Горькое молоко – 1. Золотой брегет. Тюремный шлейф

– Извини, недоразумение вышло. Это Кустарь на картах закуконился, выручать его надо было, а вас мы не знали ну и на дугу сами сели. Рваную, сейчас перехватим у земляков, вернём.

Беда, ни слова не сказав на оправдательную речь Монтёра, вышел молча из курилки и ни с кем не останавливаясь направился к выходу. От горячего и справедливого разбора, который он только что провёл его бросило в пот. На улице его немного остудило и взбодрило.

Он был доволен собой и немедленно курс взял на свой барак, чтобы рассказать о своей удачной разборке Мотылю.

Мотыль выслушал его рассказ и сказал, что этих пацанов Генерал или Рука обязательно спросят, как прошла разборка. И драку твою они не одобрят. С Рукой Беде пришлось встретиться только через месяц. Он лечил в больнице свою язву. За чаем в мастерской Рука действительно начал выговаривать Беде о недопустимости драки со стороны третейского судьи:

– Ты не должен выступать в роли гладиатора, эти действия выполняются, теми, кому было нанесено оскорбление. А ты разумный уравнитель, а не баклан какой – то. Ты – это мы! А мы – это ты!

– Всё я понимаю, – объяснял Иван, – но тут случай особый. Я, по проводу Шишака, получил от них оскорбление, то есть они затронули мою честь. Послали меня в Херсон. А если судить по твоим словам, то выходит, они и вас послали. Здесь я сам должен был разобраться. И отоварил я их не за валенки, а за себя и за вас, – объяснил Беда.

– Тогда ты верно поступил. Это меняет дело. Я сам лажово разобрался в этой марцефали. Ты скажи, как тебе наш подарок? К ноге пришёлся?

– Спасибо, под портянку в самый раз, – поблагодарил Руку Беда.

– Скоро майские праздники наступят, как настроение у тебя? – спросил Рука.

– Чем скорее они будут наступать, тем заметнее свобода будет просматриваться, – ответил Беда, – но, откровенно говоря, надоела мне вся эта губерния с колючей проволокой.

– Она всем надоела, надежды возлагали на амнистию, – сказал Рука. – А её нет, и возможно совсем не будет, но ничего дождёмся, и мы своего счастливого дня. Никита не особо балует нашего брата – кукуруза для него важней. Но всё равно мы ему благодарны за многое, в особенности за человеческое отношение сотрудников зон и тюрем к заключённым!

Рука замолчал, его глаза были задумчивые и вдруг моментально в них заиграл озорной огонёк.

– Ты мне скажи Иван: в твоём молодом кругу есть уже путные пацаны, которые могут на тебя осину гнуть? – спросил он.

– Полно, около меня крутится, но каждому довериться не могу.

Рука чуть задумался, потом тихо вымолвил:

– У вас есть в отряде Валуй и чеченец Закарай. – Этот раньше немного прибивался к блатным, но его за провинности подкосили. Сейчас он открыто стучит и пишет рапорта на всех.

Валуй, на зону поднялся козлом. Подумай, что можно им сотворить, чтобы умерить их козлиный пыл. Подбери только надёжных парней. Устроить им нужно так, чтобы отзвук по всему лагерю прошёл.

– Это мы организуем. К первому маю подарочек сообразим, – пообещал Беда.

ВИНОВАТ КОТ ПРОМОТ

…В этот же день он из своей бригады подобрал двух живых пацанов, которые отличались от других своей решимостью и ненавистью к активу. Это Петя Лось из Шуи и Вадим Купорос из Москвы. Они сели под лестницей в цеху – месте, отведённом для курения:

