этап», – с грустью подумал Вадим. «Надо всё же к ней заглянуть в Дом культуры, узнать, как дела, как там с матерью всё обошлось?» – решил он, приближаясь к своему общежитию.
В среду Вадим задержался на работе – решался вопрос, кто выйдет на замещение на время его отпуска. С одной стороны, вечернее и заочное обучение поощрялось в стране, и на партийных и комсомольских собраниях говорили об этом с особым энтузиазмом и вдохновением. С другой стороны, на предприятии, где на сессии примерно в одно и то же время уходила не одна сотня человек, которых нужно было кем-то заменить для обеспечения непрерывности производственного процесса, для руководства представлялось большой головной болью. Особенно это вызывало проблемы в цехах непрерывного цикла или там, где были организованы двухсменные рабочие процессы, и если уходило сразу несколько человек. Вадиму в этом смысле повезло. Его цех, как экспериментальный, занимался регулировкой, переделкой, доводкой и работал в одну смену, хотя иногда приходилось задерживаться допоздна. В цехе серийной сборки, куда передавалось изделие после утверждения комиссией, рабочий процесс осуществлялся в две смены. Было принято решение, что его обязанности на период отсутствия будет выполнять заместитель начальника цеха.
В общежитие Вадим буквально вбежал и сразу направился к лестнице. Ему надо было поскорей помыться, перекусить, привести себя в порядок, и он собирался навестить на репетиции Наташу. Он даже не расслышал, как ему что-то крикнула дежурная.
– Орехов!.. Вадим! – она даже вышла из своей кабинки.
Вадим, уже на лестнице, повернулся.
– Кричу, кричу, не слышишь! Иди, тут тебе сообщение из института, я всё записала.
Она передала бумажку, там было написано: «Зачёт в 21–00, аудитория прежняя, первый этаж. Куратор». Вадим с трудом себя сдерживал, ему хотелось радостно улыбнуться, но он, подавив внутренний восторг, серьёзно сказал:
– Спасибо, Татьяна Ефимовна, это очень важно!
– Да, я уж так и поняла, – с такой же серьёзностью закивала женщина.
Теперь Вадим особенно не торопился, до встречи оставалось чуть больше двух часов. Оба соседа по комнате отсутствовали: Василий, скорее всего, был у своей подружки, Иван в последнее время тоже с кем-то встречался. Вадим принял душ, вышел на кухню, где, на удивление, тоже было мало людей, приготовил стандартный холостяцкий ужин и стал собираться на свидание с Наташей.
Глава 5
Сумерки сгущались, уже зажглись уличные фонари, Вадим посмотрел на часы, было пять минут десятого, он, как всегда, пришёл заранее и находился в ожидании уже полчаса. Несмотря на тёмное время он её сразу узнал, но не решился идти навстречу, потому что она была не одна. Рядом с ней находились две женщины, и Вадим решил подождать, как будут развиваться события. Через несколько минут у пешеходного перехода Наташа распрощалась со своими спутницами, они пошли дальше, а она начала переходить улицу, помахав рукой Вадиму, которого заметила на остановке сразу.
Вадим тоже рванулся ей навстречу. Приблизившись, он с трудом подавил в себе желание схватить её в охапку и поцеловать. Чувствовалось, что и Наташа, мило улыбаясь, была не против этого, но на остановке стояли люди, и им пришлось ограничиться дружескими рукопожатиями.
– Сегодня наконец-то появился наш музыкант, которого ждали с нетерпением, три часа без перерыва репетировали, но я довольна, – радостно защебетала Наташа. – Через два дня я их оставляю одних, с понедельника ухожу почти на месяц. Всё! Начинается самое главное, ради чего надрывалась три года, – она рассмеялась и слегка прижалась к Вадиму.
А ему не терпелось узнать, почему она не пришла в воскресенье и как её встретила мать после кафе.
– Наташа, а почему ты не пришла в воскресенье, тебя не отпустили? – Вадим прервал её слегка возбуждённое состояние.
– Вадим, извини! – она ласково на него посмотрела, – я всё под впечатлением сегодняшнего рабочего процесса. Папа утром позвонил, сказал, что вылетают с гастрольной поездки – в два часа дня он уже был дома. Мы, естественно, занимались подготовкой, я маму не могла оставить.
