скачать книгу бесплатно
– Я что-то не так сделала? – застенчиво спросила Беата.
– Ты всё сделала правильно. Но эта лейка – она же огромна! Да ещё поди полная воды. – Миссис Ллойд заглянула в овальное отверстие пухлой лейки. – Так я и думала.
– Она вовсе не тяжёлая, – возразила Беата. – И воды в ней не больше половины.
– И всё же, милая, оставь эту заботу садовнику. Поверь, наш старый ворчун очень не любит, когда кто-то за него выполняет его работу, – сказала герцогиня и, приложив ребром ладонь к краю губ, тихонько добавила: – Лучше, чем он сам.
Внезапно цветы и лейка растаяли, и вот уже воспоминания перенесли Беату в беседку, увитую плющом, где когда-то они с хозяйкой завели добрую традицию пить чай со сладостями из пекарни Макбет Досон, которые доставляли в замок с посыльным для маленькой воспитанницы «по личному распоряжению герцогини Ллойд».
– Знаешь, моя девочка, – сказала как-то она, – очень важно, чтобы в твоей жизни была любовь. Любовь взаимная. Что проку, если ты любима человеком, но твоё сердце безмолвствует и по-прежнему бьётся ровно. А душа остаётся безучастной и немой к проявлению чьей-то сердечной привязанности. Заполнить эту пустоту ничем уж не получится. Огромное счастье – быть любимой, но ещё большее – любить самой. В жизни людей так мало любви взаимной. Наверное, поэтому так мало и счастливых. Последние слова она произнесла с какой-то отрешённой задумчивостью, пристально вглядываясь в пустоту…
– А вы когда-нибудь любили по-настоящему? – нерешительно спросила Беата, сама не зная зачем, от того и раскраснелась, как спелый помидор. Она вдруг почувствовала неловкость от такой доверительной и откровенной беседы со взрослой женщиной.
– Да, милая. Но это было очень давно, – печально улыбнувшись, ответила миссис Ллойд.
Память Беаты отчётливо запечатлела тот коротенький эпизод и удивительно точно воспроизвела ту грустинку в голосе герцогини, с которой были сказаны эти слова. И снова воспоминания перенесли нашу героиню в иное место, а именно, в просторную бальную залу, где строгая наставница под аккомпанемент приглашённого маэстро Теодора Гримса обучала её танцам. Вот миссис Ллойд делает изящный реверанс, и внимательная ученица точь-в-точь повторяет за ней этот приветственный жест. Затем, расположив перед собой согнутые в локтях руки, как бы держась за воображаемого партнера, Глория, кружась и пархая, словно невесомая бабочка, скользящими и плавными движениями устремляется в танце по паркетному полу вдоль залы.
– Смотри внимательно на мои ступни, – приговаривает она на ходу. – Видишь, как я переставляю их в такт музыке: раз-два-три, раз-два-три…
И Беата пристально следила за каждым шагом наставницы, а потом, переставляя свои носочки под её ровный счёт, так же кружилась по бальной зале, чувствуя, как в груди бьётся сердце в такт удивительной мелодии, которую виртуозно извлекал из своего инструмента маэстро, неуловимо перебирая пальцами струны и безжалостно терзая их смычком.
– У тебя получается! – радостно подбадривает Глория ученицу. – Не останавливайся! Тео, посмотри, как чудесно она танцует.
Теодор, улыбаясь, кивает головой и играет ещё громче. А Беата так увлеклась, что не заметила, как у неё закружилась голова и, внезапно потеряв равновесие, приземлилась на паркет. Миссис Ллойд от всей души рассмеялась:
– Ничего, девочка моя, со всеми это случается. Просто я вспомнила себя. Когда я впервые пыталась освоить эти повороты, то так шандарахнулась затылком о подоконник, что услышала пение канареек в своих ушах.
