Дневниковые записи. Том 2

Вот так. Нас остается все меньше и меньше, а мои воспоминания, которые я начал писать полтора десятка лет назад, стали превращаться чуть не в сплошной некролог».

15.10

Из моей последних дней переписки с Соловейчиком.

«Интересный факт на октябрь 2010 год. Этот месяц необычный, у него 5 пятниц, 5 суббот и 5 воскресений. Такое случается один раз в 823 года. Месяц считается денежным. Разошли эту заметку 8 хорошим людям и через 4 дня получишь много денег. Это по учению Фэн-Шуй. Если не отошлешь заметку, то упустишь удачу».

«Петя, ты знаешь, что такое 2 в степени… (помнишь историю с зернами и шахматной доской)? Ты же предлагаешь возводить в степень 8, да еще по законам «пирамиды»! А что будет с интернетным пространством, если все идиоты, жаждущие прослыть хорошими людьми, бросятся исполнять твою рекомендацию для получения обещанных им многих денег? Ведь денег, а не зерен!!! С приветом».

«Володя, для меня было интересно только то, что мы являемся свидетелями явления, происходящего так редко».

«Петя, ты недооцениваешь меня, делая после реакции на твое послание, глубокомысленное заключение об информации, в первой части которой, имеется заявка на нечто «грандиозное», а во второй, рассчитанной на мещанское быдло, предлагается способ «получения многих денег». Эти две части несовместимы, а потому, дабы не зачислить себя в ослы, не может быть признана достоверной и взята на вооружение главная исходная составляющая данной информации в части «823 лет».

Он мне, с непонятным упорством, снова.

«Володя, для меня было интересно только то, что мы являемся свидетелями явления происходящего так редко».

Конечно, на этом можно было бы вообще бросить переписку с Соловейчиком. Но это значит признать его полную несостоятельность, но таковое не в моих правилах. Так что придется продолжать вытаскивать его из болота безрассудства.

30.10

Никита Михалков опубликовал Манифест Просвещенного консерватизма с претенциозной заявкой на «Право и Правду». Есть основание полагать, что документ этот подготовлен группой, подбитых им на то достаточно компетентных, авторов и очень грамотно, почти безошибочно еще и кем-то отредактирован для придания ему внешне вполне «претенциозного» вида.

Составленный явно гуманитариями, на уровне постановки задач (которые в области социологии, в отличие, например, от математики, сами по себе ничего почти практически не значат), манифест, тем не менее, полезен в плане лозунгового воздействия на общество, обращения его к проблемности нами построенного и необходимости перемен.

Вот какими впечатлениями обменялись мы по сему случаю с Кениным.

«Анатолий Михайлович! Есть повод напомнить о себе и извиниться за долгое молчание.

Как относитесь к последнему манифесту Михалкова и комментариям об этой личности, особо, в свете наших с Вами последних споров о путях строительства России?».

«Рад Вас снова слышать, Владимир Александрович!

Манифест не читал, всю неделю болел и только сегодня вышел на работу.

Высылаю вам проект статьи для очередной книги «Евразия – Лидер в бизнесе 2010».

Что касается Михалкова, то я ему не верю. Умный, хитрый и беспринципный конъюнктурщик. Видимо, это семейная традиция. Истинный российский интеллигент».

«Анатолий Михайлович! Восхищен Вашим «Проектом», полнотой в нем предлагаемого.

Однако какова цель труда?

Если для сотрясения воздушного пространства и демонстрации эрудиции автора, то годится. Но думаю, было бы обидно использовать такой богатейший материал для столь ограниченных целей. Не сделать ли на его основе тот исходный документ для прямого воздействия на власть, о котором я толмачил Вам в ходе нашей последней переписки, или, например, в пику манифесту Михалкова.

Но тогда ему, Вашему труду, надо придать более строгий системный и логичный вид.

Приложение. Копия произведения Михалкова».

«Владимир Александрович! Прочел манифест.