– Пацаны, нужно Валую и Закраю пробить примочку, и сделать это надо как можно шумнее. И ближе к теплу. Желательно на майские праздники. Они живут в разных секциях, то есть вам надо с пацанами, которые с ними спят обсудить и прокрутить поганку. Валуй, я слышал сильно липковатый дятел. Думаю, для него нужно в столовой наловить крыс и подвязать их ночью к постели, чтобы они дальше матраса не разбегались, а потом запустить в секцию кота Промота. Закиру нужно ночью кинуть самодельную бомбочку, с изоляционной ленты и серы от спичек. Сделать вроде взрыв пакета, но перед этим порезать им робу и обувь. Пускай в рванье походят. Такими методами козлиному стаду будем отбивать охоту стучать. Я понимаю, что это всё детство, но свои плоды такие действия принесут. Как только подвернётся удобный случай испортить им настроение, его надо обязательно использовать. А то получается, они нам гадости делают, а взамен ничего не получают. Живут как на курорте. Это не есть правильно. Они каждую минуту должны страдать и переживать, что с ними, что – то должно произойти. Типа ногу или руку ненароком оторвёт на станке или метеорит с неба свалится, когда они куму стучать побегут. Короче их постоянно нужно держать в нашем тонусе. В других отрядах я также с пацанами почирикаю на эту тему. Цель, таких акций, чтобы всю непутёвых убрали с бараков и собрали в одну кучу в отдельном курятнике. Пускай они на своих собратьев, стучат и рапорта пишут. Наши законы немного неправильно истолковываются. В БУРЕ с непутёвыми сидеть за падло, ты их должен любыми путями вышибить из камеры, чтобы самому не попасть в их категорию, а в бараке значит не за падло. Это никак не вяжется с нашими законами, – покачал головой Беда.

– Бить их везде надо, – сделал заключение Лось.

– Ну, я им теперь буду купоросить, если зелёный свет открыли, – потирая руки, сказал Купорос.

– Это делать надо обязательно во всех бараках, при малейшей возможности. Будем по максимуму сбивать с них козлиный понт, – ещё раз напомнил им Беда.

После их разговора, канун первого мая ночью в секции на постели Валуя был бой кота с привязанными сапожной дратвой тремя серыми крысами. Стоял невообразимый писк и шум, который подхватил неграмотный и трусливый Валуй.

Он визжал, как будто Промот давил не крыс, а его самого.

– Ой, православные помогите, свету дайте, свету мне? Задыхаюсь! – визжал он как резанный.

Валуй соскочил со второго яруса. В кальсонах начал обувать сапоги, но взревел ещё сильнее. В каждом сапоге у него сидело по одной крысе. Ребята, проткнув кирзу гвоздём, медной проволокой застопорили их в сапогах и сверху прикрыли портянками.

– Ой, гадский потрох, она мне палец противная пожевала, – вопил Валуй.

Сон был нарушен во всём бараке. Кто – то пытался включить свет, но тщетно. Весь барак был обесточен.

Более смелые обитатели барака, бросились бить крыс сапогами, где под шумок не слабо досталось и Валую и другим членам СВП. В другой секции Закраю кинули в глаза махорки, сломали нос и на лицо вылили банку марганцевого раствора. Весь барак был на ногах. Лупа метался по всем секциям, призывая к дисциплине и тишине, но, получив сильный удар по уху, спрятался в ленинской комнате и сидел там, пока не пришли надзиратели. Все, за кем числились ранее грехи, залезли под кровати и пережидали, когда закончиться крысиный переполох.

Надзиратели с фонарями стремительно забежали в барак.

Они прошли в секцию к Валую. У охранника, которого все называли Карета, в руках был карманный фонарик «Жучок», работающий от динамки. Он, быстро двигая кистью руки, наставил фонарь в лицо Валуя. Затем перевёл луч на его кровать. И постель, и лицо Валуя были в крови. На подушке сидел взъерошенный от боя с крысами кот Промот и держал в зубах привязанную к спинке кровати упитанную крысу. Две крысы задавленные котом, валялись на одеялах. Через несколько минут дали свет, но уже везде было тихо, и многие лежали в кроватях. Посередине секции двигался сапог, который крыса как бурлак тащила за собой, не соображая куда. Надзиратели обошли все секции. Зашли они и в секцию к Беде, где не было никакой бучи, но проснулись все от неописуемого шума. Карета зорким глазом осматривал всё кругом, надеясь найти, что – то запретное, чтобы посередине ночи организовать шмон.

– Что, ваше величество изволили вас потревожить в безлунную, весеннюю ночь? – с иронией спросил его Беда.

Контролёр подошёл к кровати Беды. Со злостью, посмотрев на него, и сквозь зубы процедил:

– Десять лет назад, ты бы пикнуть не смог. Я бы тебе такое ваше величество показал, чтобы ты знал, как нужно обращаться ко мне.

– Виноват в беспорядке кот Промот, а ты на мне зло срываешь начальник. Нет бы, за красивое слово сигаретой уважил, а ты меня своей сталинской ностальгией обливаешь. Плачешь по Берии и его беспредельным временам, – проговорил Беда и закутался с головой одеялом.

