Айрон vs Мейрона

– Даже в моём родном городе Айроне? – Эрик непонимающе приподнял бровь и раздражённо цокнул, обходя удивлённого парня. В его жизни всегда было полно безумцев, странных личностей, которые отравляли ему жизнь вечными капризами и упрёками в его сторону. И ему сейчас адски не хотелось стоять под опасным дождём и выслушивать неадекватную речь этого чудаковатого создания. Весь его вид почему-то буквально кричал ему держаться от него подальше.

– Слушай, я не знаю, кто ты такой, и не имею желания узнавать, но мне, к сожалению, придется тебя огорчить, сказав, что никакого Айрона не существует в помине. Это место называется Мейрон. Знаешь, я бы послушал твои интересные рассказы и галлюцинации дальше, но мне пора идти. Удачи.

– Эрик, какой сейчас год? – Эллиот виновато опустил голову, смотря на удаляющуюся фигуру парня, слыша отчётливую, но такую едкую фразу: "как остроумно". Как назло, в голове Эллиота всплывали обрывки фраз и бесконечные мольбы Эрика о спасении, но сейчас всё настолько запуталось, что он практически начинал верить в то, что это просто очередной кошмар его больного воображения. Эрик его совершенно не помнил. Что вообще происходит? Город встречал парня яркими неоновыми вывесками с непонятной рекламой, гулом пролетающих машин и тем самым нескончаемым дождём, в который от так отчаянно влюбился. Этот мир слишком кардинально отличался от его собственного, лишь гуляющие по городу роботы и летающие машины не давали парню сойти с ума. Эллиот отдал бы многое, чтобы мама оказалась сейчас рядом с ним, сидела на скамейке и ласково скользила нежными ладонями по его волосам. Страх неизведанного окутывал ржавыми цепями, перекрывая кислород с явным безумным наслаждением. Проходящий мимо мужчина аккуратно выкинул свёрток бумаги в урну, который Эллиот тут же начал читать, радуясь родному языку.

~3 марта 2056 год. Приступим к сегодняшним чрезвычайным новостям. В центре Мейрона полиция снова обнаружила очередной всплеск активности вируса. Медики рекомендуют воздержаться от выхода на улицу и настоятельно просят использовать специальные маски до полного уничтожения очага инфекции. Следующие новости прибыли к нам с южной части города, где учёные проводят успешные эксперименты по утилизации роботов. По их словам, они могут являться источниками всех человеческих бед. Данная программа касается только тех роботов, чьи серийные номера не подключены к номерным браслетам их хозяев. Их ждёт немедленная утилизация и проверка по базе данных. Также сообщается о том, что государственная идея о создании машины времени для повышения ресурсов планеты даёт свои первые успешные плоды.

– Что скажете на этот счёт, мистер Сон?

– Я считаю, это прекрасная возможность посмотреть на будущее нашей планеты с другого ракурса. Каждый человек сможет позволить себе всё, что угодно, в связи с тем, что повысится уровень жизни граждан за счёт данной машины времени. Наши ресурсы станут безграничны. Больше никаких заменителей и искусственных растений, больше никаких болезней и неравенства. Разве это не звучит заманчиво?

– Даже слишком заманчиво. Спасибо вам за такой лаконичный ответ, мистер Сон, а сейчас мы переходим к прогнозу погоды на завтрашний день. ~

Эллиот нервно отбросил газету на землю и тихонько спрятал лицо в районе колен. Счётчик жизни не прекращал издавать надоедливый звук, свидетельствующий о том, что парню необходимо чем-нибудь его подзарядить. Но ему было настолько страшно, что все конечности сковал страх за свою жизнь. Никто никогда не согласится умереть, потерять по своей воле связь с миром, забыть лица любимых и их голоса. Особенно сейчас, когда Эллиот наконец-то увидел тот мир, о котором мама рассказывала с самой яркой улыбкой, которую он когда-либо видел. Слишком прекрасной была настоящая планета. Будучи в раздумьях, парень совсем не заметил, как к нему подошёл робот-уборщик и принялся убирать упавшую газету, говоря на своём механическом языке о том, какие же люди всё-таки ненужные создания. Слишком опрометчивые и бездушные. Было бы хорошо и вовсе их убрать.

