Возврат зла. Остросюжетная библиотека

– Люда пошли, мне тебе надо что – то сказать по секрету, – щебетала девочка.

– Сейчас моя хорошая, я с дядей договорю, и ты мне расскажешь свой секрет.

Сергей Сергеевич сходил на кухню и принёс оттуда вазу с конфетами. Поставив её на пол перед девочкой, заходил по комнате углублённый в свои мысли. Ему уже не очень хотелось идти работать в ДЮСШ. Он уже прекрасно знал, куда падёт его выбор. Эта женщина обладательница заманчивых грудей и красивого лица победила его, и одновременно, хоть и заочно, но поддалась ему. Всё остальное будет зависеть от развивающихся обстоятельств.

Он остановился перед ней, одёрнул сорочку и, пригладив волосы, сказал:

– Я, конечно, польщён вашим предложением. Но, думаю, до первого сентября у меня есть время подумать? Если я надумаю, то принесу вам девять роз!

– Безусловно, есть, – ответила она обворожительной улыбкой, – а розы зачем? У нас на территории богатый дендропарк имеется. В цветах, в том числе и розах я утопаю. Так что знайте, – как только созреете, так и приходите в любое время. Мы будем очень рады вам!

– Хорошо без роз, но с коробкой конфет и большим рабочим потенциалом!

– Это приветствуется, – не убирая улыбки с лица, – произнесла она и встала с кресла. – И ещё чуть не забыла – непроизвольно, взяла она его за пуговицу сорочки, – на всякий случай возьмите на заметку. Если вдруг среди ваших знакомых найдётся спортивный работник, непременно присылайте его к нам?

Он задержал своё внимание на руке, которая крутила его пуговицу. Ему было приятно ощущать её прикосновение. Она это заметила и, отдёрнув руку, произнесла.

– Простите!

– Мне, то же приятно, – услышала она в ответ, и её лицо вновь запылало алой краской.

Он из вазы насыпал в руки девочки конфет, а остатки рассовал в карманы халата Людмилы Фёдоровны, не заглядывая при этом в её пылающее лицо.

ЗНАКОМСТВО С АСЕЙ

Первое, что сделал Платон утром следующего дня. Сел в свою машину и поехал в ДЮСШ «Метеор». Это было современное здание ведомственной школы российских железнодорожных дорог, где проходили обучение борцы и гимнасты. После знакомства с Людмилой Фёдоровной у него уже не было такого рьяного желания работать в ведомстве РЖД. Он понимал, что бесконечные проверки и куча обязательной разной писанины будут отвлекать его от основной работы. От этого он отвык, и последние годы работал в тех заведениях, где важнее ценился результат, а не наличие журналов и вороха бумаг. Не гнушался он и частными занятиями, когда его ангажировали богатые дома, для обучения своих чад. В клубе Ходжи тоже было просто, – кроме журнала посещений, там никакие бумаги больше не заполняли. В «Метеор» он ехал, ублажить своё любопытство и подтвердить свою порядочность. Всё – таки женщина нашла время приехать к нему домой. А это надо ценить.

Она положила перед ним лист бумаги.

– Пишите заявление на моё имя.

– Погодите, – заколебался он, – я, к великому сожалению, с собой документы не захватил – это одно. А второе препятствие более серьёзное, у меня высшее образование, но оно техническое, а не педагогическое, какое требует система.

– Что за глупости Сергей Сергеевич? – возмутилась она. – Вы же мастер спорта! А это приравнивается к спортивному образованию! Не мне вас учить. Заправляли практически всем спортом в городе, а сейчас вдруг размякли. Документы мне ваши сегодня не нужны. Принесёте завтра паспортные данные и трудовую книжку. А сегодня считайте, у вас начался рабочий день. Приказ на вас сейчас подготовим. Так что пишите заявление и следом в арендованную нами шестидесятую школу, – там вас ждут. Осмотритесь, – вопросы, какие возникнут, сразу ко мне.

…Он откровенно засмеялся. Давая этим понять, что нарочито на нелепую отговорку получил ответ, который был, им прогнозируем. Наступило молчание. Платон хотел ещё что – то сказать, но никак не мог придумать достаточно веской фразы, которая могла бы гладко противостоять его, уже нежелательному трудоустройству. А откровенно отказаться от должности тренера он не мог. Это было не в его правилах. Потому что, по словам директрисы условия для работы ему предоставляли превосходные, о каких можно было только мечтать. Лишние разговоры о его зажравшемся профессионализме, ему были не нужны.

