скачать книгу бесплатно
– Почему так думаешь?
– Что они дураки что ли, снаряд может ещё бахнуть. – И маленькие охотники молча отступили на исходные позиции, то есть к собачьей будке.
С другой стороны проходило тоже совещание и видя что не званные гости покинули их объект, стали выяснять дальнейшую диспозицию. Дело в том, что наши таинственные друзья жили в соседнем дворе. Лёлик имевший от роду всего шесть лет, нечаянно стал свидетелем того, как Серёга со своей ватагой, прятал ящик со снарядом в камнях, не далеко от того места, где в дальнейшем и был разведён костёр. Вернувшись во двор, он поделился виденным со своим и другом Борькой, и вот тут уж у них фантазия разыгралась на счёт тайника. Весь вечер гадали что там, и решили на следующий день осторожно проверить, содержимое спрятанного. Утром следующего дня Борька заявился когда Лёлик ещё спал:
– Пошли за кладом таинственно прошептал он.
– Ага, я сейчас! – Радостно ответил Лёлик, хотевший сначала отчитать товарища за столь ранний визит.
Ящик был спрятан умело, заложен сверху камнями и прикрыт травой, и не сразу был обнаружен начинающими кладоискателями. Оказалось, даже отыскав его и придя от находки в восхищение, парнишкам не хватало силы перепрятать cвою находку, ведь на двоих им было только двенадцать лет. Так разочарованные они вернулись к себе во двор. В таком виде их и застал сидящих на крыльце подъезда Тадик, вышедший на улицу сыто позавтракав и прихвативший с собой ещё здоровенный бутерброд с докторской колбасой. Его тонкий слух уловил в беседе пацанов слова клад и снаряд, что сразу заинтересовало его, однако заметившие его пацаны притихли и седели молча.
– Ну чо молчим? Какие дела? – Начал Тадик выуживать секретную информацию от пацанов, при этом не отвлекаясь от основного своего удовольствия, поедание бутерброда.
Запах колбасы и свежего хлеба, вызвал у парнишек обильное выделение слюны, особенно у Лёлика, который толком даже и не позавтракал.
– Дай кусить. – Сорвалась с губ Лёлика дежурная фраза, всех сынов двора, которые целый день пропадали на улице не находя свободного времени заскочить домой пообедать.
– Ну дай кусить. – Повторил свою просьбу Лёлик.
– Сорок один ем один.
– Сорок восемь кусить просим. – Хором оспорили пацаны, высказывание старшего и жадного товарища.
– Самому мало.
– Ну дай.
– Дай уехал в Китай.
– Жмот.
– Чо сказал? – И грозная упитанная фигура одиннадцати лет приблизилась к маленькому Лёлику: – Да я тебя. – И тут Тадик вспомнил что у пацанов есть секрет, и продолжил: – Тебя, тебя где-то понимаю, держи, и ты на. – И он отламывает по маленькому кусочку от бутерброда и даёт пацанам. При отрывании кусков, масло вылезло из объекта дележа прямо в руку делителю, продолжая таять уже в руке. Тадик посмотрел на замасленную руку, потом на жующего Лёлика, и со словами: – Хороший мальчик. – Погладил того по голове, вытирая при этом свою руку и прилизывая взъерошенные вихры. Увиденный новый облик своего товарища, прилизанного на столько, что его уши стали лопоухими, привёл Борьку к истерическому хохоту, он стал сотрясаться всем своим телом от смеха, но появившийся здоровенный кулак Тадика перед его носом, привёл его в чувство и он затих.
– Чо вы там говорили про клад? – Ошарашив маленьких друзей спросил Тадик, пристально глядя на них.
– Да какой клад, не клад. – Залебезил Борька
– А что? Снаряд што ли? – Напирал Тадик.
– Ну да снаряд. – Сдался Борька.
– Только нам его не утащить, тяжеленный. В ящике. – Включился в разговор Лёлик, пытаясь понять, почему смеётся Борька глядя на него. А когда потрогал свою новую причёску, его возмущению не было конца:
– Ты об меня руки вытер! Да я с тобой больше не играю! – И обидевшись пошёл в сторону соседского двора, за ним побежал Борька, и вдогонку полетела реплика обидчика:
– Да тебе так по жизни лучше, попик такой, причём попик от слова попа. Ха-ха-ха…
И так после этого случая, дело было три недели спустя, когда его дворовые приятели, не ставшие дожидаться Тадика, отправились купаться, пока он был занят употреблением пищи, не любящий спешки в этом деле. Отобедавший, выйдя во двор понял, что сегодня купание отменяется, и его ухудшающееся настроение, вдруг стабилизировалось при появлении из-за дома Лёлика и Борьки. Он свистнул и махнул рукой. Пацаны сразу подбежали, и замерли в ожидании.
