Эксперимент «Тринадцать»

Очередь выражала недовольство.

– А можно с вами кое-что обсудить?

– Хорошо, на улице слева от входа постойте. Я, как освобожусь, выйду.

Ждать пришлось долго.

Наконец, дама, накинув плащик, вышла на перекур.

– Ну что хотели? Спрашивайте.

– Скажите, а у Саши все хорошо? Он мне показался каким-то странным, потому и приехала.

– Хм… Нормальный парень. Жалоб на него нет, с людьми разговаривать умеет. Странным показался? Так он не только тебе таким кажется. Я думала, что это у него характеристика постоянная.

– Например?

– Ну вот в прошлом месяце у нас неприятная ситуация сложилась. Пришел на прием клиент. Недовольный, слюной брызжет. Взял талон, ждет в очереди, злится. Саша ко мне подошел и попросил охрану вызвать. «Кажется, – говорит, – этот му..к натворит дел, не разгребем». Только позвонила, а мужик как заорет что-то невнятное и в карман полез. Я испугалась, подумала, что там граната. Нет, достал баллончик газовый. А у нас в зале и дети, и старики, и инвалиды. Вот как Саша догадался? Слава богу, охрана подоспела.

– Ясно. Не замечала за ним героизма. Может, влюбился?

– Нет, с девчонками он ровно общается.

– А в последнее время как-то изменился?

– Ну не знаю. Возможно, загруженный больше, чем обычно.

– Спасибо. А с кем он дружит?

– Нет, здесь никто ни с кем не дружит. Ой, все… Мне пора!

Ворожцова провела у МФЦ около часа. Прикупила в ближайшем супермаркете сигарет получше, и непринужденно поболтала с несколькими специалистами, любителями разбавить рабочее время перекурами.

Кое-какие выводы она сделала. Ее первый заявитель казался адекватным и наблюдательным человеком. Перед начальством не выслуживался, трудился без фанатизма, но то, что положено, делал неплохо. На работе близких отношений не заводил, до подлости не опускался. На корпоративы ходил без особого удовольствия, не пил. Про утренние покатушки на велике девчонки не знают, а вот то, что он в Московском весеннем велофестивале участвовал и по Садовому кольцу гонял – точно. Если остальных начальство заставляло, то Саша сам вызвался.

И все же Ася хотела понять, почему молодой человек отпросился с работы и приехал в полицию. Ведь ей, как психологу, могут задать вполне логичные вопросы. «А что, если исчезновение девушки – плод его фантазии? Повышенная тревожность или опыт лично пережитых травматических событий? Есть еще третий вариант, весьма правдоподобный – найти понравившуюся девчонку с помощью полиции».

Дома Асю ждал сюрприз. Новонареченная Блюма, несмотря на то что имя получила в честь чудесной женщины-патопсихолога и, согласно ему, должна созидать гармонию, красоту и радость, положила на все это свой зеленый хвост. Уронила стулья, сбросила с журнального столика книги, перевернула тарелки, стянула с дивана плед и одежду, сделала лужу на полу и выложила зооиероглифами эвакуированный из клоаки салат. Смысл написанного улавливался без знания зелено-игуанского языка.

– Если так пойдет, Блюма, будем вместе жить под мостом, – расстроилась Ася. – А ведь казалась такой приличной игуаной.

Блюма раздула мешок и активно закивала головой.

«Ржет веселуха зеленая», – подумала Ася, и, вздохнув, взялась за уборку.

12. Исчезла кто? Исчезла где? Исчезла когда?

Москва. Двадцать второе августа 2023 года, вторник

Ася договорилась с Чемпоешем с утра пораньше прогуляться пешочком по тому самому лесопарку, где исчезла велосипедистка. Она боялась проспать, но игуана исключительно своевременно организовала погром на кухне, скинув с электроплиты пустую кастрюлю и полную напрасных надежд на долгую жизнь сахарницу. Воспитательную беседу, ввиду отсутствия времени, непедагогично пришлось заменить обильным завтраком. Перед уходом, предотвращая безобразие, Ася закрыла Блюму в туалете.

