Затемнения в Мюнхене

И эта цепкая память группефюрера СС совсем не радовала…

Глава шестая

Оберштурмфюрер Штайнер любил порядок. Не зря его называли Надзирателем.

Когда дело разрасталось, он составлял таблицы и рисовал схемы. Систематизацией Штайнер начал сразу после допроса Ханса Меркеля. Трактирщик стал отработанным материалом, который использовать в будущем представлялось невозможным. Он оказался оторванной пуговицей, – когда обе полы пиджака исчезли, – Йозеф Майер погиб при бомбежке, а его информатор оборвал свой конец нити.

Этот потрошитель коров устроил у себя в лавке филиал черного рынка. В итоге собрался круг покупателей, желавших свеженького мясца, и Трактирщик за очень хорошую оплату удовлетворял спрос.

У Штайнера в Берлине дел было по горло, и поездка в Мюнхен оказалась некстати. Но если хочешь, чтобы дело было сделано как надо, сделай это сам.

Штайнер раскрыл командирский полевой планшет «Meldekartentasche 35», достоинства которого успел оценить, достал оттуда чистый лист бумаги и отточенный карандаш.

Он во всем придерживался порядка.

В центре листа оберштурмфюрер выписал аккуратный кружок. Внутри написал мелко каллиграфическим почерком «Трактирщик».

От центрального кружка прочертил прямую, изобразил второй кружок, вписал туда Йозефа Майера. От Трактирщика в противоположную сторону увел еще одну прямую, и в очередном кружочке поставил знак вопроса. Вниз увел третью прямую, обозначил четвертый кружок, внутри написал «Иван».

Полюбовался своей работой.

Вот с этого Ивана все и началось.

Неведомо откуда в Мюнхене в июле месяце появился армейский офицер. У него отсутствовала кисть одной из рук, и с документами все было в порядке, – отпуск после ранения на фронте и лечения в госпитале Регенсбурга. Звали капитана Макс Хейслер, но это ничего не значило.

В начале октября стало известно, что Хейслер не тот, за кого себя выдает.

Штайнер сделал пометку в углу листа «как раскрыли Хейслера?» и продолжил свою классификацию.

Капитана обозначили «Иваном» и принялись водить по городу.

С начала месяца он трижды посетил лавку Трактирщика.

На допросе Трактирщик показал, что именно «Иван» еще в конце июля убедил его превратить лавку в почту.

Капитан наплел дураку Хансу что-то о женатых мужчинах, которые встречаются с замужними женщинами, домохозяйками, и что его пакеты с мясом, – лучшие бандероли.

Впрочем, Трактирщик не интересовался мелочами, так как «Иван» посулил ему неплохую добавку к спекулятивным махинациям с мясом. Да и «женатых мужчин» оказалось всего пару адресов.

Местное гестапо до самого конца не разобралось в функционировании «почты», и если бы не то обстоятельство, что «Иван» каждый раз выходил из лавки с пустыми руками, они продолжали бы бесцельно таскаться за русским, ожидая, когда же он засветит свою сеть.

Бомбардировка Мюнхена и бомба, попавшая в дом Майера, прервала операцию.

Но что было неприятно, что «Иван» ушел из поля зрения за два дня до 19 октября, когда англичане сбросили на город свой смертоносный груз. Скинул хвост где-то в городе, и сделал это настолько профессионально, что даже местным болванам стало в итоге ясно, что русский их засек.

А вот Трактирщику удрать не удалось. Резидент скорее всего предупредил мясника, тот запаниковал, и наружка сделала вывод, что Трактирщик собирается «взять денег в долг на каблуки»* (навострить лыжи).

Пришлось его брать, в лавке посадили своего продавца, но конечно, все зря.

Оберштурмфюрер встал из-за стола, распрямил спину, подошел к окну. Пальцами отодвинул тяжелую черную штору, выглянул.

Мощеная мостовая светилась влажным блеском. На противоположном тротуаре лежала куча кирпичей.

Мюнхен продолжал зализывать раны, нанесенные налетом.

Внизу раздался звук свистка. Патруль. Темная фигура внизу махала руками, словно мельница крыльями.

– Черт, – выругался Штайнер, потянулся к столу и выключил лампу.

Замер.

Он постоял так, у мутноватых стекол, потом тщательно задвинул шторы; вернулся за стол и включил лампу.

«Ивана» он назвал в этой схеме организатором.

И пока это было все, что служба безопасности знала о нем.

Оберштурмфюрера, конечно, больше интересовал кружок с вопросительным знаком. В его схеме он назывался «Источник».