– Ну чо? Жили у бабуси два весёлых гуся, один Лёлик, другой Борик, два весёлых гуся. Ха-ха… – Пацаны поддержали его скромным хихиканьем.
– А чо пацаны! Давай пойдём посмотрим ваш клад, может ещё на месте.
– А если на месте, что делать будем? – Спросил Лёлик.
– А давай костёр разожжём и туда его. – Предложил старший.
При таком предложении у малышей открылись рты:
– Здорово! – Сказали они в один голос.
– Давай кто-нибудь дуй за спичками. – Распорядился Тадик.
И вот, они уже возле тайника, ящик отрыт, разложен костёр, снаряд в огне, а дальше мы уже в курсе событий.
– Смотри эти дураки убежали, сейчас бабахнет. – Тихо из укрытия сказал Тадик.
Но костёр угасал, а ожидаемого представления военных действий так и не последовало.
– Пойду позырю, сказал Лёлик. – Который извёлся в ожидании.
– Похоже пахан фуфло не гнал, и нынче в натуре кто -то коньки отбросит. – Глядя на приближающегося Борьку к костру, выдавил с плевком из себя блатной: – А чо, реальный босяк, и фраер честный из Лёлика мог бы получиться.
– Да говнюк он малолетний, жаль не успел ещё рыльце в пушке вымазать. – Сказал парень и подымаясь во весь рост, крикнул Лёлику, стоящему у тлеющего костра: – А ну беги от туда, придурок! Во щенок! Смотри Жига этот придурок доски в костёр подкидывает. – Обращающейся к блатному был молодой парень, худого телосложения, лет двадцати пяти, абсолютно голый с ровным загаром, с хорошо ухоженными волосами и ногтями, на руках и ногах. Он приблизился сзади к вору, кричащему и махающему руками пацану, и обнял его по бабьи.
Лёлик как будто услышал кричащего, и подкинув в костёр досок, кинулся наутёк, к своим товарищам. Блатной веселился и свистел в след убегавшему Лёлику. Его смех прервался, когда он заметил, что сзади его обнимает товарищ по зоне, но не по понятиям.
– Ты чо в натуре охренел?
– Жиган, познакомь меня со Звездочётом, ну что тебе стоит.
– Ты чо Фарца? Совсем нюх потерял, убрал грабки с моего мамона. Да ты подставить меня хочешь, гомик гнойный, козел дырявый, фуфлогон парашный, фуфел рваный!
– Да ты что Жиган, мы же с тобой на одной зоне срок тянули, я думал у нас тобой может что-то срастись. – С обидой в голосе, смахивая слезу, или делая вид что смахивает, проговорил Фарца. Он же Фарцовщик, он же Марина, он же Сладкий, он же Артист. Характер злопамятный, учился на театральном, отчислен в связи с лишением свободы. Спекулянт.
– Ну, кислая баланда! Ты чо гонишь? Шоб честный фраер с паханом, за питуха перетирал шнягу. Кыш под нары противозачаточный. – После эмоциональных определений, блатной закатил смачную оплеуху Артисту, да так, что тот упал. – А ну раком в свой петушатник! – С этими словами, Жиган пинком в зад придал ускорение, уползающему в бурьян Фарцовщику.
– Ооо! Хито на рисовался на горизонте. Жрица ночи, Мерлин. Мерлин Мурло век воли не видать. – Физиономия Жигана расплылась в мечтательной улыбке.
– Королева Марго. – Прошептал сзади на ухо, одевающийся Фарца.
– Королева и не со мной. – Далее он запел хриплым баритоном:
Нинка как картинка, с фраером гребет,
дай мне Сеня финку, я пойду вперёд,
а паинтерисуюсь шо это за кент,
Ну и пусть рисуюсь, Нинка это мент, я знаю…
В руках у Блатного появился финский нож, которым он ловко играл, перекидывая с руки на руку.