Город просыпался. Воздух был бодряще-прозрачным. Ася с удовольствием прохватила на своем «рыжике» по еще свободной дороге до Бирюлевского лесопарка. В памяти всплыл разговор местных пенсионерок о том, как окультурили западную часть парка – дендрарий: привели в порядок дорожки, убрали сухостои, высадили тысячи деревьев и кустов. Женщины ломали голову, почему не прижилась сибирская пихта, вспоминали, как розовым нежным облаком расцвела в конце апреля сакура, в мае вспыхнула алым японская айва, а в июне порадовал белоснежными ароматными цветами чубушник.

Молодой человек уже ждал Асю на геоточке. Они поздоровались, и Ворожцова попросила:

– Саша, твоя задача – воспроизвести все, что в этот день ты чувствовал, какие эмоции переживал. Не бойся ошибиться, не оценивай, правильно или неправильно то, что приходит тебе в голову. Буду помогать вопросами и записывать все на диктофон.

– Попробую. Только я на велосипеде был.

– Ничего, думай, что ты едешь на велике. Начни с погоды.

– Тепло… Уже с утра было тепло. Народу в парке немного. Помню, собачники мелькнули, бегунов видел, рабочего в желтом жилете.

– Запахи какие-то сохранились в памяти?

– Не знаю, может… листвы, влажной земли. Я ехал довольно быстро, по обыкновению, в наушниках.

– Что слушал?

– Свою подборку включаю для настроения.

– Хорошо.

Шагали бодро, но Ася не запыхалась.

– Здесь… Здесь я ее увидел, – Чемпоеш остановился, – а она во-о-он там гнала, где кусты заканчиваются. Буквально пара минут – и выедет из лесопосадки. Ну и я поднажал.

Мимо них пробежал мужчина. Сзади слышался звонкий лай. Город просыпался.

– Что ты почувствовал? Закрой глаза, вернись в тот день.

– Хм… Энергию, прилив сил.

– Хорошо, сейчас зафиксируй картинку. Приблизь ее мысленно. Рассмотри детали: как девушка одета, какой у нее велосипед?

– Как это?

– Представь, что ты ее сфотографировал на телефон. Подвигай изображение туда-сюда. Уменьши, увеличь снимок. Глаза не открывай. Так мозг работает эффективнее.

– Она едет на велосипеде, я не знаю, что это за модель. Подождите… Черного цвета, крыла заднего нет, – удивился Саша. – Работает приближение!

– А девушка?

– Собранная, как на тренировке. Фигура зачетная. Розовый верх, темный низ, облегающее все…

Они вышли на открытое пространство. «Пожалуй, прав Чемпоеш, он должен был ее видеть».

– Здесь, на этом месте, я остановился, осмотрелся, – Ася отметила, что молодой человек побледнел. – Нет ее нигде. Ну и порулил домой. Это все. Вы извините. Мне пора.

– Подожди… Попробуй еще раз мысленно вернуться сюда. Закрой глаза. Утро. Погода прекрасная. Ты на парах, заряженный, предвкушаешь ее увидеть. А тут неожиданность. Что чувствуешь?

– Растерянность и разочарование. Сначала. А потом накатило… – Саша не мог подобрать слов.

– Никого не заметил поблизости?

– Никого не видел, но это возможно… Еле заставил себя поехать, ощущение неприятное, как будто к земле прибило.

– Хорошо. На сегодня достаточно. Спасибо. На связи.

Ася заметила, что Чемпоеш замялся.

– Что-то еще?

– Как-то стремно оставлять вас одну. Я тогда такое почувствовал, аж «шерсть на загривке встала».

– Понимаю. Не переживай, я справлюсь.