– Если вы сейчас откажетесь, то в следующий понедельник на оперативке, меня мэр отправит на эшафот, – чуть не плача произнесла она. – Я же хотела и Людмилу Ивановну Шабанову оформить на ставку, но она мне честно призналась, что в настольном теннисе ничего не смыслит, и в Сибири работала только на наборе.

…Он, не устояв под напором этой грузной женщины, написал заявление без всякой охоты, осознавая, что с таким настроением работа будет в этой школе без желания. У него перед глазами стояла очаровательная Людмила Фёдоровна с её волнующим дыханием, с большими грудями и шёлковыми волосами.

…Вишневская взяла у него заявление и почтительно улыбнулась.

– Думаю, мы с вами сработаемся, – оживлённо сказала она. – Не забывайте, что на настольный теннис из городского бюджета выделены шальные деньги. Вам и карты в руки, их надо осваивать. Составьте в ближайшие дни список на инвентарь, который вам необходим и календарный план со сметой на поездки.

Такой организационный подход к делу с первого дня, настраивал его на оптимистическую волну.

– Завтра я вам принесу документы и смету, – утвердительно качал он головой, – а сейчас я поеду в школу на аттестацию зала.

Он вышел из кабинета, бесшумно закрыв за собой дверь, и на выходе ему в глаза бросился большой щит с фотографиями тренерского состава ДЮСШ. И какое же было его удивление, когда на него улыбаясь, смотрела Фима и её кузен Борис Смородин.

Настроение сразу испортилось.

– Ну, нет, – взбесился он, – с этими людьми в одной компании я уже работал. Хватит!

Он вернулся в кабинет Вишневской. Она сидела за столом, и пила чай с тульским пряником.

– Что – то забыли? – спросила она.

– Да, хочу аннулировать своё заявление. Работать с Фимой Ходжи и Борисом я не буду. Почему вы не сказали, что они у вас в штате?

Она положила пряник на стол и отставила чашку. Нахмурив лицо, раздраженно сказала.

– Сейчас выходить будете, сдерите их фотки со стенда. Они числились у меня в штате три месяца. Фима по залу ходила только с телефоном, – ракетку боялась в руки брать. А Борис Кустов, оказывается, помимо нашей спортивной школы подрабатывал в рекламном агентстве. Щиты по городу развешивал, вот и плюнул на основную работу. Я не посмотрела на его влиятельного папу и рассчитала их обоих с Фимой в один день. К вашему сведению, могу сообщить, что год назад и Ходжа здесь работал, но бывший директор ДЮСШ Грибов выгнал его с треском. Что это за работник, месяц работает, два месяца водку кушает.

– Что верно, – то верно, имеется у него такой грех, – подтвердил Платон.

– Вы думаете, я с ним не знакома? – прищурила она глаза и отпила чай из чашки, – пришлось, по необходимости встретится с этим пупом земли. Важным себя считает и сильным, – а на самом деле одна эфемерность и никакого прока. Играет сам с собой в непонятную игру. Самовлюблённый чурбан. Ему бы подтяжками для штанов на рынке торговать, а он в коммерческий спорт полез.

– Не хочу о нём ничего говорить, но полностью с вами согласен, Людмила Васильевна, – на прощание произнёс он, и направился к своей машине.

После повторного разговора с Вишневской у него в груди образовалась оттепель, – кратковременная злость прошла, настроение восстановилось. Проходя мимо стенда, фотографии он срывать, не стал, только сухо плюнул в их сторону и сел в машину.

…Шестидесятая школа была построена два года назад и считалась лучшей в городе. Там был и бассейн и три спортивных зала. Внушала она себя и своими огромными размерами. Четырёхэтажное здание, построенное в форме каре, значительно отличалось от других школ. Слухи ходили по городу, что в эту школу подбирали лучший педагогический персонал. Разузнав на парадном входе у охранника, где находятся физруки школы, он поднялся на второй этаж. У них был отдельный кабинет, около большого зала. В кабинете сидела смуглая экзотическая девушка в красном спортивном костюме азиатской внешности небольшого роста.

– Вы Сергей Сергеевич? – не дала она и рта раскрыть Винту.

– Он самый, – ответил он.

– Мне уже Людмила Васильевна позвонила, и я вас жду. Будем работать вместе.

– И надеюсь в обнимку? – пошутил он.

