Вертолёт. Хроника Афганской войны. Книга первая – Афганский капкан (1979–1981)

А командира части в это самое время отвлекли какие-то вводные и срочные доклады в округ, и он полететь с ними не смог.

Дальше происходят события совсем уж невероятные. Из разряда «не может быть, а бывает». Оказалось, что проверяемый командир вертолёта тоже бывший самолётчик. Десять лет отлетал на По-2 и пять на Ан-2. На самом деле опытный лётчик. На самолётах. Но самолёты-то эти в Марыйской части год назад все списали из-за отсутствия ресурса, и его поставили на должность командира вертолёта Ми-4. С его добровольного согласия. Он сам согласился летать на вертолётах. Теоретически переучился в учебном центре, а практически по разным причинам не успел освоить ничего, кроме висения. А заявку-то на вызов инспектора прежний командир части дал в Москву, когда ещё самолёты в части были. Новый командир и сам не знал даже, что лётчики эти недоучены на вертолёт и совсем летать не умеют.

Взлететь с грехом пополам они взлетели. Увидев, что проверяемый лётчик работает ручками управления вертолётом как рычагами трактора, наш инспектор забеспокоился. И тоже схватился за управление. Жить-то всем хочется. Пытался смягчить резкие движения и уменьшить глубокие крены. Но только усугубил ситуацию. Они начали бороться друг с другом за ручку управления. Управление-то спаренное, дублированное. Носились над аэродромом, «отбирая» ручку друг у друга, и выясняли, кто из них сильнее. Потом всё же с грехом пополам полёт по кругу освоили.

Самым сложным элементом оказалась посадка. За бортом чёрная южная ночь. Включены огни взлётно-посадочной полосы. А огни эти на малых высотах экранируют видимость над полосой. Зайти и сесть на полосу длиной больше километра у них никак не получается. Только снизятся и прицелятся сесть на середину полосы – у земли вдруг теряют её из виду. И кто-нибудь из двоих резко увеличивает шаг-газ[20]. Вертолёт взмывает вверх. Делают новый, пятый заход, потом и десятый… Борттехник, инженер эскадрильи, стоя сзади лётчиков на стремянке, уже весь взмок, извёлся и изматерился. Поседел за один этот полёт. И от волнения, наверное, выдал прямо в эфир фразу:

– Заберите с вертолёта этих грёбанных летунов, а то они меня убьют!

Руководитель полётов на СКП[21], а с ним и командир части всполошились. Стали выдавать советы экипажу. Как работать ручками управления. Зависать над серединой полосы и не бояться идти вниз. Ну и всяких других советов и командирских указаний эти летуны понаслушались вдоволь.

Короче, еле-еле они посадили вертолёт. С прыжками, подскоками и подпрыгиваниями. Только случайно не разбили машину. У этого прыгающего на полосе вертолёта ещё не остановились винты, как оба лётчика выскочили из кабины и разбежались в разные стороны. Инспектор так обиделся и разозлился, что, не разговаривая с командиром части, в тот же вечер уехал в аэропорт. И на ближайшем рейсе улетел в Москву. А командира этой части, как ни странно, вскоре повысили. Перевели на должность инспектора-лётчика пограничного округа на Дальнем Востоке.

Мироненко добавил, что спрашивали они потом того горе-лётчика, который сдавал на первый класс и не мог посадить вертолёт:

– Чего это ты стрекача такого задал, выпрыгивая из кабины и убегая из вертолёта чуть ли не в пустыню?

Тот долго упирался, но всё же рассказал:

–Тот московский инспектор, здоровый такой полковник, в ярости пообещал, что после посадки, если живым останется, харакири заставит меня сделать. А перед этим об дутик[22] пару раз приложит. И серьёзно спросил у борттехника, где у него клещи, чтобы душу из командира вертолёта вытрясти. Или яйца ими откусить.