– Вы все роботы такие злые? – робот резко повернулся на человека, подходя к нему ближе. Его глаза сверкали красным, а металлические ладони скользили вдоль чернильных рисунков на теле. Шипы после каждого прикосновения исчезали, оставляя после себя лишь маленькие точки. – Почему ты так на меня смотришь?

– Люди не могут нас понимать, но, просканировав тебя, я убедился в том, что все твои органы механизированы, за исключением головного мозга, хотя в нём тоже встроен чип для стабилизирования процессов жизнедеятельности. Странная вещь, – робот хмыкнул, но всё равно внимательно наблюдал за опешившим от таких слова парня, который тут же схватился за мокрую футболку в районе груди. Под пальцами прощупывался столь ненавистный металлический сенсор.

– Ты никогда не замечал, что тебе не нужен воздух, потому что у тебя нет лёгких, только похожие механизмы? Что ты никогда ничего не ешь, потому что у тебя просто нет этих органов, только куски металла. Но всё же ты что-то близкое к человеку, потому что можешь чувствовать и видеть сны, как они. Я не знаю, как тебе это объяснить, потому что никогда не встречал таких, как ты. Странно, но я не могу найти в базах данных твой серийный номер и хоть какие-то заметки о тебе. Кто ты, чёрт возьми, такой? Слушай, лучше беги отсюда, пока они не нашли тебя.

Эллиот испуганно озирался назад, спотыкаясь о собственные ноги, но его крики тут же заглушили тёмные силуэты, в руках которых были тряпки, пропитанные вонючим веществом. Его тело перестало слушаться, падая в сильные руки. Лишь робот по собственной воле дал заковать себя в наручники, садясь в машину рядом с бездыханным телом парня.

– Вы арестованы, Эллиот Картер.

Человек – творец и разрушитель в одном лице. Мы уничтожаем то, что любим, чем дорожим. Уничтожаем то, что нам надоело, выкидывая, как ненужный хлам. Разрушаем даже то, что нам даровало жизнь и свободу, тёплые лучи Солнца и воздух. Разве мы не монстры собственного мира?