– Мне всегда нравились ловкие люди, – сказала она, – с ними жизнь приобретает совсем другой смысл. Меня зовут Ася. Я здесь физруком работаю и на полставки буду теннис вести.

Девушка была переполнена радушием. Она, не умолкая, славно трещала о школе и её нравах. Затем обхватила Винта за поясницу, вплотную прижимаясь к его бедру, повела смотреть зал.

– А ты Ася в теннис можешь играть? – спросил он у неё попутно.

– Нет, конечно, но Людмила Васильевна наказала мне, чтобы я от вас не отходила и постоянно заглядывала вам в рот и ничего не пропускала. У ваших предшественников я ничему не научилась. Они какие – то зомбированные были. На похоронах, веселей бывает, чем на их тренировках.

Подобное сравнение словоохотливой девушки заставило его улыбнуться.

– Если желание есть, то обязательно научишься. У тебя же будет начальная группа обучения. Я правильное направление тебе дам, для начала. Сама ничего выдумывать не будешь, то всё у тебя получится. А вообще – то у тебя специализация, какая?

– Людмила Васильевны в Джамбуле была моим тренером по стрельбе из лука. Я была второй на Европе среди девушек. Но это было давно, четырнадцать лет назад.

Он обмерил взглядом по сути дела ещё детское создание и удивлённо спросил:

– А сколько же сейчас годиков вице Чемпионке Европы.

– Не корректный вопрос, – засмущалась она. – Если вы приняли меня за Дюймовочку, то пускай я для вас ей и останусь.

– Я уже подсчитал приблизительно твой жизненный путь, однако Дюймовочка рано замуж вышла, – он взглянул на её голые пальцы рук, – а ты ещё смотрю, не обзавелись таким счастьем.

– Была, но неудачно. От того брака у меня дочка растёт. Учится здесь в третьем классе. Вот будет она постарше, тогда можно думать и о близком спутнике. А сейчас ну их этих мужей, – махнула она рукой.

Они вошли в зал. Он был огромный, на одной половине располагалась волейбольная площадка, а на второй баскетбольная.

– А где же теннисные столы? – недоумённо покрутил он головой.

– Наверху, – показала она пальцем на балкон.

По вертикальной лестнице они забрались в теннисный сектор. Там стояли совершенно новые четыре стола китайского производства с не плохим отскоком. Ограждений не было. Сетки с изломанными струбцинами валялись в углу на полу. Одно радовало, места там вполне хватало для продуктивных занятий настольным теннисом. Можно было даже установить там специальные тренажёры и ещё один стол с роботом.

– Ну, в общем – то не плохо, – оценил он условия, – только балкон нужно огородить сеткой с мелкой ячейкой, чтобы мячи вниз не падали.

– Сетка есть, но Фиме с Борей недосуг было.

– Понятно всё, – заключил он, – их нерадивость к работе мне известна.

Ася глубоко вздохнула:

– Правильно сделала Вишневская, что вышибла их отсюда. Они надеялись на Татьяну Ивановну Смородину, мать Бориса. Она у нас здесь завучем работает. Но ничего не вышло. Людмила Васильевна не любит в спорте дилетантов, тем более ленивых.

…Это неутешительное и даже злосчастное сообщение было для него внеочередным и окончательным ударом по его самолюбию. Услышав, отвратительную новость, он понял, что судьба его на этом поприще в недалёком будущем будет обязательно предрешена, на уровне управления спорта, а возможно и администрации города, и непременно в отрицательную сторону.

Он знал, что родная сестра Ходжи работает в школе, но в какой именно ему было не ведомо. А муж её Смородин Павел считался одним из отцов города – являясь председателем местного совета депутатов.

Сергей Сергеевич замаскировал своё негодование и, обняв Асю за плечи, сказал:

– Не унывай, завтра мы с тобой натянем сетку. А послезавтра ко мне придут уже дети, но не из вашей школы. Их же всех распустили на каникулы. Будешь пока проходить со мной курс молодого бойца с детьми из разных школ. Другого пути у нас с тобой нет.

Она засмущалась и приложив ладонь к его груди, сказала:

– Я безумно рада, что мне придётся работать с опытным и знаменитым тренером.

– Опыт, конечно, есть, а про знаменитость ты загнула милая Ася, – убрал он её руку со своей груди и, направляясь на выход, обернулся. – Завтра в это же время жди меня. Будем сетку с тобой натягивать.

Она поцеловала свою ладошку и дунула на неё ему вслед. Он улыбнулся и помахал ей рукой.