… Здесь, в финской бане по-чёрному на берегу Балтийского моря, Лоскутов и Абросин, не зная даже, о ком идёт речь, смеялись до потери пульса. До коликов в животах. А два других – седых – человека из их компании, Валаев и Мироненко, точно знали, о ком идёт речь.

По молодости Сергей ухватил только суть их рассказа-диалога, но не запомнил имён и фамилий. Он этих людей тогда просто не знал.

Но вспомнил и рассказал про этот анекдотичный случай подполковник Валаев совсем не случайно. Дело в том, что вторая половина их задания – приём на класс у вертолётчиков в городе Раквере Эстонской ССР. А Валаев-то на вертолёте не летает. Он чистый самолётчик. Таким нехитрым способом он в анекдотичной форме дал понять Мироненко, что быть таким незадачливым инспектором, каким оказался в Мары полковник N, не намерен. И Лоскутов понял, что Василий Ефимович тоже уговаривал Валаева слетать с вертолётчиками. И тоже, как марыйский командир части, заверял, что он на борту с ними будет. И что его лётчики уже по тысяче часов на вертолёте Ми-8 налетали.

Но Александр Яковлевич спокойно и уверенно сказал:

– Раз командующий авиацией послал меня для приёма на класс, то я приму зачёты по теоретическим дисциплинам. Лоскутов с Абросиным слетают с вертолётчиками по маршрутам. А к исходу нашей командировки вертолётчики из Главка – Ванюшин или Антипов – подлетят к вам в Раквере и закончат приём на класс. Я с полковником Ванюшиным по телефону об этом уже договорился.

На том и порешили. Собственно, так оно всё и получилось. В Раквере полковник Мироненко представил двух лётчиков на первый класс – майоров Попова и Зиновьева. И двух лётчиков на второй класс – капитанов Грасмика и Натальина. Опять два дня ушло на зачёты и проверку теоретической подготовки. Лётчики к зачётам давно готовились и сдали всё на хорошо и отлично.

Вначале слетали на проверку двух лётчиков второго класса. Днём, в сложных метеоусловиях. По маршруту Раквере, Таллин, о. Найссаар, о. Вормси, о. Прангли, о. Аэгна, далее вдоль побережья Финского залива до города Нарвы. И обратно в Раквере… Погода сложная. Дождь и морось. Ограниченная видимость – полтора километра. Полёт вдоль береговой черты. Облёт островов с посадками на пяти погранзаставах. Всё отлично. Взаимодействие с заставами и пограничными кораблями в Финском заливе у вертолётчиков отработано хорошо. Работа экипа жей в воздухе слаженная. Визуальная ориентировка – отлично. Радиотехнические средства, в том числе и морские маяки, применять умеют. Уровню второго класса командиры экипажей Владимир Натальин и Николай Грасмик соответствуют.

С ночными полётами оказалось всё намного сложнее. И хуже. Такой учебный маршрут в авиационной среде называется «вокруг бани» – четырёхугольный маршрут вокруг приводной радиостанции аэродрома местных воздушных линий Раквере. Аэродром маленький. По сути, полевая площадка длиной чуть больше километра для вертолётов и самолётов Ан-2. На аэродроме одно скромное здание – двухэтажный стартовый командный пункт. Нет даже своего радиолокатора. Рядом мощный и перегруженный военный аэродром Тапа, где каждую минуту взлетают и садятся самолёты. Дали высоту полёта ниже нижнего эшелона – пятьсот метров, и управление – под радиолокационным контролем Тапы. Руководитель полётов в Раквере – командир части полковник Мироненко.

Не успели в облаках подойти к первому поворотному пункту маршрута, диспетчер Тапы угнал в зону ожидания, в сторону Финского залива, и продержал там над морем сорок минут, пока производила посадку группа военно-транспортных самолётов Ан-12. Стали выходить ко второму поворотному – повторилось то же самое. Опять прогнали в сторону моря: взлетала группа истребителей. Короче, не проверка, а одни вводные. Примерно то же было и со вторым экипажем.

Плохо не иметь собственного и незагруженного аэродрома.