Она сделала небольшую паузу, а затем с грустью продолжила:
– Плохо, конечно, что не можем вот так, напрямую, созвониться. Знаешь, я оставлю тебе номер домашнего телефона, вдруг потребуется – позвонишь. Если кто подойдет из семьи, скажешь, однокурсник! У нас в группе учатся, кстати, два парня, и оба с экзотическими именами. Одного зовут Август, а другого Радмир. Выбирай имя, если спросят, кто. Ты кем хочешь быть?
– Я хочу оставаться собой! – с серьёзным лицом вдруг резковато ответил Вадим и остановился прямо посередине тротуара.
– Вадик, не обижайся! – Наташа нежно прикоснулась к его лицу. – Мы же договорились пока соблюдать конспирацию! Получу диплом, и всё легализуется. Я сама этого хочу. Это правда!
От её близости Вадиму на душе стало легко и тепло. Он обнял Наташу за плечи, и они пошли за угол дома, там был небольшой скверик и стояли скамейки. Выбрав дальнюю скамью, где не горел фонарь, они присели. В сквере никого не было, через него редкие прохожие сокращали дорогу к дому, поэтому им фактически никто не мешал целоваться, наслаждаться приятным вечером и строить планы на будущее. Обнимая и целуя Наташу, Вадим начал ощущать, как повышается прилив чувств, как прикосновение её тела и лавандовый аромат волос многократно усиливает желание, а она, такая хрупкая и нежная, покорно, безо всякого сопротивления отзывается на ласки. Наташа и сама стала понимать, что наступает тот момент, когда может быть полностью утрачен контроль, и, стараясь сохранить остатки самообладания, прошептала:
– Вадим, пожалуйста, давай остановимся…
Вадим, чувствуя, что является инициатором такой активности, такого напора и пылкости, понимая, что Наташа всё же ему дорога, а скамейка в сквере не то место, где следует добиваться желаемого результата с любимой девушкой, постарался мгновенно обуздать свои страсти, и они, улыбаясь, отодвинулись друг от друга, приводя себя в порядок.
– Смотри, – Наташа прикоснулась к его руке.
В скверик вошли две женщины, нагружённые сумками, они попали в зону, освещённую фонарями, и были хорошо видны. Через минуту-другую они бы проходили мимо их скамейки на расстоянии двух метров. Вадим усмехнулся:
– Наташа, интуиция у тебя потрясающая, я был к ним спиной, мы бы их не увидели…
– Ну что, пойдём? – Наташа поднялась со скамейки.
Вадим, удерживая её за руку, проговорил:
– Давай посидим ещё немного, я хочу кое-что спросить. Я хотел узнать, какова была реакция мамы, когда ты вернулась ночью.
Наташа снова присела на скамью, немного призадумавшись, а затем с грустью сказала:
– Что тут скажешь – это была сцена! Направляясь домой, я для себя приняла решение, что скажу всё как есть: познакомилась с интересным парнем, он пригласил в кафе, не заметили, как пролетело время. Такое бывает, никакого криминала! Мои намерения изменились, когда я вошла в прихожую и увидела маму. Я была поражена. Она даже дома всегда выглядела безупречно. Если она в халате, он аккуратно на ней сидит, застёгнут на все пуговицы, волосы тщательно подобраны. Папа всегда над ней подшучивал: «Когда захожу на кухню, как будто в кабинет директора, дома-то можно расслабиться, такая строгость во всём – и на лице, и в одежде!..» Я на неё посмотрела, она была какая-то измождённая, растерянная, расстроенная, волосы распущенные, халат перекосился, застёгнут не на ту пуговицу. Со слезами на глазах она пробормотала: «Куда ты пропала, мы не знаем, куда звонить?..» Было два часа ночи, Костя тоже не спит, а ему утром в школу. Ты знаешь, – Наташа пристально посмотрела на Вадима, но он внимательно её слушал, держа всё время её руку в своей, – я поняла, что она не на шутку была встревожена моим отсутствием. Я не приучена говорить неправду, как-то изворачиваться, но здесь я пришла к выводу, что если скажу, что была с парнем в кафе, у неё начнётся истерика. Я решила выдать то, что ты предложил: пришли девчонки, мы поехали в гости на левый берег, я задержалась, позвонить было неоткуда. Она поверила, но с трудом и все время спрашивала, не из прошлогодней ли компании и были ли парни? В общем, я её попыталась успокоить, на следующий день отец позвонил, она постепенно вернулась к прежнему состоянию.
