скачать книгу бесплатно
Он сглотнул.
Казалось, паренек был неспособен сказать что-либо вообще.
Я прошептала:
– Потому что любви не существует. Это лишь игра гормонов, которая периодически бушует и затихает.
И ушла, чувствуя удивленный взгляд, прикованный к своей спине.
Занятия текли рутинно.
На самом деле, я воспринимаю учебу как некоторую плату за те развлечения, что следуют после нее. Я никогда не чувствовала глубокой вовлеченности, вычисляя интегралы или копаясь в истории открытия Америки.
Говорят, пубертатный период самый сложный в жизни любого человека. Говоря начистоту, поспорить не могу. Ведь, будь я менее везучей, застала бы экзистенциальный кризис или чего похуже.
И правда, когда речь заходит об образовании, идея о предопределенности жизни, что недавно воспринималась как минус, становится громадным плюсом. Вот он – момент, когда можно выдохнуть с облегчением.
Забавно, но на самом то деле, я понятия не имею, кем хочу стать в плане специальности. Однако получение профессии вовсе не обязательно в моем случае. И я, и семья внутренне знаем, кто унаследует семейное дело, когда придет время.
Таким образом, получение образования в моей жизни – лишь своеобразная галочка, небольшая прихоть родителей, которую дочь, в свою очередь, послушно реализовывает.
Собственно говоря, то же обстоит и с другими учениками нашей школы. Другое дело, что вслух об этом никто не говорит.
А есть ли необходимость?
– …Знали ли вы, что, упав в кипяток, допустим, в кипящую чашу, лягушка выпрыгнет оттуда? И в то же время, пребывая в холодной воде, которая постепенно нагревается, она не заметит этого и сварится?
По всей аудитории раздались неодобрительные отголоски.
– Опять вы за свое, учитель! – Лукреция, сидящая рядом со мной, демонстративно сморщила носик. Мое внимание невольно приковалось к аккуратным светлым локонам, мягко спадающим на плечи, плавно простирающимся вдоль лопаток…
– Мисс Ли, вы уснули?
Я вздрогнула и обратила взгляд на учителя философии. Мозг был занят лихорадочными попытками вспомнить имя настырного преподавателя.
– Да она просто в шоке от ваших внезапных порывов! – вступилась Лукреция. – Я, между прочим, решила ступить на путь веганства, а вы тут про лягушек в кипятке.
– Вы возмущаетесь, моя дорогая мисс, но ведь это исследование – не вздор моего воображения. Данный эксперимент девятнадцатого века очень тесно переплетен с вековечными проблемами человека!
– Интересно, каким образом.
Да, Лу была очень красива.
Познакомились мы в раннем детстве, когда наши родители завели дружбу после покупки нового дома. Эта история осталась в сознании довольно расплывчато, ведь как-никак, была я совсем ребенком.
Ее родители владели строительной компанией, от которой мы приобрели жилье. Позднее оказалось, что семья Лу – наши соседи, и живем мы совсем рядом. Ну а дальше по стандартной схеме: совместные походы в школу, обеды, посиделки в гостях…
Порой я и правда нахожу удивительным факт нашей дружбы, так как если подумать, по восприятию жизни и желанию преуспеть мы настолько схожи, что даже представить жутко. Особенно забавно это в контексте того, что на данный момент наши учебные результаты лучше всех в классе.
Думаю, большинству известно, что в элитных учебных заведениях за наилучшие достижения в конце года ученикам предоставляются соответствующие награды, о которых заранее никто не знает. Очевидно, будь то деньги, будь то грант на обучение в лучший колледж страны – нам обеим это совершенно не нужно.
Нам нужна победа ради победы. Все люди желают вкусить этот сладкий плод ликования, когда ощущение собственного превосходства затмевает все.
Мне не нужна награда, мне нужно само звание победителя. Факт, от которого у меня даже сердце быстрее бьется, так и норовя выскочить из груди!
Дружба дружбой, а я обязана обогнать всех, даже Лу.
Так вот невольно думается, а способна ли она откинуть моральные ценности, идя по головам (моей в том числе) для достижения желаемого? Отбросив даже дружбу? А способна ли я на такое? И речь вовсе не о школьной награде. На ум приходят более глобальные вещи.
Размышлять о потенциальном предательстве не хочется. Более того, как бы смехотворно ни звучало, но я всецело доверяю Лу, ведь мы вместе с детства.
Начиная с момента зарождения нашей дружбы она оплачивала такси и провожала меня домой, когда после очередного похода в бар я была слегка пьяна; помогала выбирать наряды на официальные мероприятия; выручала по учебе и многое другое.