Этот мир постепенно сгнивал под тисками собственного безразличия, слепой погони за совершенством и испепеляющего Солнца. Жизнь и душа этой планеты давно начали погибать под грудой никчёмного металла, разрушенных зданий и холодных цветков растений. Опустевшие улицы когда-то родного города Эрика встречали гулким воем ветра и тихим шёпотом уходящих вдаль людей, которые шли в неизвестность, лишь бы больше не оставаться в этом городе ни на секунду. Их мечты остались только плодом собственного воображения, реальность превратилась в труху, а страх смерти с каждым шагом манил в лапы безумия. Не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Всё утеряно, забыто и стёрто бледными пальцами. Остались лишь роботы, мирно сидящие вдоль тротуаров, потёртые, с потухшим взглядом, но всё такие же пугающие и огромные в своих размерах. Схемы сгорали, и роботы застывали в неестественных позах, от чего казалось, что многие из них будто боролись за какое-то призрачное существование, подобие жизни, которой у них никогда не могло быть. Они были лишь машинами, имитацией человеческой жизни. Собрав кое-какие вещи, Эрик устало глянул на разрушенные плиты дома, которые хранили в себе много детских воспоминаний. Рэйд оставался единственным местом, дающим хоть какую-то надежду на то, что он всё-таки сможет остаться и продолжить свою и так никчёмную жизнь. Но перед глазами всё также стоял образ того странного парня с глупой квадратной улыбкой. Роботы были лишь куском некачественной сборки, которую отчаянно желали уничтожить. Прислужники смерти, так их называли в народе. Их отлавливали, пытали и с вызовом кидали под двери жалких создателей, жизни которых стали слаще любой другой награды. Хаос и общественные волнения захлестнули город, превращая его в руины и свалку добротного металлолома. Ещё с давних времён эпохи Кайрос люди возомнили себя богами, всемогущими существами, способными создать иной мир, в котором искусственный интеллект стал бы главным механизмом движения к новой цивилизации. С каждым биением механического сердца люди утрачивали тонкую связь с природой, утопая в грязи собственных произведений. Они обезумели и потеряли способность жить, дышать и видеть. Cмерть потоками струилась вдоль улиц мёртвого города к пустырям, где когда-то росли густые еловые леса, пели птицы и протекала чистая питьевая вода. Жизнь на одной из частей планеты остановилась, будто какой-то невидимый фокусник остановил такое привычное течение событий. Слайды и цвета блёкли с каждой новой партией роботов, в какой-то момент окончательно истощая земные ресурсы. Земля гибла от рук собственного творения. Эрик никогда не клялся никому в том, что будет беречь свою жизнь от опасностей. Да, ему приходилось убегать от правительственной охраны, пряча найденные детали от поломанного робота-пса, но это с самого детства было частью его жизни. Рэйд собирал со всех уголков планеты многочисленных гонщиков, готовых побороться за шанс изменить свою жизнь и навсегда попрощаться с руинами. Хоть правительство и было нацелено на восстановление ресурсов и утилизацию бесхозных роботов, бизнес такого рода успешно отвлекал людей от реальных проблем. Эрик любил этот бурлящий в жилах адреналин, когда лапы пса под управлением пилота цепляли противников шипами и рвали тонкий металлический каркас. Его душа нуждалась в этом.

~ Добро пожаловать в Рэйд, дорогие дамы и господа. Рад поприветствовать вас на наших очередных состязаниях, в которых победит лишь сильнейший. Попрошу вас делать ставки, чья жизнь не стоит ни гроша и его роботу пора на свалку. Так начнём же кровавую гонку!~

***

Лёгкий скрип двери и белые апартаменты комнаты. До невозможности неестественная бледная кожа и затуманенный взгляд в пустоту. Лишь пару лучей света от настольной лампы оставляли на коже парня еле заметные узоры, но зрачок по-прежнему не реагировал на искусственный свет. Казалось, Эллиот даже не думал поворачиваться к вошедшему гостю. Он прекрасно помнил, как тонкое лезвие скользило по бледной коже, оставляя на ней кровавые порезы, помнил каждые вздохи учёных, которые не могли поверить своим глазам, видя на сенсоре полностью механизированное тело. Его нервные клетки переставали подавать хоть какие-то импульсы, когда его тело погрузили в холодный химический раствор, надеясь увидеть реакцию его сплава. Тонкие пальцы Эллиота осторожно скользили по толстому стеклу аквариума, выводя непонятные символы. Он видел сквозь него, с каким восторгом на него смотрели эти люди, записывали реакции его организма на многочисленные опыты, напрочь не обращая внимание на его человеческие крики. Его счётчик жизни запищал слишком громко, откидывая парня в сторону и сооружая вокруг него некое подобие купола, когда огромный механизм погрузился в раствор и попытался вытащить его из груди. Парень удивлённо уставился на небольшие участки оплавившейся кожи с чётко виднеющимися механизмами и сосудами с синей и красной жидкостью, стараясь больше не выпускать свои человеческие слабости. Но Эллиот больше не слышал мольбы учёных, их взгляды из-за купола, только тихонько прикусывал кожу на запястье, стараясь унять слёзы. Необычный экземпляр для опытов, неизведанный механизм из будущего и частично их собственное создание. Вспоминая прошлую планету, он знал, что таких, как он, было двое, так говорила его мать и каждый раз мягко целовала его макушку. Особенные.

