Рядом с ней, красивой! Строго для взрослых

Они обнялись, и Сергей заскочил с лёгкостью спортсмена в вагон. В вагоне места были сидячие, как в комфортабельных автобусах. Можно было сиденье откинуть и спать в удобной позе. Алевтина устроилась возле прохода, пропустив Сергея к окну.

– Может вам Алевтина Никитична лучше около окошка присесть? – предложил он ей, – а то ночь у меня бессонная намечается. Курить, когда захочется, то буду причинять вам беспокойство, своими частыми вылазками.

– Это почему ты спать не будешь? – спросила она.

– Вы понимаете, я свой организм хорошо знаю, и когда у меня случается вечером даже незначительная нервная встряска, я легко возбуждаюсь и не сплю.

– Что тебя так возбудило? – внимательно посмотрела она на него.

– Вы, – не отводя своего взгляда от неё, сказал он.

– Это ты во мне нашёл источник возбуждения к беспокойной ночи?

Он достал из пакета коробку с халвой и положил её перед ней на маленький столик.

– Вот видите это халва, – сказал он ей. – Я, когда её вижу в магазинах, всегда стараюсь купить, и знаете почему?

– Наверное, ты любишь сладкое? – предположила она. – Возможно и это, но в первую очередь халва у меня всегда вызывает ассоциации с вами. Я никогда не забуду, как мы с вами восьмого марта лежали в трубе на чердаке, и от вас пахло халвой. У меня тогда бешено билось сердце, стук которого доходил, наверное, и до вас. И билось оно от страха не за себя, а за вас.

Она рассмеялась до слёз, потом достала из сумки платок и, вытерла глаза. Затем, глядясь в зеркало – пудреницу, начала заново их подводить.

– У меня тогда ума было, чуть больше, чем у вас, – сказала она. – Я старше вас была на пять лет, хотелось окунуться с вами в детство. Не устояла и полезла на крышу. Сейчас я хорошо понимаю, что профессия преподавателя обязывает быть важнейшим источником социализации ученика. Я должна была быть для вас примером Человека. Как пионервожатой для меня много всяких доступностей было, а вот как учителю нет. Вот и приходилось мне обкрадывать свои желания. Мне ужасно тогда хотелось с вами на велосипедах съездить в лес за ландышами. И с Волжского откоса на санках прокатиться. Я, так же, как и вы до умопомраченья увлекалась Битлами. А от Кристалинской умираю по сей день, хоть её уже нет давно в живых. Но увидать мне её пришлось дважды на концертах в Москве и Севастополе. Я тоже вспоминала часто, как ты маленький и юркий мальчишка лежал на мне, когда вы пригласили меня в свой «творческий бункер». Я тогда домой пришла вся в голубином помёте. Ужас, какой был. Хорошо, что на улице темно было, и никто меня не видел в таком виде. А сейчас смотрю на тебя и глазам своим не верю, что время делает с людьми.

Она положила косметичку в сумку, и игриво взглянув на Сергея, спросила:

– А я что действительно нисколько не изменилась? – спросила она.

– Всё такая же красивая и желанная? – неожиданно вырвалось у него нежелательная фраза. Но сразу осёкся и, прокашлявшись, поправился:

– Я хотел сказать красивая и молодая!

– Не надо смущаться Сергей? – первое слово дороже второго, я ведь помню, как ты подсматривал за мной в бане, как незаметно от всех трепал мою косу, когда мы ехали в поход. И лежа в трубе, я не только ощущала запах табака и биение сердца, но и ещё кое-что существенное.

– Я давно уже не смущаюсь, Алевтина Никитична, – разучился, – сказал он. – Я же прорабом работаю. Глотку иногда приходится рвать прилично, а ещё я в тюрьме успел отсидеть четыре года. Поэтому я предлагаю, отметить нашу встречу, и чтобы в будущем, если нам придётся ещё, когда свидеться вы не маскировали свои печальные и красивые глаза косметикой. Ни одна краска не замажет горечь в душе. Пускай последующие дни у вас всегда радостные и весёлые будут!

С этими словами он выложил всё содержимое на столик, а она положила ему руку и голову на плечо сказала:

– Как ты правильно сказал, хоть и больно. Надо же мои ученики стали мудрее меня! Когда-то я вас грамоте обучала, а ты меня сейчас жизни учишь. «А за что ты сидел? – спросила она, – но, если тебе неприятен мой вопрос, можешь на него не отвечать».

