Багаж императора. Книга третья. Янтарная табакерка

–Что бы это могло быть? – подумал Мессинг. У него не было никаких знакомых, хотя бы отдаленно напоминающих возникший образ женщины.

Какое-то странное видение, хотя нарисовавшаяся подсказка говорила о том, что ближайшие события будут иметь какую-то связь с женщиной или событиями, в которых она играла ведущую роль. Как реагировать на это, он себе не представлял. Оставалась надежда, что всё прояснится в ближайшее время.

Утром ровно в девять у подъезда остановилась черная эмка. Мессинг, наблюдавший из окна, был готов к отъезду. Чтобы спуститься вниз, ему хватило пяти минут. У машины, раскрыв заднюю дверцу, его ожидал военный. Пропустив Мессинга на заднее сиденье, он уселся впереди и, кивнув водителю, молча стал внимательно наблюдать за дорогой. До самого Кремля никто не проронил ни слова. Милиция приостанавливала движение, пропуская эмку вперед. У кремлевских ворот водитель притормозил. Сопровождавший показал охране какой-то документ, и они въехали на территорию Кремля. Минуя посты охраны, офицер провел Мессинга в приемную, сдал на руки секретарю и так же молча удалился.

Устроившись на стуле, Мессинг посмотрел на часы, стоявшие в углу за столом секретаря. На них было без десяти десять. «Символично, – подумал он, -сегодня десятое число и меня доставили сюда без десяти десять. Три десятки сразу. Значит, и беседа должна быть интересной, и касаться она будет скорей всего не моей судьбы, а какой-то отвлеченной темы, которая витает в воздухе, но уловить ее суть я почему-то до сих пор не могу. После проверки моих качеств Сталин более терпимо стал относиться ко мне, и я почувствовал, что мне уже не так сильно «дышат» в затылок. Качества …наверное, качества причина того, что я снова понадобился здесь. Надо настроиться соответствующим образом и перестать мандражировать.

Его размышления прервал голос секретаря, приглашавшего пройти в открытую дверь кабинета Сталина. Мессинг встал, одернул пиджак, поправил галстук и, глубоко вздохнув, словно в омут, медленно двинулся в кабинет вождя, зажав в кулак все свои чувства, чтобы в нужный момент резко развернуть их в случае необходимости для своей защиты. Сталин сидел за своим рабочим столом с карандашом в руках и просматривал какие-то документы, делая пометки на полях. Мессинг подошел и молча остановился у стола, не считая возможным прерывать работу хозяина кабинета. Наконец Сталин, подчеркнув что-то на последнем листке, отложил карандаш и поднял глаза на посетителя.

–Здравствуйте, товарищ Сталин, – сказал Мессинг, глядя ему в глаза.

–Здравствуйте, товарищ Мессинг, присаживайтесь,– сказал он и показал рукой на стул, стоящий возле приставного столика.

Сталин, проследив, как тот присаживается за стол, поднял телефонную трубку и заказал два стакана чая. Затем встал, подошел к рядом стоящему столику, взял в руку лежащую там трубку с вишневым чубуком, открыл коробку папирос «Герцеговина – Флор» и, ломая их, стал набивать ее душистым табаком.

–Как вам работается, товарищ Мессинг? Есть какие-то проблемы, просьбы?

–Спасибо, Иосиф Виссарионович, все чудесно. Выступаю с концертами, выезжаю в различные города, отвечаю на вопросы людей и сам задаю их.

– Это хорошо, когда у человека все складывается хорошо, когда люди счастливы и с уверенностью смотрят в будущее, тогда и в стране все хорошо. Правильно я говорю, товарищ Мессинг?

–Да, товарищ Сталин, – ответил тот, следя за тем, как последний раскуривает свою трубку.

–Вы интересный человек, Вольф Григорьевич, как говорит товарищ Берия, вы опасный человек. И эта опасность лежит в ваших необыкновенных способностях, в которых вы нас убедили.

Его монолог прервал стук в дверь, и на пороге возник секретарь с чаем на подносе. Он поставил один стакан перед Сталиным, а второй – перед Мессингом и молча удалился.

–Угощайтесь, – сказал Сталин и отхлебнул из стакана довольно изрядный глоток.

–Спасибо, – сказал Мессинг и тихо придвинул к себе стакан.