Слушая всю эту историю, Вадим напряжённо думал о том, как быть дальше, и сможет ли получение Наташей диплома что-либо изменить. Наташа тоже замолчала, и несколько минут они сидели, думая каждый о своём, а затем она, придвинувшись к нему ближе, тихо промолвила:
– Вадим, у меня нет таких близких подруг и друзей, с кем бы я могла обговорить что-то личное, посоветоваться, кроме тебя. Ты видишь, я тебе доверяю, ничего не стараюсь утаить, может быть, девушке и не стоит так открыто говорить, но я хочу, чтобы наши отношения развивались.
Вадим снова её обнял, и его словно прорвало – он горячо заговорил:
– Что ты, Наташенька, я всегда тебя выслушаю, буду рад помочь, чем смогу, ты всегда можешь рассчитывать на мою защиту, всё очень просто… – я люблю тебя, очень люблю, вот так открыто я никому об этом не говорил, а тебе говорю! Я хочу, чтобы у нас всё получилось, чтобы у нас была семья!
Наташа, прикрыв глаза, прижалась к груди Вадима, испытывая блаженство. Ей, скорее всего, очень хотелось услышать от него именно эти слова.
– Я тебе признаюсь, я тоже думаю о том, чтобы мы были вместе, – нежно прошептала Наташа, а затем, слегка отодвинувшись от Вадима, с определённой озабоченностью продолжила: – Но меня настораживает одна мысль. Я хочу поделиться с тобой своими наблюдениями, они меня не радуют. Ты знаешь, тревоги и переживания матери по поводу моего отсутствия, как мне кажется, носят уже болезненный характер. У неё начала развиваться мания, что меня может кто-то преследовать, что со мной обязательно что-то случится, меня обидят, особенно юноши, она из-за этого начинает усиленно волноваться и, соответственно, страдать. Что мне делать? Я не могу звонить ей каждые полчаса, к тому же у меня работа вечерняя.
– Выход здесь простой, – продолжая обнимать девушку, уверенно сказал Вадим. – Ты должна меня познакомить с родителями. У матери исчезнут все тревоги, когда она увидит, что у дочери надёжный защитник. А лучше – нам надо просто пожениться.
– Пожениться? А где мы будем жить? Ты готов переехать к нам в дом?
– Если мы поженимся, мне дадут комнату на семейном этаже. Потом, я стою в очереди на квартиру как молодой специалист уже два года… А ты готова жить в общежитии?
– Не знаю, я в общежитии не жила, об этом никогда не думала, – как-то неопределённо ответила Наташа и тут же достаточно уверенным голосом продолжила: – Если так будет нужно – поеду в общежитие! Сейчас для меня главное – получение диплома, потом можно будет ставить следующие задачи. Ты со мной согласен?
– Я согласен, потому что ты в данном случае права! Сначала надо закончить одно дело, а потом приступать к другому.
– Тут с матерью был ещё такой разговор… Правда, он состоялся ещё до нашего знакомства, – Наташа задумалась, вроде, как что-то припоминая. – С мамой мы договорились, что я после училища буду поступать в Московскую консерваторию или в институт Гнесиных. Когда пошла на практику, а это, по сути дела, началась работа, пришло осознание, что придётся поступать на заочное отделение, маме это не понравилось, она настаивает на дневном обучении и к тому же хочет, чтобы я ехала в Ленинград.
– А почему в Ленинград? – автоматически спросил Вадим.
– Ленинградскую консерваторию она считает более значимой, потом в Ленинграде у нас родственники.
– Наташа, я что-то не пойму, – с чувством недоумения и горечи вдруг проговорил Вадим. – Ты мне не говорила о том, что собираешься поступать в консерваторию! К чему тогда все эти рассуждения и планы на будущее?
– А что такого особенного, если я поступлю на заочное отделение? Я уже фактически работаю, пока без официального оформления, до получения диплома. Я хочу продолжить. Но самое главное – я тебя встретила! Конечно, планы мои будут скорректированы, о дневном обучении не может быть и речи. Будем учиться вместе! Ты ведь только год отучился.
– Если заочно, я поддерживаю! – примирительно сказал Вадим.
Наташа посмотрела на время, шёл одиннадцатый час.
– Вадим, пойдём, пока доберёмся!
– Возьмём такси, здесь же кафе недалеко, там стоят таксисты. Они снова вышли на тротуар и направились в сторону кафе.