Общее впечатление: словоблудие (типичное для нынешней пропаганды). Каждая фраза в отдельности бесспорна. Совокупность – бред. Н. С. никогда нормально не учился. Он лицедей. Диалектику не понимает в принципе.

Политика – концентрированное выражение экономики. Если единственная мотивация частно-собственного хозяйствования – деньги, то  никакие  праведные заклинания не помогут. Именно поэтому нет ни слова о механизмах реализации декларированных хотелок.

Он уловил назревание  качественных перемен в обществе, побоялся остаться не у дел и своевременно застолбился.

У меня статья, которую будут читать амбициозные и успешные руководители. У них другая мотивация – реализация своего Я, общественное признание.

Из двух вариантов: Торговать шнурками для ботинок и ворочать миллионами, или жить на зарплату и войти в историю как личность, создавшая спутник, высокоэффективную энергетику, искусственную пищу.

Россия исчерпала лимит на революции – сказал Ельцин, и совершил переворот. Надеяться на голосование бессмысленно. Модернизация эволюционно не делается. Где та социальная группа, готовая  и способная возглавить не лозунги, а конкретные механизмы их реализации?».

«Анатолий Михайлович!

Вы меня удивляете, впрочем, как и почти все остальные критики Михалкова.

«Каждая фраза в отдельности бесспорна», а «в совокупности – бред» и «словоблудие». – Как это так?

«Н. С. никогда не учился в нормальном понимании этого слова. Он лицедей». – А какое имеет значение, где и как учился и лицедей он или нет? Суть в предлагаемом, а ни кем предлагается, понимает или не понимает предлагающий чего-либо еще.

«Уловил назревание качественных перемен в обществе», и «побоялся остаться не у дел». – Здесь вместе несовместимое. Констатация, и причины, которые нам не дано знать. Вторые можно, повторюсь, достоверно утверждать только про себя, но я чего-то о таком «про себя» ни разу в жизни ни от кого не слышал. Недостойную мотивацию поступков вечно адресуют дяде, но не себе.

«Диалектику не понимает в принципе», тем не менее, момент «уловил…». – А какое, опять же, непонимание диалектики имеет отношение к своевременному пониманию ситуации?

На уровне критиканства, но не критики. А ведь у Михалкова практически, если отбросить шелуху, получается то же, что у нас с вами (у меня в письме Путину, у Вас в последней статье) – чуть ли не одни и те же формулировки по всем проблемам. Значит назрело, значит надо что-то делать.

Озабоченность существующим состоянием страны – вот главный смысл михалковского манифеста. Почему не поддержать, отбросив шелуху и оставив суть?

Не встретиться ли нам?».

18.11

«Матус, дорогой! В ответ на твои жалобы.

В принципе ничего страшного. Все, как и должно, хотя все менее и менее нас радующего и приятного. Крепись и умей довольствоваться тем, что есть. Главное сейчас, насколько я представляю, это поддерживать максимально естественным путем здоровье и свое на приличном уровне душевное состояние. Быть на собственных ногах и, как можно чаще и продолжительнее, в добром настроении, несмотря на наступающий со всех сторон и во все возрастающем количестве всевозможный негатив. Что для этого нужно? Философское отношение к жизни, к ее известным основополагающим постулатам.

Это не краснобайство. Я действительно так думаю, и боюсь только одного, чтобы меня не вышибла из такого состояния какая-нибудь злая болезнь.

Самое лучшее средство для пребывания на земле – интерес, увлеченность, дело и все прочее, что доставляет нам хотя бы какое-то удовольствие или приносит удовлетворенность.

Много дает нам, оставшимся здесь – Родина. Я лично не представляю себе жизни на чужбине. И потому, оправдано или нет, но постоянно переживаю за всех вас уехавших. Связь со своей землей, с местом, где ты родился и вырос, ее Великими людьми.

Вспомни Пушкина, его «Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам».

Однако не печалься и будь здоров. Привет Белле и всем вашим».

