скачать книгу бесплатно
Сестра толкает меня ногой под столом.
– Как ты? – спрашивает она шепотом.
– Не очень.
Она кивает. Сара понимает, что это значит. Это значит, что сегодня вечером она снова увидит меня на диване, где я буду дрожать, крутиться и потеть, а мама будет поить меня теплым молоком. А еще она увидит, как я, вместо того чтобы делать домашку, буду сидеть у телика, но не смотреть, а просто пялиться и даже не смеяться. Она снова увидит, как я тону в трясине и терплю поражение. Сара делает из этого правильные выводы. Она еще лучше учится и еще больше веселится. Она не хочет стать похожей на меня. Ну хотя бы даю кому-то пример того, как не нужно поступать.
– Мне жаль. Они так стараются для тебя.
– Я знаю.
– Ну что, Крэйг, как в школе? – спрашивает папа.
Он накалывает на вилку кусочек тыквы и смотрит на меня сквозь очки. Папа невысокий и носит очки, зато, как он любит повторять, у него есть волосы – густая темная шевелюра, которая передалась и мне. Папа говорит, что мне крупно повезло, потому что с обеих сторон мне достались отличные гены, а «если ты вообразил, что у тебя депрессия, то представь, что с тобой было бы, знай ты, что скоро облысеешь, как все остальные!» Прямо обхохотаться как смешно.
– Нормально, – говорю я.
– Чем занимался?
– Сидел в классе и выполнял указания учителя.
Мы звеним приборами. Я отправляю в рот первую порцию – тщательно уложенные на вилку рис, курицу, тыкву – и разминаю по небу. Я это съем. Я жую, чувствую, что это вкусно, поэтому приподнимаю язык и проталкиваю еду дальше. Я ее удержу. Так, порядок. Еда внутри.
– Как прошла… эта… история Америки?
– Не очень. Меня вызвали, а я не смог ответить.
– Ах, Крэйг… – говорит мама.
Я начинаю конструировать новую порцию еды.
– Что значит – не смог ответить? – спрашивает папа.
– Я знал ответ, но… но… просто…
– Сбился, – подсказывает мама.
Я киваю и кладу в рот вторую порцию.
– Крэйг, ну нельзя же так.
– Милый… – говорит мама отцу.
– Если знаешь ответ, то надо ответить, что здесь непонятного?
Папа нагребает полную вилку тыквы и закидывает ее в рот как в топку.
– Не нападай на него, – говорит мама.
– Я не нападаю, я пытаюсь поговорить по душам, – улыбается папа. – У тебя светлая голова, Крэйг – просто поверь в себя и отвечай, когда спрашивают. Как раньше. Помнишь, нам даже приходилось просить тебя помолчать хоть немного!
– Теперь все по-другому…
Третья порция пошла.
– Мы с матерью все понимаем и делаем все, чтобы тебе помочь. Верно я говорю? – Он смотрит через стол на маму.
– Да.
– Я тоже! – говорит Сара. – Я тоже делаю все что могу.
– Это правда, – говорит мама, протягивает руку и треплет Сару по волосам. – Ты у нас умничка.
– Вчера я мог бы покурить травку, но не стал, – говорю я, скрючившись перед тарелкой и глядя снизу вверх.
– Крэйг! – рявкает отец.
– Давайте не будем об этом, – говорит мама.
– Но вы должны знать, ведь это важно. Я провожу эксперименты над своим сознанием, проверяю, как оно реагирует.
– Ты понимаешь, о чем говоришь?
– Только не при сестре! – говорит мама. – Слушай, у нас тут с Джорданом такое приключилось!
Услышав свое имя, спаниель вбегает на кухню и занимает неизменный пост возле мамы.
– Сегодня я возила его к ветеринару.
– Значит, ты не ходила на работу?
– Угадал.
– Так вот почему ты сегодня готовила!
– Да, поэтому.
Я завидую маме. Завидую тому, как она управляется со своими делами. Я бы не смог взять выходной, отвезти собаку к ветеринару, а потом приготовить ужин. Для меня это просто уму непостижимо, я бы и треть этого не осилил. Как же я собираюсь управляться со своим собственным домом?
– И знаешь, что случилось у ветеринара?