– Привет, Эллиот, я Марко – главный учёный этой лаборатории, – мужчина уверенно протянул руку роботу для рукопожатия, но через секунду небрежно убрал её в карман своего белого халата, так и не получив никакой ответной реакции. – Я вижу, ты не слишком общителен, я понимаю. Сейчас твоё сознание затуманено, и ты не слишком отчётливо осознаёшь происходящее. Но я всё-таки попытаюсь задать тебе пару вопросов насчёт твоего происхождения.

– Посмотрите вот на ту маленькую девочку, – Эллиот метким движением указал на девочку, лежавшую на другом конце комнаты с плюшевым мишкой в руках. Как ни странно, но он был абсолютно цел, учитывая её механические особенности. – Вы думаете, она всегда была такой? Зелёный газон около дома, бабочки, приятный аромат распустившихся цветов. Она игриво бегала босиком по траве, наслаждаясь удивительной игрой солнечных лучей. Дети ведь такие невинные создания, прекрасные и наивные. Она не хотела становиться подопытным кроликом, пока вы её не подобрали, не так ли, мистер Марко? Я думаю, что Вам стоит уйти.

19:25.

Серийный номер: неизвестен.

Имя и фамилия: Эллиот Картер.

Пол: мужской.

Возраст (точный): неизвестен.

Признаки агрессии после принятия сыворотки отсутствуют достаточно долгое время. Видимо, организм хорошо воспринял её, но всё-таки до сих пор неизвестен состав сплава данного робота и значение его счётчика в груди. После многочисленных опытов учёные пришли к выводу об необходимости дальнейшего исследования столь редкой модели. Данные:

1) Зрачки практически не реагируют на движения, видимо, укол на время убрал этот рефлекс.

2) Очень замкнут и молчалив, редко отвечает на задаваемые вопросы, вместо этого изображает странные рисунки.

3) Счётчик во время сна робота часто сооружает купол, который защищает своего хозяина от любых механических и физических воздействий. Можно считать это одной из особенной его организма на опасность, которую мы выявили после эксперимента с химическим раствором.

4) Хозяева и чипы принадлежности отсутствуют.

5) Место рождения неизвестно.

4 глава

На улице холодно.

Каждый должен о чём-то мечтать, отчаянно желать и бежать напролом сквозь густые деревья. Только благодаря мечтам мы осознаём своё существование и продолжаем вдыхать едкий воздух. Пустыня, в которой проходили гонки, оставила на каждом своё удивительное клеймо, где-то рассыпающееся тысячами песчинок, а где-то вовсе пролегающее тонкой полоской морщинок вокруг давно потускневших глаз. Любой из жителей этой прибрежной к Рэйду деревушке повидал слишком много всего за свою жизнь, был орошён кровью тысяч высших создателей правительства, едкие пятна которой невозможно было смыть даже в следующей жизни. Здесь детство каждого маленького жителя заканчивалось быстро и незаметно, подобно тому же вечному песку, окружающему деревню вдоль и поперёк, рассыпалось в ладонях горячей лавой и утекало сквозь грязные тонкие пальцы. Оно не пестрило россыпью красок, не внушало надежду на лучшее будущее, лишь мозолило глаза своим по обыкновению тусклым бежевым цветом, горящим под полуденным Солнцем. Только вдалеке виднелся такой родной стадион Рэйда. Каждый ребёнок уже с малых лет был приучен к холодному оружию, ледяным потокам пустынных ветров и жестокой жизни за пределами небольшой деревушки. Наверное, только поэтому их глаза не искрили той наивностью и ярким любопытством, присущим всем детям их возраста, только бескрайняя мёртвая пустота.

– Не думал, что ты вернёшься раньше закрытия главных ворот рынка, – зелёная макушка парня была засыпана тонким слоем песка, который он тут же стряхнул, словно воробей, лишь еле заметные веснушки сверкали на пухлых щеках.