Это был явно внутренний человек, человек из системы Рейха.

В таком случае Йозефа Майера следовало назвать «Получателем».

Неизвестный Штайнеру «Иван» построил простую рабочую цепочку. «Источник» подбрасывал информацию на «почту», это были записки, завернутые в лоскуты парашютного щелка. Почтальон Трактирщик доставлял ее «Получателю», а дальше она уходила за пределы Мюнхена. Советскому командованию.

Почему не напрямую «Ивану»?

Слишком длинные цепочки легче рвутся. Короткие цепочки легче вытаскиваются. По мнению русской разведки, двойной каскад обеспечивал достаточную безопасность.

Что же проходило по этой цепи, какие данные могли интересовать Москву?

Военные и промышленные секреты? Расположение объектов? Структуры Рейха? Ответ на этот вопрос помог бы сократить сектор поиска «Источника».

Цепочка распалась, – Майер погиб, «Иван» ушел, и скорее всего, навсегда; Трактирщик отправлен в концлагерь. А вот «Вопросительный знак» продолжал трудиться на своем месте.

Штайнеру не понравился знак»?», и он, немного подумав, сменил его на «Информатор». Не все ли равно, – «Информатор» или «Источник». Рано или поздно к этому неизвестному будет искать подходы другой «Иван»…

Штайнер сложил схему в планшет, застегнул ремень и сунул под мышку. Осмотрел стол, выключил настольную лампу и вышел.

Здание отделения мюнхенского гестапо занимало квартал на Дитлинденштрассе 32—43. Верхний этаж оккупировало руководство. Кабинеты инспекторов разместили ниже этажом.

Оберштурмфюрер спустился по боковой лестнице и нашел кабинет инспектора полиции безопасности Освальда Шефера.

Формально оберштурмбаннфюрер Шефер был выше званием, однако при появлении Штайнера приподнялся, демонстрируя учтивую готовность помочь.

Этот кабинет походил на келью средневекового ученого-схимника, – маленький стол, узкая кровать, застеленная солдатским одеялом, закупоренное бумагой окно, настольная лампа, бросающая пятно лишь на бумаги на столешнице.

– Как продвигается работа? – спросил Шефер.

В его речи звучал выраженный нижнесаксонский діалект. Штайнер из досье знал, что инспектор Освальд Шефер родился в Брауншвейге.

– Не стоит ждать быстрых успехов, – уклончиво ответил Штайнер, и не удержался.– Все три нити, ведущие к посреднику, вами грубо оборваны. Надо искать концы.

Шефер обиженно поджал шубу. Именно он занимался «Иваном» и принял упрек в свой адрес.

Упрек, граничащий с личным оскорблением.

– Оберштурмбаннфюрер, – прервал эти переживания Штайнер. – Я хотел бы услышать более подробно, как вы обнаружили «Ивана».

Хозяин кабинета посуровел, однако предпочел засунуть в карман свое неудовольствие недружелюбным берлинцем. Он указал гостю на стул сбоку стола, приглашая сесть. Из выдвижного ящика достал папку. Открыл, быстро нашел нужный документ.

Начал читать:

– Макс Хейслер, документы, само собой фальшивые, псевдоним при разработке «Иван». На него указал некто Виктор Мальцев, советский летчик.

– Вот о нем чуть подробнее, пожалуйста.

Оберштурмбаннфюрер оторвался от бумаги, начал рассказывать:

– Необычный персонаж. 8 Ноября 1941 года, в первый день оккупации Крыма нашими войсками, в форме Полковника ВВС РККА явился в немецкую военную комендатуру и предложил свои услуги по созданию антисоветского добровольческого батальона.

Оберштурмфюрер Штайнер удивленно поднял брови:

– Вот так просто?

– Отчет гауптмана Вайса из комендатуры Ялты, можете прочесть сами.

– Извините, я вас перебил, – сухо сказал Штайнер. – Слушаю.

– Мальцев не раз выступал перед местным населением с призывами о необходимости активной борьбы с большевизмом, лично сформировал в этих целях 55-й карательный батальон по борьбе с партизанами.

Освальд Шефер остановился, перелистнул несколько страниц.

– В августе, в районе города Орши по инициативе и под руководством бывших советских офицеров была создана русская авиагруппа при так называемой Русской национальной народной армии. Мальцев к тому времени уже подал рапорт о вступлении в армию Власова, но поскольку формирование РОА ещё не было начато, активно поддержал идею о создании русской добровольческой авиагруппы, которую ему и предложили возглавить.