«Обнадёживающий жест! – подумал он. – Что – то в последнее время женщины горячо дышать в мою сторону стали, и не воспользоваться этим вниманием, значит обидеть воздыхательницу и обокрасть себя».

ОБНАЖЁННЫЙ ПРИКОЛ

После школы он заехал к Шабановой. Та встретила его с радостью и провела на кухню. На этот раз там не было немытой посуды в мойке, и пол был тщательно вылизан. Он обратил внимание, что окно и облупленный подоконник были тщательно помыты.

«Значит, критика моя выстрелила» – мысленно отметил Платон.

Людмила открыла холодильник и выставила на стол недопитую ими бутылку.

– Это ни к чему сегодня, – отодвинул он мрачно бутылку от себя, – спрячь до времени. Я устроился сегодня на работу и к тому же за рулём.

– А почему у тебя вид недовольный, если с работой всё уладил? – спрятала она назад бутылку, – я старалась. Ты бы видал, как Вишневская обрадовалась. У неё в кабинете в это время два тренера по гимнастике сидели, – тебя на пять с плюсом охарактеризовали.

Он был сдержанным и прыгать от счастья, от того, что у него выдался удачный день, не желал:

– Я тебе, весьма благодарен за заботу, но чую, налечу в этом Метеоре на ножницы, когда лето кончится.

– Как тебя понимать? – села она напротив него.

– Как хочешь, но особо не радуйся – безмятежно промолвил он. – В той школе, где я буду проводить занятия, завучем работает родная сестра Хаджи, она же Смородина, мать Бориса. Мне это не по кайфу.

– Плевать на неё, – засмеялась Людмила, – и растереть. Тебе же не с ней в одном зале с ней работать?

Платон попросил пепельницу и закурил:

– Понятно, что не с ней, – глубоко затянулся он сигаретой, – но селевой поток грязи с её стороны может потечь на меня с непомерной скоростью. Она меня давно и прекрасно знает. И ей отлично известна междоусобица со мной и её братцем.

…Он без всякого напряжения перешёл на улыбку, но, когда позади себя услышал детский кашель, повернулся. Сзади стояла Яна и прикрывала рот ладонью, не прекращая кашлять.

– Говорила тебе мороженное лизать нужно, – прикрикнула на неё мать, а ты от жадности сгрызла его, теперь каркаешь. Марш отсюда нечего слушать взрослые разговоры.

– Мам я хотела узнать у Сергея Сергеевича, где мы будем тренироваться.

– Пока в шестидесятой школе, – ответил он, – помещение мне там понравилось. Стационарное, хотя не исключаю, что временами нам будет мешать шум. Но это ерунда, главная помеха может идти от «Сибири». Как только первый тревожный сигнал появится, сразу уходим оттуда. Мне ещё одно место неплохое посулили.

– И где же, – расширила глаза Людмила Ивановна.

– В пяти минутах ходьбы от твоего дома.

– В тридцать третьей школе? – обрадовано спросила Яна.

Он отрицательно покачал головой.

– В детском доме. Там тоже обещают хорошие условия вместе со стимулирующей зарплатой. Я уже на своё сотрудничество им добро дал.

Людмила Ивановна встала с табуретки вытолкала дочь с кухни и закрыла за ней дверь.

– Может и мне ставка там отыщется?

Он пожал плечами.

– Сходи, узнай. Для тебя это не дурной вариант будет. Зарплата, конечно, у тебя вначале будет не ахти какая, но тебе ещё в школе часы запросто можно взять. А если выторгуешь у директора полторы ставки, то и дергаться не зачем.

Она закатила глаза к потолку и три раза перекрестилась:

– Боже помоги мне, – сложила она ладони клинышком, – век благодарна буду. Грешить не буду, а на Сергея Сергеевича мадригал во славу напишу.

Он не выдержал и рассмеялся:

– Ты позавчера мне губной помадой в одном месте уже написала мадригал.

– А, – а, – я, – я, – перешла она на алфавит и склонила головку на бок, – просто шалила. Я от скуки бываю такой оригинальной шалуньей. Ты Сергей Сергеевич не обижайся на меня?

Она встретилась с его пытливым сощуренным взглядом, ожидая страшного разноса за свою проделку. Но он, увидав её сжатой и прячущей лицо в створ своих ладоней, решил свою напущенную строгость заменить обаятельной улыбкой.