Охранник посмотрел на бирку с фамилией «Беда» висевшую на кровати, ощутимо ударил ладонью по душке кровати и вышел из секции.

…Закараю потребовалась медицинская помощь, и его увели в больницу, откуда он пришёл под утро. Он залез под одеяло, но для него ночные злоключения ещё не кончились. Перед общим подъёмом у него в кровати взорвалась самопальная бомба, которая изрядно подпортила ему постель и перепугала всю секцию.

А Валуй утром в столовой всем рассказывал, как он героически отбивал крысиные атаки, и его приходили снимать на кинокамеру. Он, как оказалось ни разу не видал таких фонариков «Жучок», принял его за кинокамеру, чем вызвал к себе издевательские насмешки. Случай этот придал много работы оперативной части.

Оперативная часть на зоне была большая, и им всем работы хватило канун праздника, но виновных никого не нашли. Утром вся зона знала, что случилось в одиннадцатом отряде. Капитану Татаринову праздник пришлось проводить в бараке. ЧП в его отряде было серьёзным и он, опасаясь, чтобы не получилось рецидива, по доброй воле заточил себя в барак понаблюдать за своими питомцами.

Звонким эхом прокатился случай в одиннадцатом отряде по лагерю. В других отрядах начали вспыхивать подобные эксцессы. В четвёртом отряде, одному подожгли матрас, у других была похищена вся одежда и обувь, которую потом шнырь изорванную, нашёл на помойке. В бараке инвалидов, у самых ретивых активистов пропали вставные челюсти, а у одного безногого протез был выкинут в отхожее место. Несколько человек было избито в туалетах и на промзоне. Активисты туалет вечером стали посещать коллективно. На производстве они прекратили рысачить по закуткам, боясь получить в безлюдном месте по голове. К Беде шли за советами и устными лицензиями. Сам он лично циркуляров никаких никому не давал, а действовал через подручных Купороса или Лося.

…Рука и Казбек довольны были конспиративными и под ковёрными действиями Беды. Актив заметно снизил свою лютость. Резко снизился процент написанных ими рапортов, но зато сгруппировались несколько активистов в один косяк из десятого отряда. Они создали отдельное рабочее звено и отряд по искоренению нарушений внутреннего порядка. Работали они на одном участке, где изготавливали седёлки для стульев. У них на участке стоял небольшой электрический титан, в котором активисты кипятили чай. Использовали они его только для своих целей и никому посторонним пользоваться не давали. Активисты ходили везде вместе и на производстве, и в жилой зоне. Писали рапорта на всех, невзирая на личности и за всё. От такой ерунды, как расстегнутая пуговица, до употребления чифиря. И им администрация верила во всём, наделив их свободой действий и полномочиями думных дьяков. Решение, как им связать руки и скомпрометировать в глазах начальства пришло без труда. Беду посетила колоссальная идея, которой он поделился с Рукой и Генералом. Он попросил у них достать у астматиков пачку астматола, это был травяной сбор, который они от удушья добавляли в махорку и курили. К наркотикам этот сбор никакого отношения не имел, но галлюциноген был не слабый, от которого принявшие его вытворяли нелепые вещи.

…Пачку на следующий день Беде передал Володя Мотыль. Сбор выпарили в литровой банке, и Лось залил незаметно им в титан это зелье. Когда они пили чай, не почувствовали, подозрительных привкусов, так как в титан ими добавлялись разные растительные вещества от прошлогодних листьев смородины до коры дуба. В этот день активистами была сорвана работа всего цеха. Не имея задела седёлок, цех не сдал сто пятьдесят стульев. Всё звено через час было помещено в изолятор. Весь цех пришёл смотреть на их чудачества. Этот травяной сбор привёл к нарушению деятельности центральной нервной системы, внимания и умственной работоспособности. Борцы за дисциплину насмешили не только цех, но и надзирателей. Активисты совершали неадекватные действия, претившие поступкам разумного человека. Один из них грёб на лодке, другой эмитировал поднятие штанги, третий снял с себя робу и начал её стирать в ведре с морилкой. Каждый, что – то изображал. Для зеков, их поведение было загадкой. Групповое схождение из ума было для них самой настоящей диковиной. Шестерых активистов обвинили в принятии запрещённых наркотических препаратов и поместили на пятнадцать суток в трюм, где им для их личной безопасности определили персональную камеру. На работу их не выводили, но в бане, на них отыгрались отрицательно настроенные арестанты. Активисты поняли, что такое изолятор и как их люто ненавидят соседи по камере. После бани их всех до одного амнистировали. Но они промолчали, не сказав кто их бил тазиками и ошпаривал кипятком, так как поняли, что изолятор, как и тюрьма, может быть заказан для любого человека. Так прекратил существовать отдельный экспериментальный отряд козлов по искоренению нарушений внутреннего порядка.