Но командиры вертолётов Леонид Попов и Вячеслав Зиновьев в этой сложной обстановке чувствовали себя как рыба в воде. Уверенно и быстро выполняли команды. Постоянно знали своё место. Активно использовали радиокомпас для контроля места вертолёта. Запрашивали место у диспетчера контроля. К ним претензии предъявить было трудно: не их вина, что не дали точно пройти по учебному маршруту. Оказалось, здесь такое повторяется пять дней в неделю. И только в субботу и воскресенье – загрузка немного меньше. Поэтому иногда учебные полёты в Ракверской пограничной эскадрилье бывают в эти дни, а выходные сдвигаются. Местные особенности.

В общем, специальную проверку на класс успешно сдали все представленные командиром лётчики Ракверской эскадрильи. И инспекторы с чувством хорошо выполненной работы в субботу утром сели на московский поезд в Тапе.

– Надёжнее будет, чем на самолёте, – сказал Валаев.

Кстати, он Лоскутова с Леонидом Абросиным, двух «бесквартирников», тогда немало удивил. Увидел в местном магазинчике в Раквере деревянные двухведёрные бочки. С ручками, с крышками, фигурные и аккуратные, даже изящные. Ощупал и обнюхал эти бочки со всех сторон. И чуть до потолка не подпрыгнул.

– Эврика! Да ведь это то, что мне нужно. Дубовые! Мечта дачника и пенсионера. Для засолки грибов, огурцов и капусты.

Купил Саша Валаев две бочки. И упросил своего давнего друга Василия Мироненко отправить их на попутном поезде с любым проводником. Хоть через день или через неделю, но только когда Валаев будет в Москве. А тот встретит этот поезд на вокзале на своём жигулёнке.

Мироненко отнёсся с пониманием.

Так оно всё и получилось.

Глава 3. Древний Мерв

«Есть на границе три дыры: Чукотка, Уч-Арал и Мары». Так говорили лётчики-пограничники. А в туркменских песках у армейцев была своя присказка: «Есть на свете три дыры: Термез, Кушка и Мары». В разных военных ведомствах туркменские Мары всеми служивыми людьми признавались большой дырой. Служить туда посылали не иначе как молодёжь, за повышением и опытом.

Или ссылали за грехи и провинности.

В бухте Провидения на Чукотке Сергей Лоскутов уже не однажды бывал. Дыра, конечно, тоже большая. Из-за удалённости от цивилизации и дикости огромного Заполярья. Но офицеры и прапорщики там жили в посёлке городского типа, в своём гарнизоне. В неплохих квартирах в кирпичных или блочных домах. С паровым отоплением, с ваннами и тёплыми туалетами. А что служба и полёты сложные, то грех на это жаловаться. Радоваться надо, что служебного и жизненного опыта набираешься в столь суровых условиях.

Но Уч-Арал и Мары – действительно «большие дыры» для лётчиков-пограничников. И Лоскутов вскоре в этом сам убедился.

1980 год. Туркменская ССР, г. Кушка. Один из памятников на границе СССР, посвящённый 300-летию династии Романовых. Это хорошо и далеко видимый визуальный ориентир. Рядом на полевом аэродроме базировалась авиагруппа вертолётов погранвойск, участвовавшая в боевых действиях в Афганистане

* * *

25 сентября 1979 года.

Вторая командировка Лоскутова из Москвы была внезапной – через неделю после прилёта из Прибалтики. В город Мары Туркменской ССР. Группа в составе старшего инспектора-лётчика подполковника Антипова, инспектора-штурмана майора Лос кутова и старшего офицера по воздушно-огневой подготовке и эксплуатации авиавооружения, а проще, старшего инженера по вооружению майора Богомолова. Вылетела из подмосковного Домодедова в Ашхабад рейсовым самолётом «Аэрофлота». По просьбе командира 4-й отдельной авиаэскадрильи майора Захарова и приказу начальника авиаотдела генерала Рохлова им предстояло заниматься проверкой лётного состава Марыйской авиачасти и обучением технике пилотирования и боевому применению вооружения с вертолётов Ми-8т.