– Просто с ума сойти! – говорит Сара.
– У него иногда судороги, вот я и отвезла его в очередной раз, – рассказывает мама. – Ты не поверишь, что сказал ветеринар!
– И что?
– В прошлый раз у Джордана брали кровь на анализ, и вот пришли результаты. Мы с Джорданом ждем в комнатушке, – вел он себя просто отлично, – выходит ветеринар с результатами и говорит: «Эти показатели несовместимы с жизнью».
Я смеюсь так, что еда на вилке трясется.
– Что это значит?
– Я так и спросила! Оказывается, уровень сахара в крови у собак должен быть от сорока до ста. Угадай, сколько у Джордана?
– Сколько?
– Девять.
– Ваф! – тявкает Джордан.
– Это еще не все, – со смехом продолжает мама. – Там есть еще один показатель, что-то связанное с соотношением энзимов, так вот он должен быть между десятью и тридцатью, а у нашего Джордана – сто восемьдесят!
– Хороший песик, – говорит отец.
– Ветеринар просто не знает, как к этому относиться. Он сказал продолжать давать ему пищевые добавки и витамины, но то, что он медицинский феномен, это точно.
Я смотрю на Джордана: вдавленная косматая мордочка, черный нос, большие темные глаза, похожие на мои. Лежит, опустив голову на пушистые передние лапки, пыхтит и пускает слюни.
– По всем показателям жить он не должен, но живет как ни в чем не бывало! – говорит мама.
Я снова смотрю на Джордана. О чем тебе переживать, приятель? У тебя есть отличное оправдание. У тебя плохая кровь. Наверное, тебе нравится жить на свете; по крайней мере, мне бы нравилось, будь я на твоем месте. Только и делаешь, что ешь и охраняешь маму. Вот житуха. Ни тебе тестов, ни тебе домашних заданий. И ты не должен ничего покупать.
– Крэйг?
Ты не должен жить, но живешь. Может, махнемся?
– Э… по-моему, это здорово.
– Это вообще замечательно, – подтверждает мама. – Эта собака живет одной милостью Господней!
Ну да, конечно, Бог. Как я мог о нем забыть?! Если верить маме, без него я не пойду на поправку. Но я уже давно понял, что Бог – никчемный мозгоправ. Он исповедует терапевтическую методику «ничего не надо делать». Ты рассказываешь ему о своих проблемах, а он тупо ничего не делает.
– Я все, – говорит Сара.
Она отставляет свою тарелку и выбегает из кухни, позвав за собой Джордана. Тот трусит за ней.
– Я тоже больше не могу, – говорю я.
Я осилил пять порций. Мой желудок урчит и быстро закрывается. Очень хорошая, совершенно безвредная еда, с ней у меня не будет никаких проблем. А вообще мне следовало бы съесть три тарелки такой еды! Я же растущий организм, у меня не должно быть проблем со сном, я должен заниматься спортом! Должен с девочками встречаться, искать себя в этом мире. Мне бы следовало вовсю есть, спать, пить, учиться, смотреть телик и быть нормальным.
– Съешь еще немножко, Крэйг, – говорит мама. – Я не заставляю, но ты должен поесть.
Она права. Я съем еще. Я разрезаю тыкву на улицы и авеню, накалываю большой кусок на вилку, отправляю в рот. Я тебя съем. Я жую тыкву, такую мягкую, податливую, так легко принимающую форму, идеально подходящую к моей глотке. Сладковатая. Теперь удержать. Тыква уже в желудке. Я обливаюсь потом. При родителях я потею еще сильнее. В моем желудке шесть порций еды. Он полон. Я смогу удержать в себе шесть порций. Я их не выброшу. Я не выкину еду, которую приготовила моя мама. Если собака может жить, значит, я могу есть. Я держу еду. Сжимаю кулаки. Напрягаю мышцы.
– Крэйг, что с тобой?
– Секундочку, – говорю я.
Я проиграл.
Сдерживая желудочные спазмы, я выбегаю из-за стола.
– Что ты пытался сделать, солдат?
– Я пытался поесть, сэр!
– Чем все закончилось?
– Я снова думал о всяком дерьме, сэр!
– О чем же ты думал, солдат?
– О том, что мамина собака хочет жить больше, чем я.