И они обе закатились звонким смехом…
Беата очнулась от милых сердцу воспоминаний. Она посмотрела на запертые изнутри двустворчатые дубовые ворота, обитые железом. Сколько раз добрая госпожа провожала свою подопечную до этих самых ворот, где её дожидался экипаж со сладкими угощениями внутри. Хозяйка всегда нежно прощалась с воспитанницей, и под честное слово, что та непременно посетит её дом завтра, благословляла кучера в дорогу… Что же было дальше? Что случилось потом? Почему всё в одночасье изменилось? Подул сильный ветер, принеся с собою ненастье. На небе сгустились свинцовые тучи. По окнам звонко застучали крупные капли дождя, а ещё через мгновение хлынул косой ливень, скрыв плотной завесой от взора Беаты калитку, на которую она смотрела с надеждой вот уже битый час, сидя за кухонным столом, подперев ладошками подбородок. Проливной дождь стеной прошёлся по улицам города и его окрестностям, прибив дорожную пыль, омыв зелёные луга и остудив раскалённые крыши домов. В воздухе повеяло прохладой и свежестью. В кухню вошёл отец, от которого пахло смолой, древесной стружкой и дымом – он только-что вернулся из своей мастерской.
– Смотри-ка, – сказал он, кивая на распахнутое после дождя окно, – вроде и не предвещало ничего. Дороги, поди, размыло – никакая повозка не проедет.
– А это надолго? – спросила его Беата.
– На ветру-то быстро просохнет.
Дождь ещё немного покапал, опорожнив до дна свои опустевшие лейки, а затем и вовсе перестал. Быстрый ветерок подхватил рваные тучи и унёс их куда-то за горизонт. Небо снова прояснилось. А Беата всё сидела возле окна в ожидании экипажа, который непременно должен был заехать за ней. Но время шло, а экипажа всё не было. «Может и правда карета застряла в пути? Или миссис Ллойд решила дождаться, когда просохнет дорога, чтобы не подвергать меня опасности, – терзала себя догадками Беата. – Противный дождь, нарушил все планы!» А ведь именно сегодня настал тот долгожданный день, когда она должна была, наконец, увидеть своё бальное платье, которое герцогиня заказала для своей воспитанницы в швальне портного Томаса Майера. Он снял с клиентки мерку и теперь только оставалось дождаться, когда заказ будет готов. Маленькая танцовщица буквально грезила новым нарядом. В ночь перед примеркой он даже привиделся ей во сне. На утро Беата вся извелась, глядя на стрелки настенных часов. Время до полудня тянулось невыносимо долго. А когда капризная погода отодвинула час грядущего свидания, её охватило отчаяние. Спрыгнув с подоконника во двор, потерявшая терпение Беатрис босиком пробежала по мокрой траве к калитке и распахнула её настежь. Улица была пуста. В дорожных впадинах дождевая вода собралась в лужицы, и торопливый ветерок своим прикосновением будоражил их мутную гладь мелкой рябью. В этих лужицах плавали сбитые дождём розовощёкие ранетки. Беата захлопнула калитку и вернулась в дом. Нацепив свои домашние чоботы, она зашла в цветочную оранжерею, где матушка протирала насухо полы от натёкшей сквозь потолочные щели воды. Увидев дочь, она отжала тряпку, и, повесив на крюк сушиться, тихо сказала:
– Надо же… И лил-то всего с полчаса, а сколько дел натворил.
Она почему-то всегда в своём цветнике разговаривала тихо.
– Да-а, – печально протянула Беата, – и дороги, наверное, развезло. Ни пройти, ни проехать.
– Думаешь, миссис Ллойд из-за дождя отменит очередной урок? – глядя на расстроенную дочь, спросила матушка.
– Не знаю, – пожала в ответ плечами Беата. – Она должна была прислать за мною экипаж, но его всё нет и нет. Сегодня же примерка.
– Ах, да. Я и забыла. Может и впрямь погода виновата? Ливень-то нынче какой. Не захотела подвергать тебя опасности…
Беата отвернулась, скрывая дрожащие на глазах слёзы.