– Наряд допуск не выписал на работе, а значит, проявил халатность, что привело к несчастному случаю, – объяснил он ей. – Чистого криминала не было, так, что я пассажир там случайный был.

– А что раньше не вышел? – пытливо взглянула она ему в глаза, – я слышала, досрочно многие оттуда выходят.

– Выходят, но не такие сидельцы, как я. Вы же помните, каким баламутом я был. Так мне и там приходилось свою болтушку мутить.

Около них прошёл немой, торговавший сувенирами и маленькими пластмассовыми иконками. Алевтина, купила у него иконку и поставила её на стол. После того, как немой обошёл всех пассажиров, в вагоне погас свет.

– Вы, что веровать стали? – спросил он.

– Сама не знаю, но, когда неудача за неудачей набрасывается на тебя, приходится иногда верить. Давай Серёжа мы с тобой, и выпьем за веру, за неё родимую?! – предложила она.

За коньяком она стала более откровенной и немного рассказала о своей жизни. От неё он узнал, что в Калининграде она не проживает больше семи лет. Вышла второй раз замуж за дальнобойщика из подмосковной Черноголовки, который оказался отъявленным негодяем. С ним она намерена развестись в ближайшее время и уехать работать в Кольчугино завучем школы, куда её приглашают к новому учебному году. И главное успешно решают вопрос по жилью.

– Алевтина Никитична, я сколько раз приезжал на родину ни разу не видал вашу сестру Нину. Она, что в другом городе живёт? – спросил он.

– Тебе не надоело ещё выкать? – спросила она, – мы же с тобой коньяк пьём, а не напиток вежливости.

– Я не возражаю против поцелуя, пока все спят, – заявил смело ей Сергей, но она опередила его желание. Обвив его шею, Алевтина притянула его к себе и чмокнула в губы.

– Долгожданный поцелуй самый сладкий, если даже он дружеский, – сказал Сергей дрожащим голосом. – Сейчас мы с тобой ещё выпьем, и я пойду в тамбур, покурю.

– Ты меня спрашивал про Нину? – спросила она. – Нина живёт в нашем родном городе, но в другом микрорайоне. Работает преподавателем иностранного языка, семейная жизнь у неё тоже не сложилась, но ей больше повезло, чем мне. У неё две дочки двойняшки, а у меня никого нет, поэтому и выгляжу так молодо. В данный момент она вместе с дочками находится на юге у своей подруги.

Она положила свою руку на поручень, где лежала рука Сергея и начала её нежно мять. Этот жест смутил его больше, чем её поцелуй и он вышел в пустой тамбур покурить.

Не успел он сделать и две затяжки, как в тамбуре появилась Алевтина:

– Тебе плохо стало? – спросила она, – подойдя к нему вплотную.

– Нет, мне наоборот лучше стало, я стал смелым, и пришла моя очередь тебя поцеловать, – и он впился в её губы.

Она обняла его за спину и сильно прижалась к нему. И они бы так долго простояли, но молодая парочка, пришедшая тоже покурить, прервала им затяжной поцелуй. Они вернулись на свои места, где продолжили свои ласки. Железная колыхающая дорога, стук колёс и Алевтина его сильно возбудили, и он откинулся на кресло, чтобы как-то остудить свою неудержимую страсть. Он пожалел в это время, что едут они не в СВ вагоне, а в общем вагоне.

Она, понимая состояние Сергея, протянула ему коньяк:

– Выпей он тебя успокоит? – сказала она, – и я, пожалуй, выпью вместе с тобой. Я тоже на пределе.

Сергей выпил, не подымаясь с кресла, и приложив ладонь Алевтины к своему лицу, незаметно уснул. Проснулся он уже в Москве, когда поезд подходил к Курскому вокзалу. Алевтины рядом не было, на столе было всё чисто, – недопитый коньяк и не съеденные бифштексы были уложены в пакет. Он взял свою сумку с пакетом и пошёл к выходу. У проводницы с заспанным лицом спросил:

– Куда подевалась та женщина, которая сидела вместе со мной?

– Во Владимире сошла ваша соседка, – сказала она, – а вы мужчина сотрите губную помаду со щеки?

Он тогда не знал, что Кольчугино находится во Владимирской области. И у неё не спросил, где эта местность располагается.

И, приехав, домой, в сумке обнаружил ту иконку, которую Алевтина купила у немых. Эту иконку он с тех пор хранит и когда куда едет всегда её берёт с собой.