На всякий случай Ася осмотрелась: опасения Чемпоеша вполне обоснованы. Хорошо, что утро. Вечером она бы точно здесь не осталась. Есть тропинки, которые вертятся около огромных труб теплоцентрали, стелются вдоль старого металлического забора, да и в центре дендропарка имеются укромные места, куда одной забредать не хочется.

В отличие от ухоженного дендрария, до лесопарковой зоны деятельные руки мэра еще не дотянулись. Немудрено. Площадь огромная: между музеем-заповедником Царицыно, Шипиловским проездом в Орехово, МКАД, Лебедянской и Липецкой улицами района Бирюлево Восточное. Интроверты частенько выбирают для прогулок наиболее «дикие» части парка, например, по направлению к холмам Орехово. Ни асфальтовых дорожек, ни освещения, ни гламурной стрижки кустов. Хотя кое-какие работы все же проводились. Время от времени окашивали тропинки, и, судя по рассказам Чемпоеша, через овражки и ручьи проложили, правда, довольно давно, мостики.

Ворожцова решила сойти с дорожки. Ничего особенного найти она не рассчитывала. Чувствовала волнение Чемпоеша, фиксировала его воспоминания. Однако, чтобы объяснить, почему она взяла заявление, этого мало.

«А, кстати, Ася, почему? – обратилась она к себе. – Потому что поняла: молодого человека беспокоит не столько пропавшая девушка, сколько осознание встречи со злом. Нет. Не так… Осознание того, что он оказался бессилен перед страхом. Или так… Что его обратил в бегство древний инстинкт самосохранения, даже не сама опасность, а ее ощущение. Надо взять на заметку, интуиция у заявителя развита превосходно, можно сказать, по женскому типу».

Ася шла по влажной траве и пыталась на месте понять, что парализовало волю молодого мужчины и заставило почувствовать свою слабость.

Нет, ничего такого. Она почти вернулась на тропинку, как вдруг в небольшой ложбинке заметила пару стеклышек-осколков от катафота. Порылась в сумочке, нашла пакетик, забрала находку с собой, зафиксировала в телефоне геоточку. Ася попыталась рассуждать. «Мог ли Чемпоеш не заметить здесь девушку? Небольшое углубление рельефа скрыло бы ее, если бы она упала с велосипеда. Потеряла сознание? Почему она вообще съехала с тропинки? Возможно, хотела уединиться от посторонних глаз. По траве катить – не вариант. Допустим, на нее напали: сбили с велосипеда или уронили вместе с ним».

Ася осмотрелась. В зоне видимости только один человек. Он глянул на нее и равнодушно потрусил дальше по тропинке в соседний район. «В любом случае время от времени люди здесь появляются. Не самое тихое место для нападения, но и не проспект. Исключить такой вариант нельзя».

Ася села по-турецки, закрыла глаза, настроилась на место и время исчезновения девушки. Ее словно выдернуло из настоящего, и она провалилась в такой липкий густой туман, что едва видела свои руки, лежащие на коленях. «Покажи, покажи, что здесь случилось», – просила она.

Где-то нехорошо завыла собака. На миг ткань тумана стала тоньше, и внимание Аси приковала змея, которая, высоко подняв голову, то неторопливо покачивалась из стороны в сторону, то медленно сворачивалась причудливыми кольцами.

Послышался женский окрик: «Фу, Найда, фу! Нельзя!» Ася не огорчилась, что ее прервали, видение растревожило, да и времени до начала рабочего дня осталось в обрез. Ворожцова отряхнула брюки и поспешила домой.

Надо же Асе было появиться в тот самый момент, когда в кабинет зашел подполковник.

– Не люблю я опаздывающих, – поморщился начальник.

– Я тоже, – горячо поддержала Ворожцова, заметив, что Свистушкина еще не появлялась, а вот отутюженные шторы уже висят.

Саринян только крякнул.

– А что вы с кабинетом сделали?