Штайнер нетерпеливо пошевелился.

– Перехожу к «Ивану», – поспешил оберштурмбаннфюрер. – В конце августа Мальцев прибыл в Мюнхен с целью поиска среди военнопленных летчиков. Тех соплеменников, кто готов сотрудничать с РННА (Русской национальной народной армией). Такой тур по Германии. До этого был Кельн, Лейпциг и другие города.

В центре города он столкнулся с офицером вермахта, в котором узнал советского гражданина, которого знал по тренировочному летному лагерю в Джанкое. Он довел его до съемной квартиры и поспешил к нам.

– Он был столь категоричен? – спросил Штайнер.

– Мальцев показал, что сначала решил, что этот человек всего лишь похож на того, – из советского лагеря. Но у того, кого он знал по советскому прошлому, вместо кисти наличествовал протез с одетой на него перчаткой. И у этого тоже.

– Картина подходящая, – вслух произнес Штайнер. – Русские использовали реальное увечье для легенды о ранении на фронте…

– Вполне вероятно, – кивнул инспектор.

– Обстоятельства их первой встречи?

– Мальцева задействовали в полете, вторым пилотом. Небольшой пассажирский самолет транспортировал группу военных на некий объект. Одним из них был «Иван». На нем были погоны старшего лейтенанта Красной Армии.

– Вся жизнь соткана из случайностей, – пробормотал Штайнер. – Когда случился полет?

Человек за столом зашуршал бумагами:

– Так… начало октября 1936 года.

– Хорошо, теперь картина у меня перед глазами. – Сказал Штайнер, задумался. – У меня просьба. На несколько дней мне нужна машина. С водителем. Сегодня же я хочу оглядеться в мясной лавке, – в комнате, где жил «Иван». И, конечно же, в доме Йозефа Майера.

– Я сейчас же извещу ландесфюрера технической помощи. Ключи от комнаты и лавки у меня. Что касается дома Майера, там и двери нет. Проем закрыт досками, водитель для вас откроет. Что-нибудь еще?

Оберштурмфюрер Штайнер поднялся, остановился у двери:

– Да, еще одна просьба. Свяжитесь с начальником отдела гестапо и уголовной полиции в Киеве. Ялта, как я понимаю, это их зона ответственности. Узнайте, не остались ли в советских военных архивах упоминания о том полете, список пассажиров и так далее. Меня очень интересует этот старший лейтенант РККА.

– Постараюсь сделать все возможное, – ответил штурмбаннфюрер, поднимаясь. – И сразу же сообщу.

Глава седьмая

Андреас де Кордона снискал расположение высокопоставленных особ Мюнхена щедростью, титулом, роскошными вечеринками в поместье «Хуаайхен». А их жен, – утонченным обхождением, жгучей внешностью тореро и разнообразными подношениями; предлагаемыми столь ненавязчиво, что они воспринимались как знаки внимания от близкого человека.

Нацистских вельмож привлекал его цинизм, фаталистическое отношение к жизни и юмор висельника. Для большинства из них это составляло жизненное кредо.

Подонки стали элитой, ничего нового…

Что до его титула… сам де Кордона и пустил слух о своей дворянской родословной. Он мог быть сиятельным грандом, и с таким же успехом мог им не быть. Легенда, или быль, звучала очень красиво. Король Карлос в незапамятные времена отобрал 25 вельмож, – 13 герцогов, 5 маркизов и 7 графов, в основном кастильских), за которыми был закреплён титул гранда как принадлежавший их предкам с незапамятных времён. Линия отца Андреаса де Кордоны якобы восходила к одному из тех маркизов.

Как бы то ни было, пока к званию «гранд» прилагалось солидное наследство, позволяющее снимать роскошное поместье в Банхофф, никому не было дела до генеалогии испанской аристократии и ее истинности.

Положению дел способствовало то, что мать Андреаса была чистокровной немкой. Вот в этом случае аппарат гауляйтера Пауля Гислера в свое время навел нужные справки.

Здесь древо оказалось в полном порядке, до третьего колена. Ангела Гесс владела большим магазином одежды в Гамбурге, и к великой скорби Андреаса, скончалась несколько лет назад от удара. Бабушка несколько подвела, так как, кажется, была кухаркой у захудалого прусского барона, – но это обстоятельство и заставляло поверить во все остальное.

Куда делся голубых кровей папа, осведомляться считалось неуместным. Испания далеко, аристократические связи королевства запутанны, и Бог с ними. Замашки и манера одеваться испанского гранда титулу соответствовали, и этого баварской верхушке, во многом состоявших из бывших мясников, лавочников и бондарей, оказалось более, чем достаточно.