–Так вот, сейчас мы хотели бы услышать ваш совет относительно одного необычного дела. Дела, в котором не может разобраться даже товарищ Берия. Он испробовал все возможные способы, но результата не добился. Теперь вот хотим попросить вас подключиться к этому делу.

И он обстоятельно рассказал Мессингу о янтарной комнате и поставил перед ним задачу разобраться и дать соответствующие рекомендации.

–Это все так необычно, товарищ Сталин. Я не знаю, справлюсь ли я с этой задачей. Мне никогда с таким раньше не приходилось сталкиваться. Это же не живая субстанция, а что-то такое непонятное.

–Вот это вы и выясните. Если бы мы считали, что вы не справитесь, то вас бы тогда не пригласили и не доверили такое важное дело, – резко ответил Сталин.

–Я постараюсь, – ответил Мессинг.

–Вот-вот, постарайтесь и как можно быстрее. Вам дадут охрану и любых специалистов, которые будут нужны. Как у вас с работой? Мы можем послать вас в командировку в Пушкино и сообщим об этом в Госконцерт.

–Нет, нет, спасибо, – ответил Мессинг. – Мне ничего не нужно, я постараюсь сам разобраться в этом. Единственное, чтобы сотрудники музея выполняли мои просьбы, которые могут возникнуть в ходе изучения янтарного кабинета. А что касается командировки, то не надо. У меня сейчас пауза перед гастролями, поэтому я с удовольствием использую ее для решения поставленной задачи.

– Вот и хорошо. Будем считать, что договорились. Мы скажем дирекции музея о полном подчинении вам. Да, и просьба: обо всех результатах докладывать мне лично.

Поняв, что аудиенция закончена, Мессинг поблагодарил Сталина за чай и, попрощавшись, вышел из кабинета. Домой его доставили на том же автомобиле. Быстро собравшись, Мессинг тотчас выехал в Ленинград. К вечеру он был уже в Царском Селе, где в здании дворца ему была приготовлена комната.

Глава

VI

Ранним утром он вышел на прогулку в парк. Обошел несколько раз вокруг дворца, пытаясь настроиться на задание и выявить какие-нибудь нюансы, которые дали бы возможность наметить подходы и определить направления решения поставленной задачи. Но все было спокойно. Утро уверенно вступало в свои права. Птичий гомон сопровождался размеренным карканьем ворон, а восходящее солнце пересчитывало окна дворца, поочередно озаряя их своим светом. Пора было приниматься за работу. Войдя в кабинет директора, Мессинг представился. Пожилой человек, который сидел за письменным столом, встал, вышел из-за стола и, пожав руку артиста, сообщил, что его зовут Иван Иванович Коротков и он очень рад видеть известного Вольфа Мессинга здесь, в музее. Усадив гостя в старинное уютное кресло, он сел напротив и заявил, что готов оказывать всяческое содействие в известном вопросе.

–Какие будут пожелания?

–Да пока особых нет. Просьба, чтобы меня смотрители пропускали везде и разрешали иногда подольше задерживаться в янтарном кабинете.

–О, это не проблема, у меня в десять часов пятиминутка с персоналом, я вас им представлю и дам соответствующие указания. Естественно, о цели вашего визита никто не будет знать.

–Это будет очень любезно с вашей стороны. На данный момент я хотел бы просто изучить обстановку и ознакомиться с объектом исследования, – пояснил Мессинг.

Директор отработанным жестом вытащил из кармана часы и, щелкнув крышкой, сообщил, что им пора идти на пятиминутку. В комнате, расположенной недалеко от кабинета, собралось около тридцати сотрудников музея. Когда Мессинг с директором входили туда, все повернули головы в их сторону, с недоумением разглядывая незнакомца. Однако постепенно пришло узнавание, и когда директор представил его, комната взорвалась аплодисментами.

–Спасибо, товарищи! – сказал директор, – однако Вольф Григорьевич приехал сюда отдохнуть, набраться новых творческих сил и поближе ознакомиться с экспонатами нашего уникального музея. Может быть, он в конце отдыха и выступит перед нами. Да, Вольф Григорьевич? – и директор вопросительно посмотрел на него.

– Да, обязательно, – ответил Мессинг, раскланиваясь перед людьми.

