скачать книгу бесплатно
В четыре часа дня, немного шатаясь, я бреду к автомату мгновенных писем.
Бросаю монетку, и из позолоченного ящика выезжает розовый лист бумаги. Я пишу на нём сообщение:
«Спасибо тебе за всё».
Убираю в конверт и отправляю своё письмо в далёкий Северный город. Проходит всего минута, и автомат выплёвывает конверт мне в лицо. На нём стоит огромный штамп: «Отклонено получателем».
Я бросаю монетку, получаю новый бланк. Вывожу:
«Прости меня».
Отправляю. Тьфу! Конверт падает у меня перед ногами. «Отклонено получателем».
«Перестань отклонять!» – не унимаюсь я.
Тьфу. Дзыньк.
«Я же люблю тебя».
Тьфу. Дзыньк.
«Ты можешь нормально получить письмо?».
Тьфу. Дзыньк.
«НЕНАВИЖУ ТЕБЯ».
Тьфу. Дзыньк.
«Хорошо, что мы расстались».
Тьфу. Дзыньк.
«Иди к чёрту!».
Тяжело дыша от ярости, я стою в куче конвертов и пристально смотрю на автомат. Как ни странно, последнее письмо мне не возвращают. Из всех сообщений тебе достанется именно это!
– Ну и катись куда подальше! – я кричу на автомат, а после падаю на свои письма и заливаюсь слезами.
Вокруг меня собирается толпа зевак. Они тыкают в меня пальцем, крутят у виска. Я молча собираю конверты и бреду домой, опустив голову.
Утром наверняка будет ой как стыдно.
Розовая бумага быстро обугливается: производителям на заметку. Я сижу на полу и смотрю на сгорающие письма. Пока взгляд примагнитился к пламени, а сознание превратилось в поток, меня посещает мысль: чтобы разобраться во всём, мало отправляться в хорошие дни. Это, конечно, тренирует мои способности, но в таких моментах я не смогу отыскать причину того, что наша любовь развалилась на куски.
Жутко даже подумать о том, что нужно туда вернуться, но ничего не поделаешь. Я знаю, что сделать это будет непросто. Мозг удачно стёр множество плохих дней, как будто их и не было. Я его не виню, так ему проще проживать боль. Но ему меня не обмануть, я точно знаю, что у нас было немало не самых счастливых дней. Иначе бы я не сидела здесь в городом одиночестве, сжигая возвращенные письма. Конечно, плохие дни бывают у всех, если только ты не робот. Хотя даже у роботов, наверное, случается всякое. Но мы, вероятно, многократно превысили все допустимые лимиты. Вот всё и закончилось. Наверное так.
В чемодане я нахожу косметичку, выуживаю из неё карандаш для бровей и иду к зеркалу в ванной.
Ну, поехали.
Маленькая ванная нашей квартиры. Вечно протекающий кран, каждую секунду выбрасывающий по капельке.
капкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкап
– Так, поезд через сорок минут, нужно скорее ехать! – кричу я тебе, проведя вдоль контура брови карандашом.
– Я уже вызвал такси, – ты появляешься в проёме.
– Надеюсь, не службу «Хаски»? Они же триста лет присылают машину!
– Нет, это «Хорёк-экспресс», – рассматривая меня через отражение в зеркале, отвечаешь ты.
– Смотри мне, если не успеем, ты будешь во всём виноват.
Пока я надеваю босоножки, ты что-то ищешь в комнате.
– Ну, скорее уже, что так долго?!
– Собрал твои книги, – терпеливо отвечаешь ты, выходя в коридор.
– Мм, – я закусываю губу, – спасибо!
В такси ты нежно берёшь меня за руку. Я смотрю в окно и не поворачиваюсь на прикосновение. Точно на хромакее, по ту сторону машины мелькают залитые солнцем улицы Северного города. На дворе май, а воздух сладко пахнет цветущими яблонями.
– У тебя всё получится.
– Ну да. В последнее время же всё так прекрасно выходило.
Мини-автомат мгновенных сообщений, установленный в такси, выдаёт мне голубой конверт. Я тут же разрываю его и достаю письмо.
«Привет, небольшие изменения в планах. Библиотека отменила проведение твоей презентации. Может, устроим её в парке?».
Ты не видишь содержания письма, но, похоже, догадываешься, о чём оно.