Действительно из-за гаражей появилась Похоть, в облегающем шикарном платье с новой причёской на голове. За ней следовал Пенсионер с авоськой, в которой позвякивали пустые бутылки.
– Такая тёлка. Вот это бикса, мне б с такою по контачить. Стремлюсь прокоцать пульс. Оооо один в один Мэрлин Монро! – И Жиган в страсти, визуально обвёл контур Похоти. – К нему подошла Мерлин, под глазом у неё был припудренный, огромный синяк, нос и губы распухли:
– Шо ты там стрекочешь парниша? – И она улыбнулась чарующей улыбкой, одарив блатного блеском её золотых зубов, где зияло отверстие одного отсутствующего: – У садюга, зачуханный. – Произнесла она, прикрывая рукой с красно-кровавыми ногтями, выбитый зуб, совсем беззлобно в сторону Пенсионера.
– А не, не похожа. Ложанулся я кажись.
– Шо ты там бормочешь?
– Я говорю, привет дедуле! Здорово Кум!
– Да пошёл ты… – Проскрипел Пенсионер, злобно ругаясь про себя.
– А это шо за красавчик, за тобой ховаеться?
– Ну ты совсем рамсы попутала чувиха. Это же гомик. Вали отсюда. – Жиган обронил последнюю фразу, сторону Фарцы.
– Шо ты шумишь, всешь таки гомик тоже человек. – Жеманилась Мерлин.
Артист не уходил, и смотрел в глаза Марлен, с преданной любовью.
– Ну твою так раз так, педерастов нам ещё не хватало! – В злобе подскочил к Фарце Пенсионер, и заправски врезал тому в зубы.
Тот вытер губы, и обнаружив кровь на ладони, уставился злобным взглядом на своего обидчика.
– Откуда ты эту мразь приволок, штемп гребаный? – Не унимался Пенсионер.
– Да ты чо в натуре Пенсионер, не знаю я его. Ну вместе одну зону топтали, так он питушатником заправлял, а мне западло с питухом якшаться. – И со словами: – У падла. – Жиган пробил пенальти по тылам Артиста, снеся того на землю.
– У как зыркает ещё зверёныш, убью падлу! – Шипел Пенсионер, задыхаясь от злобы и давясь от одышки, избивая ногами в живот, лежащего на земле Артиста.
– Ну будя! Будя уж, вбъешь ведь садюга. – Оттесняя грудью, вспотевшего Пенсионера, с пеной у перекошенного рта, от лежащего на земле и рыдающего Артиста, ворковала Мерлин: – Ишь развоевался старпёр.
– А дедок-то работал профессионально, старый кадр. – С почтением заметил подошедший Товаровед, жуя целую булку, порезанную вдоль и начинённую сливочным маслом и красной рыбой.
– Ну вы посмотрите на эту сиделку, с под одного песок выметает, другому сопли утирает, просто мать Тереза какая-то. – Ироничным тоном, сказала девица с порочными глазами. Товаровед сегодня пришёл не один, а в кампании стройной блондинки, имеющий нулевой размер груди и лошадиную челюсть. Звали её Ксюшей, на не русский же стиль Оксаной, и последняя реплика была её. Одета девушка была по последней европейской моде, с сумочкой через плечо и стильных солнце защитных очках.
Мерлин, стоявшая на коленях и вытиравшая кровь с губы Артиста своим носовым платком, встала на ноги, и расставив руки, уперев кулачки в свои покатые бедра, начала заводиться:
– Шота я не поняла, это кто у нас мать Тереза? Товаровед твою за ногу! Что это ты нам привёл!? Это та самая кляча, что вчера с тобой на пикнике упившись, разлеглась, демонстрируя всему городу свои шёлковые трусы, из отдела детского – белья. – И Мерлин выставив грудь вперёд, начала наступать на Оксану.
– Ой напугала. Что ты выменем своим машешь, чай не на слёте молодых доярок. – Парировала Оксана, глядя на колышущеюся грудь, своей оппонентки.
– Кто доярка!?
– Да ты, на прикид свой глянь, все из комиссионки! А главное платье твоё гармонирует с грязной майкой Пенсионера. Да вы с ним одеваетесь на одной барахолке. Да и салоны красоты я вижу ты не посещаешь.