– В следующий раз, если вздумаешь шалить со мной подобным образом, то перед этим выпей свой сонный ликёр.

– Ну, ты прямо устыдил меня. – обрадовалась она и без всякого стеснения сбросила с себя халат, показав своё обнажённое тело. Сжала обе груди руками и потрясла ими перед его глазами.

– Меня такими эпизодами, в краску не вгонишь, – без излишнего смущения сказал он и тут же спросил:

– Не ты случайно снималась в программе Приколы?

Она звонко захохотала на всю квартиру и быстро выбежав из кухни, нырнула в ванну.

– Точно вольтанутая? – пробормотал он, – или она меня уже зачислила в свои любовники? Нет, уважаемая мадам, с тобой ухо востро надо держать. И на это есть много причин, связанные не только с твоей личной гигиеной, но и вредным языком.

Не успел он до конца закончить с собой диалог осуждающие её недостатки, как она появилась снова на кухне, но уже одетая в обтягивающие чёрные брюки и прозрачную блузку, через которую просвечивался бордовый лифчик.

– Поехали, – командным голосом сказала она, – пока не поздно. А то вдруг меня кто опередит. Тогда пиши – пропало. А со шваброй мазурку танцевать в гипермаркете я не хочу.

Он понял, что Людмила собралась в детский дом. Не зная её в работе, – возражать, не стал. Считая, если человек имеет высшее спортивное образование, значит, что – то может делать. На наборе в «Сибири» она показала себя с наилучшей стороны.

Сев на переднее сиденье рядом с ним она приняла серьёзный вид. Достала из сумочки зеркальце и губную помаду привела себя в порядок.

– Теперь можно трогать, – произнесла она, – а на съёмки меня уже приглашали. И даже деньги предлагали за это. Но не получилось. На день передачи у меня щёку разнесло, как назло. А так глядишь, звездой бы экрана стала. Я ведь очень артистична. В школьных спектаклях играла постоянно. И мысль о том, чтобы пойти учится на актрису, зрела в моём мозгу неустанно. Ночей не спала в выпускном классе, представляла, как я буду порхать по сцене и срывать аплодисменты.

– И что тебе помешало идти в искусство? – тронулся он с места.

– Дурость и раннее желание выскочить замуж, – выпалила она. – Вот что!

– Странно, – притормозил он около светофора, – искусство и спорт, вещи разные. Как тебя в спорт – то занесло?

– Ты вроде умный мужчина, мог бы и не спрашивать об этом. Неужели трудно догадаться твоей голове? Влюбилась в лагере в тренера по волейболу из Москвы. Ну и пошла писать губерния. Мы с ним наслаждались гражданским браком. Хотя таковых не очень много было, он часто выезжал на соревнования по разным городам. А я сюда домой в гости. В общей сложности я с ним семь лет прожила, училась и иногда разносила телеграммы. Жили не богато, но сносно. Чтобы понятней тебе было, я выполняла ещё функции сторожа его однокомнатной квартиры. Честно говоря, красть там было нечего. А когда Янка родилась, он меня к отцу привёз. И наказал ему, чтобы меня за порог дома не выпускал. Сволочь такая! Наболтал отцу, что дочка не от него на свет появилась, а от святого духа. Алименты отказался платить жмот длинноногий. А Янка то копия его. Похожа сильно, но кровь в ней течёт другого папы. Он гад такой знал, что у него детей не может быть, вот и уличил меня в измене. Ну, его бог покарал за все прегрешения. Его нет больше. Коленку снёс, а саркома его тут и подстерегла, от чего он и умер вскоре.

…Загорелся зелёный свет, Винт продолжил движение. Она притихла и стала смотреть на дорогу. Через минуту они были на месте. Он остановил машину около стадиона детского дома:

– Я с тобой туда ни пойду. Мне там пока рано появляться. А ты дерзай, круши преграды перед собой, если жить достойно желаешь!

– Спасибо за напутствие Платон!

Он удивился и повернул её голову к себе.

– Это что имя из твоего мадригала?

– Можно подумать, что ты только на свет появился. Да тебя все за глаза в городе называют Серёга Платон. Я бы тебя нарекла Ярославом Мудрым, -это имя тебе к лицу.

Она открыла дверку машины, и словно мячик выпрыгнула из неё. Осмотрелась, нашла узенькую тропинку и побежала по ней. Он внимательно и придирчиво посмотрел на неё сзади. Только сейчас он познакомился ещё с одним её недостатком. Поморщился от отчаянья и произнёс:

– Да! – на этой попке любой мячик устоит, – не скатиться. Плоская задница, самый верный признак, нехватки серого вещества в черепушке. Значит эта женщина, как и её брат, унаследовала гены своей мамы.