С Николаем Богомоловым Сергей был уже хорошо знаком. Одногодки, и даже в один год, в 1975-й, окончили академии. Лоскутов – Военно-воздушную имени Ю. А. Гагарина, Богомолов – Военно-инженерную авиационную имени профессора Н. Е. Жуковского. Лоскутов – очно, Богомолов – заочно. Сидели в одном кабинете. Тайн друг от друга не имели. Наоборот, Николай на правах старожила в Главке на первых порах опекал и подсказывал Сергею в разных житейских и служебных вопросах. Прямой, честный, открытый человек. С неиссякаемой энергией и хорошим чувством юмора. И способностью защитить себя от сослуживцев и даже начальников. Зубастый. И причины тому были. Все начальники постоянно что-то ему приказывали и чего-то требовали. А он, находясь в Главке, не имел подчинённых ни в округах, ни в частях. Службу авиационного вооружения в авиации погранвойск создавал с нуля. С чистого листа.

С подполковником Антиповым Сергей познакомился совсем недавно, в Главке. При первых же совместных командировках Сергей сразу разобрался, что Игорь Петрович – спокойный, уравновешенный, корректный, компанейский. Основательный. Молчалив, не трибун и не оратор. Любит больше слушать, чем говорить. Но, как все говорят, «лётчик от бога». Сам-то он точно был уверен, что этот «божественный подарочек», успех и талант достаются любому человеку только огромным трудом и потом. И всегда настойчивостью и усилиями воли. Постоянным совершенствованием самого себя в выбранной профессии – в полётах, в изучении инструкций и авиационных наук, в тактике охраны границы, в бою и операции. И в любви к своему делу. Вот такая вот жизненная философия была у аксакала Игоря Антипова.

Группа прилетела в Ашхабад на обыкновенном рейсовом самолёте. В аэропорту их встретил начальник авиаотделения Среднеазиатского погранокруга полковник Аркадий Колокольников. Сергей много хорошего о нём слышал ещё в Воркуте, так как за год до прибытия туда Лоскутова подполковник Колокольников был начальником штаба арктической авиаэскадрильи. А увидел его Сергей впервые здесь, в Туркмении.

Высокий, с седыми висками – и совершенно лысый. Лицо строгое, интеллигентное, мужественное и одухотворённое. Как на картинах у мыслителей и философов древности. Офицерский загар на лице, шее и на руках до локтей. В форменной офицерской рубашке, с расстёгнутой верхней пуговицей и без галстука. Оказывается, так все военные в Туркмении ходят. Узаконенный вариант ношения формы одежды при температуре выше тридцати.

Он привёз группу на уазике в штаб Среднеазиатского погран округа. Показал два служебных кабинета авиаотделения. Познакомил с двумя подчинёнными – инспектором-лётчиком подполковником Александром Кузнечихиным и инженером-инспектором майором Сергеем Шевчуком. Рассказал о новых задачах авиации на участке округа в связи с афганскими событиями, о недостатках и неукомплектованности единственной авиачасти округа в Мары. Что два экипажа вертолётов Ми-8 этой части – капитанов Модина и Трофимова – готовятся в спецкомандировку в Кабул. И что на смену экипажу самолёта Ан-26 майора Мирошниченко готовится в командировку на два месяца очередной экипаж капитана Квасова.

В тот же день, после обеда, на попутном вертолёте Колокольников проводил группу в Мары. Сам с ними не полетел, а послал своего инженера – майора Сергея Шевчука. С наказом: чтобы тот освоил весь процесс подготовки и боевого применения вооружения вертолёта Ми-8.