– Вот и славно, что ты заглянула, – подхватила матушка, видя, что её дочь вот-вот разразится водопадом обиды на свою наставницу, на коварную погоду и вообще на весь белый свет. – Заодно поможешь мне подрезать стебельки. Ведь завтра базарный день, надо бы успеть к утру всё приготовить. Одна я не управлюсь. Поможешь мне?
Беата согласно покивала головой и без особого усердия принялась за работу. Сперва она наискосок подрезала стебли всех цветов, приготовленных на продажу, и привычно расставила их по вазам. Затем прорыхлила лопаткой грунт в длинных глиняных горшках и полила его водой. В мастерской отца она подмела деревянную стружку и утромбовала её в большую корзину. Так завершился этот долгий день томительных ожиданий и неисполненных обещаний. За ужином матушка заметила, что Беата ела вяло и неохотно, лениво помешивая ложкой пшённый кулеш с курятиной. Родители украдкой поглядывали на то на дочь, то на тарелку, понимая, что в такой ситуации любые слова будут лишними. Нет ничего более оскорбительного, чем обмануть пустым обещанием наивное сердце ребёнка, свято верящего в каждое слово, оставленное взрослым человеком. Беата всегда с восторгом делилась с родителями подробностями своего пребывания в замке и с удовольствием показывала новые танцевальные приёмы, разученные на очередном уроке. Но в этот вечер, не обронив ни слова, она поднялась по крутой деревянной лестнице в свою комнатку и больше уж из неё не выходила. А на следующий день снова лил дождь, но теперь уже долгий и нудный. Беата сидела на кухне, облокотившись на стол, и безотрывно смотрела в окно. Вода, как и прежде, монотонно отбивала барабанную дробь по стеклу, размывая очертания двора. Дождик перестал только под вечер, когда тучи были выжиты до последней капли. Унылую хмарь понемногу развеяло и небосклон окрасился в багровые тона, что по местным приметам сулило на завтрашний день ясную погоду. Примерно через час Беата услышала скрип калитки. Она накинула на босую ногу свои шлёпки и выбежала во двор, где встретила матушку, только что вернувшуюся с базара.
– Ну-ка, помощница, хватай и неси в оранжерею, – сказала она дочери, указав на корзину с непроданными цветами, – а я пока разгружу остальные. Тётка Зельда согласилась подвести, неудобно её задерживать.
Беата быстро отнесла корзину и вернулась во двор. Матушка стояла у распахнутой калитки и о чём-то вполголоса судачила со своей соседкой по торговому ряду. Увидев её, женщины, словно сговорившись, одновременно умолкли, скоро попрощались и Зельда, развернув Гельду, поспешила восвояси.
– Что-то случилось? – видя встревоженное лицо матушки, спросила Беата.
– Нет, милая. Просто сегодня на редкость неудачная торговля, – проговорила в ответ матушка, подбирая с земли горшки с цветами.
– Не такая уж это и редкость, – проворчала в ответ Беата.
– Из-за проклятого дождя все попрятались по домам, и я почти ничего не продала. Отвратительная погода. Даже миссис Маклейн напугала эта промозглая сырость. Ты ведь знаешь, как она любит наши жёлтые розы.
– Наверное, миссис Ллойд тоже напугал этот гадкий дождь, – с надеждой произнесла Беата. – Папа говорил, что когда закат ярко-красный, то на следующий день непременно бывает солнечная погода. Значит, завтра дождя не будет и, возможно, она пришлёт за мной экипаж.
Матушка растерянно забегала глазами, но ничего не ответила. Вдвоём они перенесли все горшки и корзины в цветник, а затем приступили к наведению чистоты. Впрочем, внутри и так царил идеальный порядок, но отчего-то матушка решила, что этого недостаточно и поручила дочери целый перечень важных дел. Беата всегда безропотно помогала матери. Она тщательно протирала пыль на полках, подметала и мыла полы, умело обрабатывала молодые побеги, поливала их из лейки, рыхлила грунт, перемешивая его с удобрением, прореживала куртины. Словом, миссис Эклунд не могла нарадоваться на свою старательную помощницу. Но сегодня Беата снова пребывала в апатии, казалась замкнутой и неразговорчивой.