– Твои пальцы кровоточат, Эрик, что, снова кошмары? – Эрик уже и не помнил, когда в последний раз видел обыкновенные сны, яркие, земные сновидения, от которых хотелось расплываться в глупой улыбке, наслаждаться приятным холодом и сыростью зелёной травы, смеяться, как прежде, а не сдирать пальцы в кровь, лишь бы наконец-то проснуться. Каждый раз его преследовал механический голос матери, тьма сковывала движения, но сколько бы он ни плакал, ни бился в импровизированных цепях, всё заканчивалось с панической точностью. Роботы окружали его со всех сторон, шепча странные предсказания, но в конечном итоге всегда вырывали ему глаза. Он не мог избавиться от навязчивого чувства дежавю, когда снова и снова вспоминал того светловолосого парня на улицах Рэйда. Он видел его ранее, но не мог вспомнить, где именно.

– Ты же знаешь Джона и его замашки истинного искателя, если не дать ему хоть крупицу купленного оружия, то можно счастливо помахать ручкой всем своим сбережениям и крепкому здоровью, – Эрик врал и натянуто улыбался, пожимая плечами на недоверчиво прищуренные глаза друга. Только после того, как тот, что-то фыркнув себе под нос, вывалил содержимое небольшой тележки на стол, Эрик смог приблизиться к парню и удивлённо раскрыть рот. Различные микросхемы украшали небольшие порезы и свежие глубокие вмятины от сильных ударов, а на металлических каркасах вовсе блестела засохшая человеческая кровь. Из-за палящего солнца и сильных дождей многие винтики проржавели, теряя всю свою надобность в использовании. Сейчас это скорее больше походило на обычный хлам, нежели на будущие детали очередного творения Алана. Тот, будто прочитав мысли парня, с улыбкой поднял голову вверх и добавил:

– Это единственное, что я нашёл в рабочем состоянии среди разбитого робота-пса в подсобке арены Рэйда. Многое, конечно, придётся подправить и подкорректировать кое-какие данные и координаты, чтобы системы нормально функционировали. Но я жду не дождусь, когда я закончу работу и увижу своё новое творение в действии, – Алан слегка потрепал себя по волосам и усмехнулся своим же мыслям, но весь его запал испарился, подобно ветру, когда он наткнулся на укоризненный взгляд напротив.

– Ты был на главной арене? Какого чёрта ты там забыл? Наша гонка была два дня назад, а эти запчасти явно не твоя собственность. Вспомни, что говорил нам Ник о том, что получают победители заезда.

– Эрик…

– Ты что, хотел получить пулю в лоб? Так бы никто даже и не стал разбираться, откуда ты. Алан, ты же прекрасно знаешь, что нам запрещено появляться на территории Рэйда не в дни наших гонок, а ты просто вломился к ним и своровал детали робота. Ты вообще отдаёшь себе отчёт в том, что было, если бы тебя засекли? Да нас бы всех сослали под трибунал из-за твоей чёртовой глупости.

Эрик с яростью ударил кулаком по столу, с характерным звуком скидывая детали на тёплый пол. Радужки глаз становились полностью чёрными, от чего казалось, что любой шорох и сиплое дыхание может пробудить давно спящего внутри парня зверя. Сейчас парню больше всего хотелось хорошенько ударить куском металла по взлохмаченной зелёной макушке и не видеть этот идентичный взгляд напротив.

– Весь этот чёртов хлам, который привозит Ник с окраин города, не годится даже на скудный чертеж чего-то стоящего. Вечно ломающиеся кучки металлолома, не более. Нашему роботу нужны запчасти, чтобы победить в этих гонках, – Алан устало вздохнул. – Знаешь, Эрик, я думал, что ты наконец-то порадуешься за меня. Разве не ты хотел, чтобы я не растрачивал свой талант и шёл по стопам твоего отца? Не ты ли мне говорил не сдаваться, а?

