Дети галактики

Зато начало следующего дня в клубе выглядело контрастно тихим, почти сонным. Утренний туман за окнами редел, медленно рассеивался, поднимаясь к розово-голубоватому июльскому небу. Часто и монотонно шуршали шинами проезжающие по улице автомобили. Кому нужно было уже прошли на работу и учёбу, а на промытых ночным дождём тротуарах появились редкие пенсионеры с продовольственными сумками и молодые мамаши с детскими колясками.

Павел Петрович через чёрный ход прошёл в кабинет администратора и застал там своего помощника. Он же формально считался директором кафе «Галактика». Увидев вальяжно развалившегося за большим столом в крутящемся кресле Тараканова, да ещё с дымящейся сигаретой в руке, фактический хозяин кафе нахмурился. При виде входящего в кабинет шефа, Тараканов быстро поднялся, но Борман, слабо махнув рукой, произнёс:

–– Да ладно, Таракан! Сиди уж, я на минутку! Что нового?

Помощник уселся обратно в кресло, на тощем лице у него появилось озабоченное выражение. Прокашлявшись, он сипло заговорил:

–– Чужие пацаны объявились в городе, шеф! Мои ребята установили слежку, но думаю, не скоро ещё будем в курсах, к чему они тут принюхиваются. В зале вон сидит какой-то фраер! Кофе наш лакает, смурной какой-то! Похоже приезжий, я его раньше не зырил!

–– Добро! – Борман повернулся к выходу в зал. – Я его прощупаю!

В общем зале Павел Петрович взял у бармена чашку кофе, и, подойдя к столику, где сидел задумчивый посетитель, спросил разрешения присесть:

–– Да, пожалуйста! – равнодушно согласился тот.

Борман расположился за столиком, отхлебнул горячего напитка и как-то отвлечённо, дежурно спросил:

–– Ну, как Вам наш город? Для туристов он мало интересен, зато окрестности красивые, горы ведь кругом, скалы, тайга! Можно нащёлкать много хороших снимков!

Обычно утренние посетители кафе и клубов, если их не обременяют какие-либо заботы, довольно охотно вступают в разговор с незнакомыми людьми. Особенно когда торопиться некуда, да и обстановка располагает к общению. Посетитель, молодой человек лет тридцати в водолазке и привычных джинсах, глянув на Бормана, изобразившего доброжелательную улыбку, сообщил:

–– Да это мой родной город! Просто я давно здесь не живу. Приехал вот навестить родителей. Бородин я, Максим, археолог!

–– А-а, понятно! – Борман ещё шире улыбнулся. – А меня Павлом Петровичем кличут! Будем знакомы! Кстати, а полковник Бородин, Павел Иванович, вам случаем не родня?

Равнодушие с глаз Максима слетело, и он быстро отреагировал:

–– Да это мой отец! А что?

–– Нет, ничего, – постарался скорей успокоить собеседника Борман. – Я так, любопытствую, многих ведь в городе знаю. Просто подумал, что, если сын, так ведь не пошёл по стопам родителя, не наследовал его профессию, а стал археологом. Это ведь очень редкая специальность.

Глаза молодого человека засветились, и он с воодушевлением заговорил:

–– Да, Павел Петрович, моя профессия редкая и очень увлекательная! Я ведь живу в мире сплошных загадок и тайн, над разрешением которых бьются уж не первый век лучшие умы человечества. Мы, археологи, видим то, что не замечают простые люди. Вокруг немало следов деятельности древнейших цивилизаций, но надо уметь их увидеть – вот этим я и занимаюсь. Конечно, для этого нужны специальные знания.

Внимательно глядя на возбуждённого парня, Павел Петрович давно уж понял, что кроме науки его больше ничто не интересует. Жизненный опыт подсказал Борману, что этот молодой человек, к тому же, всё ещё не женат, хотя по возрасту, казалось бы, пора уж завести собственную семью. Только такие, как правило, редко обременяют себя семьями; они, поглощённые научными изысканиями, об этом не задумываются.