Я также люблю вспоминать ночные посиделки с бокалами вина на крыше моего дома, когда мы сидим и наслаждаемая моментом, сладкой юностью и бодростью. Мы знаем, что впереди ждет вечность, а каждый миг будет ослепителен своей неповторимостью.
Мы есть.
Мы существуем.
Мы чувствуем и дышим.
Мы – вершина целого мира, его сердцевина, самая важная часть. Ни одно событие не обходится без нас.
Счастье – вот оно, только руку протяни, и абсолютно безразлично, как обстоят дела у остальных. Плевать на их проблемы, души и мечты, ведь здесь только я и она.
Порыв чувств. Поцелуй. Неловкие улыбки и огонь в глазах.
Стоп. Поцелуя не было.
Воображение, какого черта?
Мои губы слегка дрогнули, превращаясь в легкую дугу улыбки. Погрязнув в собственных воспоминаниях, я не могла заметить грозное лицо преподавателя, который, казалось, чего-то ждал от меня.
Лу задела мой локоть.
– Геката, – прошептала она, – отвечай.
Тогда я окончательно проснулась.
– Повторите вопрос, пожалуйста.
– Мисс Ли, попрошу не витать в облаках. Вы нужны нам здесь! – он поправил галстук в привычной вычурной манере и вздохнул. – А вопрос заключался в том, какое отношение вышеупомянутый эксперимент имеет к философии, по вашему мнению?
Минута раздумий.
– Быть может, это можно применить к современному человеку и течению его жизни? Я имею в виду, неспособность человека реагировать на изменения, происходящие не в один миг?
– Совершенно верно, – учитель кивнул. – В сущности, чем мы отличаемся от этих маленьких, но столь смышленых зеленых существ? Вся наша жизнь – вода, холод – зона комфорта, нагревание же символизирует скоротечность времени и изменения. Человек противится резким переменам в жизни, все его естество вертится в поисках привычной зоны комфорта, среды, к которой организм уже адаптировался. Однако при постепенных переменах наш мозг не в состоянии уловить суть происходящего. Каждое изменение воспринимается им как мелкое колебание, погрешность. В то же время, все эти, на первый взгляд, незначительные кусочки пазла, вместе составляют единую картину, мозаику. Каждый градус – это кусочек, чаша с кипящей водой – окончательный результат.
– Простите за глупый пример, – воскликнул кто-то из аудитории, – но то же самое можно применить и к человеческим вредным привычкам! Допустим, алкоголизму!
Мужчина снисходительно посмеялся и, поправив очки на переносице, словно задумался о чем-то.
– Верно. Каждая бутылка Эля по отдельности – капля в море, но вот гражданин оборачивается назад и, видя в прошлом счастливого путешественника, а в нынешнем – жалкого старика с больной печенью, ловит себя на мысли: «Что со мной стало?» Изменения скоротечны, детали неуловимы. Именно поэтому так необходимо обращать внимание, в какую сторону изменяется температура в чаше, дабы при необходимости урегулировать ее для сохранения собственной жизни.
– Мистер Рихтер, – я наконец вспомнила фамилию и, кажется, после этого обращения его лицо слегка посветлело, – меня интересует вопрос: если проецировать идею с лягушкой на реальную жизнь человека, что будет, если он, так скажем, отбросит эту чашу в сторону?
– Что ты имеешь ввиду, Геката?
– Лягушка ведь выпрыгнула из воды, когда почувствовала внезапную опасность, верно? А если она решит туда не возвращаться? Если человек захочет жить вне своей зоны комфорта? Что с ним будет? С ним и с лягушкой?
– Геката, успокойся! – Лу закатила глаза и сделала ручкой. – Мой мозг сейчас взорвется, ей-богу.
– Нет-нет, мисс Ли задала весьма интригующий вопрос.
Он сел за стол и взглянул на часы, что означало скорое окончание занятия. Казалось, мистер Рихтер работал в нашей школе с момента ее появления, настолько его образ укоренился и стал неотделим от нее. Но даже несмотря на звание «вековечного учителя», фамилия мужчины постоянно вылетала из моей головы. Насколько я знала, она имела немецкие дворянские корни и вытекала из глубокого пятнадцатого века.
Продолжая сверлить преподавателя взглядом, я как бы демонстрировала ожидание ответа на свой вопрос.
Мне он нужен. Мне нужна истина.
Внезапно я что-то заметила. Какую-то мелкую деталь на подбородке учителя.