– Мы же всё это делали недавно. Я не вижу здесь никакой пыли, – недоумевала она, проводя ладошкой по стеллажу с цветочными горшками.
– И всё же, здесь должно быть безупречно чисто, – настаивала на своём взволнованная матушка. – Кроме того, нам ещё предстоит уборка в мастерской.
– Ого! С каких это пор? Папа же никому не разрешает наводить у себя порядок. И всегда любит повторять, что чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят.
– На этот раз он нам разрешил, детка. Просто у папы срочные дела, а так он, конечно же, управился бы сам.
– А что такого случилось на этот раз?
– Возможно, в скором времени нас посетят гости.
– Какие гости?
– Слишком много вопросов, – вдруг сердито оборвала её матушка, но тут же опомнилась, поняв, что напрасно вспылила и, серьёзно посмотрев на дочь, добавила: – Пойми, нам нужно убедить этих людей в том, что твой отец добросовестный работник.
– Но об этом и так знает весь город, – сказала Беата, начиная подозревать, что случилось что-то неладное.
– Нашлись люди, которые думают иначе.
Беата догадалась, что матушка чего-то не договаривает и всячески пытается скрыть от неё какой-то секрет. Ей мучительно хотелось узнать правду и вместе с тем, до глубины души возмущало, что к подросшей дочери до сих пор относились, как к несмышлёному младенцу, в то время как обязанности по хозяйству она уже давно выполняла наравне со взрослыми. Вскоре вернулся отец. Он был чем-то сильно озабочен и потому, войдя в дом, не отпустил традиционного шутливого приветств ия, что совсем не было похоже на мастера Эклунда. Достав из шкафчика табакерку, хозяин набил сухим ароматным табаком свою трубку, нервно почиркал огнивом и, раскурив её, жадно затянулся. Затем, хлопнув дверью, вышел во двор, так и не сказав ни слова. Беата обратила внимание на то, как у отца дрожали руки при попытке разжечь трубку. Когда матушка уложила дочь в постель, несмотря на строгий запрет подниматься с кровати, она все же тайком подкралась к двери и попыталась прислушаться к разговору родителей на кухне. Снизу доносились то хриплое покашливание отца, то судорожное всхлипывание матери. Из всего разговора Беата смогла разобрать только несколько слов. Ей показалось, что речь шла о герцогине Ллойд. Затем прозвучало что-то невнятное о городском лекаре и управляющем Готлибе. Через какое-то время всё стихло. Беата снова запрыгнула в кровать под тёплое одеяло и ещё долго потом ворочалась, пытаясь заснуть. Несмотря на все потуги, сон бежал от неё. Она сомкнула глаза, когда уже было далеко за полночь… Утро и в самом деле оказалось солнечным. За завтраком Беата так и не решилась спросить матушку о тревожном ночном разговоре. Чуть позже заходил отец Николаса, Генри Флетчер. Когда-то они с Ларсом Эклундом работали в одной артели, там и завязалось их тесное знакомство. С тех пор две семьи сошлись в крепкой дружбе: отмечали совместно праздники, помогали друг другу в нужде и горе. Собственно, так Беата и познакомилась с Николасом.
– Доброе утро, принцесса, – шутливо поприветствовал её Флетчер старший. – Как спалось юной наследнице этих хором?
– Спасибо, хорошо, – допивая свой чай, ответила Беата.
– Там во дворе тебя дожидается Николас. Вскочил ни свет-ни заря, уговорил взять его с собой. Говорит, у него к тебе какое-то важное дело.
– У Николаса не бывает неважных дел, – шутливо подметила она.
Беата вышла во двор, где, сидя на скамейке, её дожидался разносчик сенсационных новостей Флетчер младший. Вид у него был крайне обеспокоенный.
– Наконец-то! – завидев подружку, нетерпеливо выдохнул Николас и, спрыгнув со скамьи, быстро подошел к ней.
– И не лень тебе в такую рань с визитами вежливости через весь город плюхать? – поинтересовалась Беата у приятеля.
