Макабр. Книга 1

Для начала нужно было решить, как именно вернуть мозг Сатурио к прежнему, и без того незавидному размеру. Вариантов у меня два: операция или химическое растворение. Операция вроде как безопасней, однако она требует сложного оборудования и опытных ассистентов. Все это на «Виа Феррате» есть, просто тогда мне придется выбраться из укрытия и снова общаться с окружающими, а я только-только удачно сбежал от них.

Значит, придется рискнуть, но не собой, так что не страшно. Сначала Сатурио получит еще больше яда, на этот раз представленного растворяющим токсином. В идеале, правильно рассчитанная доза просто разложит костное новообразование… или превратит мозг в желе, но это уже не в идеале. Организм Сатурио это вряд ли оценит и отреагирует чем угодно – хоть инфарктом, хоть инсультом, хоть сепсисом… Нет, сепсисом вряд ли успеет, но подготовиться лучше ко всему. Мне нужно будет перенастроить оборудование так, чтобы кочевник протянул чуть дольше, и ввести ему противоядие.

Занятные будни серийного убийцы.

Прелесть моего плана в том, что я в любой момент могу удрать, почуяв опасность, и это даже не обязательно убьет пациента. Недостаток – нужна долгая и тщательная подготовка. Ею я и был занят, когда ко мне пришла Мира.

Я сам позволил ей меня найти. Последние дни получились загруженными: сначала я искал подходящую лабораторию, где меня не побеспокоят, потом собирал по станции нужные ингредиенты. На то, чтобы следить, что еще успели испортить окружающие, меня уже не хватило, поэтому я позволил Мире отыскать меня – мне нужны были новости. Не могу сказать, что я полностью доверяю Мире из-за всего, что она для меня сделала. Понятно, что у нее свои интересы: охраняла, пока я могу быть полезен, и сдаст, когда полезным быть перестану. И все же она нравится мне чуть больше, чем другие, пока что я готов довольствоваться этим.

Для приготовления необходимых мне препаратов я использовал закуток, который при проектировании станции считался вспомогательным складом. Поэтому условия были те еще: ограниченное освещение, никакой вытяжки, недостаток пространства. Но хватило места для установки рабочего стола, переносной лампы, центрифуги… Словом, всего, что мне требовалось прямо сейчас.

Когда пришла Мира, я как раз заканчивал работу и не хотел отвлекаться. Она осталась у входа, прислонилась к двери спиной, скрестила руки на груди и некоторое время наблюдала за мной. Она не выказывала никакого триумфа по поводу того, что нашла меня. Видно, сообразила: случайно это не произошло бы, я ее, по сути, вызвал.

– Как ты это делаешь? – наконец спросила она.

Похоже, за недели моей комы она забыла: я не отвечаю на вопросы, которые можно трактовать двояко. Так что в воспитательных целях я промолчал.

Она быстро сообразила, что к чему, и уточнила:

– Как ты умудряешься так работать? Ты когда-нибудь замечал, что двигаешься без единой паузы? Ты заканчиваешь наливать что-то в одну склянку, тут же берешь другую, включаешь вон ту машинку, отмеряешь… Ты не перепроверяешь и не задумываешься, как будто ты уже репетировал то, что делаешь сейчас!

Надо же… Я думал, она задаст очередной пропитанный праведным гневом вопрос о том, как я игнорирую мораль и нравственность. Или как я убегаю, даже если это не нужно. Я не догадывался, что ее заинтересует нечто подобное – хотя бы потому, что я раньше сам за собой такого не замечал.

В качестве награды за умение меня удивить я все-таки ответил:

– Я предпочитаю сначала думать, потом делать. При таком раскладе лишние движения уже не требуются, равно как и паузы.

– Если бы это было просто, все бы так делали!

Я осторожно упаковал в защитный чехол шприц, полный самого опасного токсина на этой станции. Подозреваю: если эта штука прольется, она растворит стандартный металл. Хотя это было бы расточительством, растворять металл можно куда более дешевыми веществами.