Несмотря на конец сентября, жара в Туркмении не сбавляла обороты. При выходе из вертолёта на аэродроме Мары-3 сразу ощущалось дыхание раскалённой пустыни. Температура была за сорок в тени. Ни ветерочка, только марево. Колыхание горячего воздуха над песками и над взлётной полосой. Жарко и душно, как в парилке. Дышать нечем. Непривычно. Солнце в зените, оно уже выжгло всю траву, пекло и жарило всё живое, как карасей на сковородке.

Вид Марыйской авиачасти производил стойкое впечатление нищеты, запущенности и неизбежной обречённости. Всё старое, прогнившее и ветхое. Постройки начала тридцатых годов. Полуразвалившийся штаб, казармы, столовые и клуб. Аэродром и жилые дома офицеров и прапорщиков. Даже дороги и тротуары запущенные, разбитые и давно не ремонтированные. Сергей сразу подумал: «Почему так жалко и позорно выглядит авиачасть, принёсшая столько славы и пользы в охране и защите границ нашего отечества?»

На аэродроме их встретил командир части майор Борис Захаров. Вместе с ним – недавно назначенные начальник штаба капитан Владимир Рыкованов и инженер эскадрильи капитан Владимир Руднев. Все друг друга давно хорошо знали. Антипов с Богомоловым служили вместе с Захаровым во Владивостоке, Лоскутов тоже знал Захарова с Дальнего Востока, а Рыкованова с Воркуты. Поздоровались. Крепко пожали руки. Антипов и Захаров даже обнялись. Оказывается, они семь лет вместе служили, два года летали в одном экипаже и долгое время жили в одном доме и в одном подъезде в Садгороде под Владивостоком. Лоскутов с Рыковановым тоже искренне обрадовались встрече, но обниматься не стали. Постеснялись. Тоже четыре года вместе служили в Воркуте. Летали вместе. И тоже в одном доме жили.

Майор Захаров оказался энергичным и волевым в делах, честным, прямым в мыслях и поступках. Предельно искренним и откровенным в общении. При первых же встречах с инспекторской группой как старым знакомым, правда с глазу на глаз, с лучезарной улыбкой и неиссякаемым армейским юмором рассказал, как его утверждали командиром Марыйской авиачасти на военном совете погранвойск в Москве:

–При назначении на должность все высокие должностные лица на военном совете Главка вполне серьёзно меня убеждали, что мне крупно повезло.– И он, подделываясь под старческий, но важный начальственный голос, смешно копировал какого-то московского пожилого генерала. Который, видно, служил лет десять назад в Средней Азии: – «Вам здорово повезло, товарищ майор Захаров. Вы попали служить на самые спокойные – на афганский и иранский – участки государственной границы СССР. Там не служба, а мёд. Настоящий отдых. Нарушители – максимум контрабандисты. Ну, изредка бывают ещё рыбаки-браконьеры на Каспии и пастухи овец и лошадей на суше. И никаких тебе долгих командировок. Никакой стрельбы, никаких вылетов по тревоге. Спокойные транспортные и разведывательные полёты вдоль КСП[23]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Рассказывает Владимир Новиков: «Ссылка на писателя-фронтовика Виктора Петровича Астафьева сделана потому, что мы земляки. Оба с Урала. Он с 1945 по 1963 год жил в городе Чусовой, а я родом из города Кизела Пермской области. Эти города находятся рядом, расстояние всего пятьдесят километров. И однажды в возрасте 14–15 лет я с отцом, тоже фронтовиком, был на встрече с этим писателем во Дворце культуры Кизела. Его очень тепло принимали ветераны Великой Отечественной. А он рассказывал о своей жизни и войне и о своих книгах».– Прим. ред.

2

ДШК – Дегтярёва-Шпагина крупнокалиберный 12,7 мм пулемёт, один из основных видов борьбы афганских моджахедов с советскими вертолётами в начале Афганской войны.– Прим. автора.

3

ПЗРК – переносной зенитный ракетный комплекс типа советского «Стрела-2» или американского «Стингера». Активно применялся против самолётов и вертолётов во второй половине Афганской войны.– Прим. автора.