Алан походил на грозную ночную фурию, тяжело дышащую и топчущуюся на одном месте, но тем не менее не теряющую грозного вида и эффекта внезапного нападения. Парень всегда с диким энтузиазмом подбирал выпавшие из проезжающей мимо телеги различные болтики и винтики, кропотливо сидел за очередным творением, вдыхая в него новую жизнь. Кто-то с изумлением переглядывался, задорно тормоша необычного цвета прядки, а кто-то нервно усмехался и уходил прочь от очередного безумного гения. Конечно, не все забыли печальную историю их разрушенного города, просто старались не вспоминать.

– Чему я должен радоваться? Тому, что ты опрометчиво кинулся в гущу событий и каким-то чудом спас свой зад? – Эрик не выдержал и приподнял парня за ворот рубашки. – Ты нарушил один из законов Рэйда!

– Да плевал я на закон. В нём нет ничего страшного, все мы можем через него переступить, но каждый по-своему боится последствий.

– Твои никчёмные творение не должны иметь столь высокую цену, пойми же ты это наконец, – эту фразу парень выдавил на одном дыхании и тут же чертыхнулся, виновато поднимая взгляд на друга. – Алан, я не это имел в виду…

– Так вот как ты считаешь. Никчёмные, да? – Алан уже не разбирал слов Эрика, только поспешно собирал металл и ловко отмахивался от рук парня. На сердце неприятно щемило, будто тысяча кошек проходились по слабому органу, а в уголках глаз предательски текли слёзы. Хотелось просто бежать, не разбирая дороги, и сжигать себя дотла под пустынными солнечными лучами, но не чувствовать эту тупую боль, гулко разбивающую рёбра. Последний раз взглянув на Эрика, Алан уверенно перешагнул через порог дома. В эту ночь Майеру снова снились кошмары, но на этот раз он медленно бродил по темноте в одиночестве, смахивая холодные капли слёз.

***

メ "С давних пор город был разделен на две абсолютно разные колонии, создатели Рэйда являлись изнеженными созданиями, их чистые ладони не знали грязной работы, а тела и души – голода и страха. Подобно прекрасной розе, они росли в цветнике своих творений, нежась под теплыми лучами солнца и наслаждаясь открывающимся шоу. Их улыбка пугала каждого участника из пятёрки лучших, которые всеми силами желали избежать участи "очищения". Разрушители, так их называли на территории Рэйда. Безгранично сильные в физическом труде, но слишком глупые в своем упрямстве снова свергнуть эру роботов. Их тяга к жизни, ловкость в умениях выживать и оставаться людьми в таких порой сумасшедших условиях поражает воображение. Чистые души всегда будут вечно пылающим сердцем этой планеты, Эрик. Я знаю, что тебе уготована судьба изменить будущее, как и твоему отцу"

Эрик прекрасно помнил этот рассказ матери, её улыбку и теплые ладони на своей макушке. Тогда многое, казалось, умело выдуманной сказкой, слишком лживой и пугающей, но с возрастом детские иллюзии с громкий треском рассыпались и обжигали россыпью болезненных шрамов. Охрана Рэйда никогда не упускала случая подстрелить очередного спятившего участника, желавшего попасть на выстроенный посреди пустыни кусочек рая, с питьевой водой и нормальным куском хлеба. Там его хватало вдоволь. Но самым зрелищным представлением были гонки механических роботов-псов, в которых парень участвовал вместе с Аланом уже три года. Лучшие умы Рэйда каждодневно сооружали стометровых роботов, вручая их очередному участнику смертельных гонок. После столкновений и различных препятствий многие роботы выходили из строя, хороня под собой юных пилотов, так отчаянно желавших изменить свою жизнь к лучшему. Слишком высока была цена за призрачную нить счастья. Роботы были напичканы всевозможными ловушками, которые ставили сами участники после вручения призов. Каждый из них был обязан чинить своего пса и координировать его во время гонки. Два напарника, один из которых являлся непосредственно пилотом, а второй – штурманом, отвечающим за повороты и все механизмы в целом. Единый организм. Горячий воздух осторожно ласкал жесткие коричневые пряди волос парня, лишь изредка проходясь по изрезанным рукам. На его лице не было ни намека на улыбку, под глазами залегли огромные чёрные круги, а сознание напрочь отказывалось его слушаться. Прошло почти две недели с того инцидента, как Алан сбежал из дома, кинув на прощание слова, что больше не желает видеть Эрика, но спустя пару часов вернулся с кучей хлама, выпытывая из парня прощение.