– Как просили, Петрос Багдасарович, выполнила указания Елены Борисовны. Порядок навела, материалы и дела подшила, заявления разобрала, прием населения провела.

– Что ты провела, Ворожцова? – изумился начальник. – Хотя нет, молчи!

Петрос Багдасарович достал телефон.

– В засаде лежишь? Я хотел бы, Лена джан, видеть тебя, если уж не в твоем, то в своем кабинете. Нет, Лена, с краской на голове не надо. В одиннадцать ноль-ноль. Точно поняла? – нажал отбой и добавил: – Обе в одиннадцать у меня!

Подполковник Саринян разговаривал по телефону и наблюдал, как настойчиво бьется о грязное стекло окна кабинета осенняя муха, и как потешно семенит к проходной запыхавшаяся Свистушкина.

– В отдельной миске смешаешь сок парочки мегринских гранатов. Добавишь, диктую: по две столовые ложки оливкового масла и лимонного сока. Записал? Мелко порежешь четыре дольки чеснока, добавишь листьев мяты от Ашота Карапетяна, но не больше столовой ложки, а вот сумаха, кориандра и кумина – по одной чайной. Соль и перец по вкусу. Дальше… Хорошо перемешаешь и распределишь специи. Па-анимаешь, да-а-а? Все. Отбой.

– Можно? – спросила за двоих Свистушкина.

– Можно арбу – на ходу или овец – под крестец, а у нас раз-ре-ши-те, – строго заметил начальник и снова ответил на звонок: – Приветствую, дорогой. Да-а-а, слышал про твою беду. Хорошо, замолвлю словечко. Как зовут твой персик? О… Мне надо записать. Готов, диктуй. Мех-ри-бо-ну Ка-мы-шо-ва. Узбечка? Русская. Понял, да-а-а. Хорошо, дорогой. Позвони мне завтра после шестнадцати, да-а-а.

– Здравствуйте, Петрос Багдасарович!

– Здравствуй, дорогая, здравствуй. Вижу, что не зря время потратила. Красавица! С какой стороны ни посмотри… Да-а-а. Хотел тебя побранить, но как ругать такую, да? Тем более что я оценил твои командирские навыки. Как грамотно новенькой задачи поставила, да? Она за один день сделала больше, чем ты за все время работы отдела. Хвалю!

Свистушкина заерзала на стуле, но промолчала.

– Давай, Ворожцова, докладывай. Сначала по старым заявлениям.

Ася изложила мнение:

– Считаю, что тридцать пять заявлений надо отписать участковым. В основном это склоки между соседями и родственниками, мелкие претензии собственников автомобилей. Только одно требует пристального внимания, но оно уже не относится к компетенции нашего отдела. Это заявление о пропавшем партнере.

– На чем же основаны умозаключения? – вставила шпильку Свистушкина.

Ася задумалась. Она и сама не понимала, откуда берется глубокая внутренняя уверенность, что действуешь правильно? Как описать способ получения информации, если не знаешь, кто или что дает подсказки? Как объяснить, что прямые ответы приходят редко, чаще видишь выдернутый из общей картины пазл, смысл которого еще и расшифровать нужно? Когда-нибудь Ася сможет это аргументировать, не зря же она собирает и систематизирует свой и чужой опыт, ищет упоминания о похожих феноменах в научной и профессиональной литературе, но пока…

– Я проанализировала это заявление. Если правильно поняла, дознание провели, признаков преступления не обнаружили, но и партнер не объявился. Заявителю это только на руку, но именно он показывает заинтересованность в розыске. Почему? Мне бы хотелось понять. Правда, кажется, что мы опоздали.

– Что ж… Елена Борисовна, сама просмотри все тридцать шесть, да-а-а. Сутки тебе даю, чтобы принять решение, что с ними делать.

– Есть, – уныло ответила Свистушкина.

– Теперь расскажи, как вчера прошел прием граждан?