– Опять не отвечаешь, – вздохнула Мира. – Ну и ладно. Зачем позвал?

Она все-таки поняла это «внезапное обнаружение» правильно. Хорошо, плюс один балл в ее пользу.

– Что происходит на станции? – поинтересовался я, пытаясь найти в заблаговременно украденных медицинских отчетах нынешний вес Сатурио. – Основные события.

– Про вторую станцию ты уже слышал?

– Слышал излишне эмоциональные трактования, не понимаю суть.

– Суть там никто не понимает. Мы случайно наткнулись на другую космическую станцию… Мобильную, хотя «Виа Феррата» считалась первой, запущенной в «Сектор Фобос», в экспедиции Нерии-Рузанова станций точно не было, только корабли. Сначала мы решили, что это такая же модель, как наша, мы будто сами себя увидели! Но более тщательный осмотр показал, что модель перед нами все-таки попроще и постарше.

Ну надо же… Некоторое время я не подозревал, почему адмирал Согард не хочет давать мне доступ к засекреченным архивам. Теперь я начинал догадываться об этом.

– Станция получила серьезные повреждения, но ее осознанно удерживают на одном месте маневренными двигателями, – продолжила Мира. – Центральный компьютер изначально не был на такое настроен, следовательно, там остались люди. Но связаться с ними не удалось.

– Возможно, причина та же, что и с «Марией Яниссар».

– Точно нет: внутри есть жизнь, причем в немалом количестве. И жизнь эта достаточно разумна, чтобы поддерживать станцию в рабочем состоянии. Они как минимум звездные панели для захвата энергии выставляют! Но до использования рации эта разумная жизнь уже не додумалась.

Или просто не хочет общаться с нами. Понимаю и не осуждаю.

– Какие планы? – уточнил я.

– Сначала мы сосредоточились только на технических средствах изучения станции. Но это дало не так уж много, и тут мнения разделились. Кто-то считает, что нужно лететь дальше, кто-то – что мы должны послать туда разведывательную группу. Адмирал поддерживает второй вариант, и, подозреваю, тебя в эту группу включили по умолчанию. Подыграешь?

– Да.

– Серьезно? – удивилась Мира. – Я думала, ты торговаться начнешь…

– Не в этот раз. Я понимаю, почему адмирал выбрала это решение. Станция, пусть даже ранней модели, обладала защитными ресурсами, близкими к нашим. Мы должны знать, почему они ее не спасли и к чему нам готовиться. Срок отправления уже определен?

– Твой побег планирование не облегчил, – укоризненно заметила Мира. – Но дело даже не в этом… Есть еще большая новость номер два: с адмиралом происходит что-то странное.

Она рассказала мне все – от попытки убить меня посредством Барреттов, о которой я и так знал, до того, что ей нашептал Бернарди. Да уж, любопытная ситуация… Маловато данных, чтобы определить ведущих актеров этого спектакля, да и цель не очевидная. В другое время я сразу решил бы, что кто-то пытается сместить адмирала – желающих хватает. Но сейчас наметилось еще и разделение мнений по второй станции. Возможно, Елену Согард атакуют не из-за ее должности как таковой, а из-за ее позиции насчет разведки.

Этим нужно заняться. Я ведь изначально знал, что интриги будут – человеческое общество, даже урезанное до минимума, жить без них не может. Всегда найдутся прирожденные лидеры и те, кому лидером быть хочется, да природа обделила всем, кроме амбиций. Вторые начинают подсиживать первых, отчаянно критиковать, потому что критиковать проще – все допускают ошибки. Они легко находят сторонников, род человеческий с готовностью ведется на жалобы. Изначально эволюция устроила это ради выживания вида, но потом вид использовал этот же принцип, чтобы сам себе наживать проблемы.