…На воровской летучке у Мотыля Генерал откровенно восхищался Бедой:

– Никогда бы не думал, что эта травка способна на подобную козу. Откуда ты узнал про её волшебное действие. Если бы у нас давали ордена. Ты бы за этот зехер получил награду самого высокого достоинства.

Беда похвалу принял без восторга, а Генералу объяснил:

– В следственном изоляторе, у нас был один астматик по кличке Тёзка, он мне и рассказал про этот безвредный препарат. Хвалился, что дома кошку свою вылечил от эпилепсии, по чайной ложке в день. А если дозу завысить, то эффект может быть обратный, вызывающий странное поведение. Я про этот асматол вспомнил, когда кот Промот душил крыс в бараке. Он был, словно бешеный надо же, сколько крыс заделал, а если бы он с избытком асматольчику испил, то и козлам нашим бы глаза выцарапал.

– Шикарная травка, – сказал Генерал, – но всё равно может привести к беде.

– Ясное дело, – согласился с ним Иван. – Поэтому надо обязательно смотреть, на принимавшего пассажира, этот сбор. Чтобы он на колючку не залез и не получил пулю с вышки. Вот поэтому я и предупредил хлопцев, как только шерстяные начнут кренделя выписывать, так чтобы сразу их всех, технически сдали, через их же коллег – козлов.

КАЛЁНЫМ ЖЕЛЕЗОМ

…Администрация заметила резкий спад работы актива. Собравшись всем административным корпусом, они обсуждали причину свалившихся неприятностей на актив.

Заместитель начальника колонии по воспитательной работе полковник Кудрявцев, мужчина с крупными чертами лица и мясистым носом был человеком настроения. Он в один день мог быть добрым и злым, раздражительным и спокойным, как слон, если даже увидит явное нарушение своими глазами.

Его головной убор служил главным индикатором настроения. Если у шапки или фуражки козырёк смотрит вверх, значит, он находится в превосходном настроении. А если головной убор надвинут на лоб и козырёк закрывает переносицу, то в это время ему лучше на глаза не попадаться.

Он зашёл в кабинет для заседаний, когда обсуждение сложившейся ситуации шло в полном разгаре. Сняв надвинутую на лоб фуражку, причесал примятые волосы, продул ртом застрявшие в зубьях расчески волосы и бросив её со злостью на стол, сказал:

– До чего договорились в моё отсутствие, какие меры принимать будем? Вы понимаете, что над нами кто – то нагло смеётся и плюёт с высокой колокольни на нас и наши порядки. Оперативная часть никаких результатов по первомайскому шалману, который был устроен в одиннадцатом отряде, не дала. Я никогда не поверю, что при избиении осужденных Валуева и Закрая не было свидетелей. Их что глухонемые избивали в присутствии слепых, как и других активистов? А схождение с ума целой бригады активистов, – это уже не баловство, а преступление. Тут дело совсем серьёзное. И оставлять без внимания нам сейчас ничего нельзя. Немедленно усилить дисциплину в отрядах. Я был у начальника колонии сейчас. Он меня озадачил, сказал, чтобы виновные в беспорядках на зоне и избиениях членов актива были наказаны. Распоясалась отрицаловка по всему учреждению. Дошли уже до инвалидов. Крадут у них жизненно важную ортопедию. В туалетах бьют лампочки и избивают себе неугодных элементов. До каких пор это безобразие будет продолжаться? Мне что прикажете, туалет персональный около вахты для актива поставить, или охрану выставить на каждый сортир. Вы мне прекращайте своим бездействием потакать нарушителям. Или я вас всех к едрене фене угоню работать на Шерстки, к рецидивистам. Они вас быстро работать научат. Так, что мобилизуйте все силы, но нарушителей мне разыщите. Их место в изоляторах и БУРЕ. Калёным железом будем выжигать нарушителей внутреннего распорядка колонии. А сейчас я бы хотел послушать начальника оперативной части, что он скажет по поводу участившихся в последнее время в подразделении беспорядков?