25.11

В течение месяца по пятому каналу телевидения ежедневно (исключая субботу и воскресенье) демонстрировалось бездарное шоу под названием «Суд времени». Обозлено-ненавистническое критиканство и вопиюще-тенденциозное очернительство нашей истории ведущим данной программы Н. Сванидзе и его главным приспешником Л. Млечиным. Элементарное непонимание того факта, что они своей заведенностью, каждым фарсом развенчивали себя и главное наносили удар по столь милой им демократии, которая и без их «вклада» оказалась в большом прорыве, если не сказать больше.

В данном случае убогость их мышления подтвердилась еще и процедурой придуманного нынешними шоуменами, так называемого телеголосования. Результаты последнего оказались тут в большинстве случаев прямо противоположными авторским ожиданиям – часто на уровне чуть ли не пятипроцентной поддержки народом ему столь навязчиво пропагандируемого.

Не на высоте, правда, оказалась и противостоящая упомянутым критиканам вторая сторона, представляемая С. Кургеняном и его помощниками, людьми достойными и честными, но излишне эмоциональными, не умеющими должным образом спорить. Находить и противопоставлять такие аргументы, которыми бы напрочь разбивались доводы оппонентов, лишенные здравого смысла и логики, и не только по содержанию, но и по форме. Например:

Представлением исторических событий в недопустимом сослагательном наклонении.

Бесконечным цитированием документов и высказываний известных лиц тех времен, как принято в политике, в очевидно тогда нужном их авторам звучании, а потому порой прямо противоречащих друг другу.

Пропуском без достойной реакции явных ляпсусов противной стороны и т. д.

28.12.

Сегодня будем хоронить Руфину Евгеньевну Липатову. Мои воспоминания о ней приведены в записях от 17.05.01 года.

2011 год

15.01

Сегодня состоялась вторая встреча с Генеральным директором Уралмаша Данченко, на сей раз с участием его Первого заместителя по экономике и финансам Бельмана. Из нашей пенсионерской команды присутствовали Башилов, Орлов, Нисковских, Карасев, Бойко, Кошкин, Гурьянов, Красилов, Васильев и Коринюк. Организатор встречи Рассаднев. Отсутствовал Кондратов, а потому встреча прошла не столь помпезно, как обычно при нем, и вылилась в простую беседу. Правда, в конце ее, после ухода Данченко, выступил Борис Григорьевич и в порядке ответа на прозвучавшие в ходе беседы вопросы и реплики присутствующих весьма подробно изложил свое понимание стоящих перед заводом проблем и путях их планомерного и постепенного разрешения. Кажется, им сказанное было воспринято всеми с пониманием и одобрением.

В основном все выступления и реплики участников встречи свелись к проблеме расширения номенклатуры изготовляемого оборудования, создания на заводе современной технологической базы, протекционистской политики и рекламирования потенциала завода в части надежности нашего оборудования, особо, его общемашиностроительных элементов.

20.01

В продолжение записей от 13.04 и 10.08.10 года.

Январь месяц подвел итог обрушившимся на страну невзгодам прошедшего 2010 года.

Мы оказались не подготовленными не только к летней жаре, но и к зимнему случайному потеплению. Из-за наледи на проводах и деревьях вдоль линий электропередач была на две недели выведена из строя чуть не вся сельская электросеть Московской области. Причины, конечно же, как и во всех остальных подобных случаях, не в погоде, а в безобразном обслуживании этих линий, вдоль которых, кроме их собственного негодного состояния, кроме всего прочего, не вырубалась в течение двух десятков лет молодая лесная поросль.

Затем два бандитских убийства, в результате которых отправлено на тот свет почти два десятка человек, какие-то чуть не ставшие нормой аварийные разрушения домов и зданий, массовые провалы их крыш, бесконечные пожары с бесчисленными человеческими жертвами. И, в довершение, – очередной грандиозный теракт в аэропорту Домодедова с. 35-ю убитыми и более сотни ранеными… И опять всеобъемлющие «мероприятия» на всех уровнях власти с маханием рук после драки.

Общество на грани революционных потрясений и, как на Руси водится, несравнимых с тем, что произошло в последние дни в Египте. Это должна осознать правящая «элита» и предпринять соответствующие ситуации кардинальные, истинно конструктивные меры – без болтовни и наивных, якобы само собой свершащихся, угодных ею ожиданий.