– Вадим, я так понимаю, что нам сейчас будет не до встреч, давай свой блокнот – запишу телефон. Мы с тобой всё обговорили, планы наметили, мало ли какие изменения произойдут – звони. Просто поболтаем, обменяемся новостями. Ты что, не будешь скучать? – она вопросительно, но с кокетливой улыбкой на него посмотрела.
Вадим вытащил свою записную книжку, и она, записывая телефон, добавила:
– Звони, не стесняйся, отец может даже не спросить, кто. Костя и мама будут интересоваться – скажешь, из одной группы, звонишь по делу. Вот так.
Вадим, забирая книжку, вдруг сказал:
– Наташа, у меня в голове всё время вертится вопрос, который я хочу прояснить для себя. Он возник во время твоего рассказа об этой отвратительной ситуации, которая с тобой произошла. Возможно, тебе неприятно об этом вспоминать, но я хочу спросить: врачи, что, не смогли понять, отчего у тебя такое состояние?
– Почему не могли, я думаю, им всё сразу стало ясно, – Наташа замолчала, слегка задумавшись, а затем медленно продолжила. – Там, видишь, какая ситуация произошла – я это буду говорить со слов мамы. Ей позвонил Андрей Александрович и сказал, что ребята отравились рыбой, и Наташа попала в больницу.
Мама очень расстроилась, он её стал успокаивать и сказал, что сейчас заедет за ней на служебной машине, и они вместе поедут всё выяснять. Когда они приехали, то результатов анализов еще не было, врачи подозревали, в чём причина, но, естественно, никуда не сообщали. А Барканов-старший уже всё знал, он пошёл к врачу и стал говорить, что это вот наши дети, они занимаются музыкой, кто-то из ребят привёз непонятную курительную смесь, они попробовали, и вот девушке стало плохо. Он сам выяснит и серьёзным образом со всеми разберётся, это никогда больше не повторится, только чтобы случившееся не вышло за пределы больничного отделения. Врач ему сказал: «Мы обязаны, конечно, сообщить, куда следует, и здесь состояние пострадавшей играет основополагающую роль. Я, так понимаю, это не ваша дочь, всё будет зависеть ещё от её родителей, возможно, они будут настаивать на расследовании, при каких обстоятельствах это произошло».
Вадим, внимательно слушавший Наташу, вдруг спросил:
– А откуда отец Барканова узнал, что вы там курили и что произошла эта история?
– Ему позвонил Аркадий и стал умолять, чтобы он поехал в больницу и договорился с врачами, чтобы они никуда не сообщали. Это я узнала уже потом, от других людей. Когда приехала скорая помощь, Аркадий спросил, куда меня повезут, и сразу побежал звонить отцу, Лёня Барабаш при этом разговоре присутствовал. Кстати, врач скорой предложил Аркадию поехать тоже в больницу, видимо, заметил его неадекватность, он отказался, стал объяснять, что не может оставить всё открытым, что нет, якобы, человека, который всё закрывает. Но обо мне все подробности врачу рассказал, назвав фамилию, имя и даже домашний телефон.
– И как же потом развивались события? – Вадим не скрывал своего повышенного интереса к этой ситуации.
– Мама сидела в коридоре, – продолжила Наташа, – ко мне её не пускали, потому что делали всякие промывания, капельницы, я уже была в сознании. Как она потом сказала, от врача вышел Андрей Александрович и говорит: «Ольга Сергеевна, я извиняюсь, допустил неточность, вы только не нервничайте, выслушайте меня внимательно, Наташе стало плохо, потому что она покурила какую-то наркотическую курительную смесь, ребята где-то её раздобыли, она вместе со всеми попробовала». Мама была в шоке, она с возмущением буквально закричала: «Что значит, попробовала, кто предложил, я всех там в порошок сотру, кто мою дочь пичкал, это гнездо надо разорить!..»
Барканов стал её успокаивать, добавив, что сам всё выяснит и со своего сына три шкуры спустит. Надо сказать, что он Аркадия очень любил, помогал ему, защищал везде и всегда – всё же единственный сын, но если тот злоупотреблял его отношением и совершал что-то неправомерное, то наказание было адекватным. Аркадий его боялся, но всё равно совершал какие-то проступки, к отцу обращался, когда понимал, что ситуация критическая и последствия могут быть серьёзными. Ну, а теперь, на мой взгляд, самое главное, – Наташа, немного задумавшись, подбирая слова, старалась донести до Вадима смысл диалога родителей и конечный результат.