– Слушай…
– Ничего не говори, – я медленно разрываю письмо, – извините, водитель, развернитесь, пожалуйста.
Вернувшись домой, я тут же открываю бутылку вина и медленно подхожу к пачке своих книг. Пальцем отгибаю и вырываю первую страницу. Она издает приятный трещащий звук. Тращщщщак.
– Я ненавижу эту книгу, – говорю дрожащим голосом.
– Пожалуйста, не рви её, – ты протягиваешь руку, но я её отталкиваю.
– Не трогай! – мой голос вдруг становится высоким, точно я перешла на ультразвук. – Ненавижу! Эту книгу! Эту жизнь! Всё!
Допив бокал и разбив его о стену, я окончательно теряюсь в захлестнувшем меня чувстве. Это ярость, бешенство, боль. Разум и чувства оторваны друг от друга и мышление полностью притуплено, в этот момент оно уж точно ничего не решает. Я точно ослепшая акула, которая учуяла запах крови и теперь жаждет только её, ничего не соображая, и тем более не осознавая.
В какой-то момент я хватаю пачку книг и бросаю их твою сторону. Упаковка с грохотом падает на пол, прямо перед твоими ногами. Я вижу твой взгляд, от которого меня начинает тошнить.
Но не в прошлом, а в «сейчас». Меня со свистом втягивает в реальность.
Я мотаю головой в разные стороны. Так сильно, что она начинает кружиться. Из груди вырывается сдавленный, булькающий звук.
Ужасно! Как же я могла быть таким монстром?!
Ну и дела. Такое ужасное воспоминание нужно перекрыть чем-нибудь светлым, добрым. Нужно пойти прогуляться.
Я слышала, что через улицу от меня, на Place Burgundy, есть заведение, в котором стоят виниловые проигрыватели с наушниками. Подключусь к ним, и пусть хоть весь мир уходит из-под ног.
По пути в заведение с названием «Солёная ночь» я останавливаюсь у пивного автомата. То, что я попробовала в прошлый раз, мне понравилось, так что можно продегустировать что-то ещё. Пробежавшись взглядом по разноцветным банкам, я останавливаю свой выбор на жестяной упаковке с лакричным элем.
После пары глотков городок начинает сиять ярче. Газовые фонари приятно мерцают, освещая вымощенные голубо-серой брусчаткой дороги. Из окон большинства домов доносится джаз. Вся эта, на первый взгляд, какофония слилась в единую песню жизни, оду её безумию, в котором я, как ни странно, тоже замешана. Все мы здесь танцуем сумасшедший танец под музыку, придуманную не нами и не про нас.
Пляшем как ненормальные, сбиваемся с ритма, а потом ловим его вновь, как будто сразу так и задумали. Но на самом деле ни черта у нас не получается. Мы делаем кучу ошибок, за которые потом очень больно расплачиваемся.
Вот я, скажем, станцевала свою партию не так. Отдавила партнеру, который меня терпеливо поддерживал, все ноги. А потом всё. Пуф! Его терпение лопнуло, и теперь я пытаюсь отплясывать пьяный степ, и выходит у меня, надо признаться, скверно.
Лакричный эль закончился ровно в тот момент, когда я подошла к выложенному розовым кафелем крыльцу «Солёной ночи».
Толкаю хлипкую дверь рукой и попадаю в полутёмное помещение, освещенное соляными лампами. Все стены, куда не посмотри, обклеены плакатами разных исполнителей. Здесь Джимми Хендрикс приветливо машет Нине Симон, а напротив них о чём-то своём задумался Честер Беннингтон. На входе установлена табличка, надпись на которой гласит: «Соблюдайте тишину! Здесь люди слушают Музыку».
Милая девушка-администратор проводит меня в дальний угол зала и указывает на зелёное вельветовое кресло под лампой с гавайским абажуром. Я сажусь и замечаю, как лучи лампы танцуют хулу на потёртой обивке подлокотников.
Девушка придвигает ко мне пуф для ног, столик с проигрывателем и вручает каталог исполнителей.
Я решаю начать с Dionne Warnik. Есть у неё одна песенка, которая очень подходит к моему внутреннему состоянию.