12.02

Вчера скончался Дима Балабанов, с которым у меня связано много приятных воспоминаний, упомянутых на страницах этих записей.

Трагедия пожилого человека не столько в том, что стареет сам, а главным образом в том, что остается в одиночестве и чем дальше, тем больше.

19.02.

Кудрин выступил на экономическом форуме в Красноярске с неожиданными заявлениями по последним решениям, принятым руководством страны.

В частности, он отметил.

Правительство до сих пор не выработало модель экономики. Страна стареет, сползая в докризисную целевую дрему и теряя привлекательность. У нас очень слабое управление. Существуют сотни стратегических программ, которые не сбалансированы между собой ни по целям, ни по ресурсам. Имеет место дефицит бюджета, в том числе, дефицит пенсионного фонда, о котором говорили, что его «нет», и одновременно повышали страховые взносы с бизнеса. А в конце коснулся даже вопросов правильной организации выборов, чтобы последние для придания им легитимности были справедливыми и честными и потому представлены всеми заинтересованными партиями и организациями.

Выступление Кудрина, которого я считал хорошим счетоводом, а отнюдь не финансистом, по многим очевидным обстоятельствам – характерно. Так накипело, что вынужден был ринуться в критику непосредственного начальства. А может, на всякий случай, и сколь-то своевременно дистанцироваться от его волюнтаризма.

22.03

Дня три назад позвонил Нисковских, сообщил о выходе в свет третьего издания книги «Так это было», и пригласил зайти к нему за предназначенным для меня экземпляром. А затем добавил, что поводом для того послужила его реакция на письмо моего брата Генеральному директору завода.

Я о «письме» узнал от Леонида еще в декабре прошлого года, и с ним разругался, за его «реакцию» через полста лет после свершившегося да, к тому же, с тенденциозно предвзятым им отображением событий.

Заскочил к Виталию, взял книжку, бегло просмотрел, и вот что написал.

«Виталий! В порядке первого впечатления о третьем издании твоей книги посылаю тебе свою выдержку от 20.07.07 года по поводу второго ее издания. (Она приведена в настоящих записях).

Не помню, посылал ли ее ранее, но точно знаю, устно непременно передал. И вот теперь ты вновь повторил мною тогда критикуемое. Причем, не просто повторил, но и добавил много еще более непотребного. В том числе, про отца, его «активное вмешательство в нашу жизнь» и воспитание в духе соблюдения нами для успешного движения по жизни «только своих интересов», без «сентиментальности к окружающим».

Надо придумать такую отсебятину! Не только по содержанию, но и по исходной форме. Ведь так писать позволительно только про себя, про своего разве, собственного отца, да и то с определенными оговорками.

Похоже, в предвзятости ты ныне не только уровнял себя с моим братом, но и на порядок превзошел его. Зачем? Вынужден повторить. – Не понял.

Расстроился до невозможности».

Естественно, после этого краткого послания не мог не обратиться к тексту заключительных 60-ти страниц книги для более внимательного их прочтения.

Подчеркнул не только каждый абзац, но чуть не каждую строчку. Сплошной сумбур и несусветная тенденциозность в представлении событий и людей. Если о себе и своих делах – то прямо и в сверх превосходном или оправдательном виде, а если о других и их делах, то как бы из-за угла, а если прямо, – то непременно в уничижительном или обвинительном духе.

Вот как пишет Нисковских о своем коллективе, при пуске объектов которого стоял, что называется «на ушах», не только завод, а похоже, и вся страна.

«Все конструкторы и исследователи работали целеустремленно с большой отдачей. В отделе установилась нормальная рабочая, творческая обстановка. К концу 70-х годов наш конструкторский отдел в своей отрасли стал наиболее квалифицированным коллективом в стране».

А вот о коллегах. «Выходцы из бюро Голубкова всегда испытывали к первосоздателям какую-то ревность и зависть. Мало кто понимал, какой это был напряженный творческий период, когда с необыкновенным духовным подъемом пришлось работать на пределе физических сил… Они полагали, что незачем зря тратить деньги на исследования… Мало кто понимал, что в специфических для непрерывной разливке стали вопросах мы разобрались лучше, чем специалисты московских институтов… Многие считали, что нам не следовало проявлять инициативу, а нужно было работать по установленному порядку».

Или о машинах.

«Не было выявлено существенных недостатков у опытно-промышленной установки, хотя она была первой установкой криволинейного типа, да еще единственной по конструктивному исполнению. Началось паломничество металлургов со всего мира. Начало пути по созданию установок нового типа было пройдено безукоризненно. А ведь мы были первыми».

И, как бы для контраста, о вертикальных машинах конвертерного цеха в Липецке.

«Цех был введен в эксплуатацию в 1966 году, однако в начальный период работал неудовлетворительно по причине низкого уровня технологии разливки. К тому же, у машин выявилось много непродуманных, устаревших решений, иногда необъяснимых. Сразу потребовалась реконструкция целого ряда узлов, которая проводилась периодически на протяжении нескольких лет».

А ведь это был первый подобный цех, за пуск которого была присуждена Государственная премия СССР.

Или – об исследовательских работах.

«Характерный пример одной из работ, которая посторонним наблюдателем может быть причислена к неудачным. В последнее время появились сведения об успешном промышленном использовании технологии получения листа непосредственно из жидкого металла… Мы также попытались решить эту задачу, но несколько другим способом». Далее шло описание предложенной установки, успешно проведенных на ней экспериментов, отмечалась необходимость решения еще одной «самой сложной и важной задачи», связанной с «формированием листа по его ширине», упоминалась, по ничего еще не сделанному и не проверенному, разработка «методики расчета устройств для удержания жидкого металла импульсным магнитным полем» и «публикация двух статей в журналах». Осталось «только заказать генератор импульсных токов… и приступить к проектированию и изготовлению опытной установки, но этого не произошло лишь потому, что Харьковский институт гидродинамики, с которым совместно проводились эти работы, внезапно оказался в другом государстве, и все работы были прекращены. Тем не менее, научный задел по этой теме остался».

А вот как по совсем похожей (по сложности, по времени и по участникам) работе Быкова. «Особо следует отметить проект оборудования для разливки титановых слябов. За эту работу он (Быков) взялся уверенно и выполнил ее без моего (Нисковских) участия. Оборудование было изготовлено. Однако после его монтажа многочисленные попытки отлить хотя бы один сляб, продолжающиеся несколько месяцев, не увенчались успехом. Дорогостоящее оборудование вынуждены были демонтировать и отправить в переплавку». Но при этом, ни слова об оставшемся «научном заделе» и о главном участнике этой работы – Институте Патона, который также «внезапно оказался в другом государстве». Потрясающая авторская избирательность!

А теперь, обратите внимание, с какими предвзятыми акцентами им рассказывается о жизненном кредо Л. Быкова, как навязчиво вкладываются в уста другого человека собственные умозаключения Нисковских. «Некоторые его высказывания на тему общечеловеческих отношений у меня вызвали удивление и какое-то чувство протеста. Леонид во главу угла ставил интересы личности, которые, по его мнению, всегда остаются основой отношений в жизни любого общества, а человек совершает свои поступки, только исходя из личных интересов, невзирая на интересы других. Ссылаясь на известных философов, он доказывал, что вся история человечества подтверждает такой вывод».

Разве это похоже на то, что сказал в свое время по тому же случаю, но только лояльно и без названных акцентов, известный американский политик Гамильтон? «Нужна такая система, которая бы делала людей «непосредственно заинтересованными в сотрудничестве, ибо самая надежная опора любого правления – личные интересы».

Спрашивается, а не так ли думал и не то ли мог иметь в виду Быков, говоря о «личных интересах. Не вложил ли Нисковских в уста Леонида то, чем руководствовался, может, сам? И не служит ли подтверждением тому концовка рассматриваемой нами здесь его книги? Ведь не зря говорят: «Не критикуй человека, а дай возможность ему лично что-либо покритиковать, – и ты узнаешь его настоящую суть».