– Молодой человек, вы уже битый час выбираете вещь, – старушка искоса глядела на парня, всё также по обыкновению закусывая нижнюю губу. – Скоро закроется рынок, а мне надо продать все представленные вещи. Так что если вы не желаете ничего выбирать, то попрошу вас не задерживать очередь.

– Простите, дайте, пожалуйста, набор этих ножей, – Эрик попытался улыбнуться, ловко показывая на нужную вещь.

– Держите, с вам семь рэйдовских монет, – нервно поклонившись и пожелав хорошего дня, он быстрым шагом направился в сторону дома, но замер, увидев толпу кричащих людей. Они рьяно закидывали парня тяжёлыми камнями и пытались вытащить за худые лодыжки из-под старого деревянного стола. На нём практически не было одежды, только небольшой кусок ткани, оставшийся от больничного халата правительственной лаборатории. Он нервно просил о помощи и старался отползти от людей, пряча обеими руками сенсор на своей груди. Тонкий писк поломанного механизма давал ясно понять роботу, что его запасы истощены и их не хватит на создание ещё одного купола. Дыхание сбивалось, и тонкие пальцы болезненно впивались в землю. Народ, бросив едкие фразочки напоследок, оставил умирающего робота на земле, совсем не замечая оставшегося зрителя. Его тонкие пальцы дотронулись до мраморной щеки, скользя вниз к открывшемуся счётчику жизни.

Сейчас в городе нависло страшное время страданий и безысходности. Как бы странно это ни звучало, но люди даже не плакали. Они боялись. Боялись умереть, вот так вот посреди квартиры в печальном союзничестве с одиночеством. Ведь любимых людей уже давно не было рядом. Они не вернутся. Никогда. Они навсегда остались лишь плодом человеческого воображения, плёнкой, которую разум прокручивал раз за разом, забывая о кнопке "перемотки". В этом месте люди могли просто не понимать того, что они сошли с ума, потеряли себя в реальности, оставаясь лишь духом в тонком сосуде. В их груди оставалось место только для умиротворённости и счастья наконец-то сплести пальцы с любимым человеком. Эллиот любил эти сны, где он мог видеть маму и зарываться маленькими ладошками в непослушные русые кудри, читать так полюбившиеся земные книжки, вдыхая терпкий аромат свежезаваренного кофе. Эрик устало зевнул, перекатываясь с одного края комнаты в другой на старом обшарпанном стуле, который когда-то был ярко-красного цвета с красивой гравировкой на спинке, и тихонько уставился в потолок с виднеющейся записью его собственных инициалов. Многое в этой квартире поменялось за десять лет его отсутствие, слишком многое. Было довольно сложно принять реальность и остаться равнодушным к подтёкам крови на обоях в комнате родителей, которые за столь долгое время выцвели и начали отклеиваться снизу. Возможно, Эрик согласится с тем, что он стал чёрствым и отчасти грубым, в его душе почти не осталось места состраданию или этому дурацкому чувству справедливости. Ещё в детстве он отдал бы многое, стёр ладошки в кровь, лишь бы заступиться за человека и дать отпор обидчику, но времена меняются. И сейчас в этом прогнившем насквозь мире нет места всему этому. Здесь каждый сам за себя. Эрик слабо усмехнулся, вспоминая любимый фильм про выживание. Но в данный момент, смотря на мирно спящего парня, он не мог понять, кто именно мог создать такое совершенство. Его грудь вздымалась с каждым вздохом, а на щеках покоились солёные капли слёз. Майеру очень хотел бы знать, что же ему снится.