И вот сейчас очнувшись от воспоминаний, он похлопал себя по нагрудному карману тенниски. Иконка была на месте, а Вега, изогнувшись в неудобной позе, и уткнувшись лицом ему в колени, мирно посапывала. Он накинул на неё свой джемпер и вновь задремал.

глава 5

Сквозь сон он слышал, как на кольцевой дороге Москвы, гаишники остановили автобус. Сергей посмотрел на часы, время было три часа ночи. Гегель вышел к ним и долго не возвращался. Потом он вбежал и начал очень шумно искать по местам Наталью. Найдя, где она спит, он растормошил её:

– Последний пост Натаха. Вставай, иди с паспортами и списком пассажиров на пост?

– А, что остановили? – спросонья спросила она, никак не поняв, что от неё хочет Саня.

– Какое остановили? ЯбуТь уже во все дыры. Они меня спросили, нярусские есть? Я им ответял, есть, – лихорадочно объяснял он.

– Ну и пень, – зачем говорил, что есть? – возмущалась Наталья.

– А если бы они с фонарём зашли к нам в гости? Посвятили бы и увядали, что считай на каждой подушке голова басурманина ляжит, – оправдывался Лысый. – Выдрали бы меня, как сидорову козу.

– Успокойся у нас один Рустам контрабандой едет, и то он, наверное, под сиденьем спрятался. У всех остальных пассажиров правильные паспорта, – недовольно пробурчала Наталья и пошла за ним на пост.

На посту их продержали до тех пор, пока непокорный Рустам с грехом пополам согласился отдать полторы тысячи рублей гаишникам.

Они въехали на Черкизовский рынок, когда на улице уже рассвело, и некоторые челноки в автобусе начали просыпаться.

Марго открыла глаза и, увидев около себя помятое с перепоя лицо Алика – азербайджанца, изобразила страшную гримасу и первой подала голос:

– Ты что сука усатая делаешь около меня? – орала она на Алика, – ещё руку на меня положил.

– Какой я сук, сам к мине пришёль ночь и я же сук. Сама блядка сипать мине не давал, храпел, пирьдель всю ночь, гявно дыхал на мине и трусился, как заяц. Я думаль ты мёрз немного, обнял тибе.

Их диалог позабавил всю торговую публику, и уже никому было не до сна.

– Мёрзнет говно, – поправила Марго азербайджанца, – а человек зябнет. Я действительно Алик ночью, когда в туалет выходила, перепутала лежанку. Прошу прощения?

Она, не вступая на пол, перелезла на своё место и достала из-под подушки бутылку водки и потрясла бутылкой перед Аликом:

– Иди ко мне в гости? – позвала она его, – выпьем чуточку и пойдём за товаром.

– No, – перешёл Алик на английский язык. -Early, у меня есть свой правило, пока товар не куплю, ни капли в рот. Я его неукоснительно соблюдаю, – на чисто русском закончил он фразу.

– Я смотрю, вроде сегодня ты сносно заговорил, – хмыкнула она и игриво передёрнула плечами. – Видимо мои вчерашние уроки русского языка повлияли положительно на тебя.

Она потрясла ещё раз бутылкой перед лицом Алика и сказала, – как хочешь, а я выпью, – и она, сорвала пробку.

От их диалога проснулась и Вега. Она приняла вертикальное положение тела и двумя руками поправила волосы:

– Простите, я вас, наверное, стеснила? – проговорила она, – но виновата не я, а ваш друг Миша. Он меня перепутал, видимо с кем-то? Вы ему скажите, чтобы он объективней оценивал изголодавших кошечек, а если не может этого делать, то пускай не пристаёт к первой попавшей женщине. И к тому же он не в моём вкусе.

Сергей, чтобы не видеть её помятого лица после сна, несмотря на неё, только угрюмо отозвался:

– Я, обязательно ему сегодня прочитаю технику безопасности на транспорте, – улыбнулся он. – Но он мне не друг, а недавний знакомый. А ощущать вашу милую головку на своём плече мне было приятно, и никаких стеснений я не испытывал.

Она ничего не ответила ему, а встала и налила две чашки горячего кофе, одну из которых поставила перед Сергеем:

– Пейте, а то кипятку может не хватить, – предупредила она. – Сейчас все окончательно оживут, и устроят водопой.

– Спасибо за заботу, я только подумал про кофе, а вы словно волшебное бюро исполнили моё желание, – поблагодарил он её.