– Ты, что, до сих пор ничего не знаешь? – удивился он.
– Нет. Я два дня просидела дома. Сам же видел, какой дождь был.
– Я вчера случайно подслушал разговор отца с матерью. С герцогиней случилась беда и в этом обвиняют твоего отца.
– Что ты болтаешь? – воскликнула Беата.
– Тише! – оборвал её Николас. – Я, правда, не расслышал всего, но речь шла о какой-то лестнице. Будто бы герцогиня спускалась по ступеням, лестница обрушилась, и она скатилась вниз кубарем, повредив себе спину. Теперь не может подняться с постели. А их управляющий во всём обвиняет твоего отца, который недавно чинил эту лестницу.
– Как это возможно? – дрожащим голосом вымолвила Беата. – Вот, почему за мной никто не приезжал эти два дня. А я всё это время сидела и обиду точила. Глупая! – со стороны казалось, что она над чем-то напряжённо размышляет. Немного подумав, Беатрис уверенно добавила: – Мне нужно срочно её увидеть.
– В том-то и дело, что тебя запрещено пускать в замок. Об этом рассказала тамошняя кухарка, она подруга моей матушки.
– Это управляющий распорядился? – спросила Беата.
– Готлиб отдал приказание никого не допускать к герцогине до тех пор, пока она не поправится. И ещё я слышал, что он срочно отправил посыльного с письмом к герцогу.
– Как же мне быть? Ведь я должна объяснить миссис Ллойд, что это всё неправда, что мой отец ни в чём не виноват. Он всегда добросовестно выполняет свою работу. Это какая-то ошибка.
– Думаю, тебе не удастся к ней попасть.
– Может быть, попросить нашего лекаря? Он же навещает миссис Ллойд, а значит, сможет устроить так, чтобы меня к ней пропустили.
– Это хорошая идея. Если хочешь, сходим к нему вместе. Я хорошо знаю лекаря Тёрнера. Матушка часто посылает меня к нему в аптечную лавку за снадобьем.
– Когда же мы к нему отправимся?
– Да хоть сейчас. Аптека рано открывается.
Беата быстро собралась и, ничего не сказав родителям, выбежала со двора, где её ожидал неутомимый Николас. Пока она собиралась, то краем уха успела перехватить несколько фраз из разговора отца со своим старинным другом.
– Ты всегда можешь вернуться к нам в артель, Ларс. Я поговорю с хозяином. Он ещё помнит тебя, – сказал Генри Флетчер.
– Спасибо, дружище, – поблагодарил отец, – но я, думаю, всё образуется. Уверен, вскоре герцогиня поправится и нам удастся прояснить это недоразумение. Она великодушная женщина и многое делает для моей дочери. И супруг её человек благородный. Тут ветер дует совсем с другой стороны.
– Ох, не знаю… Повидал я на своём веку этих господ. Они вежливы и учтивы только когда им что-нибудь нужно от тебя. Всегда и везде они видят только выгоду. Подумай сам, для чего мистер Ллойд определил себе управляющим этого упыря Готлиба? Чтобы тот выполнял за него грязную работу, а сам он как бы оставался не причём. После того, как герцог поручил ему в смотрение свои владения, сразу же увеличились поборы и ужесточились условия. У всех должников изъяли домашний скот, промысловые снасти и ремесленный инструмент в счёт уплаты долга, а потом стали выдавать в аренду, загоняя в ещё большие долги. Ллойд через этого пройдоху Готлиба уже половину города к рукам прибрал. Все ему чем-то обязаны.
– Я знаю. Супруге на базаре уже не раз высказывали, что дочку напрасно к ним отпускает.