Поднялся со стула начальник оперативной части майор Морозов. Он взял в руки заранее приготовленный листок с его предлагаемыми выкладками и начал выдвигать свою версию:

– Я со своими сотрудниками помозговал в специальной части. Отобрали и проверили все личные дела осуждённых, которые поступили в колонию в течение полугода. До сегодняшнего дня сто восемьдесят дел пролистали. Исходя от противного мы откинули обыдёнщину и оставили одиннадцать дел, которые могут представлять для нас интерес. Если судить по характеру нарушений, то они все имеют хулиганские штрихи, исходящие от молодых заключённых. Поэтому от одиннадцати мы откинули семь дел осужденных, которым перевалило за тридцать лет. Остаётся четыре, двое, из них были на малолетке. Одного я отметаю сразу – это Плеханов родом из Курска. Этот парень, безусловно, трудный, слов нет. Находясь на зоне три месяца, два раза побывал в штрафном изоляторе, один раз за членовредительство, а другой раз за нанесённую свежую татуировку. Он по характеру имеет склонности к бунтарству. Но круг его знакомств, не имеет авторитетов, все в основном заурядные личности, бывшие мелкие воришки и хулиганьё. Исходя из моих личных логических размышлений, я остановился на одной личности, которая может предоставить для нас интерес. Это Беда Иван. Отличается высокими организаторскими способностями и получивший от чтения книг основательные знания. Осведомлён во многих вопросах, в том числе и в законодательстве. Своими познаниями может любому юристу передавить горло. Сколотил около себя группу одногодок. В нашей колонии общается с известным нам всем Володей Генералом – Потёмкиным и Ореховым – Мотылём. У Мотыля Беда бывает часто в мастерской, куда захаживает и не безызвестный нам Рука, имевший девятнадцать лет сидки за плечами. К нам приехал на отдых из крытой тюрьмы, – добавил он. – Шесть человек носило полосатые шарфы, сейчас седьмой объявился это Беда, – я боюсь, что бацилла запущена не Бедой, а опытной рукой. А Беда исполнитель, но не рядовой!

– Ты, что предлагаешь всех авторитетов пересажать по камерам? – заорал Кудрявцев, – у нас был уже горький опыт с этим два года назад. Пятерых посадили, а двадцать появилось, да таких, что оторви да выбрось. Пробы негде ставить было. Разговор надо вести с авторитетами, если сами порядок не можете навести. Поставить перед ними соответствующие условия. Вызовите всех полосатых на конструктивный диалог, но порядок, чтобы был в колонии. Поговорите с Генералом и этим Рукой, пускай они немного урезонят свою молодёжь. Не пожелают помочь нам, тогда посулите им некомфортабельных, жизненных перипетий в лагере. И завтра же, к семнадцати часам, чтобы у меня на столе лежали постановления на подпись о наказании всех, кто был повинен в беспорядках. Не можете доказать прошлое, найдите для них настоящее, или мне поучить может прикажете вас? Стыдно господа офицеры. В восемнадцать часов я буду докладывать начальнику о принятых мерах, если он меня будет за ваше бездействие разносить, берегитесь у меня. Всё на сегодня. Все свободны, кроме Татаринова и старшего опера.

…На следующий день закрыли в изолятор Лося и Купороса. Надзиратель, переодетый в робу зека, поймал их за курение в неположенном месте. За курение на производстве, где кругом древесина, лаки и краски наказывали строго, но, чтобы сажали в изолятор, это было редко. Когда их привели в камеру, то узнали, что в этот день, кроме них посадили ещё шесть человек. Все это были подрывники существующего режима.

На следующий день Кум, находясь в плохом расположении духа вызывал к себе Володю Генерала.

Разговор состоялся предметный по устранению беспорядков в лагере. Генерал ему прямо сказал, что всё происходящее на зоне от него, не зависит и на молодёжь повлиять очень трудно. У них свои законы и свои авторитеты. А ему негоже заниматься их перевоспитанием, так как готовится уходить на свободу. И, что творится в зоне по этим временам, – это в порядке нормы. Раньше активистов резали, а сейчас мерзавчику в роговой отсек заехали, и кипишь на всю вселенную.