Она посмотрела ему на плечо и двумя пальчиками сняла с тенниски волос, оставленный ей же самой:

– А вы интеллигентны, не воспользовались ситуацией этой ночью. Не протягивали свои ручонки к моему телу и это говорит о вашей добропорядочности. К тому же вы обходительный, – ласково прозвучал её голос. – Догадались меня окутать своей кофтой, от которой исходил непонятный вперемежку с табаком, приятный запах.

– Я не только кофтой вас согревал, но и своими объятиями. «Я таким образом тоже в какой-то мере питался вашим теплом», – сказал он, отпивая маленькими глотками горячий кофе.

– Я это помню. Вашу руку мне сладко было ощущать на своих плечах. Могли бы так же обнять меня на лежаке, а не отсылать своего друга, который моет голову только по чистым понедельникам.

– Я уверяю вас, – с ноткой обиды произнёс он, – я даже не знал, где он спит. Но с вами, я бы с великой радостью не только полежал.

– Хотели сказать, переспал бы? – неожиданно ввернула она недосказанное им словечко, – тогда исправляйтесь на обратном пути, – добавила она, и пошла к своему месту, наводить макияж на лице, оставив Сергея в размышлении.

– Иди немедленно на своё место? – начала прогонять она Мишу, развалившего на её лежаке, – и больше мне не создавай неудобств. С кем пил вчера на брудершафт с тем и ложись, а то подлез ко мне с пьяным рылом и спать совсем не дал. А мне сейчас разбитой по рынку лазить.

Миша с потрепанным лицом смотрел на неё виновато, понимая, что создал ей этой ночью не только неудобства, а ещё вдобавок оскорбил её как женщину.

– Прошу прощения хозяйка? Сил и ориентации не было дойти до своего места, – оправдывался он, пряча глаза от её строгого вида.

– Блудливо шарить по чужому телу своими ручками, ориентация была, – отчитала она его.

Миша, бурча себе под нос, встал с лежака и, вогнав голову в плечи, словно побитый пошёл к своему месту, но по пути его остановила Марго:

– Не горюй Миша, – протянула она ему в чашке водку. – На лучше выпей, и пойдём с тобой за товаром. А Вега у нас баба с выкрутасами, будешь ездить с нами, поймёшь её потом? Она у нас самая непредсказуемая женщина, мужики, подобные тебе, для неё сравни коврику для ног. Ты прилёг с ней, не вовремя. Надо было дождаться, когда дождь опять начнётся и день умрёт, тогда может она тебе и разрешила бы подержаться за свою сисю.

Вега посмотрела на Марго взглядом убойщика крупного рогатого скота, но в ответ не промолвила, ни слова.

Миша залпом выпил водку и пошёл умываться, не обращая на укоризненные взгляды Елецких женщин.

Сергей в это время вышел на улицу и увидел, что рядом около их стоит автобус «Вольво» с трафаретом на лобовом стекле «Моховые горы». Это была его изначальная Родина. И ему ужасно захотелось в этот миг оказаться там, где он родился и вырос. И у него был интерес к Луизе Тороповой, с которой у него случилось сближение, после двадцатилетней его отлучки родных мест. Он приедет, но при первой встрече она его не признает. И только на второй день он ей признается кто перед ней стоит. Это было восемь лет назад, когда, будучи в длительном отпуске у себя на малой родине, они с Колькой остановятся у заведения с необычной вывеской «Гостеприимная Луиза».

Сейчас ему хотелось встретиться с ней, искупаться в Волге, пройтись по Набережной. Обнять друзей и родственников. Этот автобус – земляк, мог его доставить к женщине, с которой у него были отношения при жизни жены.

Он подошёл к окну водителя. Тот, оперев голову на руль, поглядывал в открытое окно своей дверки:

– Уважаемый, – обратился он к водителю, – вы всегда встаёте в этом ряду?

– Если рано приезжаем, – ответил тот, – а когда запаздываем, то у выездных ворот стоим. – А вы, что ехать с нами думаете? – спросил водитель.

– Не сегодня, а в следующий раз обязательно поеду, – ответил Сергей. – А Луиза Васильева ездит с вами? – спросил Сергей, назвав фамилию последнего мужа Тороповой.

– Бывает, но она чаще в Турцию, да в Грецию мотается, а вы откуда знаете её? Наверное, здесь на рынке познакомились или в Турции?

– Нет, я с ней знаком со школьной скамьи. Просто давно её не видел, но знаю, что она сюда частенько приезжает. Думаю, дай спрошу, вдруг нарвусь на нужный транспорт?