4

Куплет из песни «Ваше благородие, госпожа удача». Слова Булата Окуджавы, музыка Исаака Шварца, написана для художественного фильма Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни» (1969). В картине её поёт бывший царский таможенник Верещагин (актёр – Павел Луспекаев).– Прим. ред.

5

ГУПВ – Главное управление пограничных войск.– Прим. автора.

6

Организация признана в России террористической и запрещена.

7

ВЛК – врачебно-лётная комиссия.– Прим. ред.

8

ЦНИАГ – Центральный научно-исследовательский госпиталь лётного состава.– Прим. автора.

9

Азартная карточная игра «храп». В ней присутствуют такие термины, как храпящий, помогающий, вертолёт. Банк – изначально установленная игроками сумма, цель игры – выиграть все деньги в банке у оппонентов.– Прим. ред.

10

ПК – гирополукомпас, курсовой прибор в кабине самолёта, вертолёта.– Прим. автора.

11

Такыр – глиняная потрескавшаяся площадка среди песков пустыни.– Прим. автора.

12

С целью тренировки к полётам и заходам на посадку в сложных метеоусловиях экипажи самолётов и вертолётов имеют возможность при полётах в простых метеоусловиях закрыть себя колпаком или шторками, чтобы ничего не видеть, кроме приборов. То есть могут выполнять заход на посадку по приборам, не видя подстилающую поверхность и аэродром до высоты прохода ближнего привода, обычно 80 метров, и ещё ниже – до высоты принятия решения для ухода на второй круг, обычно 50–60 метров. Вот эта высота 80 метров или 50–60 метров для самолёта Ил-14 по решению командира полка для каждого лётчика тогда и считалась высотой принятия решения командиром для ухода на второй круг и для повторного захода на аэродром.– Прим. автора.

13

Кызыл-Атрек, до 1932г. пос. Баят-Хаджи, сейчас Этрек – город на юго-западе, в Балканском велаяте (провинции) Туркменистана.– Прим. ред.

14

Шевченко (с 1964 по 1991), сегодня Актау – портовый город на западе Казахстана, на берегу Каспийского моря.– Прим. ред.

15

Греэм-Белл – самый восточный остров в архипелаге Земля Франца-Иосифа в Баренцевом море, часть полярных владений России. Входит в состав Архангельской области.– Прим. ред.

16

Система ОСП – оборудование или оборудованная двумя приводными радиостанциями система посадки самолётов на данном аэродроме.– Прим. автора.

17

Мары – город на юге Туркменистана.– Прим. ред.

18

На вертолёте Ми-4 нет больше посадочных мест, откуда было бы можно наблюдать за действиями лётчиков и слушать их разговор с руководителем полётов, поэтому приходилось пользоваться вертолётной стремянкой.– Прим. автора.

19

Для каждого аэродрома и для каждого командира самолёта и вертолёта приказом командира полка устанавливается минимум погоды в зависимости от уровня подготовки лётчика, при котором он имеет право производить заход для посадки на этот аэродром. Обычно это 200х2000, 150х1500 и 100х1000, где первая цифра – высота нижней кромки облаков в метрах, а вторая – горизонтальная видимость до взлётно-посадочной полосы в метрах. Лучшим считается соотношение 100х1000, и называется оно первым минимумом.– Прим. автора.

20

В этой авиационной байке в креслах двух пилотов вертолёта Ми-4 оказались два лётчика самолётов, не переученных или недоученных на вертолёт. И они осваивали взлёт и посадку на вертолёте Ми-4 ночью в простых условиях. Ручка «шаг-газ» находится на рабочих местах обоих пилотов, потому что управление этим вертолётом спаренное (или сдублированное).– Прим. автора.

21

СКП – стартовый командный пункт на аэродроме на базе автомобиля.– Прим. автора.

22

Дутик – переднее колесо шасси самолёта или вертолёта.– Прим. автора.

23

КСП – контрольно-следовая полоса вдоль сухопутной границы всех погранзастав советских погранвойск.– Прим. автора.