Беата слушала всё это и не понимала, почему они так самоуверенно рассуждают о том, чего не знают. Как можно судить о людях с чьих-то слов? Ей захотелось остановить это безумие и крикнуть: «Неправда! Миссис Ллойд не такая! Всё это злые сплетни! Только очень скверные люди могли так подумать». Но Беата Эклунд знала, что вмешиваться во взрослые разговоры – пустая затея. Скорее всего, снова услышишь череду снисходительных отговорок, что-то вроде «Ты не так поняла» или «Мы вообще не о том говорим». Поэтому она незаметно проскользнула мимо увлечённых беседой родителей и отправилась вместе с Николасом в аптеку. Несмотря на то, что изготовителя дурно пахнущих микстур и горьких порошков трудно было застать на месте, ибо лекарь Тёрнер непрестанно навещал своих пациентов по всему городу, на сей раз друзьям повезло. Поднявшись по деревянному крыльцу, Николас отворил дверь и первым вошёл в помещение аптеки. Следом за ним поднялась Беата. Они очутились в полутёмном помещении, которое пациенты и посетители называли «ожидальней», наверное, потому что помощница лекаря по имени Одри Бейли часто просила подождать его именно здесь. Внутри никого не оказалось. В ожидальне сильно пахло душистыми травами и целебными снадобьями, от которых у Николаса всегда чесался нос. Многочисленные настеннные полки за высоким прилавком сверху донизу были уставлены керамическими сосудами, ретортами, завязанными в узелок мешочками и закупоренными пузатыми склянками, в которых мутнели разнообразные настойки, растворы, эликсиры и бальзамы. Между деревянными балками потолочного перекрытия на провисших верёвках сушились собранные в пучки целебные травы. На витрине стояли аптечные весы и большая, старинная клепсидра. Николас подошёл поближе и, дотянувшись до прозрачной колбы левой рукой, перевернул её. Песок из наполненного верхнего сосуда потёк тонкой струйкой через узкую горловину в пустой нижний. Николаса всегда завораживало это зрелище и, всякий раз заглядывая в аптеку за матушкиным снадобьем, он не мог отказать себе в удовольствии попользоваться старинным хронометром.
– Не трогай! – предостерегла приятеля Беата. – Вдруг сломается?
– Да ты не понимаешь, – отмахнулся Николас, – я уже тысячу раз его крутил.
– А до тебя другие тысячи раз крутили. Когда-нибудь наступит последний. Посмотри, какой он старый.
– Тысячу лет тысячи людей крутили, а я стану тем самым, который его прикончит, так что ли? – усмехнулся Николас и снова перевернул хронометр.
И тут стерженёк, на котором держалась прозрачная колба с песком, отломился. Стеклянный сосуд слетел с оставшегося крепления, прокатился по витрине и, рухнув на пол, разбился вдребезги. Николас побледнел, глядя на груду рассыпанного песка и торчащие в нём острые осколки.
– Я же тебе говорила, – процедила Беата. – Вот что мы теперь скажем?
– А то и скажем, что эта старая рухлядь развалилась у нас на глазах, – немного поразмыслив, ответил Николас. – Я же не нарочно.
За прилавком отворилась дверь и в помещение аптеки вошёл мистер Тёрнер.
– Так-так, – произнёс он, щуря уставшие глаза на посетителей. Похоже, до этого момента лекарь был занят важным чтением или изучением чего-то мизерного через увеличительное стекло и, кажется, не заметил отсутствия стеклянной колбы на песочных часах. – Мне показалось или в самом деле тут что-то разбилось. Надеюсь, это было не ваше сердце, молодой человек, а эта прекрасная дама не стала тому причиной?
Беата не знала куда себя деть – ей было очень стыдно за самонадеянную выходку приятеля. А ведь она пришла просить великодушного лекаря об одолжении.
– Мистер Тёрнер, – стыдливо уткнув глаза в пол, принялся объяснять Николас, – сперва я хотел бы извиниться…
– За что же?
– Дело в том, что я неосторожно покрутил у вас… вашу плексидру…
– Что ты у меня покрутил? – переспросил лекарь.
– Ваши песочные часы. – И Николас указал рукой на хронометр, точнее, на то, что от него осталось. – Но они неожиданно развалились.