А разве не характеризует собственную природу автора его многочисленные и многовариантные адресации к тому, что думали и чем руководствовались по жизни его, «герои»? Посмотрите и оцените эти перлы, причем, отнюдь не литературного, а мемуарного жанра, казалось бы абсолютно исключающего какие-либо авторские домысливания.

«Быков скептически отнесся к нашей инициативе… Он считал нашу затею пустым делом… Воспитан был с сознанием своей исключительности… Обладал чрезмерным тщеславием… Абсолютно убежден в своем таланте конструктора и изобретателя, следовательно, в превосходстве над своими коллегами… Считал, что в этих обстоятельствах только он может занять место бесспорного лидера… Не допускал мысли…. Не считаясь с моралью, пролагал свой карьерный путь».

Не странно, не смешно ли присваивать все это кому-то? Так говорить, при желании, можно только про себя, а в приведенном выше наборе – тем более. Но мне такового слышать не приходилось. Подобные заявления адресовались всегда только другим лицам. Правда, в одном месте Нисковских упомянул о «не полностью отсутствующем у него тщеславии», но тут же заметил, что «все это (его) тяготило и порой вызывало раздражение». Так сказать, было «тщеславие», но только в плане собственной от него неудовлетворенности. Как хотите, так и понимайте!

А что стоит «навязывание» нам, совсем не бесспорного, опыта работы в области самостоятельной разработки им технологии непрерывно разливки!

Наконец, несколько слов о потрясающей противоречивости отдельных авторских утверждений.

Один факт приведен в начале моего повествования, и касается нашего с ним спора о путях перехода от «социализма к капитализму». Второй связан с его критикой моих предложений по протекционистской политике.

На стр. 334 он пишет «Иногда высказывается мнение, что достаточно запретить закупку оборудования номенклатуры Уралмашзавода за рубежом, чтобы у завода вновь появились заказы в прежних объемах. К слову, фразы, как обычно свойственно Нисковских, донельзя исковерканной против ему хорошо известной моей. Но не о том речь, пусть Бог ему будет судьей. Речь о том, чем он ее сопроводил и что написал чуть дальше. Сначала отметил, что «Такие предложения не могут рассматриваться всерьез, так как для того придется отгородиться от внешнего мира и закрыть страну». А затем, вдруг и совсем рядом, на стр. 345 авторитетно изрек: «Первым очередным шагом должен быть запрет на импорт оборудования, которое, аналогичного качества, может быть поставлено отечественной промышленностью». Это как у меня, но только без нужных тут дополнительных оговорок о заведомо необходимом: кто и как это «аналогичное качество» будет разумно устанавливать и затверждать.

Или еще из той же области. О роли государства в переходный период, его активном вмешательстве в экономику. Прошу поверить тут мне без цитирования. Мы долго спорили с Нисковских и по этой проблеме. Я доказывал абсолютную необходимость такового вмешательства; особо на первом переходном этапе, он мне пел обратное, примерно, с тем же обоснованием, что приведено выше по закупке оборудования. И вот теперь, также вдруг и на той же странице 345, весьма пространно и опять вне упоминания мною проповедуемого ему в течение аж 20-ти предшествующих лет!

«У меня сложилось мнение, что руководство страны, уделяя внимание развитию в стране рыночных отношений, не оказывает никакого влияния на процессы, происходящие в промышленности, полагаясь на местную инициативу и законы рынка. Думаю, что это ошибочная позиция. Мне приходилось быть свидетелем деятельности многих зарубежных фирм, и я всегда обращал внимание на то, какое влияние на них оказывают государственные органы. Например, в Японии ни одна фирма не могла заключить контракт с зарубежным партнером даже на покупку лицензии без одобрения этой сделки государством. У нашего же правительства, похоже, нет ни программы развития промышленности в целом, ни четкой политики по развитию наиболее важных ее отраслей».