Беда тех, кто получает власть через критику и уничтожение истинных лидеров, в том, что они творчески бесплодны. Они лают, пока есть на кого. Но когда власть все-таки попадает в их дрожащие от радости лапки, оказывается, что они не способны и на половину того, чего добились их предшественники. Однако они достаточно умны, чтобы здраво оценивать свои силы, так что предшественников убивают в самом начале пути, и откат к былому порядку уже невозможен.

Изначально я не собирался объяснять все это Мире, но потом решил, что, если я стану на чью-то сторону в конфликте, мне понадобится сильный союзник, и все-таки устроил небольшую лекцию. Мира, надо отдать ей должное, слушала внимательно, но от колкости все же не удержалась:

– Завидное знание природы власти для серийного убийцы!

– Чего только не узнаешь, когда готовишься к убийству губернатора, – равнодушно отозвался я. – Готово.

– Что именно?

– То, что решит проблему с Сатурио Барреттом. Так или иначе.

– Начало было многообещающее, а потом ты привычно все испортил, – проворчала Мира. – Ты уверен, что он не умрет из-за такого лечения?

– Нет. Но это тоже будет решением проблемы.

На сей раз я даже не шутил. Не могу сказать, что мы с Сатурио очень похожи, но что-то общее все-таки есть. И если бы я оказался на его месте и узнал, что полноценная жизнь больше не доступна, я бы предпочел умереть, а не существовать безвольным, загнивающим изнутри овощем.

Ему я подарю выход из тупика. Может, прозвучит странно, но самым серьезным своим противникам мы порой должны не меньше, чем лучшим друзьям. Однако это Мире я объяснять не стал.

– Моя помощь понадобится? – спросила она. – Или тебе просто нужен был личный секретарь?

– Нужен был. Но и медсестра может пригодиться.

Обретенное многообразие ролей Миру не впечатлило, она нахмурилась:

– Может, позовем Кети или кого-нибудь еще?

– Смысла нет. Кети или кто-нибудь еще может в любой момент начать голосить, мне это не нужно. К тому же на этот раз особые навыки не понадобятся. В основном способность подать лекарство в нужный момент и подержать дверь, если кто-то начнет ломиться с другой стороны.

– Если я буду в этом участвовать и Сатурио умрет, Барретты и меня пометят как личного врага.

– Да. Это проблема?

Я наконец посмотрел на нее, и Мира выдержала мой взгляд неожиданно уверенно, насмешливо даже.

– Нет. Как раз для меня это меньшая проблема, чем для тебя.

Что ж, мы оба знали, на что она намекает, но… Я ожидал от нее более трепетного отношения к собственной тайне – раньше оно таким и было! Похоже, Сектор Фобос действительно меняет людей. Хорошо, что мне падать уже некуда.

Идти нужно было ночью, когда следить за состоянием Сатурио оставят только машину… Ну, или должны были оставить, однако наивно было ожидать от старика Отто такой наивности, когда он знает, что я по станции шастаю. Конечно же, он оставил у дверей кочевника – кого-то из младших, я не стал присматриваться, это было не принципиально. Возиться с ним я все равно не собирался, просто мы с Мирой вошли в палату через зону вентиляции – я так из собственной палаты сбежал, очень удобно оказалось. Да, не так удобно, как по техническим коридорам, но жить можно.

Первым делом я установил энергетический блок, потом настроил голографический экран. Трюк нехитрый, но тут слабое умственное развитие кочевников сыграет на моей стороне. Каждый раз, когда нынешний дежурный или его сменщик будут заглядывать внутрь, они увидят неподвижно лежащего в коме старшего брата. Вряд ли они решатся подойти, у них с эмоциями туго. Но если вдруг кому-то приспичит именно этой ночью обнять Сатурио и порыдать у него на груди, толку не будет: энергетический блок сдержит лучше запертой двери. Конечно, с этого момента начнется возня и паника, однако я успею удрать в любом случае.