За несколько лет, которые Кордона провел в Мюнхене, он оброс связями, друзьями, собутыльниками и любовницами. Прожигать жизнь на чужие деньги хотелось всем.

Собутыльники опустошали его подвал, связи щедро подпитывались деньгами, а также знакомствами с нужными людьми, и предложениями скупки краденого и награбленного самими же нацистами имущества.

Любовницы ему были полезнее, чем собутыльники, и сама постель здесь занимала далеко не самые первые строчки приоритетов.

Кордоне все сходило с рук.

Иногда казалось, что узнай тот или иной чиновник или старший офицер о роковой связи спутницы жизни с красавцем испанских кровей, он лишь засмеется и скажет: для хорошего человека ничего не жалко.

Впрочем, Андреас де Кордона в делах как любовных, так и деловых, был предельно корректен, конфиденциален и санитарен.

Сейчас Андреас де Кордона сидел в гостевом кресле в кабинете заместителя гауляйтера Поля Эггелинга, аккуратно снимал целофанн с толстенькой «Партагас Коронас Сеньор», -а сам гауптдинстляйтер, с такой же сигарой во рту, следил за процессом, -ожидая, когда гость даст ему прикурить от своей золотой зажигалки.

Сам Кордона считал приобретение гауптдинстляйтера Мюнхена и Верхней Баварии в друзья одной из самых больших купюр в своем бумажнике.

Эггелинг был жаден до изумления, -хватал одно, в зубах держал второе, третье глотал; похотлив до безобразия, большой знаток роскошно выпить и закусить.

За чужой счет, разумеется. Последние одиннадцать месяцев, – за счет де Кордоны.

– В самом деле, дорогой Андреас, – сказал Эггелинг, выпуская колечко дыма и любуясь его плавным вращением в воздухе. – Всем в городе известно ваше пристрастие к дорогому табаку. Непонятно правда, как и откуда вы получаете свои роскошные сигары…

– Если вы поклянетесь, что никогда больше не сделаете ни одной затяжки, Поль, – ответил Кордона, окутывая себя облаком, – я открою вам эту тайну.

– Лучше не надо, – засмеялся хозяин кабинета, – я прощаю вам это маленькое предательство по отношению к немецкому табаку.

Андреас поморщился:

– Я патриот Рейха, но курить немецкую солому отказываюсь. Образование не позволяет. И вам не разрешу, хаха… кстати о интересах Рейха. У вас гость из Берлина?

– Целых два, -вздохнул гауптдинстляйтер. – И оба по мою душу.

– Ну да, – кивнул гость. – Уважаемого гауляйтера нет на месте, так что старший, – вы. Впрочем, вы как отец Жозеф при кардинале Ришелье. Серый кардинал.

Толстяк гауптдинстляйтер надулся от гордости.

– Вам не откажешь в проницательности, дорогой Андреас. Именно я решаю здесь самые деликатные и секретные вопросы.

– Только не будем забывать о могуществе Ришелье, – тонко улыбнулся Кордона, – и выпьем за здоровье вашего шефа, группенфюрера СА Пауля Гислера.

Он поднял рюмку, и Эггелинг ответил тем же. Коньячок происходил из погребка гранда де Кордоны, а бутылочка «Харди» несомненно, стоила дороже полугодового жалованья сидевшего в приёмной секретаря гауптдинстляйтера.

– А эти ваши берлинские гости, – они к какой категории относятся, – деликатной или секретной?

– К обеим, – признался хозяин. – Признаюсь вам, что таких гостей у нас еще не было. Один ловец шпионов, другой ловец маниакальных убийц. И оба из гестапо. Сами понимаете, милый Андреас, – это строго между нами. Государственные секреты. Ни с кем другим я бы не стал откровенничать…

– Я высоко ценю это, – искренне сказал Кордона. – и никогда не злоупотребил оказанным мне доверием. И все же странно…

– Что именно?

– Шпионы… в Мюнхене? Зачем? Я бы поверил в британского разведчика в Берлине, где все тайны Рейха… но тут, в провинции, что делать вражеской разведке?

– Не забывайте, что мы, – правительство Верхней Баварии, – уязвлено объявил Эггелинг и положил руку на пачку бумаг слева от себя. – Вот здесь, у меня на столе, государственных секретов не меньше, чем в рейхсканцелярии. Бавария, – промышленный район, дорогой Андреас.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.