– Вот и хорошо. А теперь, товарищи, просьба ко всем пропускать Вольфа Григорьевича во все помещения, комнаты и запасники, куда он пожелает. В нашем музее для него закрытых зон нет. Всем понятно? Вижу, что всем, тогда давайте на рабочие места, а я покажу нашему гостю музей.

Комната в течение пяти минут опустела, а Мессинг вместе с директором отправился по экспозициям музея. Роскошь и убранство Екатерининского дворца потрясли артиста. Он ходил по залам, ахая и восхищаясь изяществом линий и совершенством форм статуй и лепных украшений, рассыпанных по стенам. Музей был еще закрыт, посетителей не было, и поэтому шаги двух человек в звенящей тишине огромных залов эхом разносились по сторонам. Ознакомившись с залами и основными экспозициями, они наконец подошли к двери, ведущей в янтарную комнату. Директор, продолжая рассказ о музее, взялся за ручку, собираясь войти. И именно в этот момент Мессинга как бы подбросило, он ясно осознал, что именно сейчас в комнату входить не надо. Его появление может нарушить те процессы, которые шли в ее недрах. Они могут или прекратиться, или ускориться. И в том, и в другом случае это было плохо. Обычно уравновешенный, он повысил голос и почти закричал:

–Нет, нет, Иван Иванович, не надо! Не надо открывать дверь, – пояснил он застывшему от неожиданности директору.

–Извините, я хочу сделать это сам, но пока я не готов, и поэтому хочу сначала изучить ситуацию, а затем уже действовать.

–А, понятно, воля ваша, – сказал директор, убирая руку с дверной ручки. Хотя по его растерянному выражению лица было видно, что он ничего не понял.

– Уважаемый Иван Иванович, а где я могу здесь расположиться, чтобы понаблюдать за ситуацией?

–А мы поставим вам стульчик, вот здесь, перед входом, и вы будете как бы вторым смотрителем в этом зале. Первый будет стоять внутри, а вы вот здесь.

–Это будет очень любезно с вашей стороны, – ответил Мессинг, и они двинулись дальше по звонким залам дворца.

Спустившись по парадной лестнице вниз, они вышли к главному входу, где уже толпилась довольно внушительная группа экскурсантов, среди которых слышалась немецкая речь.

–Я с вашего разрешения, Иван Иванович, пройдусь по парку, а затем займу свое рабочее место, если вы не возражаете, – сказал Мессинг, направляясь в сторону центральной аллеи.

–Что вы, Вольф Григорьевич, я сейчас же отдам необходимые распоряжения,– засуетился директор и вернулся во дворец.

Во время прогулки, приведя свои мысли в порядок, Мессинг ясно осознал, что сейчас главное – спокойно оценить обстановку, которая складывается вокруг янтарной комнаты. Необходимо было понять, как она функционирует: под воздействием или каких-то внутренних механизмов, или каких-то внешних раздражителей, заставляя ее периодически входить в тот или иной режим работы. С этими мыслями он поднялся на второй этаж, где находилась нужная ему комната. Перед входом в нее стоял стул с гнутыми ножками и вычурной спинкой. Мессинг уселся на него и почувствовал, что несмотря на конфигурацию, сидеть на стуле достаточно удобно. Прикрыв глаза и настроившись, он стал изучать обстановку вокруг. Вроде все было спокойно, где-то слышался гул голосов и шарканье войлочных тапочек по резному паркету, которые надевали экскурсанты. Вскоре шум усилился, и на лестничную площадку выплеснулась экскурсионная группа. Подойдя к двери, служитель открыл ее, и засверкавшие перед посетителями резные панели янтарного кабинета привели их в неописуемый восторг. Они сгрудились перед входом, словно впитывая открывшуюся перед ними красоту. Экскурсовод рассказывала об истории создания этого кабинета, стоя в центре янтарного зала, и отблески янтарных панелей легкой дымкой ложились не неё. Эта молодая девушка словно парила в невесомости и воспринималась, как прекрасная фея, которая вот-вот, прямо сейчас совершит какое-то чудо. Но чуда не произошло. Закончив свой рассказ, она впустила экскурсантов вовнутрь, и они, заполнив зал, стали рассматривать панели и обмениваться впечатлениями, сведя на нет все очарование. Но первый камешек в фундамент был заложен. Мессинг понял, что в этом что-то есть, потому что просто так, на пустом месте такого представления не бывает. Здесь был заложен какой-то смысл. Это чувствовалось хотя бы по реакции служителя, который тут стоит каждый день и видит всякое, но такое, очевидно, для него было впервые. Тем не менее, он перевел удивленный взгляд на Мессинга и пожал плечами, как бы показывая, что все нормально и ничего необычного нет. «Как же нет, -подумал Мессинг, -ведь явные признаки сверхъестественного налицо. Но непосвященному эти процессы не понять». Потому он улыбнулся служителю и стал продолжать свои наблюдения, фиксируя все примечательные моменты. Затем прошла вторая, третья, пятая экскурсия, но ничего особенного не случилось. Попалось даже несколько немцев в составе экскурсионных групп, но их присутствие никак не отразилось на поведении янтарной комнаты. Второй день дежурства также не принес никаких результатов.