Он почувствовал жуткую слабость и боль в ногах, возникающая у него изредка от перенапряжения организма. Такая боль нередко доставала и его позвоночник. Винт знал, что подобные недуги безосновательно не приходят. Нервные вспышки, полученные с раннего утра, спровоцировали серьёзную атаку на организм. В ожидании Людмилы Ивановны он включил музыку и закрыл глаза.

ТРЕНЕР ОТ БОГА

Этому красивому и уютному детскому дому мог позавидовать любой крымский санаторий. Свой зоопарк, с ламами павлинами и другой живностью находился напротив головного сооружения, рядом через аллею располагался дендропарк. Чуть дальше благоухали большие фруктовые сады. За которыми в основном ухаживали дети.

Людмила Ивановна с узкой тропинки свернула на тротуар, и вышла на тоннель переплетённой виноградом. Пройдя по тоннелю метров тридцать, увидела сидящую на маленьком стульчике девочку с клеткой, в которой находился декоративный кролик.

– Золотце, а где у вас центральный вход, – присела она на корточки перед девочкой.

– Идите прямо, не ошибётесь, – указала она рукой вперёд, – никуда только не сворачивайте, и собак не дразните. Они чужаков не любят. Могут и покусать.

Людмила Ивановна передёрнула плечами и поднялась с корточек:

– Я сама любую собаку порву, – и пошла к цели.

Распахнув большие стеклянные двери, она вошла в здание. На вахте сидела дежурная – вахтёр с рыжими волосами и смотрела в монитор. Увидав незнакомую посетительницу в здании детского дома, повернулась к ней:

– Вы к кому – то из детей приехали? – спросила дежурная.

– Нет, я к директору насчёт работы узнать.

– Присядьте, я сейчас позвоню ему.

Людмила Ивановна села на мягкий кожаный диван и стала смотреть на стены, увешанные картинами, не слыша, о чём говорит дежурная по телефону.

– Проходите по лестнице на второй этаж, – донеслось до неё, – там вас встретят.

Она сделала испуганный вид и сорвалась с дивана, чем удивила вахтёршу.

– Чудо, какое – то? – пробормотала женщина. – В обуви по чистым коврам пошлёпала, а мне нагоняй от директора получать.

Её на этаже встретила белокурая Людмила Фёдоровна Гордеева – заместитель директора.

«Красивая»! – отметила она про себя встречающуюся её женщину.

– Пойдёмте со мной, – пригласила Гордеева её в свой кабинет, – директор пока занят. У него батюшка из городского собора в гостях. Как только он освободится, непременно зайдёт к нам.

Но тут одна из дверей в коридоре открылась, и из неё вышел священнослужитель с огромной бородой и в рясе, а за ним показался толстый мужчина в очках капельках лет пятидесяти с тростью в руках. Это был директор Владимир Иванович Панкратов. Он сильно прихрамывал, и трость не могла скрыть его недуга.

– Люда заходите ко мне, – подзывал он рукой своего заместителя и Шабанову Л. И.

Проходивший мимо Людмилы Ивановны батюшка степенно с ней поздоровался и перекрестил на ходу её тремя перстами. А Гордеевой кивнул на прощание и глазами послал улыбку.

В кабинете директора было уютно, как в гостеприимном торговом зале. Мягкая замшевая мебель, на стене развешаны репродукции знаменитых русских художников. На столе стоял электрический самовар, большая тарелка с шоколадными конфетами и пара чашек.

– Мы тут с отцом Василием почаёвничали немного, – показал он Людмиле Ивановне на кресло около стола. – Теперь придётся и с вами испить чарку. Как говорится, на сухую важные вопросы не решаются. А у вас как мы поняли с Людмилой Фёдоровной, – взглянул он на своего заместителя, – важный разговор имеется. Переведите дыхание и за чаем мы вас внимательно выслушаем.

Гордеева поставила перед ней чистую чайную пару и бросила в неё пакетик чаю, после чего села напротив, но не в кресло, а на диван. Людмила Ивановна сама открыла краник самовара и налила кипятку в чашку. Пока чай заваривался, она успела несколько конфеток проглотить. И давай расхваливать неоценимый их аромат и вкус. Но вовремя остановилась и произнесла: