скачать книгу бесплатно
Пшёнкин сует шипящую рацию в нагрудный карман форменной куртки и, на ходу потирая занывшее колено, ковыляет к парадному входу.
За стеклом дворник Алибаба в малиновом комбинезоне монотонно скребет лопатой снежную жижу. Ему невдомек, что позади целый кортеж автомобилей. В его наушниках звучит таджикский рэп. Первое авто останавливается, за ним плавно встают и два остальных. Мотор не глушат, и он продолжает сыто урчать. Человек в черном костюме выскакивает из машины, сгребает в охапку не успевшего опомниться Алибабу и вместе с лопатой аккуратно переставляет с дороги на обочину. Так же стремительно запрыгивает обратно, и кортеж продолжает движение.
Пшёнкин наблюдает, как из запорошенного авто вылупляется Главный. Неспешно. Сперва ноги, обутые в щегольские туфли, слишком легкие, не по сезону, затем руки цепляются за металлические стойки, и вот он выносит солидный живот, а за ним голова в жестком ежике густых волос.
Мать честная! Шмырин! Народный избранник не первого созыва! Боец социального фронта! Член самой популярной партии! И попечитель. И утешитель всех малых и сирых, и прочих, и тому подобное…
И не карась вовсе, а просто рыба мечты! Пшёнкин нервно сглатывает, пятится в глубину холла. Лицо его багровеет от волнения, пальцы судорожно бегают вокруг взмокшей шеи, пытаясь ослабить воротник.
– Доброе утро, – завидев местного стража, первым приветствует его Шмырин и проплывает мимо в сопровождении двух молодцев прямиком к стойке рецепции, за которой никого нет!
Поняв, что там его не ждут, Шмырин оборачивается к застывшему неподалеку охраннику и жестом подзывает к себе:
– Одна маленькая собачка потерялась, – без предисловий начинает он. Жабьи глаза почти выпрыгивают из орбит, пугая Пшёнкина, и тот тут же тянется к рации: «Щас найдем!» – Не нужно, – останавливает Шмырин, рука его на миг касается кармана охранника и снова юркает в карман собственных брюк. – Это анекдот. Одна маленькая собачка потерялась, но ей не повезло. Ее приютила семья корейцев.
Окружение взрывается хохотом, а сам спикер, лишь кривит краешек рта.
– У меня тут рандеву со Снежаной Сергеевной. Она в курсе?
Его одутловатое лицо совсем близко. От выбритых щек тянет горьковатым парфюмом.
– Видимо, да… – неуверенно отвечает Пшёнкин и, не зная, куда себя деть, топчется на месте, озирается – ни одной бабы не видно!
– Видимо, нет… – вслух соглашается с ним Шмырин. – Одну девочку в школе обзывали страшной, тупой и толстой. Она выросла и назло всем стала депутатом Госдумы.
Поправляя флажок на лацкане, раскатисто хохочет депутат, оба его помощника, и даже Пшёнкин трясется от смеха.
– Я вот тоже тут, – отсмеявшись, путано начинает он, но спешно выруливает на прямую, – в местный орган власти, значит, баллотировался… И программа у меня есть… Только денег нет на агитацию.
– А за что агитируете? Как вас звать-величать? Ага. Пшёнкин.
– За счетчики на батареях отопления. Чтобы, значит, каждый мог по желанию греться. А не принудительно.
– Счетчики, говорите. Но у нас и по счетчикам, и без – полстраны не платит. Так-то. А вот активная жизненная позиция – это хорошо! На таких людях неравнодушных страна наша держится. И вы держитесь. Главное ведь – здоровье. Остальное не так важно. – Шмырин дружески хлопает по плечу растерянного Пшёнкина и вдруг прищуривается с хитринкой вождя мирового пролетариата.
– Вот вы какой партии симпатизируете?
– Той, что за народ, – отвечает без запинки и не промахивается.
– И правильно! – Шмырин протягивает руку, холеную, ногти – розовыми лепесточками.
Скрести по ней заскорузлой от мозолей ладонью Пшёнкину стыдно. Он пожимает изящные депутатские пальцы.
– Наша партия всегда с народом. Скоро выборы. Вот вы бы могли организовать здесь, на месте, агитацию за нашу партию? Так, чтобы люди пришли и проголосовали?
– Так точно! – Уже держит взгляд, уже ловит каждое слово.
– Служили?
– Майор запаса.
– Нам такие люди нужны. Вот Сергей вам все объяснит, так сказать, определит дислокацию на карте событий. – Шмырин кивает в сторону молодого лысеющего партийца с безжизненным лицом манекена. – Сергей, оставь координаты нашему новому помощнику. Надеюсь на ваш округ. И лично на вас, дорогой Пшёнкин. А вот и Снежана Сергеевна, я полагаю.
Мучительно бледная и прекрасная, с блестками снега на волосах, упакованная в футляр строгого костюма, Королева Башни стремительно пересекает холл – сливочная соболья шубка небрежно сброшена на руки спешащей следом Айседоры.
– Извините. Пробки, – ни тени улыбки на лице, в глазах синий лед. – Пройдемте!
Все отправляются к лифту, и как только процессия исчезает в его кабине, уносимая на головокружительный этаж, Пшёнкин хватает телефон.
«Шмырин» – вводит он в поисковую строку и, быстро пробежав по странице Википедии, удивленно хмыкает. «Надо же, – бормочет, энергично потирая бугристый затылок, – ошибся с партией… Да и один бес! Людей не едят – и ладно».
Глава седьмая
С недавних пор в жизни Доры стали происходить странные вещи. Уже третью смену на столике дежурного «будуара» она находила внезапные презенты. Все началось с клубники. Потом был пакетик чипсов, и вот сегодня – пирожные из Елисеевского. Поначалу ее совсем не тревожило то обстоятельство, что и сменщица, и охранник, дежуривший с ней в паре, открещивались – мол, нет, не мое. В то, что Люся ничего этого не забывала, она поверила сразу. Деваха ушлая, своего не отдаст, да и чужого не упустит. А тут упорно твердила – не мое! Раз ничье, то приятного аппетита тебе, Дора.
Подозревать Пшёнкина в гастрономических комплиментах казалось самым верным. Флиртовал он неумело, грубо, одним словом, майор, пикапу не обучен. Вот только последнее время он и говорил с ней редко. Все больше сидит в своем закутке нахохленный. В смартфон уткнется, изучает что-то – лоб морщит, губами шевелит, кофейку попить не дозовешься. Две смены Дора недоумевала, на третью не выдержала: подошла тихо и в экран заглянула, а там – таблицы какие-то, графики, диаграммы. Не похоже совсем на Пшёнкина.
Дора присела на подлокотник кресла, а Пшёнкин и тут не встрепенулся, не оценил ее любознательного порыва.
– Вот думаю, чем это ты все занят, – начала елейно. Пытаясь рассмотреть картинку, наклонилась так близко, что мягкий надушенный завиток скользнул по щеке охранника. Случись этакий откровенный пассаж неделю назад, не спасовал бы майор, а теперь и глаз не поднял от дисплея. – Думала, приколы на Ютубе смотришь или анекдоты штудируешь. А ты, значит, статистикой увлекся.
Соблазнять Пшёнкина ей не хотелось. Узнавать причину, по которой тот не выпускает телефона из рук, тоже было неинтересно. Ей не давала покоя прозрачная коробочка, которую она обнаружила сегодня с утра.
Этот последний сюрприз оказался самым изысканным и дорогим – уж она-то знала! Накануне именно таким любовалась в кондитерской на Невском. Похожее на карусель пирожное состояло из двух розовых миндальных коржей, увенчанных флажком из марципана, а вместо лошадок по кругу – зернистые малинки на подложке из бледно-розового суфле. Стояла – слюну сглатывала. Купить себе не позволила – дорого. Когда утром увидала – глазам не поверила. Будто добрый волшебник прочел ее мысли. Но не Пшёнкин же этот волшебник. Полтысячи за пару пирожных – это просто dolce vita какая то, вряд ли он. Но все же решила проверить.
– Это ты пирожные принес? – спросила напрямик, вдруг признается.
– Какие пирожные! Сюда глянь! – Пшёнкин сует ей под нос мобильный – на экране рыхлое лицо немолодого мужчины. Взгляд тяжел и влажен. Родиться от такого девочкой – трагедия. – Узнаешь?
Дора вскидывает брови – морщинки четче разлиновывают ее лоб. Она пытается припомнить, где видела этого типа. Вроде знакомый. Точно.
– Недавно был здесь, квартиру смотрел. Купил, что ли?
– Купил. Но не себе, сыну.
«Хорошо, что у него сын», – мимолетная мысль радует Дору. И то, что Пшёнкин – не ее волшебник – тоже радует. А может, волшебница – Снежана Сергеевна? Выписала им сладкую премию за ударный труд…
– Это же Шмырин Викентий Викентьевич! – лицо Пшёнкина озаряется немым восторгом, непонятным и прежде незамеченным. – Депутат Госдумы!
– Он депутат, а ты-то чего такой счастливый? – бросает безразлично и, отдирая прилипшую к заду юбку из дешевого полиэстера, уходит, оставляя майора наедине с внезапно обретенным кумиром.
– Я теперь его помощник! – летит ей вслед, но Дора уже ближе к пирожным, чем к Пшёнкину, потому остается глуха к его радости.
Когда зубы пожирательницы быстрых углеводов влажно сверкнули, намереваясь оттяпать от второго пирожного приличный кусочек, в дверях появился точеный силуэт Снежаны Сергеевны. Ничего не оставалось, как шумно сглотнуть и возвратить сладкую «карусель» в коробочку.
Дора смущенно улыбнулась и, приложив салфетку к губам, вскочила, стыдясь своего порыва съесть все и сразу, даже не запивая чаем.
– Спасибо, Снежана Сергеевна. Очень вкусно, – гнусавя сквозь салфетку, поблагодарила она и бросила на стол перепачканный кремом и помадой белый комочек.
Королева попыталась нахмуриться, но каркас ботокса с недавних пор сковывал мимику. Недовольство приходилось выражать испепеляющим взглядом, от которого и сама Горгона Медуза окаменела бы.
Напуганная Дора дернулась, чтобы проскочить мимо начальницы на рабочее место, но та преградила ей путь.
– Для приема пищи есть установленное время, – окатила ледяным презрением и ткнула алым заточенным ногтем в бумажку на стене. – Расписание для кого висит?
– Я подумала, что вы нас угостили, – растерянно промямлила сластена, отступая на шаг и, заикаясь, добавила, – разве не вы принесли п-пирожные?
Королева взглянула на стол, подошла и брезгливо тронула ложкой кондитерский шедевр.
– Если я начну угощать подчиненных пирожными, то следующий мой шаг – пить с ними чай, расспрашивать о детях и входить в их положение. Вы, Дора, нарушаете правила, значит, не дорожите местом. Еще одно замечание – и я найду вам замену.
Настроение было испорчено на сутки. Она даже спала вполглаза, а утром не могла дождаться сменщицы. С Пшёнкиным не попрощалась. Вылетела на улицу, будто от пожара спасалась. Не помнила, как добралась до дому. Рухнула в постель и проспала до обеда в цветных кошмарах, где главная злодейка Снежана Сергеевна пытала ее пирожными, заставляя съесть все, что выставлено в витринах Елисеевского магазина.
Женщина слабая и чувствительная не только к обстоятельствам, но и к предметам, Айседора все же прихватила с собой кондитерское чудо – не пропадать же вкуснейшим калориям! «Пусть Снежана засохнет на своих диетах!» – незлобно пожелала Дора начальнице, вытаскивая из холодильника миндального виновника ее вчерашних огорчений. С чашечкой обжигающего латте она присела к столу, закинув ногу на ногу, отчего полочки халатика разлетелись, оголив белую сдобную коленку. Не переставая думать о таинственном дарителе, достала из декольте упавшую с ложки малинку, положила на язык и счастливо зажмурилась, Ах, как бы ей хотелось, чтобы тайным поклонником оказался тот мускулистый самец из охраны! С тех пор, как он одарил ее неожиданным комплиментом, Дора ждала встречи. Но время шло, а красавец с клеймом на бычьей шее так больше ни разу и не появился в их башне. Ее подмывало спросить у Снежаны Сергеевны о судьбе квартиры, что смотрел инвалид – как там его назвал Пшёнкин? – кажется, «личинка в шляпе». Только теперь, когда ей дали понять, где ее место, об этом и речи быть не могло.
Дора открыла ноут. Нинка писала, что у нее все хорошо. Родственники к ней благосклонны. Показывают Москву и вместе с ней ждут эфира, который состоится через неделю. И чтобы Дора держала за нее кулаки, плевала через плечо, молилась всем богам и громко подпевала возле экрана, когда она выйдет на сцену.
Отмеченное грустным смайликом сообщение свалилось совсем недавно: «Два раза была в Останкино. Слонова не встретила».
Похоже, Нинон влюбилась. Пусть хоть у нее все сложится. Интересно, а Слонов женат? Проверить это в век тотального интернета не составляло труда, и Дора полезла в поисковик выяснять интересующее обстоятельство. Ничего о семье так и не нашла, зато фотографий загрузилось – не пересмотреть.
И что она в нем нашла? Неказистый: головастый, ростом с наперсток. Зато девки вокруг – частоколом. Во взгляде неизбывная печаль, будто он – не генеральный продюсер, а безработный клерк с валютной ипотекой. Оценить выбор подруги Дора так и не смогла. Ее идеал – мустанг с глазами темнее персидской ночи, с шепотом жарких губ, с объятьями, в которых задохнешься от счастья. Мужчина должен носить на руках, а такого, как Слонов, хочется самой приголубить, уж больно маленький и несчастный. Но Нинка справится. Главное, чтобы не задавила своей любовью.
Оба выходных Дора бездельничала: спала, ела, читала и шаталась по магазинам в поисках пуховика. Ее старый растерял начинку еще два сезона назад. Таскать из него пухово-перьевые занозы порядком надоело. Да и нынешняя работа обязывала выглядеть прилично. Отчаявшись найти подходящее из недорогого, Дора все же отважилась заглянуть в бутики. Конечно, о том, чтобы приобрести там что-то, и мысли не было – так, поглазеть. Тем более в сезон распродаж. Не выгонят же ее оттуда.
В первом же магазине ее встретили приветливо, невзирая на немодное пальтишко из дешевого драпа и тускло сияющие сапожки из дерматина, которые для форсу производители нарекли экокожей. Даже охранник в строгом черном костюме, похожий на голливудскую звезду, был с ней любезен. Стекающие с зонтика на вычурный мозаичный пол капли никого не смутили, и девушка-консультант тут же взяла в оборот заглянувшую нищебродку. А вдруг у нее, как у героини какого-нибудь фильма, карманы набиты валютой. Но карманы Доры были пусты – кроме жетона метро, в них ничего не было.
Все-таки не всегда стоит клевать на наживку «sale», иногда можно подавиться нулями.
Дора старалась не смотреть на цены, одного раза было достаточно, чтобы понять: ты здесь лишняя. Это какая-то другая жизнь, где можно позволить себе курточку по цене однушки в Девяткино. Примерить что-то крупное она не решилась, но, чтобы не впасть в депрессию от собственного ничтожества, отважилась натянуть на руки нежно-сиреневые перчатки, невероятно мягкие и столь же дорогие. Тридцать тысяч. Сама по себе цифра не очень и страшная, даже приятная, если выдает тебе ее кассир в день зарплаты. А вот если ее нужно отдать за аксессуар, вместо которого можно просто согреть руки в карманах… Дора стянула перчатки. На вопросительный взгляд ответила: «Подумаю». Что тут думать! Бежать из буржуйского лабаза, не оглядываясь, чтобы не заработать себе столь модный среди мыслящей публики когнитивный диссонанс! Но Дора собралась и представила, что непременно зайдет сюда еще не раз – и не в сезон скидок. А вот та курточка из кожи техасского аллигатора непременно будет в ее гардеробе!
– Пшёнкин, салют! – приветливо бросила в сторону охранника отдохнувшая за выходные, сияющая румянцем Дора и прямиком отправилась в свой «будуар».
Бумажный черный пакет стоял на столе. Стягивая пальто, она не сводила с него глаз. – Пшёнкин! – кликнула из дверей. – Подойди!
– Что звала? – спросил, застыв в проеме.
Она кивнула на подозрительный пакет.
– Люськин?
– Не знаю. Я после нее не заходил.
Согласно инструкции, обо всех подозрительных находках полагалось сообщать начальству, и уж оно решало – вызывать МЧС или самим любопытничать, что внутри. По телефону быстро выяснили, что не Люсин.
Майор выставил Дору за дверь. Приказал отойти подальше, а сам черенком отобранной у Алибибы метелки героически ткнул пакет – вроде обошлось. Тогда, затаив дыхание, он приблизился к объекту и заглянул внутрь.
Через минуту, сжимая в руке пару сиреневых перчаток из шелковой кожи ягненка, Пшёнкин появился в холле.
– Дай-ка мне руку! – зловеще произнес он, и сердце Доры вмиг сжало тисками восторга и ужаса, словно это была не пара перчаток, а «черная метка» от слепого Пью.
Ноги ее подкосились, и обмякшее тело рухнуло в кресло.
Глава восьмая
– Закрывай глаза, – мужчина чмокает девочку в щеку, прохладную и влажную после вечернего умывания. В кровати рядом – белый медведь, настолько огромный, что занимает места больше, чем сама хозяйка игрушки. – Закрывай, закрывай. А я расскажу тебе сказку.
– Неть! – девчушка открывает уже сомкнутые веки и не найдя в темноте собеседника, тянет к нему руку. Маленькая ладошка нащупывает горячую и сильную. – Я сама.
– Что сама?
– Сама расскажу сказку.
– Хорошо, – мужчина целует детскую ручку с той нежностью, которая переполняет зрелых отцов долгожданных дочек. – Рассказывай.
– Жил-был сухарик, – начинает таинственным шепотом и поворачивается на бок, лицом к слушателю, устроевшемуся рядом на детском стульчике.
– Сухарик?! – ласково переспрашивает он, поправляя сползшее на пол одеяльце.
– Да. Жил-был сухарик. Не перебивай меня, папочка.
– Хорошо-хорошо… – отец устало дремлет.
– Жил был сухарик, – сладко позевывая, начинает снова. – Сначала он был хлебом. А когда упал за буфет и пролежал там день, – тут девочка замолкает, кажется, что сон сморил ее еще в начале сказки. Мужчина приоткрывает глаз. Но нет, она высвобождает руку, чтобы крепко обнять медведя и, уткнувшись в него носом, продолжает, – пролежал он за буфетом день. Неть. Год. А когда засох, встретил… – она снова ворочается, поудобнее устраиваясь в кроватке. – А когда засох, встретил мышонка.
Отец слушает молча, лишь счастливая улыбка блуждает на губах.
– С мышонком они подружились. И по ночам гремели на кухне. Это они в кастрюлях катались. Наперегонки. А хозяева думали, что это полтергейст.
– Полтергейст?! – удивление заставило слушателя открыть оба глаза. – Это кто тебя научил? Может, домовенок?
– Нет. Полтергейст. Домовенки в деревне живут. В деревянных домах. А у них дом каменный. В нем полтергейст. Это мне мама сказала.
– Понятно.
– Слушай дальше. У мышонка были мама с папой, и они захотели узнать, где он по ночам шляется.
– По ночам шляется? Это тоже мамины слова?
– Нет. Это когда мамы долго нет, няня говорит: «Где твоя мать по ночам шляется?» Дальше слушай. Вот они ночью подсмотрели за сыном своим мышиным и сухариком. А потом решили, что съедят сухарика. Но ведь друзей есть невозможно и отвратительно! Тогда мышка побежал сухарика спасать и помог ему выбраться из дома. Он его… Он его… На улицу вывел. Через свою норку. А на улице злой голубь больно клюнул сухарика… Но рыжий кот прогнал… голубя… А кота соба… чка… а…
– А что дальше? – тихо прошелестел отец, стараясь не спугнуть наплывающий на девочку сон.
– А дальше зав… тра…
Мужчина бесшумно поднялся, аккуратно, чтобы не разбудить дочку, забрал медведя из кроватки и, положив в корзину к остальным игрушечным приятелям, вышел из комнаты.
Сергей Борисович – так звали счастливого отца Софьи. Это невероятно трогательное создание появилось в его жизни неожиданно и недавно. С ее матерью свела их мимолетная встреча. Внезапный угар пьяной страсти, безумной и бездумной. Когда не рассудок управляет телом, а инстинкт, не оправданный ни любовью, ни нежностью. Сошлись и разбежались вроде скотины в период гона. Он даже не помнил, где и когда. Каково же было узнать Сергею Борисовичу на пятом десятке, имея в анамнезе стерильность, что он отец. Автор и творец новой жизни. Вот так сошлись звезды.