На третий день появилась небольшая группа немцев, которые организованно подошли к двери янтарной комнаты. Войдя в нее, они сгрудились на ее середине, словно готовясь к чему-то. Мессинг сразу насторожился, словно предчувствуя, что сейчас должно что-то произойти. Постояв минуты две в молчании, немцы, словно по команде, выстроились в цепь поперек комнаты, касаясь руками ее панелей, а затем резко перестроились крестообразно и таким образом стали кружиться посередине, как будто рассматривая резное убранство. Сначала ничего не менялось, но затем по верху панелей пробежали блики, точно искорки, и они стали понемногу светиться, озаряя бледным светом все убыстряющий свое движение крестообразный хоровод. Потом над головами появился светящийся круг, то поднимающийся ввысь, то опускающийся вниз и покрывающий полностью участников этого необычного танца, задавая тем самым его ритм. Во время движения у некоторых участников распахнулись рубашки, и стали видны янтарные амулеты, висящие на чёрных шнурках и повторяющие отдельные элементы панелей. Но вдруг по чьей-то команде танец прекратился – и светящийся круг поднялся к потолку и тут же пропал. А немцы, приведя себя в порядок, чинно вышли и продолжили экскурсию. Служитель реагировал на это спокойно. Очевидно, для него произошедшее не было новостью, а вот Мессинг понял, что перед ним был продемонстрирован механизм включения янтарного кабинета. Он был удивлен и озадачен: «Если есть механизм включения, значит, должен быть и выключатель. Что он из себя представляет? Что такого заложено в этой комнате, если ее пытаются включить? И наконец, для чего все это нужно?»

Но в первую очередь ему необходимо было разобраться, что же заложено там, внутри этой комнаты, и как она действует на окружающих. Такой случай ему представился дня через три. В музее был санитарный день, поэтому везде царили тишина и спокойствие. Сотрудники занимались своими делами, приводя экспозиции в порядок. Мессинг, как обычно, утром пришел на свое рабочее место и сел на стул. Двери комнаты были открыты, и никто их не охранял. Посидев немного и всмотревшись в даль комнаты, Мессинг решил, что пора нанести ей визит. Собравшись с духом, он встал и медленно прошел на середину янтарного кабинета. Все было спокойно. Тогда он решил подойти поближе к передней янтарной панели, чтобы рассмотреть корону, которую придерживали руками два рыцаря. Его удивила их необычная поза: они как бы сидели и держали в своих руках корону, приподняв ее над основанием.

–Что бы это могло значить? – подумал он, пытаясь разгадать замысел мастера, изобразившего эту фигуру.