– Ты думаешь о враге, солдат?
– Не думаю, сэр.
– Ты знаешь хотя бы, кто твой враг?
– Наверное… это я сам?
– Да, солдат!
– Я должен вести битву с собой.
– Ты прав, солдат, но сейчас ты бежишь в ванную блевать! Трудно сражаться, когда блюешь!
Я вваливаюсь в ванную, выключаю свет, закрываю дверь. Самое ужасное, что мне это нравится, ведь я знаю, что, как только все закончится, я сразу согреюсь, и тепло разольется по всему телу, пережившему такие муки. Я сгибаюсь над унитазом в полной темноте – я и так знаю, где он, – мой желудок снова содрогается и выплескивает свое содержимое вверх, а я со стоном выпускаю еду из себя. Слышу, как всхлипывает мама, а папа что-то бормочет, наверное, утешает ее. Я дергаю рукоятку смыва, несколько раз спускаю воду и снова наполняю бачок. Когда все закончится, я пойду спать и не буду делать никакую домашку, сегодня у меня нет на это сил.
И вот стою я там и думаю: «Сдвиг наступит. Должен наступить. Потому что если жить как сейчас, то умрешь».
Часть вторая
Как я сюда попал
Семь
Так отчего же у меня депрессия? Вопрос на миллион долларов, детка, вопрос без ответа; даже совы, которые, как известно, знают все, вряд ли на него ответят. Я тоже не знаю. Мне известно только, что за чем шло.
Два года назад я поступил в лучшую среднюю школу на Манхэттене – Подготовительную академию управления. Эту продвинутую школу организовали для воспитания лидеров завтрашнего дня. Учась в ней, вы в обязательном порядке стажируетесь в крупных компаниях, перед учениками выступают шишки из руководства «Меррилл Линч»[1 - Merrill Lynch, «Меррилл Линч» – крупный американский инвестиционный банк.] и раздают всякие рекламные кр?жки и тому подобное. Основал ее миллиардер-филантроп по имени Бернард Лутц. Подготовительная академия управления встроена в государственную систему образования: что-то вроде направления внутри школьной системы, чтобы туда попасть, нужно сдать экзамен в виде тестирования. После этого для счастливчиков все обучение будет бесплатным и они войдут в число восьмисот умнейших и подающих надежды студентов в мире – и это не считая того, у каких крутых учителей им предстоит учиться и с какими высокопоставленными гостями удастся познакомиться. Окончив Подготовительную академию управления, можно сразу перебраться на Уолл-стрит, хотя это не приветствуется – приветствуется поступление в Гарвард, на юридический факультет. Примерно так и становятся президентами.
Признаюсь, я не прочь стать президентом.
Тест под названием «Благотворительный экзамен Бернарда Лутца» (видимо, в благодарность за его филантропию) стал для меня всем. Он стал важнее, ну, скажем, еды. Я купил специальный учебник – Академия выпускает собственную серию пособий для подготовки к их экзамену – и начал заниматься по три часа в день.
Я тогда учился в седьмом классе и впервые в жизни прочно обосновался в своей комнате: приходил домой с тяжеленным рюкзаком, швырял его на кровать и смотрел, как тот катится к подушкам, потом садился за стол и вынимал пособие к тесту. Я заводил таймер на телефоне и выполнял пробный двухчасовой экзамен. В книге было пять экзаменов, выполнив их все до единого, я с радостью обнаружил в конце рекламу еще двенадцати пособий для экзамена Бернарда Лутца. Тогда я отправился в магазин «Барнс и Нобл», но оказалось, что до сих пор никто никогда не изъявлял желание приобрести весь комплект, и у них не нашлось в наличии всех двенадцати книг, поэтому они заказали их для меня. И вот тут началась настоящая гонка. Каждый день я выполнял по одному экзамену. Впрочем, среди вопросов попадался обычный шлак для отсеивания идиотов, например, такие вот задания на понимание прочитанного: «Прочитайте этот отрывок и скажите, какое дерево они хотели спасти», на словарный запас: «Признайтесь, вы купили словарь необычных слов и выучили их все наизусть?» и по математике: «Вы можете отключить свой разум от окружающего мира и заполнить его символами в логической последовательности?»