– В этом ты, дружочек, ошибаешься, – ответил лекарь. – Очень даже ожиданно. Я давно собирался избавиться от старушки-клепсидры и не делал этого только из уважения к её почтенному возрасту. Кто знает, может, сам римский император когда-то измерял по ней время. Хорошо, что хоть никто из вас не поранился.
– Господин лекарь, – вступила в разговор Беата, – позвольте нам убрать весь этот мусор.
– Ни в коем случае! – строго-настрого запретил мистер Тёрнер. – Ещё не хватало, чтобы вы порезались об эти осколки истории. На них священная пыль времени, и если вдруг она попадёт в вашу кровь, то вы оба заснёте вековым сном. И пока будете спать, вам будут сниться события тех времен, что пережили эти часы.
Друзья, выпучив глаза, испуганно уставились на торчащие из песка осколки.
– Не пугайтесь, – сказал лекарь, одарив их своей белозубой улыбкой, – это всего лишь старый медицинский хронометр, которому от силы четверть века. Так что, если и заснёте, то спать вам придётся недолго. Во всяком случае, не тысячу лет. Благодушное настроение мистера Тёрнера вселяло Беатрис надежду на то, что с герцогиней Ллойд всё в порядке и в том, несомненно, была его заслуга. Известный на всю округу и далеко за её пределами лекарь добросовестно трудился днями и ночами, неустанно опекая своих пациентов. В те редкие часы, когда он не был занят лечением больных, вместе со своей верной помощницей Одри Бейли опытный аптекарь, знаток трав и кореньев, изготавливал целебные снадобья и мази. Он толок в ступке лекарственные порошки, от которых непривычного человека просто стошнило бы. На вкус они были невероятно горьки, а на запах невыносимы, но всегда чудодейственно помогали всем страждущим: избавляли от жара и озноба, снимали головную и зубную боль, предавали силы или же, напротив, даровали крепкий, оздоравливающий сон. Николас знал, что у лекаря хранилась толстенная и изрядно потрёпанная книга в грубом кожаном переплёте с пожелтевшими от времени страницами, на которых во всех подробностях изображалось строение человеческого тела и его отдельных фрагментов. В книге хранились вековые знания из области медицины, которые на протяжении столетий постигали алхимики и врачеватели далёких стран, накапливая многотрудный опыт и сохраняя его в мудрёных текстах из причудливых слов. Тексты собирались из разных источников и заносились в один большой справочник. Тот, кто владел этой тайнописью, слыл мудрецом, ибо книга хранила в себе не только знание целебное, но и возвышенное, касающееся духовной жизни человека. И лекарь Тёрнер был верным последователем этого знания, которое называл для себя загадочным словом «истина». Он часто употреблял его в беседе с пациентами, всякий раз назидательно поднимая кверху указательный палец и произнося вслух: «Истинно говорю». Беата и сама не раз слышала о загадочной книге. «Может, она поможет найти ответ, как исцелить миссис Ллойд, – таило в себе надежду её наивное детское сердце. – И тогда недобрые слухи вокруг моего папы развеются и опять всё будет по-прежнему». Дверь, из которой появился мистер Тёрнер, снова распахнулась, и в аптеку вошла Одри Бейли. Лекарка была в белом халате и кожаном переднике. В руках у неё позвякивал разнос, уставленный какими-то флаконами и пузырьками. Вероятно, она только что вернулась с очередного обхода, во время которого потчевала больных горькими микстурами. Пациенты располагались в палатах лечебницы, которая находилась во внутреннем дворе и примыкала к зданию аптеки. Миссис Бейли обвела взглядом дружную парочку и с грохотом водрузила на прилавок свой разнос. Не произнося ни слова, она сняла с полки ступку и принялась что-то усердно в ней толочь. Резкий запах от этой смеси первым учуял Николас. У него защекотало в носу, а глаза стали слезиться. Зажав двумя пальцами ноздри, он тихонько шепнул подружке на ухо:
– Ты что-нибудь чуешь?
– Кажется, да, – ответила Беата.
– Какой противный запах? Как от палённых клопов.
– И это ещё не всё.