Покончив с приготовлениями, я перешел к кровати кочевника. Сатурио выглядел болезненным, но похудел он меньше, чем я ожидал, здоровье мутанта все-таки отличная штука, повышающая шансы на успех моего маленького эксперимента.

Я выложил на подставку у кровати два шприца: пневматический с лекарством и самый обычный с токсином. Этот я еле нашел, он изначально предназначался для исследовательских нужд и был сделан из закаленного стекла и укрепленного металла. Словом, игла не расплавится до того, как токсин перейдет в тело Сатурио… надеюсь.

Я подкатил поближе аппарат для сердечно-легочной реанимации, закрепил на голове Сатурио датчики сканера для лучшей картинки. Что ж, врачей я могу похвалить: доклады они составили точно. У Сатурио в голове оказалось на одну кость больше, чем следовало бы, однако новообразование хотя бы не увеличилось, и на том спасибо.

Мира сначала наблюдала за мной молча, потом прошептала:

– Тот, за дверью, точно нас не услышит?

Я не счел нужным отвечать. Она реабилитировалась, поняв молчание правильно, и следующий вопрос задала уже привычным тоном:

– Послушай, ты… ты хочешь его убить?

– Я же здесь, – отвлеченно отозвался я, осматривая место прокола.

Нужно будет ввести иглу точно под таким же углом и на ту же глубину, что и в прошлый раз… В прошлый раз, когда нож, раздробивший мне ребра, вспарывал мое легкое, а Сатурио даже секунду-другую ухмылялся, празднуя победу над самим Гюрзой. Может, все-таки убить сучонка? Ай, ладно, с остальными Барреттами возни еще больше.

Наконец определившись с углом и силой удара, я бесцеремонно вогнал иглу в череп. Мира вздрогнула, я – нет. Это была еще безопасная часть плана, дальше начиналась интрига для всех нас.

Благодаря предельно точному сканеру я мог наблюдать за работой токсина. Большинство жидкостей, включая лекарства, просто брызнули бы обратно, натолкнувшись на кость. Но не токсин, нет… Я видел, как он заполняет собой белую костяную бляшку у стенки черепа – примерно так же выглядит черная краска, расползающаяся по молоку. Только вот токсин не окрашивал – он уничтожал. Пока что только центр новообразования, но вполне эффектно, я видел, как постепенно, неспешно даже образуется пустота.

– Там же ничего нет… – прошептала Мира, и на сей раз голос она понизила инстинктивно, а не пытаясь скрыться от дежурного.

– Да, – кивнул я. – Слухи о том, что мозг кочевников приводит в действие бурундук в колесе, сильно преувеличены.

– Да я не о том! На месте удаленной кости ничего не появляется!

– И не может. Кость плюс токсин равно «ничего», а не «мозг».

– Но как же он будет жить? И если ты сейчас пошутишь про «так же, как все», клянусь, я тебя придушу!

Вид у нее был такой, будто она и правда готовилась на меня наброситься, поэтому я позволил идеальным вводным для шутки пропасть зря. Я пояснил:

– Там и не могло ничего появиться магическим образом, мозг – слишком сложный орган, чтобы восстановиться после такой травмы по щелчку пальцев. При наиболее благоприятном исходе у Сатурио есть шанс выздороветь. Но в целом, именно эта зона мозга не связана ни с какой сложной деятельностью. Даже если бы обычному человеку ампутировали такой фрагмент мозга из этой зоны, он бы, скорее всего, выжил. Опасность не в отсутствии, а в том, чем его организм заполнит пустоту.

– А если снова костью?

– Вряд ли. То была реакция на яд, его я сейчас нейтрализую.

Я продолжал наблюдать за тем, как токсин разъедает костяную бляшку. Сам процесс Сатурио не вредил – потому что кочевник, вопреки потугам своего организма, в этой штуке и не нуждался. Проблемы начались бы, если бы токсин двинулся дальше, перешел к выжиганию здоровых тканей – тогда мне пришлось бы действовать очень, очень быстро.