Присмотревшись более внимательно, он замер от неожиданности. На его глазах рыцари приподняли королевскую корону, и из-под нее стал струиться зыбкий туман, постепенно набирая силу. Он поднялся вверх, а затем стремительно опустился вниз, как змея, окутывая фигуру знаменитого артиста. Тот стоял как парализованный, боясь шевельнуться. Вскоре туман поднялся вверх и вспыхнул над его головой, превратившись в большой яркий шар. В середине его начали происходить какие-то процессы, шар покрылся рябью, и свозь нее стало вырисовываться лицо молодой женщины с распущенными белыми волосами. После этого шар опустился и встал перед лицом Мессинга. Женщина открыла свои глаза и принялась в упор рассматривать его. Потом шар медленно облетел вокруг стоящей фигуры и снова замер на прежнем месте. Взгляд незнакомки был злым и холодным. Голубые глаза казались ледяными, замораживающими все вокруг. Даже теплые янтарные панели выглядели покрытыми коркой льда и потерявшими свой естественный свет. Затем шар оттеснил Мессинга в центр комнаты и завис, медленно кружась вокруг своей оси. После этого он ярко вспыхнул, и от него отделилась передняя часть, пролетевшая вперед и накрывшая стоящую перед ним янтарную панель. Она засветилась и превратилась в своеобразный экран, на котором стали мелькать какие-то картинки. Мессинг взял себя в руки, заставив организм выйти из шокового состояния и более осмысленно воспринимать происходящее. Он понял, что ему хотят что-то сообщить. Перед ним на экране разворачивалось сражение между огненными драконами и огромными чудовищами, которые сцепились в смертельной схватке. Клочья и куски плоти летели во все стороны. Поверженные падали на огромные деревья, вырывая их с корнем и опаляя огнем. Упавшие деревья горько плакали, выпуская на землю янтарный сок, который пробивал себе дорогу через распластанных чудовищ, приобретал различные оттенки, каплями застывая на земле. Затем земля взорвалась вулканами и наполнилась горячим паром, когда ее залила морская вода. И после этого наступил покой, и медленные волны лениво стали выбрасывать на берег куски оранжевого камня, которые под воздействием волн приобретали причудливые формы. Всю эту картину Мессинг рассматривал сквозь шар, плававший перед его глазами. Неожиданно от шара отделилась левая половина и также озарила левую панель янтарной комнаты. На экране появились мастера, которые резали и шлифовали янтарь, собирая панели на серебряной основе. Среди этих картинок мелькнуло и лицо молодой женщины, которая стояла перед зеркалом, примеряя новое платье. И неожиданно показалось надменное лицо прусского короля Фридриха, который вопросительно смотрел на Мессинга. Не успело закончиться это действие, как от правой стороны шара отделилась часть его основы и залила правую панель. Перед ошеломленным артистом промелькнули фигуры монарших особ Российской империи, которые, очевидно, посещали в свое время янтарную комнату. Вслед за этим все экраны на панелях соединились в центре в один большой экран. Сначала ничего на нем не происходило, однако спустя какое-то время на нем появилась все та же женщина. Постояв немного в задумчивости, она распахнула руки – и экран пришел в движение. С левой стороны в ее объятия поползли колонны танков, а с правой – колонны солдат, идущих по горящей земле, оставляя за собой только дым и пожарища. Доходя до центрального экрана, они попадали в ее объятия и словно растворялись в них. От всего этого она только молодела и постепенно заполняла собой весь экран, наливаясь злостью и приподнимаясь вверх. Затем экран резко вспыхнул – и все пропало. Осталась только неровная линия, по одну сторону которой была выжженная земля, а с другой – зеленая, налитая сочной травой степь. После этого панели погасли, половинки шара объединились в одно целое, и он снова заискрился ярким светом, вращаясь над головой Мессинга. На шаре снова проступило лицо женщины, всё так же вопросительно взиравшей на изумлённого человека. Вдруг она раскрыла рот и стала смеяться, и хотя звука не было, но Мессинг физически почувствовал, как напряглись его барабанные перепонки. В одночасье шар лопнул – и женское лицо раскололось на мельчайшие частицы, которые огненными брызгами расплескались по панелям, прячась в их резных частях и заставляя менять свой цвет. Оставшийся висеть туман медленно двинулся по направлению к королевской короне и спрятался под ней. Привставшие рыцари поставили корону на место и замерли в ожидании. Панели, еще раз вспыхнув, стали постепенно приобретать свой обычный цвет.

Мессинг понял, что разговор с ним окончен, и на ватных ногах вышел из помещения. Кругом стояла тишина, поскольку был конец рабочего дня. В таком состоянии он потихоньку добрел до своей комнаты и, не раздеваясь, упал на кровать.

Закрыв глаза, он словно провалился в глубокую темную яму, у которой, казалось, не было конца. Он летел рывками, раскачиваясь из стороны в сторону, а в голове вспыхивали молнии – очевидно, последствия влияния огненного шара. Внезапно полёт прекратился так же резко, как и начался, и Мессинг завис в воздухе, плавно кружась на месте. Внизу под ним шевелились какие-то тени и слышались неясные звуки. Затем его окутал густой туман, и он провалился в беспробудный сон. Как оказалось, он проспал почти сутки. На рассвете в его сознании снова возникло лицо молодой женщины, которое он видел в янтарном кабинете. На этот раз оно было более приветливым. Самое интересное, что он теперь не только видел ее, но и слышал.