– А у нас в городе только этот один автобус на Москву гоняет, других нет. Остальные все с Нижнего Новгорода отправляются. Сергей поблагодарил водителя за информацию, угостил его хорошей сигаретой и закурил сам:

«Надо будет смотать на родину», – подумал он, – «Луизу страстно поцелую и может справки, наведу об Алевтине. И если она не испортилась, можно союз с ней заключить и пригласить её хозяйкой в свой коттедж. Место в своём сердце для такого цветка я всегда найду. Ничего страшного, что она немного старше меня. С Луизой видимо у меня ничего не срастётся, она хоть и хорошая женщина, но едва – ли будет уделять мне внимания больше, чем своим детям. Для неё они всё, и выехать на постоянное место жительство ко мне она не согласится. К тому же у неё мать преклонного возраста, за которой уход нужен. А так, конечно, с ней воссоединиться можно было. Это был бы идеальный вариант! Она и сексуальная и хозяйка хорошая!».

Он обошёл вокруг весь ряд автобусов в надежде встретить знакомые лица, но никого не увидав, пошёл на рынок. Закупив товар, вернулся под крышу своего автобуса, где увидал Марго с Мишей, распивавших водку:

– Вы, что уже освободились? – спросил он, – сейчас накушаетесь раньше времени, дорога неинтересная будет.

– Мы освободились, как проснулись, – выпалила Марго. – Я такой дури с пьяных глаз накупила, теперь не знаю, как буду расторговываться. Хлопот лишних себе придала только.

– Не надо было пить с утра, – дал ей запоздалый совет Миша, – вначале бы товар закупила, а потом выпила. Мне – то легче, я приехал, закупил у одного хозяина коробку часов да зажигалок, и никаких рыночных мытарств нет. А у тебя товару мешками.

– Пошёл на хрен, – истерично закричала на него Марго, – где ты раньше был, со своими нравоучениями? Я сейчас ничего не хочу слышать просто хочу выпить с вами и выйти под тёплый дождь, потом обтереться и снова выпить, а после крепко уснуть и проснуться на нашем посту ГАИ. А завтра я своему Гере скажу, чтобы он поменьше кур кушал, и рубашки мои не перебирал, как яблоки на прилавке. Пускай едет по предприятиям и предлагал их там. Он мне обещал каждый зуб оснастить бриллиантом, а на деле сука, даже концентрат из лапши пекинский не может приготовить по уму, когда я приезжаю из Москвы. А вы ребята померьте эти рубашки? Если вам подойдут они, то я буду рада, – радушно предложила она и бросила несколько упаковок сорочек мужчинам.

– Зачем это? – спросил Сергей, – я могу купить себе такую же рубашку через десять метров от нас.

– Ты мне так не говори никогда? – разволновалась она, – я делаю подарки не каждому пассажиру, а только тому, кто мне нравится и ещё водителям. Я ночью, когда выходила в туалет видела, как твоя рука лежала на Веге. Мне так завидно стало, что перепутала с пьяни места и легла к мусульманину Алику.

– Меньше надо спиртным увлекаться Марго, иначе, как женщина погибнешь, – нравоучительно сказал ей Сергей.

– Ты думаешь, я пью? – скривила она лицо. – Для меня, как и для многих девчонок, поездка в Москву отдых. За неделю этот рынок, так надоедает, что выть хочется, а здесь мы до отказа оттягиваемся. С Москвы приезжаем, начинаем вновь гореть на рынке.

– Вот так и жизнь у тебя скоротечно пройдёт, – назидательно сказал Сергей. – На рынке будешь гореть от неразумных цен, а здесь от вина. А на личную жизнь наплевать.

…Марго вульгарно рассмеялась на весь автобус и надела на глаза солнцезащитные очки:

«Я сейчас заплачу от истины твоих слов», – сказала она иронически. – Ты, что думаешь, я не понимаю ничего? – Всё я осознаю. – А куда деваться? Жить то надо как-то. Я ведь по профессии воспитатель детского сада. Если бы у нас в городе не закрыли половину детских садов, думаешь, пошла бы на этот – проклятый рынок? Чёрта с два. А во всём виноватые два типа, рыжий да лысый.

– А Гегель тут причём? – спросил непонимающе Миша. – Я про потомственного тимуровца говорю, а не про нашего Лысого, – укоризненно ответила она Мише.

Сергей, чтобы не обижать Марго выбрал себе сорочку и, поблагодарив её, засунул в свою сумку.