Ася доложила. Предположила, что один случай, возможно, недоразумение, а вот другой – надо расследовать.

– Александр Чемпоеш заявил об исчезновении молодой велосипедистки. Считает, что она пропала в лесопарковой зоне утром девятнадцатого августа. На месте предполагаемого происшествия я уже побывала, с заявителем еще раз побеседовала. Что-то там действительно произошло.

– Когда же ты все успела, Ворожцова?

– Утром вместе с заявителем сбегали в парк.

– Что думаешь, Елена Борисовна?

– Что у нас появилась новая головная боль. Ворожцова, ты психолог, а не следователь. Куда лезешь?

– Подожди, Лена, – остановил следователя Саринян и снова обратился к Асе:

– Почему решила, что это наше дело? Есть у тебя факты, да-а-а?

– Фактов нет. Петрос Багдасарович, вот представьте: готовит ваша жена курочку. Судя по времени и размеру птицы, блюдо еще не должно быть готово, но вы уверены в обратном. Почему? Возможно, об этом вам говорит запах умягченного мяса, распаренной приправы или цвет запеченной корочки. Вы не знаете точно почему, но убеждены, что блюдо пора доставать. Вот и я не могу объяснить.

– Ишь ты, Ворожцова. Ладно, напросилась. Отрабатывай заявление сама, но под руководством и при содействии Елены Борисовны. Пока у тебя три дня, потом по результату посмотрим, да-а-а.

– Петрос Багдасарович, а можно я поработаю и с пенсионеркой? По крайней мере, так мы покажем нашу заинтересованность и неравнодушие. Нам же нужно репутацию зарабатывать.

– Действуй, Ворожцова, но три дня у тебя на все. Па-анимаешь, да-а-а? Все, я тебя больше не задерживаю. Лена, останься.

Они дождались, пока за Асей закроется дверь.

– Что, Лена джан, не нравится тебе новенькая?

– Выскочка малолетняя. Я справки навела. Она с коммерсом жила – как у Христа за пазухой. Полтора года стажа в пиар-агентстве, а зарабатывала в три раза больше, чем здесь со всеми доплатами. Хапнем мы с ней неприятностей.

– Вот и про тебя всегда так говорили: «Зачем тебе, Петрос, эта заноза со вздорным характером, она и себя, и тебя потопит». Нет, Лена, я хоть звезд с неба не хватаю, да и на погоны они мне редко падают, но вижу, чего тот или иной человек стоит. Присмотрись к ней, помоги. От предпринимателя сбежала, говоришь? Значит, на себя рассчитывает. Тебе, кстати, встряхнуться пора, а то, смотрю, задница отяжелела. Разленилась ты, капитан Свистушкина. Еще чуть-чуть, и останется от умного и проницательного следователя в самом деле только дурной характер.

Ты пойми, ми одно дело делаем. Будто не знаешь, что отдел экспериментальный. Бюджет на год выделен. Хорошая идея заложена: ОСС должен самые запутанные дела расследовать, которые в рамки систем не укладываются, а потому либо игнорируются, либо закрываются от бессилия. Именно поэтому ми и «межведомственный» отдел. Считай, независимый.

Свистушкина в этом месте выразительно хмыкнула, намекая, что такая «независимость» при двух руководителях разных ведомств и условна, и опасна.

– Только, как обычно, идея превращается… в пшик. Па-анимаешь, да-а-а? Если ми, Лена джан, за год ни одного серьезного дела не поднимем, будем с тобой чурчхелой на рынке торговать.

Ох и задели Свистушкину слова подполковника! Вылетела из кабинета начальника, закрылась в туалете и отвела душу. Наревелась, как никогда раньше.

На Сариняна она не обижалась. Когда ее «попросили» на выход из отдела дознания, спас ее именно Петрос. Пристроил к себе, в Управление морально-психологического обеспечения. Когда самого подполковника сослали досиживать до пенсии в новый, но, как считали, бесперспективный отдел, он, понимая, что без его прикрытия Свистушкину выживут, предложил ей место следователя в ОСС.