В наушники врывается торжественно-печальное вступление:
Don’t make me over
Я закрываю глаза, и передо мной возникают два фантома. Один – силуэт девочки, другой – мальчика. У них нет лиц, лишь цветные контуры. Взявшись за руки, они начинают танцевать, пока я качаю головой в такт и управляю рукой, словно дирижёр.
После мне приносят пластинку Gerry & The Pacemakers, и мальчик с девочкой танцуют уже под You'll never walk alone.
Прослушав несколько баллад, я понимаю, что готова к следующему путешествию. Атрибут для него у меня как раз при себе. Я думала сберечь его на особый случай, но чем сегодняшний плох?
Развернув руку тыльной стороной к себе, я смотрю на татуировку в виде обезьянки. Пальцы касаются давно прижившейся к коже краски: погружение начинается.
Ты сидишь рядом, держишь меня за руку, пока машинка жужжит над моим запястьем.
– Не больно? – в твоём голосе, как всегда, так много нежности.
– Немножко, – сжав твою ладонь, отвечаю я.
– Потерпи, моя милая, совсем немного осталось. Получается очень красивая обезьянка! Вот, на, выпей ещё джина.
Мы чокаемся стаканами и выпиваем их до дна. Притянувшись ближе, ты легонько целуешь меня в лоб.
– Ну-ка покажи свою ещё раз! – прошу я.
Ты показываешь запястье, на котором поверх красной кожи блестит новенькая татуировка: мартышка протянула руку в сторону, точно ждёт, чтобы кто-нибудь уцепился за неё в ответ.
– Да, красивая. Ой! Больно! – от неожиданности я дёргаюсь.
– Извини, по кости всегда больнее, – говорит татуировщик.
– Я с тобой, держись, моя хорошая! – ты сжимаешь руку чуть крепче.
Концентрироваться на воспоминании становится сложнее из-за града слёз, от которого чешутся щёки. Я открываю глаза и смотрю на комнату сквозь солёную пелену, их застелевишую. Трясущимися руками достаю свой журнал, делаю отметку. Сентябрь нашей осени, год xxn2.
Надо же, хорошее воспоминание, а стало только хуже. Из-за него я в очередной раз понимаю, как много ошибок совершила. Исправлять их уже поздно. Остаётся только думать о том, что было бы, если…
Если бы я была терпеливее к тебе.
Если бы я ценила твою доброту и заботу.
Если бы не срывалась на тебя из-за своих проблем.
Если бы отдавала так же много, как ты мне.
Всё было бы по-другому.
Глава 6
Вчера у меня было похмелье, и все мысли были заняты тем, чтобы с ним справиться. Но рассуждения, которые я вела в перерывах между тяжелыми снами, вновь и вновь прорываются сквозь туман беспамятства. Я думаю о том, что никогда не испытывала такого удушающего чувства сожаления и вины. Мне кажется, что я всё сделала не так.
Я отвечала слишком резко.
Я не прислушивалась к твоему мнению.
Я часто была агрессивной и грубой.
И много других «я не то» и «я не это».
Такое ощущение, что груз всех все этих ошибок громоздится у меня на плечах и лежит на груди, как огромные гири. Даже дышать иногда становится тяжело: стоит только подумать о том, как я накричала на тебя или хлопнула дверью, или, чего хуже, ущипнула за руку или ударила по щеке…
В бреду воспоминаний я дохожу до пивного автомата. Он, словно маяк, манит меня через темноту, и я выбираюсь к нему на берег в надежде на спасение. Я на автопилоте изучаю ассортимент, и внезапно всё моё тело пронзает острая боль. У меня подкашиваются ноги, и я хватаюсь за автомат, чтобы не упасть.
Голова начинает кружиться, и передо мной в безумной карусели пролетают картинки – все ссоры, в процессе которых я теряла контроль. Я до сих пор помню каждый раз, когда ярость подкатывала к горлу и сжимала его невидимой рукой с цепкими пальцами. Асфальт исчезает, и я проваливаюсь в воспоминание, которое совсем не хотела вытаскивать из хранилища подсознания.
Ты стоишь в коридоре квартиры моей подруги. Лицо бледное, глаза красные от слёз.
– Пожалуйста, вернись домой, – твой голос приглушен, точно пробивается через толстую стену.
– Не хочу. Я не хочу с тобой больше жить, и видеть тебя – тоже.