– Ладно, вы отдыхайте, а я в продовольственный супермаркет схожу, – сказал Сергей и вышел из автобуса. На улице он увидел двух водителей, складирующих товар, купленный челноками в грузовой прицеп:

– В какое время отъезжаем? – спросил он у них, – думаю ещё кой какие места навестить.

Лысый вытер пот со лба и показал ему один палец, что означало один час дня. Время было не только в супермаркет сходить, но и съездить в центр Москвы, и он решил, на этот раз ограничится походом только в супермаркет, где взял бутылку хорошего вина, изысканных продуктов и свежих газет, не забыв в ассортименте набрать для Марго конфет. Когда он вернулся в автобус, время до отправления оставалось ещё много. Марго с Мишей и присоединившимся к ним Аликом были уже пьяные. Он положил перед Марго пакет с конфетами и сел на своё место. Раскрыв газету, он ощутил, что глаза его не видят букв. Веки стали тяжёлые и начали медленно слипаться.

– Чего ты мучаешься? – спросил его водитель Юра, – ночь почти не спал. Иди на любое место, пока не отъехали. Поспи немного. Ложись лучше на место Веги, – она весь лежак закупила, может, не выгонит?

Сергей повернулся назад и посмотрел на её лежак, где кроме пластикового пакета ничего не было. Забрав газеты, он сквозь наставленные сумки пробрался к её лежаку и, сняв обувь, лёг на него. В нос сразу ударил знакомый запах её духов, который он вдыхал всю ночь. Он уснул быстро, прикрыв лицо газетой, и не услышал, как все пассажиры собрались, и как автобус тронулся от рынка.

Открыл он глаза, когда время было уже семнадцать часов. В автобусе была тишина. Рынок всех вымотал до изнеможения, и после принятия успокоительной дозы спиртного все спали, и только у Юры из магнитолы тихо лилась спокойная инструментальная музыка. Сергей посмотрел по сторонам. Он был отгорожен громадными чувалами от внешнего мира. По всему проходу в три ряда, стояли сумки, и кто – где находится на других лежаках, видно не было. Он был окутан тёмно-зелёной тонкой простынёй, под которой лежала рядом Вега. Её рука находилась у него на пояснице, а сама она мирно посапывала. Он правой рукой немного отдёрнул простыню со своих плеч, и посмотрел вниз под неё. Перед его взором предстали вывалившие из-под кофточки груди Веги. И маленькие белоснежные прозрачные трусики едва прикрывали её пушок. В голове от такого эротического натюрморта у него помутилось, и чей-то голос изнутри подсказывал ему:

«Если ты прозрел, не думай, а вначале нежно погладь их. А затем прикоснись к соскам губами, она ждёт от тебя этого шага. Подари ей тепло и ласку. Вперёд дружок!»

Он накрылся с головой простыней, образовав зелёную завесу, под которой поднимающие от дыхания груди Веги были похожи на два больших округлых изумруда, и колдовской запах, исходивший от неё, манил его к активным действиям. Сергей осторожно прошёлся по её грудям. Реакции никакой не последовало, тогда он смело положил ладонь на одну из её грудей, после чего, нащупав сосок, начал нежно теребить его. Он услышал, как Вега зашевелила губами, а потом сильно обхватила его за поясницу, плотно прижалась к нему. Затем её рука проскочила к нему под тенниску и начала гладить его тело. Повернувшись к нему вполоборота, она стала целовать ему грудь, отчего у него моментально произошла эрекция. Он незаметно свободной рукой расстегнул гульфик и вытащил своего дружка наружу. Потом он взял её ладонь и поцеловал несколько раз своими горячими губами. Затем эту руку переместил к своему дружку, который она сильно сжала, после чего её безмолвию пришёл конец. Её лицо горело как огонь, а она стала издавать постанывающие звуки. Он взял её за голову и начал целовать в пылающие губы, чтобы приглушить её сексуальные стоны. Он вошёл в неё бурно. Не осознавая, что за интересным занятием их могут обозревать другие пассажиры. Обоюдные порывы страстей, ещё больше придавали им внутренних сил, и им в эти минуты было всё равно, подглядывает за ними кто из-за нагромождённых сумок или нет. Звериный инстинкт был сильнее их разума. Несмотря, что на улице было светло, они отмели весь стыд, предаваясь любовным утехам, но Сергей не забывал при этом иногда посматривать по сторонам. Но он просмотрел её острые зубы, которые через тенниску впились в его плечо, когда-то пострадавшее от такой же темпераментной и горячей женщины, как Вега.