– Когда мама мне всё рассказала, я сначала с ней не согласилась, – продолжила она, но затем начало приходить понимание, что, возможно, этот вариант был самый благоприятный. Короче говоря, Барканов стал мать уговаривать: «Ольга Сергеевна, я вас понимаю, но и вы поймите, в данной ситуации эту историю лучше не раздувать, пострадают, в первую очередь, наши дети. Дойдёт до училища, у Наташи будут если не неприятности, то уж точно другое отношение. Кстати, доктор сказал, что Наташе стало лучше, она пришла в себя, сейчас ей делают всякие процедуры, и потом вам разрешат войти». Мама сказала, что сначала со мной побеседует, потом будет принимать решение. Она вошла, я чувствовала ещё себя отвратительно, но уже могла говорить. Она только спросила: «Кто заставил тебя это сделать?» Я ответила, что моя глупость, моё любопытство. Она только головой покачала, потом стала меня успокаивать, говорить, что у меня всё будет в порядке, меня быстро поставят на ноги. Когда она вышла из палаты, то сказала Барканову, что с ним согласна, и они вместе ходили к врачу и договорились, что не будут обнародовать причину моего отравления. Барканов потом маму очень благодарил, что отнеслась с пониманием. Он прямо сказал: «Ольга Сергеевна, мы работаем не на рынке, репутация один раз пострадает – карьере конец, а дети нам такую подножку подставили!» Она сказала, что учитывала и этот фактор.
Наташа закончила своё повествование и посмотрела на Вадима, он молчал и о чём-то сосредоточенно думал.
– Тебя что-то рассторило в моём рассказе? – она продолжала в упор на него смотреть.
– Понимаешь, эта договорённость привела к тому, что виновники, которые привезли эту отраву и тебе подсунули, не понесли заслуженного наказания. Всё сошло с рук, можно дальше продолжать!
– А ты считаешь, что нужно было предать гласности, чтобы стало известно в училище, меня там полоскали, вызывали в милицию на допрос, у родителей неизбежно были бы дополнительные огорчения! Кстати, Аркадий тоже не избежал бы проблем, он, оказывается, перешёл на заочное отделение в Гнесинку. Андрей Александрович сказал маме, что Аркадий вляпался в какую-то неприятную историю на первом курсе, ему грозило исключение, но он туда поехал, с трудом удалось разрешить ситуацию, и Аркадия перевели на заочное отделение. Теперь за малейший какой проступок он мог бы вылететь из института.
– Наташа, ты меня удивляешь! – с раздражением сказал Вадим. – Этот тип хотел воспользоваться твоим беспомощным состоянием, он тебя фактически отравил, а ты вместо того, чтобы приветствовать его наказание, беспокоишься, что у него будут неприятности. Я нисколько не сомневаюсь, что, чувствуя полнейшую безнаказанность, он поступил бы с тобою точно так же, если бы ему представилась такая возможность.
– Моя мама руководствовалась не интересами Аркадия, которого я после этого случая – веришь ты или нет – просто ненавижу, она хотела, чтобы у меня не было сложностей и, соответственно, у неё. Если бы она не согласилась, ещё неизвестно, как бы повёл себя её непосредственный руководитель – Андрей Александрович Барканов. Это тоже надо учитывать!
– Наташа, я могу в какой-то степени понять и твою маму, и Барканова, но не могу с ними согласиться. Я считаю, если человек честный, то он должен быть правдивым. Если мы в угоду своим личным интересам – карьере, проблемам с учёбой, да и просто желанием спокойной жизни – не станем реагировать на тех, кто сеет несчастья, и будем делать вид, что всё нормально, что это пустяки, зло нам никогда не победить, и оно может вернуться прямо в наш дом!
– Знаешь, Вадим, всё это очень возвышенно. Ты прямо праведник какой-то. Ты что, всегда говоришь только правду? – иронично заметила Наташа. – В жизни так не бывает!
– Странно! – усмехнулся Вадим. Мне кажется, ты могла бы понять, что я стараюсь всегда говорить правду.
– Правильно, стараешься, – в её голосе почувствовалось ехидство. – Вот пример: что же ты не сказал дежурной в общежитии, что тебе звонили не из института, а приглашали на свидание? Ты же честный человек! Но тебе это было невыгодно, это противоречило твоим интересам! Или я, кстати, по твоему предложению, обманывала маму – это тоже нормально!