–– А знаете ли вы, Павел Петрович, – с азартом продолжал между тем молодой археолог, – что здесь, на Южном Урале, десятки, нет, сотни тысяч лет назад, жили народы, наши предки, обладавшие высочайшими знаниями и технологиями. Нашим современникам такие даже и не снились. Я берусь это доказать и писал уже об этом в своих монографиях. Представляете, не металл – камень размягчать, плавить его, умели древние мастера! Они обладали такими модификациями электромагнитной энергии, о которых наши учёные ещё только задумываются, а с какого бока подступиться к проблеме не знают. Здесь, куда ни ткнись, везде аномальные зоны. И вот давно уж этих народов нет, а кажется, что они, эти далёкие от нас люди, вот здесь, вокруг нас, смотрят из пустоты своими мудрыми глазами, и чего-то ждут от меня…

Павел Петрович заслушался, и в нём, где-то глубоко, почему-то в селезёнке, зародилась и стала расти, подниматься и внедряться в голову, память; он почувствовал себя вновь молодым, когда учился в магистратуре, в нём проснулся исследователь. Двадцать шесть лет циничной, полной афёр и исковерканной жизни, слетело с него как шелуха, обнажив чистое тело праведника и учёного. Этот парень разбередил душу…

–– Мне пятьдесят один год. Я математик по образованию, молодой человек! – медленно заговорил он. – Наш трёхмерный мир вербален, и это правильно, потому что наше сознание находится пока на нулевой отметке. Нам, в настоящее время, не дано понимание бесконечности, мы не можем охватить своим взором, как и почему этот материальный мир, что окружает нас, постоянно переходит из одного состояния в другое, а ведь это происходит ежесекундно. Наука не стоит на месте, придёт время, парень, и мы научимся видеть исторические события, и жизнь тех народов, и их деяния, о которых ты говорил, и уж не придётся тебе копаться в земле, в руинах, разыскивая какие-то там артефакты, еле заметные следы прошлой жизни. Мы просто будем черпать нужную нам информацию из ноосферы, и уметь материализовать её прямо перед собой, даже не прибегая к экранам мониторов…

Археолог широко раскрытыми глазами пожирал нового знакомого, который так увлечённо вёл свою лекцию:

–– Мы, математики, – продолжал Борман, – уже рассчитали состояние и существование четырёх, пяти, семи, одиннадцатимерного миров, и эти многомерные вселенные вот они, здесь, вокруг нас и в нас, или мы в них. Человечество находится ещё только в начале познания сложнейшего мира Мультивселенной, и константой в ней является время. Так что лучше сказать, что ничто не имеет конца, и нет начала. Почему время течёт в одном месте очень медленно, а в другом чрезвычайно быстро. Мы ещё многих физических законов не знаем и суть, и мощность ещё многих видов энергий нам неизвестна. Ведь, если соединить теорию относительности Эйнштейна с квантовой физикой, то перед нами откроется прошлое, настоящее и будущее в одной миллисекунде времени. То, что параллельные миры существуют уже доказано учёными, только наше современное сознание не в состоянии пока охватить всё это многообразие, весь этот клубок физических состояний вещества и времени, обозначенный как Мультивселенная. Пожалуй, многие уже это понимают, а, может, и нет…

Воспользовавшись паузой, Максим осторожно спросил:

–– Вы, Павел Петрович, преподаёте в здешнем университете?

Борман, глянув на собеседника, быстро спустился с философских, метафизических небес, и, криво усмехнувшись, ответил:

–– Да нет, молодой человек! Я скорей химик! Химичу, так сказать, по жизни, иду по кривым дорогам человеческих деяний…

–– У вас лаборатория? – наивно произнёс археолог.

–– Моя лаборатория весь город, парень! – саркастически, но туманно пояснил учёный собеседник.

Погружённый в свои мысли молодой археолог пропустил мимо ушей завуалированное объяснение странного знакомого, увлечённо продолжив выкладывать ему разные гипотезы:

–– Вот шумеры записали свои знания на глиняных табличках, древние египтяне – на камне, а я ищу и исследую следы ещё более древних цивилизаций. Уверен, что учёные тех, далёких от нас по времени, народов не могли не оставить какую-то важную для потомков информацию. На каком материале они могли её закрепить? Металл не выдержит испытания временем, и даже следы на камне сотрутся, но вот на минералах бериллиевой группы, пожалуй, можно что-то записать и быть уверенным, что эта информация сохранится миллионы лет в неизменном виде.

–– Да-а, хорошо всё-таки быть молодым! – поощрительно улыбнувшись, заговорил Борман. – А я вот думаю, что коли те древнейшие народы, были такими могущественными и владели разными видами энергий, то они, скорей всего, закрепили свои знания иначе. Уверен, что эта информация здесь, перед нами и вокруг нас, надо только расшифровать код, суметь проявить те великие знания, увидеть их, познать механизм чтения что ли. Только вот с помощью какого инструмента? Полагаю, что вот этого! – Борман постучал пальцем по своей голове. – Хотя я вовсе не исключаю твоей гипотезы, парень! Ищите, да обрящете, так, кажется в Писании!

–– Коли уж я сюда приехал, Павел Петрович, – заговорил археолог, – то хочу найти вход в подземные галереи горной системы Таганая, а они, уверен, существуют, потому что есть карстовые пустоты – это закон любых горных образований на Земле. Понимаю, что это очень трудная задача, но для облегчения своих поисков я привёз с собой новейшее изобретение наших конструкторов, миниатюрный локатор-сканер. Дали вот в академии для испытаний!

–– Ты, парень, – понизил голос Борман, – лучше бы помалкивал о новой технике! Знаешь, небось – болтун, находка для шпиона! Эх, ты! Простодушный, наивный ты, тебя любой прохиндей использовать сможет в своих корыстных целях, и ты не заметишь этого! Ничего-то тебе не надо кроме науки! Завидую я по-хорошему тебе!

Глава 4. ЖЕНА, КАК ЖЕНА

Вениамин Борисович Олевич был предпринимателем средней руки, но это по меркам московских олигархов. Здесь же, в Златоусте, никто ие знал о состоянии его банковских счётов, потому как большую часть валюты он хранил в оффшорах. В его руках были городские газовые и электрические сети, а ещё складские помещения различного назначения, которые он сдавал в аренду.

С женой, Верой Ивановной, Олевич год как развёлся, до того она ему надоела со своими капризами и беспрестанными придирками. Детей иметь не хотела, работать ни-ни, мало того, так и домашним хозяйством заниматься было выше её мнимого достоинства, зато разгульная, светская жизнь ей была по душе. Вообще-то, да и, по мнению самого Вениамина тоже, все эти женщины: богатые, молодые, красивые по своему характеру походили друг на друга, словно куклы Барби. Дети – обуза, домашнее хозяйство, тоже лишние хлопоты. Давно известно, что большие деньги быстро портят внутреннюю сущность российских женщин и из заботливых, любящих детей, мужа и свой дом, они, как по какому-то волшебству моментально превращаются в капризных и коварных особей женского пола.

Вениамину Олевичу при разводе пришлось откупиться довольно крупной суммой денег от своей вредной жены, добавив к паразитической прослойке российского общества ещё одного элемента. Да, пожалуй, не одного, а ещё любовников на содержании этого элемента, да многочисленную родню, да мало ли кого там ещё. О чём и чем думают федеральные законодатели? Зачем эта толпа паразитов? Нет, чтобы по закону лишить всех этих жён, да и наследников заодно, всяких там долей и не плодить толпу паразитов. Пусть работают, а наследника можно и содержать богатому отцу, но только до совершеннолетия и только добровольно. Так считал раздражённый Олевич, да, видимо, не только он один.

Известно: кто обжёгся на горячем молоке, тот и на холодную воду дует. Вениамин, понятное дело, жениться больше и не подумал, а вот по совету одного иностранного доброхота завёл в своём большом доме искусственную сожительницу, уплатив за неё два миллиона евро. Ну, а, чтобы сплетен по городу не распускали, уволил домработницу и кухарку, а заодно и охранников, зато в его дворе стала носиться пара здоровенных догов. Кроме этого, его служба безопасности опутала двор и дом звуковой и световой сигнализацией, но без видео.

Киборга по желанию заказчика привезли ночью в чёрном грузовике, в специальной упаковке. Двое грузчиков внесли лакированный ящик в одну из комнат, а дилер, сопровождавший ценный груз, попросил хозяина удалиться на полчаса. Через определённое время он позвал заказчика. Олевич с некоторым волнением вошёл и был приятно удивлён, увидев стоящую посреди комнаты красавицу русского северного типа одетую в лёгкую современную одежду со сложной причёской на голове. Холодные синие глаза смотрели прямо и ничего не выражали, словно это был обычный манекен из промтоварного магазина.

Вениамин, продолжая рассматривать новую хозяйку дома, сел в кресло, дилер же, строго взглянув на заказчика, заговорил с некоторым акцентом:

–– Должен сразу Вам сказать, что относиться к нашему изделию нужно как к обычной земной женщине, и никак иначе. Над созданием этого чуда технической и научной мысли работала большая бригада конструкторов и учёных. Учтите, господин Олевич, что за этой, высокотехнологичной продукцией великое будущее и вы первооткрыватель. В изделие внедрены и использованы самые современные нанотехнологии. Наши программисты потрудились с полной отдачей, учтя особенности Вашего характера. Общаться с нашим изделием будете по-русски, но девушка владеет ещё десятком иностранных языков – это китайский, английский, испанский и так далее, включая арабский. Кроме того, она владеет также и тюркской группой языков. Что касается пищи, то может приготовить Вам любое блюдо из русской кухни, или почти любое из национальных. Ну, а, чтобы развлечь Вас, она может исполнить любой национальный танец и спеть всё что угодно голосами лучших певиц мира. А ещё в память нашего изделия заложен весь объём математических знаний на сегодняшний день, так что можете уволить всех своих бухгалтеров и экономистов.

–– Нет уж! – быстро отреагировал Олевич. – Я пока что своими бухгалтерами доволен!

Дилер снисходительно улыбнулся, несколько презрительно сузив глаза:

–– Вы поменяете своё мнение через короткое время! – беспристрастно заявил он. – Притираться вы будете не больше недели. Память изделия такова, что все тонкости совместного проживания девушка освоит, скажем, за месяц, а, может, и того меньше. Всё зависит от того, как часто вы с ней будете общаться, посещать общественные места.

Представитель компании вынул из дипломата голографическое фото девушки, и, вручив его Олевичу, посоветовал:

–– Прошу оформить ей официальный паспорт! – и тут же, чуть мягче, добавил: – Во избежание каких-либо трений с вашими законами.

–– Хорошо! – машинально ответил Вениамин. – А как её включать и выключать, и как подзаряжать? – заторопился он, положив карточку в карман рубашки.

–– Вот это самое главное! – дилер пронзил Вениамина взглядом чёрных глаз. – Я сейчас активизирую изделие, но учтите, так называемое включение производится только один раз. Никто уже выключить её не сможет, потому что не будет знать, где и как, а если попытается или ударит её по голове, то от вашего роскошного терема останется только большая яма.

–– Да вы что-о!? Шутите?! – привстал Олевич.

–– Какие могут быть шутки?! – предупредил дилер. – Сердцем у изделия является ядерный микрореактор, так что шутки в сторону! Если кто-то ударит её по голове, то тут же сработает команда на самоуничтожение, произойдёт маленький ядерный взрыв и все окрестности в радиусе трёх километров будут заражены радиоактивной пылью и гамма-излучением. Но это я так, для Вашего сведения. Так что успокойтесь – изделие умеет обороняться: девушка владеет всеми видами восточных единоборств, а то и вообще может прикончить нападающего на неё одним прикосновением пальца, где будет на мгновение сосредоточено до миллиона вольт напряжения. Кстати подчиняться она будет только Вашим командам, или просьбам, так что будьте с ней ласковы и любите по-настоящему. Пока изделие не активизировано подойдите к девушке пощупайте, потрогайте, погладьте, мы должны убедиться, что она вам подходит.

Вениамин со смешанным чувством любопытства и какой-то неуверенности подошёл и обнял девушку. Как это ни странно, но он ощутил приятную для сорокалетнего мужчины полную идентичность с обычным женским, но пока холодным телом. Олевич даже осмелился погладить девушку по ягодицам, потрогать мягкую грудь, закономерно ожидая, что сейчас получит оплеуху по физиономии, но ничего не произошло. Дилер тем временем продолжал комментировать:

–– Рост, сто шестьдесят пять сантиметров, вес – пятьдесят четыре килограмма, блондинка – всё, как заказывали. Кожа и подкожный жир из сложных полимерных клеток, идентичных человеческим, мышцы и сухожилия тоже, костяк из титановых сплавов. Иногда будет пить воду – это, кстати, ей необходимо. В компании может даже выпить немного вина и даже что-то съесть, метаболизм механический, чрезвычайно замедлен, но утилизации не будет, всё сгорит внутри. По Вашему желанию девушка может прибавить в весе или наоборот – это будет зависеть от количества выпитой ею воды…

–– А на какой срок она рассчитана? – полюбопытствовал Олевич. – Сколько она, скажем так, проживёт?

–– Изделие рассчитано на пятьдесят лет! – был ответ.

–– Вот те на! – изрёк Вениамин. – Я сандалеты откину, а кто же её выключит?

–– Напишете завещание! Учтите, что когда вы умрёте, то она самоликвидируется. Для этого её нужно будет отвезти на военный полигон. Не беспокойтесь, она всё объяснит Вашим наследникам, что и как нужно сделать.

–– Ну и дела! – несколько растерянно произнёс Олевич. – Ну, ладно, включай, давай!

–– Сначала подпишите бумаги, уважаемый!

Дилер вынул из дипломата пять экземпляров расписок, Олевич быстро подписал и с каким-то ребячьим ожиданием уставился на представителя компании. Тот, слегка улыбнувшись, подошёл к девушке, и, пошарив пальцем в волосах на голове, что-то нажал. С девушки спала скованность манекена, в глазах появилось осмысленное выражение, она улыбнулась и заговорила приятным голосом:

–– Здравствуйте! Как Вас зовут?

–– Вениамином, а Вас? – ошарашено прохрипел Олевич, от волнения потеряв нормальный тембр голоса.

–– Меня зовут…

–– Мария! – вдруг, выпалил Вениамин первое, пришедшее на ум женское имя. – Маша!

–– Хорошо, пусть будет Маша, мой господин! – мелодично ответила девушка. – Пригласите меня присесть!

–– Да, да, пожалуйста! – спохватился Вениамин. – Только не обращайтесь ко мне мой господин! У нас так не принято!

–– А как лучше? – спросила девушка, грациозно усаживаясь в кресло.

–– Ты же моя жена, Маша, поэтому лучше, если будешь обращаться ко мне – милый или дорогой!

–– Хорошо, милый!

Дилер сложил бумаги в свой дипломат, и, слегка поклонившись, произнёс:

–– Ну, я пошёл! Всего хорошего, осваивайтесь!

Олевич, извинившись перед девушкой, догнал представителя компании уже возле автомобиля, и, несколько смутившись, спросил:

–– У меня ещё к вам вопрос, интимного характера!

–– Слушаю!

–– А как она в постели?

–– Ну, я не пробовал! – улыбнулся дилер. – Во всяком случае, о проститутках можете забыть, да она их и на порог не пустит. Разработчики говорили, что она будет вести себя в постели как обычная женщина, ну, а уж тонкостям сами обучайте.

–– Так может она мне и наследника…, – Олевич с какой-то долей надежды посмотрел в глаза представителя компании.

–– Нет уж! – отрезал дилер. – Найдите суррогатную мать, заплатите, и нет проблем – это ведь теперь просто. Хотя она может разработать программу, используя Ваш биоматериал, тогда соберёте себе наследника через принтер…

Дилер, сверкнув на прощание белозубой улыбкой, уехал, оставив клиента с открытым ртом. Вернувшись в комнату, где находилась девушка, Олевич с волнением подошёл к ней. Девушка поднялась из кресла и как-то призывно посмотрела на мужчину. Вениамин обнял её, всё ещё не веря, что это живой организм. Тело было тёплым, мягким, податливым, слабо пахнуло женским потом и какими-то духами. Женщина со своими выпуклостями в нужных местах была просто идеальной. Она обвила шею мужчины руками, по её телу пробежала лёгкая дрожь, а в голове Вениамина поселилось какое-то помутнение. В это время, как это довольно часто бывает, мелодично зазвучал зуммер мобильника. Олевич, извинившись, оторвался от девушки и с недовольством взял аппарат со стола. Секретарша срочно вызывала шефа в офис. Вениамин повернулся к девушке со словами:

–– Прошу простить, дорогая! Мне нужно сейчас уйти, это по работе, но прежде я должен познакомить тебя со своими собаками. Пошли во двор!

Во дворе, доги подбежали к Олевичу держащему девушку за руку. Погладив каждого пса по голове, Вениамин заговорил с собаками:

–– Вот, ребята, это ваша хозяйка! Теперь она вас будет кормить, слушайтесь её!

Псы, взглянув умными глазами на девушку, обнюхали её ноги и даже как-то согласно гавкнули.

*****

В офисе Олевича ждал молодой человек с дипломатом в руках. Секретарша, строгая, тощая, но с хорошей фигурой дама в модных очках, деловито улыбнувшись, доложила:

–– Вот человек из Москвы, Вениамин Борисович! Говорит очень срочно!