Однако, вглядевшись получше, поняла, что это был волос. Одинокий волосок, беззаботно развивающийся от ветерка, плавно входящего сквозь настежь открытое окно.
Перфекционист внутри меня взревел. Он так и норовил встать, отбросив все преграды на пути, вцепиться в злосчастный волос и вырвать его, а затем – сжечь в костре.
– Полагаю, – голос преподавателя вновь вывел меня из забытья, – в этом случае человек станет свободным. Ровным счетом как и лягушка.
Взглянув мне в лицо, он искренне улыбнулся.
Зеленая пелена глаз и морщинки, выстроившиеся аккуратной полочкой вокруг них, пытались заразить меня. Заразить беспечностью, улыбкой и смехом.
Я не ответила на улыбку и отвела взгляд.
«Дворянин чертов», – подумалось мне.
Глава 2
– …А потом он сказал мне, что это я виновата в провале его теста. Мол, требую слишком много внимания, но у меня вообще-то тоже учеба, и я успеваю совмещать абсолютно все! Короче, Майкл – полный идиот, который всегда думает, что прав. Я опять его бросила, сил моих нет. Правильно сделала, а? Геката?
– Повтори еще раз. Я тебя не услышала.
– Какого черта?
Мы сидели в баре, попивая ликер. Это была своеобразная традиция, отдушина после ненавистных занятий.
Бармен время от времени поглядывал на меня с Лу, и мой слегка одурманенный мозг постоянно пытался внушить, будто он – посланник Карлы, и именно с помощью него она отслеживает мои действия, а потом докладывает родителями.
При мысли о подобном я невольно сглотнула. Карла – проницательная женщина, и долго ее дурить не получится. Отговорка: «Мы с Лу решили позаниматься вместе» скоро станет неактуальной.
Я это чувствовала.
И головой понимала, что подобные похождения в бар следует прекратить. Или, по крайней мере, ограничить.
Более того, мы еще школьницы, а значит, ликер для нас в принципе запрещен законом.
Да, походы в бар и распитие алкоголя точно нужно прекратить.
Но не сегодня.
– Этот старикашка Риптер, – мой голос прозвучал громче, чем я того ожидала, – терпеть его не могу. Чертов философ. Отвечает загадками.
– Ты про Рихтера? – Лу приподняла бровь. – Да ладно тебе, ему ведь нужно было что-то ответить. А дальше, как говорится, понимай как хочешь!
Ее звонкий смех заглушала музыка, которая будто стала громче.
Я обвела барную стойку взглядом: официант старательно натирал бокал, и, казалось, вовсе не обращал на нас внимание.
«Конспиратор, значит», – промелькнуло в голове. Больше всего в тот момент мне хотелось избавиться от навязчивой паранойи и страха быть раскрытой перед предками.
Естественно, дух бунтарства мне по душе, но в тот момент адреналин был бы излишним.
Я желала только расслабления и состояния забвения, когда реальность смешивается с небытием и уносит тело прочь.
– Лу, ты еще общаешься с тем парнем из Мидлсекса?
– Ты про Джозефа? – она прищурила глаза. – А не ты ли говорила, что пора завязывать?
– Мне сегодня туго. Риптер подкинул философскую задачку. Ее надо разрешить.
Она хитро улыбнулась и достала телефон.
– Рихтер, а не Риптер.
Еще пару лет назад мое отношение к любым веществам, изменяющим сознание в той или иной мере, было непоколебимо негативным. В какой-то степени меня можно было назвать примерным ребенком в тот момент жизни.
Однако истина такова, что нет никакого смысла в том, чтобы быть примером для подражания. Служить ориентиром для других – причуда тех, у кого нет пространства для иного выбора. Добродетели стоят дешево, именно поэтому большинство бедняков падают в нишу филантропии, делая смыслом существования помощь другим.
В реальности же они готовы перегрызть глотку тем, у кого этот выбор есть. Изо дня в день отчаянные бедняги внушают себе, что их мораль и благородство однажды будут оценены по достоинству, но глубокая правда: их души никому не нужны. Никто никогда не ответит на рыцарские акты, ведь человек по природе неблагодарен.
Стоит отметить, что я вовсе не выступаю против благотворительности и прочих подобных организаций. Попросту не вижу в них никакого смысла.
Мир не станет более отзывчивым, если нуждающимся предоставят еду, ведь очень скоро они станут воспринимать это как должное. Человек не станет добрее, если к нему относиться соответствующе, он лишь воспользуется предоставленным милосердием.
Однако в любом случае обманывать себя и тонуть в бездне заблуждений – их собственный выбор.
Собственный выбор так называемых моралистов.