Куму ответ Генерала не понравился, и он пообещал ему, если в зоне порядка не будет, то всех полосатых разгонит по географическим широтам Советского Союза.

НОКАУТ НОГОЙ

…Иван от Генерала получил ценное указание временно залечь в кусты и в отношении активистов в своём бараке ничего противного не предпринимать, иначе можно уехать далеко, туда, где в процессе мочеиспускания моча на ходу мёрзнет.

Вскоре освободился Мотыль, отсидев одиннадцать лет. Его провожала до вахты вся зона с почестями. Валуя и Закрая отправили на другую зону. После их отправки в секциях наступило затишье. Не было ни одного залёта в изолятор.

Татарин на утренней проверке заметил, что дисциплина резко улучшилась в подведомственном ему заведении:

– Всегда бы так было, я тогда бы похлопотал перед начальством, чтобы паёк вам прибавили.

– Вывод этому есть разумный, – не смог удержаться Иван от комментария. – Главных возмутителей спокойствия нет Валуя и Закрая, вот и порядок наступил. А то ведь как было, либо они кого – то помогут посадить, либо за них посадят. Вот и вывод сам по себе напрашивается, чем меньше гребешков около нас крутится, тем меньше кукареку слышно, а значит и больше порядку.

– Да, что ты говоришь, – сорвался Татарин, – да если их не будет, вы на головах будете ходить. И я чтобы этой вредной идеологии не слышал, иначе тебя отправлю работать под присмотр Каретки, он давно на тебя зуб точит.

– А чего я, гражданин начальник неправильного сказал. Вон посмотрите восьмой отряд, там нет ни одного активиста и в бараке порядок.

– Не забывай, восьмой отряд – это сбыт. Конечная стадия нашей продукции, которая одевает и кормит всю колонию, поэтому им выдают некоторые поблажки. Не будь у них такой ответственной работы, они бы поголовно сидели на маринаде, в изоляторе. А тебя Беда, я с сентября месяца обяжу учиться в нашем ПТУ, чтобы ты поменьше пролётки по зоне бил и разносил зловонный вирус воровской отрыжки. Лучше сегодня выиграйте в футбол у своих вечных соперников. Не подведите, в грязь лицом не ударьте, вся администрация придёт смотреть.

Он пристально посмотрел на Бразильца:

– А ты Зотов, с прошлого года мне должен два гола. Сегодня, чтобы возвратил?

– Обязательно верну, гражданин начальник, – зарделся от смущения Бразилец.

…На стадионе в этот день собралась вся зона, это был праздник, как для заключённых, так и для администрации. Встречался одиннадцатый и пятый отряды, самые сильные команды колонии. Лидеры прошлогоднего первенства.

Болельщики диву давались, как начальник пятого отряда Стручок, перед матчем эмоционально заряжал свою команду. На нём было галифе и тельняшка, а на ногах настоящие футбольные бутсы. Стручок бегал около команды и объяснял, кто кого должен опекать, кто по какому краю должен играть. Затем встал в ворота стал показывать вратарю, имитируя прыжки и выпады, как нужно отражать коварные удары противника. Со стороны всё это выглядело смешным и скудно отражалось на его офицерском чине. Все знали, что он в футбол никогда не играл, и представления даже на уровне болельщика об этой игре, у него были слабые.

В команде Татарина всем руководил Бразилец. А сам капитан Татаринов, сидел на скамейке рядом с Кудрявцевым. Поодаль от них на две скамейки расположился начальник колонии и ДПНК. Встречу судил Филин, футболист из седьмого барака.

Как только прозвучал свисток, предвещающий начало матча, команда Татаринова устремилась сразу к воротам противника. Беда, показав великолепный дриблинг владения мячом, забил гол, на второй минуте. Радость футболистов и болельщиков была недолгой, – через десять минут команда Стручка сравнял счёт. Майор от радости выбежал на поле с криками «Банзай» и начал похлопывать по плечу игроков своего отряда.

Мяч разыгрывали с центра поля. Бразилец отдал пас Беде и тот по правому краю повёл мяч, который у него в борьбе с нарушениями правил выбили за боковую линию, а сам он улетел на скамейку и врезался в сидящего мужика в синей фуражке – сталинского покроя и комбинезоне. Мужик оттолкнул Ивана, и со злостью произнёс: