Затянувшаяся прогулка, или Средство от депрессии

– Блин, если бы не их выдающиеся размеры, я бы сказал что это крысы, – пробормотал Сашка.

– Да хрен его знает, что это за твари, но настроены они решительно, а их зубки и когти внушают уважение, – отозвался я.

– Давай светить им в рожу, они точно не привыкли к свету, он им мешает, – тихо проговорил Сашка, – в темноте у нас против них вовсе нет шансов.

Шансы наши действительно катастрофически падали. Первые две твари медленно, тщательно нюхая воздух, двинулись к нам. Сразу за ними показались ещё три, а следом ещё. Не меньше десяти особей вошли в помещение и остановились от нас метрах в пяти. За ними в коридоре просматривались другие шевелящиеся спины. Животное, которое мы увидели первым, сместилось к стене, её место тут же было занято другим зверем. Долго тянуть они не стали. Атаковали нас сразу трое, две кинулись на Сашку, а одна на меня. Я встретил её мощным ударом своей металлической биты. С противным писком она отлетела в сторону и поползла к шкафам. Краем глаза я заметил, что Сашка воткнул нож в горло повисшему у него на руке зверю. Другой уже отползал в сторону, оставляя за собой влажную красную полосу. Следующие четыре твари поделили нас поровну. Мне чудом удалось увернуться от мощного прыжка одной, при этом обрушив свою дубину на голову второго зверя. Приглушённый хлопок и мозги из разбитого черепа раскинулись по полу. Дальше я метался как в ускоренном кино. Фонарь выпал из руки от сильного толчка в спину. Неимоверным усилием я устоял на ногах и даже скинул тварь, пытавшуюся вцепиться мне в шею. Мне повезло, что фонарь выпав, упал достаточно удачно испуская свет в сторону атакующих тварей.

Я размахивал своей липкой от крови дубиной как мельницей, круша головы, спины, лапы, в общем, всё что под неё попадало. Я непрерывно пятился к бассейну, стараясь не допустить атаки сзади. Сашка рубился уже где-то с другой стороны водопада. В помещении становилось всё темнее, луч моего фонаря перекрывали тела поверженных тварей. Сил уже не оставалось, перекушенная левая рука висела плетью. Кровь сочилась по обеим погрызенным ногам, заполняя ботинки. Правая нога почти не слушалась, наверное, повреждены сухожилия. Шея горела, задница прокушена, спина и грудь исполосована когтями, кожа на левой щеке висела лоскутом. Похоже всё, конец приключению. Я почувствовал, что пятки во что-то упёрлись, скосил глаза, ограждение бассейна. Напряг последние силы, и превозмогая боль, залез на каменный парапет. Ширина его была не меньше полуметра, стоять было вполне удобно. Твари теперь находились на метр ниже меня.

Конечно, они тоже устали. Свежих бойцов в стае больше не осталось. Пол был обильно залит кровью и покрыт телами мёртвых и раненых животных. Передо мной стояли изрядно побитые и уставшие звери, но перевес по-прежнему был на их стороне. Полукольцо тёмных спин медленно сжималось вокруг меня. Разгорячённые запахом и вкусом крови они не собирались отступать. Им нужно обязательно убить вторгшихся в их владение чужаков. А потом будет настоящий пир. Можно досыта наесться их нежным и мягким мясом, ведь у них такая вкусная, горячая кровь. Тела погибших товарищей тоже не пропадут. При экономном подходе оставшейся стае и детёнышам надолго хватит пищи. Можно ни о чём не беспокоиться, только есть, и зализывать раны. Теснимые товарищами хищники всё ближе подходили к парапету бассейна. Постепенно к ним присоединялись звери с другой стороны, водопада, с обильно измазанными в крови мордами. Неужели Сашка погиб?

Я не мог слышать звуков боя, всё заглушал шум падающей с высоты воды. Я не слышал ни криков друга, ни визга и рычания тварей. Впрочем, атакующих меня зверей, я тоже не слышал, от этого становилось ещё страшнее. Казалось, твари атакуют молча, с маниакальным упорством. Молча падают, убитые и покалеченные. Им на смену приходят другие и конца этому безумию не видно. Я даже собственного крика не слышал, в ушах стоял непрерывный шум одной тональности. Сейчас я уже не мог сказать с гарантией, что это за звук. Шум падающей воды, или шум собственной, закипевшей от усталости и избытка адреналина крови в голове. Сашка, Сашка… Прощай, однокашник… Скоро увидимся в новой реальности, если конечно она существует. Я не сомневался, что твари победят, уж больно много их ещё оставалось против моей еле живой тушки. Только природное упрямство и воспитание не позволяли мне смириться с уготованной мне участью. Я буду бить их, пока они не отгрызут мне правую руку, вместе с дубинкой, а потом вцеплюсь зубами в горло ближней твари.

Прыжок хищника я уловил боковым зрением и попытался увернуться. Правая нога предательски подогнулась. Тело повело вправо и вниз, это сбило атаку зверя. Нацеленные на моё горло, и уже раскрытые челюсти клацнули где-то выше меня. Передние лапы с кривыми когтями, тоже не нашли опоры, а вот задние натолкнулись на мою согнутую спину. Если бы летящая тварь не задела меня лапами, я упал бы на парапет. А может и мимо, вниз, на столпившихся в ожидании зверей, раскрывших, в предвкушении свежего мяса, свои огромные пасти. Удар был не сильный, скользящий. Но, стоящему на одной ноге, а точнее падающему с этой неустойчивой опоры телу, этого оказалось достаточно. Короткий полет, и я почувствовал, как моё израненное тело погружается в ледяную воду. Меня мгновенно подхватила воронка водоворота. Не в силах сопротивляться течению я всё же сумел вынырнуть, сделал глоток воздуха, и тут же был, утянут в сердце воронки.

Дальнейшее помню смутно, отдельными фрагментами. Я лечу вместе с водяным потоком куда-то вниз. Воздух в лёгких заканчивается. Не в силах сопротивляться нарастающему жжению в лёгких я открываю рот. Вместо желанного воздуха в лёгкие попадает ледяная вода. Дальше провал, сознание отключилось. Резкая боль в искалеченной правой ноге выдёргивает меня в реальность. Падение прекратилось, мои ноги сильно ударились обо что-то твёрдое. Вокруг по-прежнему ледяная вода. Машинально, на инстинктах, из последних сил, отталкиваюсь от этой поверхности левой ногой и устремляюсь вверх. Воздуха в лёгких нет, сознание ускользает. Сквозь окутывающий мозг кровавый туман, я внезапно чувствую, что моя голова вырывается из воды.

Лихорадочный вдох, ещё один… Кашель раздирает тело. Вода, попавшая в лёгкие, вылетает фонтаном. Ничего не соображая, я машу руками, точнее правой, левая по-прежнему не слушается. Пытаюсь грести, дрыгаю здоровой ногой. Тьма полная, ничего не видно. Моя рука натыкается на какое-то препятствие. Резкая боль пронзает тело, помогая вернуть упорно ускользающее сознание. Пальцы намертво вцепились в мокрые холодные прутья. Немного отдышавшись, я ощупываю препятствие, напоминает решётку. Собрав силы и наплевав на боль в израненном теле, хватаюсь за верхние прутья и пытаюсь вылезти. Пальцы соскальзывают. Обдирая кожу, лечу назад в воду, но вновь упорно лезу вверх, помогая здоровой ногой. Рука не находит опоры, решётка закончилась. Я переваливаюсь через край и не в силах удержаться лечу вниз. Короткий полёт, удар и вспышка боли во всём теле. Всё, я окончательно теряю связь с реальностью, проваливаясь в спасительную пустоту.

Глава 3

Сознание возвращается очень медленно. Оно балансирует на очень тонкой и острой грани, разделяющей мир живых и вечное забвенье. Вначале приходит боль, да такая, что чуть-чуть проявившееся сознание, начинает колебаться ещё сильнее. Стоит ли возвращаться в это искалеченное тело? Болит абсолютно всё. Непосредственно тело, руки, ноги, голова. С трудом вспоминаю, кто я и что здесь делаю. Где Сашка? Где твари? По-прежнему, шум воды врывается в уши и глушит все звуки. Осторожно ощупываю поверхность, на которой лежу. Гладко и мокро. Одежда тоже вся мокрая. Меня начинает трясти, тело колотит как в лихорадке. Рука натыкается на что-то возвышающееся над полом. Цепляюсь пальцами, превозмогая боль в руке, подтягиваю израненное тело и сажусь. Спина находит какую-то опору. Это решётка, на ощупь металлическая, гладкая и мокрая. Морщусь от боли. Даже сидеть больно, пятая точка хорошо покусана.

За спиной шумит падающая вода. Холодные брызги долетают до меня, орошая голову и не давая ей отключиться. Боль понемногу отступает, притаившись где-то внутри. Медленно поворачиваю голову слева направо. Напрягая глаза, пытаюсь хоть что-то разглядеть. С удивлением, в одном месте, в абсолютной темноте обнаруживаю очень слабое, едва различимое пятно света. Настолько слабое, что можно принять его за обман зрения. Я попробовал включить свой фонарь на каске, но, безрезультатно. Аккумулятор сел окончательно и бесповоротно. А купание в ледяной воде вряд ли могло вдохнуть в него жизнь. Ручной фонарь я потерял ещё там, где мы сражались с тварями. Теперь у меня не осталось ни одного источника света. Да что свет, у меня вообще ничего не осталось, кроме мокрой изодранной одежды, которая на мне. Даже дубинку свою металлическую выронил при падении.

Всё-таки, едва видимое светлое пятно не давало мне покоя. Вдруг там долгожданный выход из этого грёбаного подземелья. Собравшись с силами, я медленно пополз к нему. Правая нога совсем меня не слушалась, болталась как чужая, поэтому я даже не пытался вставать. Через какое-то время я сумел разглядеть, что свет поступает через проем, в конце коридора по которому я полз. Этот небольшой и не широкий коридорчик начинался в помещении с бассейном, в который я упал сверху. Преодолев невысокий порог, я оказался в широком проходе, напоминавшим верхний тоннель по которому мы шли. Нет, всё-таки он был ощутимо меньше того, «нашего». Как минимум раза в два. Никаких светильников в нём не было, а слабый зеленоватый свет источали стены и сам потолок. Свечение очень слабое, но для отвыкших от нормального света глаз вполне сносное. Я подполз к ближайшей стене и сел, опёршись на неё спиной. Моя, изодранная острыми когтями спина с удовольствием ощутила под собой что-то мягкое и податливое. Я поднял руку и погладил стену. Она была покрыта каким-то мхом, мягким и немного влажным. Это он светился зеленоватым светом.

Видимость, конечно, была так себе, метров пять, семь, не больше. Нужно было что-то решать, куда-то двигаться. Здесь в коридоре, шум воды стал значительно тише и уже не бил по ушам. Морщась, охая от боли и цепляясь пальцами за скользкий мох я кое-как сумел подняться. Встал, опираясь в основном на одну ногу и привалившись боком к стене. Обзор немного увеличился, и я разглядел какой-то предмет, стоящий у стены, метрах в десяти от меня. Что-то похожее на скамейку или кушетку. Придерживаясь рукой за стену, я запрыгал к этой лавке, точнее попробовал это сделать. Прыжок, боль отдаётся во всём теле, пальцы судорожно вцепляются в мох, пытаясь удержать равновесие и не грохнуться на пол. Ещё прыжок, кажется, что цель совсем не приближается, а в голове назревает взрыв. Может вновь ползком? Да что я, червяк, что ли. Справлюсь. Сконцентрировался, прыгнул. Постоял, ещё скакнул…

До тележки осталось не больше двух метров, когда силы окончательно закончились. Левая нога налилась тяжестью и отказывалась отрываться от пола, а правую я давно уже почти не чувствовал. Она всё время грозила предательски подогнуться, на неё абсолютно нельзя было рассчитывать. Хорошо, что хоть мох на стене держался достаточно прочно. Часть нагрузки от моего непослушного тела я перенёс на руку, вцепившись в него пальцами. С этого места было уже отчётливо видно, что это не фига, не лавочка, а тележка. Её ножки-столбики внизу заканчивались приличными по размеру колёсами. Каркас изготовлен из того же блестящего металла, что мы видели наверху, на складе. Сама лежанка или сидушка покрыта слоем пыли, под которым просматривалось что-то похожее на кожу. Я набирался сил для последнего рывка и разглядывал телегу, прикидывая как её лучше использовать в моём состоянии.

По периметру лежанку окружал довольно высокий бортик из круглого прутка, сидеть будет явно неудобно. Ноги, из-за этого ограждения, до пола не достанут. Плохо… Я намеревался использовать подвернувшуюся тележку как самокат – сесть и отталкиваться здоровой ногой. Блин, а куда ехать? Куда ты вообще собрался? Ни вещей, ни еды. Из плюсов, только светящийся мох, заменяющий сдохший фонарь. И всё… больше плюсов нет. Я ещё живой, но плюс это или минус большой вопрос. Десяток метров, которые я пытаюсь преодолеть, вскрикивая от боли и временами почти теряя сознание, это жизнь? Всё тело изодрано, покусано, кровь продолжает сочиться, с новой силой, после моих прыжков. Меня трясёт озноб, причём всё сильнее. Возможно, от большой потери крови, но нельзя исключать занесение с зубами тварей какой-то инфекции, постепенно захватывающей ослабевший организм. По лицу струится пот. Даже в мокрой одежде я ощущаю, как горит моё тело изнутри, хотя в туннеле совсем не жарко. Похоже, долго путешествовать мне не придётся. В любом случае, лучше умереть на мягкой, удобной лежанке, чем на твёрдом, пыльном, каменном полу.

Вот в этом вся наша, человеческая сущность. Если в нас теплится хоть капля жизни, мы стремимся провести её максимально комфортно. Что тут скажешь, воистину общество потребителей. Так… наверное, лучше ложиться на живот, а руками цепляться за мох. Главное стронуть эту повозку с места. Потом дело должно пойти легче, колёса довольно большие, пол ровный. Сколько хватит сил, буду двигаться вперёд, а там как карта ляжет. Ну, ладно пора. Немного отдышался, боль отступила, притаившись где-то внутри. Полностью восстановить силы всё равно не получится, голову уже начинает затягивать розовый туман. Прыжок, ещё, ещё… Я падаю на лежанку и из последних сил подтягиваю своё измученное тело вперёд, уцепившись правой рукой за ограждение. Всё, сил больше не осталось. Сознание вновь балансирует на тонкой грани между полной тьмой и призрачным зелёным светом. Мне кажется, что мою спину охватывает невидимая сила, очень аккуратно и бережно прижимая к лежанке. Такая же неизвестная сила прижимает ноги, чуть пониже колен. Всё это мне уже безразлично. Сознание переходит в то пограничное состояние, когда всё окружающее и даже собственное тело воспринимается как что-то очень далёкое, почти меня не касающееся. Последнее что я почувствовал, перед тем как выключиться окончательно, ощущение движения, или полёта. Да какая собственно разница. Ещё какой-то новый, незнакомый звук – чуть слышное жужжание. Что это? Неужели мухи… Темнота…

Сознание вернулось вместе с болью в ранах, а может именно благодаря ей, этой резкой боли. Моё израненное тело кто-то ворочал, а именно – переворачивал на спину. Нет, не «кто-то» а «что-то». Когда окончательно пришёл в себя, понял, что это не человеческие руки. Мозг всё ещё плавал в тумане забытья, сознание откровенно тормозило, но человеческие руки от машины я отличить смог. Какие-то захваты сжали меня с двух сторон на уровне груди и чуть повыше колен. Надо отдать должное сжали крепко, но аккуратно. Пошевелиться я не мог, даже если бы захотел, но дополнительных болевых ощущений от этих объятий не возникло. Неизвестное устройство тонко чувствовало порог, за которым наступит боль и не переступало его. Я повернул голову и скосил глаза. Откуда-то сверху опускались блестящие щупальца, имеющие на концах захваты, отдалённо напоминающие человеческие пальцы. Четыре из них сейчас занимались мной. Когда меня перевернули на спину, я увидел, что на потолке много подобных манипуляторов. В данный момент из них работали только четыре, а остальные были свёрнуты в большие рулоны. В помещении было значительно светлей, чем в коридоре, покрытом светящимся мхом. Свет одновременно лился с потолка и с боковых стен. Манипуляторы бережно сняли меня с тележки и положили на стоящее рядом устройство. Подо мной та же, что на тележке, напоминающая кожу поверхность, а вот ограждение по бокам, уже не из прутка, а из сплошного серебристого металла, высотой сантиметров двадцать.

Захваты не отпустили меня, пока откуда-то снизу не появилась гибкая широкая лента чёрного цвета, охватившая мне грудь. Одновременно я почувствовал, что мой ноги крепко, но аккуратно чем-то прижимаются к лежанке. Через секунду захваты раскрылись и щупальца поползли вверх, сворачиваясь в рулон. Они ещё сворачивались, а откуда-то снизу тем временем появилась крышка из прозрачного материала. Она медленно надвинулась, отрезав мою измученную, прижатую к лежанке тушку от остального пространства этого непонятного помещения. Я наблюдал за всем отстранённо, как будто это меня не касалось и происходило с кем-то другим. Да и что я мог сделать? Моё сознание по-прежнему балансировало на самом краю. Израненное, потерявшее море крови тело, практически меня не слушалось. Я уже смирился с мыслью, что мне остались считанные часы. Поэтому лучше их провести в этом непонятном месте, чем в туннеле с голодными тварями. Ухо уловило едва слышное шипение и капсула начала заполняться розоватым газом. Ну, вот и всё, мелькнула мысль. Не твари так газ, интересно, за какие заслуги меня удостоили такой быстрой и безболезненной смерти. Кто вообще рулит в этом подземелье? Дёргаться без вариантов, прочные ленты мне ни за что не разорвать. В моём состоянии я бы и тонкий шпагат не разорвал, а ещё крышка. Она прозрачная, но что-то мне подсказывало, что разбить её не реально, даже ударив молотком. Больше задерживать дыхание я не мог. Открыв рот, я полной грудью вдохнул неизвестный газ. Чуть сладковатый вкус и никакого запаха. Веки сразу потяжелели и закрылись…

Снова тишина, мёртвая тишина и темнота. Абсолютная темнота, ни малейшего проблеска света. Где я? Если умер, то где обещанный светлый тоннель, по которому души, улетают в другой мир? Если мне уготован ад, где котлы и черти? Я ничего не чувствую. Тела нет, боли нет, остался только разум. Стоп. Я что-то почувствовал… У меня ещё есть тело, а главное, оно вновь меня слушается. Издалека, от самых кончиков пальцев, в мозг начинают поступать сигналы. Как будто идёт настройка организма. Постепенно в перекличку включается каждый орган и докладывает мозгу, что он на месте, здоров и готов к работе. Здоров! Вот ключевое слово! Я уже шевелил пальцами, поочерёдно согнул ноги в коленях – никакой боли. Чтобы сомнений не осталось, ощупал себя руками, никаких следов от ран. Ленты, ограничивающие мою свободу, тоже исчезли. Я поднял руку, она не встретила никаких препятствий. Значит, прозрачной крышки тоже нет. Сел, положив руки на борта и пытаясь разглядеть окружающие предметы. Темнота была абсолютной, казалось, её можно было трогать руками.

Я напряг память, пытаясь вспомнить обстановку и определиться с выходом. Если моё тело снова здорово и готово слушаться своего хозяина, то я ещё побарахтаюсь, поборюсь за свою жизнь. Наверное, мне лучше выйти в освещённый зелёным мхом тоннель и продолжить поиски выхода на поверхность. Там я хоть как-то вижу, а здесь как крот. Не дай бог, опять хищные твари объявятся, в темноте у меня против них ни каких шансов. «Включить ночное зрение?» – вопрос возник в голове сам собой, без моего участия. Что за хрень, кто поселился в моей черепушке? Кто кроме меня может задавать вопросы моему мозгу? Я вполне нормально, можно даже сказать отлично, себя чувствую, и я сто процентов не думал ни о чём подобном. Что вообще такое «ночное зрение»? Откуда ему взяться и что значит включить? «После инициации вашему организму доступны некоторые дополнительные функции, хотите ознакомиться?», – вновь в голове прозвучал непонятно кем заданный вопрос. Сказать, что второй вопрос, возникший в моём мозгу, я встретил более спокойно? Х-мм, наверное, мне даже показалось, что я подсознательно ожидал его. Так… Погоди знакомиться. Что за инициация и вообще, что это за место?

«Вы посвящены в кшатрии драфитов», – услышал я в ответ. Нет, не услышал, уши в этом странном диалоге не работали. Ответы, как и вопросы, возникали прямо в мозгу, как будто мои собственные мысли. Словно я беседовал или рассуждал сам с собой. Интересное состояние. Вроде всё понятно, я задумался и погрузился в свои мысли. Ничего странного, но… Я сам себе задаю вопросы, на которые точно не могу знать ответов, а мне кто-то отвечает. Похоже капец. Моя бедная голова не выдержала всех свалившихся на неё испытаний и съехала с катушек. Что за драфиты? «Драфиты – это народ», – мгновенно пришёл ответ, – «который больше ста тысяч лет назад, спасаясь от природных катаклизмов, спустился под землю. Катаклизмы были вызваны гибелью луны Лели. Вы сейчас находитесь в автономной лечебнице, построенной ими для своих воинов, нёсших службу на верхних рубежах страны драфитов. К сожалению, эта лечебница больше не может функционировать. Энергетический кристалл окончательно погас. Вся остававшаяся в нём энергия полностью истрачена на восстановление вашего организма и инициацию. Хотите ознакомиться с приобретёнными навыками?».

Погоди, погоди… а где сами, эти… драфиты? «Драфиты вымерли десять тысяч лет назад от смертельного вируса». Так… понятно. А сейчас этот вирус опасен? «Нет, без питания он может существовать максимум сто-сто пятьдесят лет». А ты кто? Кто со мной говорит? «Мы наниты, нас поместили в этот организм для его излечения и небольшой коррекции. К сожалению, наше количество не достаточно для полноценного изменения, но больше инъекций в лечебнице просто нет. В нормальных условиях, процесс перестройки длится до трёх месяцев. Всё это время мы помогаем носителю освоиться и привыкнуть к своему обновлённому организму. В вашем случае, процесс инициации сократился до полутора месяцев, причём с начала процесса уже прошло сорок два дня. Это время потребовалось на лечение повреждений организма и его минимальную коррекцию. Примерно через семьдесят два часа процесс настройки вынужденно прекратится». И что со мной будет? Я умру?

«Нет, умрём мы, наниты, выполнив свою задачу. Ещё раз повторяю нас слишком мало, поэтому процесс инициации выполнен только на шестьдесят процентов. Наша гибель не приведёт к смерти носителя, но эволюция его организма прекратится. Хотите узнать о приобретённых способностях?». Да, пожалуй. Получается, что я был в отключке больше месяца? Подумал я, потрогав совсем небольшую щетину на подбородке. «Мы отключили на время некоторые функции организма, в которых он не слишком нуждается, в том числе рост волос и ногтей. Итак, регенерация вашего организма увеличена в двенадцать раз, физические возможности в пять целых, восемь десятых раза. Например, можно бегать со скоростью до сорока пяти километров в час достаточно продолжительное время. Зрение улучшено в три целых восемьдесят пять сотых раза, есть функция ночного зрения. Обоняние увеличено в семь целых три десятых раза, слух в четыре целых и четыре сотых раза. Это основные показатели, есть ещё ряд второстепенных. Например, память и как следствие, лингвистические способности. Любой незнакомый язык, вы сможете выучить за три, четыре дня».

– Не фига себе, – вырвалось у меня вслух, но вспомнив, что я говорю практически сам с собой, продолжил диалог мысленно. Что я ещё теперь умею? «Обращение с холодным оружием на уровне хорошего профессионала, стрельба из лука и других видов оружия, рукопашный бой. В общем, получены определённые знания и умения воина, из касты кшатриев. Мы изучили ваши воспоминания. Чтобы стало понятнее – вы теперь соответствуете уровню продвинутого офицера ваших спецподразделений. Естественно, в физической силе, скорости реакции, зрении и слухе вы превосходите среднестатистического бойца, но до полноценного кшатрия драфитов серьёзно не дотягиваете». Наниты замолчали, я тоже молчал, осмысливая полученную информацию. Сведения были настолько шокирующие, что я растерялся. С одной стороны услышанное впечатляло. Не прилагая никаких усилий стать продвинутым бойцом и полиглотом в придачу, конечно круто. Только вот до конца не понятно чем мне всё это грозит? Реально ли это безопасно для меня, или вместе со смертью нанитов, мои вновь приобретённые способности рассеются как дым, а мышцы сдуются. Хорошо если до прежнего уровня, тогда я ничего не теряю, а если нет? Если превращусь в дебила-задохлика? Тьфу, блин… Уж лучше сразу умереть.

Как отразилась эта переделка на моей продолжительности жизни, задал я мысленно вопрос своим консультантам, хотя скорей всего они и так следили за моими рассуждениями. Раз они легко копались в моей памяти, от них вряд ли можно что-то скрыть. «Расчётная продолжительность жизни увеличилась на пятьдесят процентов. Но это только расчёты. В результате проведённой инициации у вас повышенный метаболизм. Для поддержания организма в работоспособном состоянии требуется регулярное, усиленное питание, в противном случае он начнёт «поедать» сам себя. Естественно, в этом случае кривая продолжительности жизни резко пойдёт вниз». Понятно. Кстати, есть уже реально хочется, а рюкзак остался где-то на верхнем уровне, в помещении, где мы бились с тварями. Я проверил карманы, пусто. Только зажигалка одноразовая завалялась. Ну ладно, пора покидать капсулу и искать выход из этой больнички. Но, это задача минимум, а как бы мне выбраться на поверхность? Чёрт, ну я и тупица, хоть и прокачанный. А наниты на что? Они наверняка знают карту этих подземелий.

«Нет»– тут же услышал я в голове, что лишний раз подтвердило, что все мои рассуждения и мысли для них открытая книга, да и как могло быть иначе. Ведь они теперь часть меня. «Эти знания не нужны для инициации, поэтому у нас их нет. Об окружающем мире мы получаем информацию из мозга носителя, которая туда попадает от органов чувств, в том числе от глаз». А откуда вы тогда знаете о драфитах? «Это наши разработчики и производители. Информация закладывается в процессе изготовления». А откуда тогда вы знаете, что они вымерли? « Пока они были живы, нас проверяли и улучшали каждые пять лет. В момент нашего изготовления вирус уже проник в страну драфитов, мы все из последней партии. К тому же, в нас несколько месяцев пытались вложить программу борьбы с этой болезнью. К сожалению, антивирусную программу нашим производителям вывести так и не удалось, но информация об этой болезни у нас осталась. С момента последней проверки и обновления прошло десять тысяч лет. Вывод очевиден».