Рыдала она, потому что попали слова подполковника точно в цель: куда-то испарился ее задор следователя, перестали интересовать чужие судьбы. Постарела, что ли… «Задница отяжелела». Подошла к зеркалу, глянула на себя, нервно засмеялась. Привела лицо в порядок. Отошла подальше, повернулась туда-сюда и уже спокойно оценила: «Нормальная задница, мы с ней еще повоюем!»

В кабинете Ася просматривала свои записи.

– Так, Ворожцова, давай мне старые заявления, буду изучать. Покажи, что ты вчера напринимала. Хорошо, что не со всего города юродивых собрала. Скоро все сумасшедшие будут в очередь в наш отдел стоять.

– Елена Борисовна, не преувеличивайте. Обычные люди, обеспокоенные, немного напуганные. Например…

Свистушкина слушала и закипала: «Жизненного опыта – ноль, а туда же. Золушка… И заявления проанализировала, и документы по папкам разобрала, и порядок в кабинете навела, и придурков выслушала. Петрос на нее смотрит одобрительно. Не помню я, чтобы он такими авансами разбрасывался».

– Как запросить видео с камер наблюдения?

– Чего тебе надо?

– Видео с камер наблюдения, – повторила девушка.

– Значит, так… – Свистушкина уже готова была назвать известный каждому россиянину адрес следования, но передумала. – Зайди с утра в семьсот пятьдесят четвертый, сошлись на меня, объясни там, что тебе нужно.

– Можно я к заявителям съезжу?

– Ворожцова, делай что хочешь, отчитываться передо мной за каждый шаг не надо. Тебе Петрос Багдасарович задачу поставил, сроки ты знаешь. Нужна будет помощь – скажешь.

Стоило Асе выйти, Свистушкина набрала по внутренней связи номер семьсот пятьдесят четвертого кабинета.

– Привет! Да, давно не виделись. У меня просьба. Завтра к тебе наш сотрудник подойдет – Ворожцова. Да, новенькая. Попросит найти информацию по видеокамерам. Ты ей видео на нужные даты предоставь, но пусть все сама ищет. Да, надо учить. Нет, не следователь. Психолог. А я о чем! Скоро воспитатели детских яслей преступления раскрывать начнут. Спасибо. Обняла! Пока.

13. Твердый

Областной город Киров. Двадцать второе августа 2023 года, вторник

Часы мешали ему думать. Мысли, зацепившись за минутную стрелку, накручивались на выступающий позолоченный циферблат, и в какой-то момент их с мясом выдирало из головы. Он ненавидел эти напольные «уникальные, выполненные по спецзаказу часы с недоаквариумом, в котором тяжело плавали разожравшиеся золотые рыбищи. Этот пузырящийся гроб с механизмом ожидания смерти, эту потрясающую безвкусицу. Хуже только тот, кто подарил "сокровище"».

– Зайди! – по внутренней связи он вызвал секретаря.

– Слушаю, Игорь Викторович, – тонконогая козочка в узкой юбке процокала ближе к его столу, неловко нацепила очки, приготовила блокнот и карандаш.

– Э-э-э… Света, – вспомнил он. – Видишь эти часы?

– Да, конечно, Игорь Викторович.

– Убери их отсюда на…

– Хорошо, Игорь Викторович. Куда их поставить?

– На…

– Хорошо.

– Кофе сделай и вызови Караваджо.

В кабинет зашел начальник службы безопасности Караваев Вадим Жорович – Караваджо. Все тот же невзрачный костюм, туфли с задранными вверх носами – привет из двухтысячных. Твердый не отказал себе в удовольствии созерцать, как мягко, почти не касаясь пола, двигается невысокий лысеющий мужчина, стремительно набирающий вес.