Олевич пожал приезжему руку, кивком головы пригласил в кабинет. Парень представился:

–– Я Мариан Пахульский! На практику попросился в свой город, и, коли, уж я сюда поехал, то меня попросили передать вам эти бумаги, якобы по факсу нельзя.

Парень вынул из дипломата стопку листов. Олевич коротко пробежав по тексту, подозрительно глянул на приезжего, тихо спросил:

–– Сам не знакомился?

–– А зачем мне? – небрежно ответил тот. – Это не по моему профилю!

–– Очень хорошо! – повеселел хозяин кабинета. – Пахульский говоришь! Ты, случаем, не сын ли…

–– Сын, сын! – поторопился парень. – Старший! Ну, так я пошёл!

–– Погоди! – Олевич поднял ладонь. – Возмужал ты, Мариан, сразу-то и не узнаешь! Вон усы уже растут! Я ведь тебя видел давно, ещё подростком. Насколько я осведомлён ты физик по образованию, причём теоретик, а какая, прошу прощения, в нашем городишке может быть для тебя практика?

Молодой человек снисходительно усмехнулся, но пояснил:

–– Магнитные ловушки меня интересуют на металлургическом производстве. Есть кой-какие соображения, надо проверить, понаблюдать…

–– А может ко мне поработать? – приветливо улыбнулся Олевич. – Зарплату положу министерскую!

–– Да что я тут делать буду? – удивился физик. – Масштаб не тот!

–– Газ и электричество – это ведь тоже физика! – резонно заметил хозяин кабинета. – Электрические сети – это электромагнитные поля.

–– Это не моя область, Вениамин Борисович! – тут же возразил Мариан. – Я, в основном, занимаюсь геомагнетизмом и астрофизикой. Почему, например, молнии чаще бьют в трансформатор? Или почему на поверхности нашего солнца всего лишь плюс шесть тысяч градусов по Цельсию, а в короне, уже далеко в космосе, миллион? Загадка же! Мы почти ничего о нашем солнышке не знаем, да мы о планете своей, о Земле…, да что говорить, коли, моря, океаны изучены нами только на четыре процента…

–– В таком случае, парень, какая же тебе здесь практика? – ухмыльнулся Олевич.

–– Уральский пояс, – начал разогреваться молодой физик, – это граница, условно говоря, между двумя мирами! Здесь много сакральных мест, и, в так называемых местах Силы, общепринятые законы физики не действуют – вот загадка, которую я хочу понять. Здесь, на Южном Урале, много озёр и в них зафиксирован радиоактивный след. В некоторых озёрах много радона, а в других этого газа нет. Почему? И почему в одном месте частота электромагнитных колебаний высокая, а почти рядом – низкая? Опять загадка!

–– Ну, ладно, ладно! – махнул рукой Олевич. – Ты всё-таки подумай. У нас ведь здесь мастистые учёные не гнушаются работать. Заводы-то солидные! Привет отцу!

Когда молодой Пахульский ушёл, Олевича тут же засосала повседневная, рутинная работа: раздавались почти беспрестанные звонки по телефонам и мобильнику, сообщения по факсу, да и секретарша не давала сосредоточиться на бумагах, присланных из Москвы. Вениамин работал, как говорится в поте лица, и всё-таки его занятую голову постоянно сверлила мысль: как там его дорогая, в прямом и переносном смысле, молодая жена, которую он ещё толком и не знает? Чем занимается, а, может, в отключке, или ещё в каком-либо состоянии! О чём размышляет эта его новая сожительница? Ведь у неё мозги, так ему сейчас подумалось, помощней будут, чем у него. Там, дома, в первые минуты, Вениамин, пожалуй, смотрел на так называемую жену скорей как на электронную и очень дорогую игрушку, а теперь вот так уже и не кажется. Ведь любят же многие мужики свой автомобиль гораздо больше, чем живую жену, даже ласковые имена машине дают. Лелеют железную, нежно обтирают, даже целуют. А вот как ему, Вениамину, к своему приобретению относиться: то ли как к дорогой игрушке, то ли разыгрывать из себя придурка, да и любить её как обычную женщину, и ни о чём не думать.

До пяти вечера Олевич ещё работал, но вскоре ему стало просто невмоготу. Он бросил всё, и, вскочив с места, заявил на ходу секретарше:

–– Диана Андреевна! Я пошёл, у меня дела срочные! Ни с кем не соединять, и, кому надо, пусть приходят завтра!