–Знай, – сказала она, – я пришла сюда, как Троянский конь. Я создана из пространства, я душа этой комнаты, и скоро ко мне явятся бредущие во мгле, путь их будет тяжелым и кровавым, но, придя ко мне, они прозреют и заберут все то, что им принадлежит. И где бы я ни находилась, они будут стремиться ко мне, потому что я призвана помогать им, расчищать путь, по которому они идут. И они овладеют миром, набросят на него огненную ловчую сеть, и никто не избежит их смертельных объятий. Ты, который знает многое, должен знать и это. У тебя еще есть время спастись.

На последних словах лицо ее исказилось и пропало. Проснувшийся Мессинг был не в лучшем расположении духа потому, что он столкнулся с непонятным явлением, которое как-то надо было растолковать вождю. А тот не терпел недомолвок и непонятных вещей, поскольку, как твердо знал Мессинг, сам обладал необычными способностями и умел распознать человека с первого взгляда. Утро было уже в завершающей стадии, поэтому он встал и, позавтракав в буфете, решил прогуляться по парку, чтобы привести свои мысли в порядок. Самое интересное, что сегодняшнее утро было чудесным, налитым солнечным светом, в отличие от предыдущих пасмурных и дождливых дней. Галька парковых дорожек хрустела под ногами, задавая определенный темп ходьбе. На свежем воздухе и думалось лучше. «Главное, необходимо было найти основу, которая позволит разгадать эту загадку, – думал Мессинг. – Итак, мы имеем мировой шедевр искусства. Но шедевр не простой, а созданный древними мастерами для чего-то. Он создавался не для демонстрации, а для практических целей. Каких? И на это есть определенный ответ: для овладения миром. При помощи чего? Да при помощи неизвестных сил, которые таятся внутри этой комнаты. Как они действуют, неизвестно. Но действуют, как показывает история, отрицательно подготавливая почву для основного акта. И вполне очевидно, он скоро наступит. Кто является главным действующим лицом в этом спектакле, ясно и так. Это тот, кем был подарен этот шедевр. Как же бороться с этими силами? Может быть, разобрать комнату? Но где гарантия, что это сработает, да и вождь на это не пойдет, так как может быть большой резонанс, который может отрицательно сказаться на взаимоотношениях двух стран. Подменить комнату? Но для этого нужно время и средства, чтобы воспроизвести все это. А времени нет. Интересно, а если перенести эту комнату в другое место, как она будет действовать? Скорее всего, так же, как и сейчас, если ее правильно собрать. А если закрыть комнату на ремонт или реставрацию? Да, да, именно на реставрацию! Занавесить панели, прекратить доступ посетителей, тогда и активность ее ослабеет, если вообще не прекратится. Возможно, это и будет выходом из ситуации, а там, может быть, придет ещё какое-нибудь решение.

Именно таким образом Мессинг решил докладывать Сталину, ничего не скрывая, ведь история наглядно демонстрировала, что после появления в стране этой янтарной комнаты немцы сначала тонкой струйкой, а затем уже более серьезным потоком двинулись в Россию, и многие из них на протяжении веков не только осваивали территорию, но и входили во власть. В этот же день он выехал в Москву.

Приехав домой, Мессинг оказался перед проблемой: кому звонить? Берии или Сталину? Да и необходимых номеров телефонов у него не было. Никто не позаботился об этом. Что же делать? И он решил позвонить на дежурный номер НКВД. Сотрудник, получив у него нужные сведения, попросил подождать и никуда не отлучаться из дома. Буквально через полчаса раздался телефонный звонок. Снятая трубка заговорила голосом с грузинским акцентом:

–Ну что, уже приехал? Что-то там выяснил?

–Да, товарищ Берия, – ответил Мессинг, сразу догадавшись, кто с ним разговаривает.

–Ну и что там интересного, можешь прояснить?

–Я бы не хотел об этом говорить по телефону, Лаврентий Павлович..

–Молодец, – ответил тот. – Хорошо, тогда я сейчас узнаю, как обстоят дела, и тебе сообщат.