– Да, да это ложь! – Только что и нашла, что сказать до глубины возмущённая Мерлин.
– Конечно, зачем тебе? Ведь у тебя личный визажист! В целях экономии, самолично макияж тебе навёл.
– Аааа…! – Не найдя от возмущения что сказать, прокряхтела Мерлин.
– С облегчением. А знаешь, тебе идёт твой новый имидж. – Продолжала издеваться Оксана
– Що за наклёп? Що за образу? То доярка, то сиделка!
– Ну я не знаю, может и не сиделка, может лежалка. Только глядя на тебя понимаю, почему тебя Мерлин Мурло зовут.
– Ну все кобыла, это было твоё предсмертное ржание. – Выпалила Мерлин, бросаясь на Оксану.
Фарца Товароведу в азарте:
– Ставлю червонец на твою оглоблю, она выше и руки длиннее.
– Принимается.
Двадцать лет Монро и двадцать Оксаны, встретились что бы разобраться, чьи волосы лучше и крепче, и у кого они менее ломкие и секутся.
– Девочки! Это же не ваш профиль. – Прервал поединок появившейся Звездочёт в компании Иллюзии, идущей с ним под руку, в каком-то странном раскоряченном виде. Она была в шортах с лямками, какие носят в Тирольской Австрии, и гольфах на ногах. Белая рубашка с пионерским галстуком и панама, добавляли колорита в нашем случае.
– Иллюзионист, ты с Шефом? Хотя глядя на твой походняк, вижу с ним. Скажи, а правда, что у него на груди, прямо на сердце, портрет Сталина наколот? – Не остывшая ещё от схватки, с нервной завистью, шёпотом интересовалась Похоть.
– Откуда мне знать.
– Да откуда им знать, что там на груди! Шеф уже проболтался, что наш юный пионер, был наказан ремнём, и все время провёл в углу. Причем лицом к стенке. Причём на четвереньках. Про обои на стенах у Шамана расскажи. – Злобно вмешалась в разговор, ещё не успокоившееся, после потасовки Оксана.
Следующая реплика принадлежит нашему новому персонажу:
– Девочки! Мы же девочки. Как же можно так себя вести. Мы же слабые, нас мужчины любят за слабость, а у вас тут бои без правил. От нас мужчины ждут нежности, ласки. Представляете если мужчины подумают, что вы их так же за волосы приласкаете. Разве я не права? – Оборотилась она к своему партнёру, улыбающемуся Полковнику. Ей было восемнадцать лет, маленькая и стройная брюнетка, в простом но модной кройки ситцевом платье, с поясом, таких же недорогих туфлях, и только на безымянном пальце, дорогое золотое колечко, с алмазным камушком. Отзывалась она на имя Тинна.
Иллюзия и Мерлин с Оксаной, две последние в причёсках, как в американских комедиях, когда через человека пропускают ток, давно закончившие словесную и физическую брань, стояли с открытыми ртами, и слушали словесный понос, продолжавшийся уже минут двадцать, нашей новой знакомой.
– А это мой жених Барон, я знаю он хороший и честный человек. Вот вы не знаете какой он благородный и смелый, и после вчерашнего, просто не может на мне не жениться. Он подарил мне обручальное кольцо, мы обручены…
Все с удивлением смотрели на мирно улыбающегося Полковника, и наконец Звездочёт прервал затянувшийся монолог его подруги:
– Извините мадам, что вас прерываю, однако регламент. Прусак вы почему сегодня задержались, у нас порядок, дисциплина. Я к вам обращаюсь! – Уже громче добавил он.
– А, извините. – И полковник вынул из ушей затычки: – Я вас слушаю Шаман.
– Его не многословие перебил подошедший крепыш:
– И я весь во внимании. Прошу покорнейше меня извинить, только что с операции, к сожалению во время операции, больной стало хуже. Одним словом мы её потеряли. – Перед всеми, стоял со скорбным видом на лице, мужчина лет под тридцать, мощного телосложения, с бычьей шеей, начинающий жиреть. На его широком лице, были невинные ясные глаза под очками, и без вольный подбородок. Одет был в простой серый костюм с галстуком, на ногах добротные армейские ботинки. Он был не чем не примечателен, как любой невзрачный интеллигент, кроме клички, Оборотень, он же Вервульф, он же Патологоанатом.