Балансируя подносом, явилась Света. К счастью, ничего не разлила и не сломалась сама. Удалилась без происшествий.

– Вижу, Игорь Викторович, ты не в духе?

– Вадим Жорович, давай без предисловий. Докладывай.

– Уперся, ни в какую! Выжимает, скотина, максимум из ситуации. Чует, что его время истекает, затаривает закрома.

– Понял. Не хочет по-хорошему, придется надавить. У тебя все готово?

– Конечно. Предлагаю с простого начать. Прикажи баньку истопить. Если не договоримся, то покажем гостю фильм. Надеюсь, этого хватит.

Твердый согласился.

– Теперь давай обсудим мои дела, – продолжил он, встал и отвернулся к окну, не желая, чтобы старый чекист «читал» его по лицу.

– Игорь Викторович, дела такие. Квартира в порядке, ничего не прихватила. Взяла необходимые личные вещи. Скажу больше, почти всю одежду выбросила в буквальном смысле в мусорку. Уволилась, забрала трудовую книжку. Доехала почти до Нижнего Новгорода. Остановилась на ночь в гостинице. Посторонних в номере не было. Посетила салон красоты. Доехала до столицы. Сняла в южном административном округе квартиру. Хозяйку проверили. Ничего примечательного. Ася Савельевна две недели отдыхала. Гуляла, посещала выставки, клубы, аэродром. Оказалась не робкого десятка: прыгнула с железнодорожного моста над Истрой, а потом в Коробчеево – с парашютом. Зафиксировали разовую интимную связь. Личность установить не удалось. Ася Савельевна зачастила в УВД ЦАО Москвы. Возможно, устраивается на работу, но информация не подтверждена. Георгина Савельевна почтила внучку вниманием, но, судя по времени пребывания, разговора не получилось. На этом пока все.

– Ты нашел причину?

– Полагаю, Ася Савельевна случайно увидела вас в итальянской пиццерии. Мы отследили это по камерам.

– Хорошо. Свободен.

Пока начальник службы безопасности не закрыл за собой дверь, Твердый не повернулся.

Игорь свою фамилию оправдывал. Он не только достиг заметного положения в регионе, но и потихоньку осваивался в столице. Крутого нрава Твердого побаивались. Это мог подтвердить любой предприниматель и чиновник, который когда-либо имел с ним дело. Бизнес он вел агрессивно, скупая акции и доли, выжимая конкурентов, используя разные, порой грязные, методы влияния. Не складывал деньги в одну кубышку, проверял и перепроверял информацию, был напорист и осторожен одновременно. Преуспел в шахматной партии, где вместо деревянных фигур перемещал местных чиновников. Свою команду собирал тщательно, но во все дела не посвящал никого. Даже старый лис, Вадим Жорович – почти отец, знал много, но не все.

Вот только с женщинами в личном общении Игорь становился неловок. Избавляя себя от лишних неприятностей, даже на работу он брал только мужчин. Света, единственное исключение, была им выбрана неслучайно. Глядя на это недоразумение, Твердый надеялся, что привыкнет к виду козы со вздрагивающими при каждом шаге сосочками и маленькими аппетитными ягодичками.

Снова вернулась головная боль.

– Света, выкинь эти часы на… Немедленно!

14. Маньяк Вероники Семеновны

Москва. Двадцать второе августа 2023 года, вторник

Веронику Семеновну Зонову, старую москвичку, выбить из седла не могли ни тупоголовые правнуки, ни счета за коммуналку, ни безграмотность терапевта, ни жуткая дикция любимого актера в новом сериале. Однако вот уже второй день пенсионерка принимала успокоительное, стучала в двери соседей по площадке и, невиданное дело, сходила на поклон к местному участковому. Именно ему со всей серьезностью она излила душевную боль: «Кто-то стонет в подвале дома, аккурат под моей квартирой. Может, человек упал и сломал ногу, или, еще хуже, маньяк мучит жертву».